Порой молчание бывает комфортным настолько, что не хочется портить его ненужными словами, но иной раз — оно подобно яду, медленно распространяющиеся по телу и от него нет спасения...
Чифую не медлит, просто язык не поворачивается спросить что-либо. Чувство, словно он человек, которого поймали в момент измены, но если правильнее сказать — он сам спровоцировал такие мысли. Навряд ли Кейске хотел с ним поболтать, это очевидно по его строгому лицу и пустому взгляду, которым можно было прожигать сталь и направлен он был в окно, в даль ночного города.
Блондин несколько раз перебирал в голове фразы, которые стоило бы сказать, но даже его внутренней голос дрожал от неуверенности. Человек, сидящий напротив, был словно бомба замедленного действия и Мацуно готов поклясться, что если бы какие-то собственные моральные принципы не останавливали, — он бы
уебал ему с ходу, и не только ему, Казутора тоже должен был попасть под раздачу.
Слишком буйный нрав — буквально неукротимый, и Чифую испытывает страх, который парализует его. Животный инстинкт — когда грозит опасность, ты интуитивно чувствуешь это, и сейчас была та самая ситуация.
Но отчего-то, желание прикоснуться — преобладало абсолютно всё.
Холодные пальцы осторожно касаются чужой ладони, свободно лежащей на поверхности сидения, и он замечает — рука Кейске дрогнула от неожиданности, но тем не менее он все ещё не поворачивался. Тогда уже немного осмелевший Чифую, плавно скользит кончиками пальцев по тыльной стороне ладони, задевая фаланги и проходясь вдоль выступающих косточек, медленно, словно пересчитывая их.
И эти безмолвные прикосновения были самым искренним признанием.
Он всего-то коснулся его руки, но чувство, словно — открылся ему полностью. Почему он никогда не делал этого прежде? Такие крошечные и ни к чему не обязывающие действия могли бы стать хорошей привычкой,
если бы в их случае это не выглядело так странно, увы.
Мацуно всё ещё сомневается в себе. В Кейске. В том, что будет через полчаса, но очевидным остаётся одно — сейчас, именно в этот момент, он хочет быть всего немного ближе, и придвигаясь буквально на несколько дюймов, он опускает голову на чужое плечо и выдыхает слишком шумно, что даже Баджи, сидящий всё это время с таким отрешённым взглядом, поворачивается и вопросительно изгибает бровь, и он расценивает этот странный жест, как способ привлечь внимание.
Кейске хотелось бы спросить у друга, на которого,
отчасти, он все ещё зол, или это злость на самого себя —
не важно, — ему хочется узнать, что всё это было, и к чему это шоу? Что связывает его с Ханемией? И после этого вопроса, заданного лишь мысленно — в голове снова закоротило. Недоумение вновь сменяется негодованием, яростью и чем-то ещё, и он ловит себя на мысли,
что Чифую, в принципе, ему ничем не обязан.
Ничем, но так хочется, чтобы был.
Такси плавно поворачивает к подъезду и расплатившись Баджи выходит из машины, крепко сжимая чужую ладонь, не говоря ни слова. И есть в этом молчании, что-то волнующего. Кейске прекрасно понимает, что его поступок, возможно
точно, не правильный, как минимум, и что это может окончательно их разлучить, но для него так даже лучше. Для парня, который не привык ни с кем церемониться — все эти ванильные глупости кажутся до невероятного нелепыми, но он чаще ловит себя на мысли — что уже находиться рядом с Мацуно —
слишком комфортно. И именно поэтому, стоит показать ему все прелести подробных отношений с парнем,
в которые Чифую так явно норовит ввязаться.
И от одной мысли об этом у Баджи всё сжимается внутри то ли от восторга, то ли от отрицания — ему не нужно было это всё, настолько близко подпустить к себе кого-то —
непозволительно. И именно этим они схожи, два абсолютно разных человека, но одинаково не желающие подпускать к себе других, и возможно именно поэтому — судьба решила всё за них.
Открывая дверь своей квартиры и оказавшись уже внутри,
только вдвоём, Кейске поспешно закрывает её на ключ и не включая света, едва зайдя на порог, с силой сжимает свои руки на плечах друга, прижимая того к стене:
— Ты же всегда был «
не такой», в чём дело, Чифую? — парень понизил голос, произнося его имя, — не мог жить нормальной жизнью? Ты хоть знаешь, куда лезешь? — стоило Баджи немного пригрозить, лицо его друга понуро уткнулось в пол.
Не может же он сказать, что вся игра была для него. Или может?
— Это совсем не то… — едва произнес Мацуно, как оказался прерван таким же суровым тоном:
— Что тогда?
— Я хотел узнать… — Он спокоен, покорен и решителен, —
я уже знаю, Баджи-сан, — словно подводя итог, заканчивает Мацуно.
Он поступает так, очередной раз, явно напрашиваясь на неприятности, но все те слова, сказанные Баджи-саном в его адрес прежде — словно пустой звук. Чифую совсем не знает его, но уверен — парень перед ним отлично лжет.
Его слова, словно терялись, уже не имея звука, как ему показалось, ведь напротив стоял тот самый человек, который пробуждал самые сокровенные желания. Вид на слегка открытый участок кожи под рубашкой, линии шеи, которой так хотелось коснуться, хотя бы раз, и уверенный оскал, который он желал стереть с такого самоуверенного лица — все это было прямо перед Мацуно, доступно в чистом виде.
— Так значит, — мучительная пауза, и напряжение будто становится осязаемыми. Кейске внимательнее вглядывается в глаза Чифую, чтобы понять, что за игры он ведёт, — ты и Казутора… — на лицо его в одно мгновение падает тень невероятного раздражения, и Мацуно замечает такую деталь:
— Нет. — Твердо и немного повысив голос, выдает парень, отчего звучит он отличным от обычного. — Я просто хотел попробовать. — Его оправдание звучит вполне убедительно и он весьма сносно врёт. Но тем не менее хватка на плечах становится не такой болезненной.
— Попробовал? — светловолосый юноша несколько раз вяло кивает в ответ, — понравилось? — снова задаётся вопросом Баджи, и Мацуно словно услышал скрежет зубов, или отвратительный звук ногтей по стеклу.
Эта фраза звучит так неестественно, и похожа на явный укор, хотя видимо, так и есть.
Чифую отлично понимал, что если сейчас усомнится, то почва моментально уйдет из-под ног и он начнет тонуть в себе и своей нерешительности идти вперёд. Он уже сделал шаг, и пусть к этому подвёл — его новый знакомый, сейчас он должен следующий — сделать сам. Поэтому растягивая на лице довольную улыбку, и устремляя уверенный взгляд на своего собеседника, Мацуно отвечает короткое: «
Да» И сейчас ему кажется, что они равны — он наконец-то может выпрямить грудь, признаться в том, о чем раньше и думать не хотел и окунуться в омут своих чувств.
Кейске невольно издает смешок, словно ему кажется всё это нелепым, но тем не менее он остыл. Рядом с Мацуно всё становится слишком незначительным,
всё кроме них самих.
— Могу я? — просто из любопытства, блондин тянется к краю чужой футболки, и заметив, что протеста не последовало, отодвигает ещё немного кончиками пальцев и абсолютно сокращая расстояние между ними — касается губами участка шеи. И ему показалось, что Баджи только что недовольно зашипел. — Что я делаю, Баджи-сан? — он задаёт риторический вопрос, ответ на который известен уже давно.
Он окончательно и бесповоротно… Он в него… Он… — сказать такое слишком сложно,
даже самому себе.
— Закрой глаза, — немного хрипло проговаривает Кейске. Слишком волнующая фраза, но Мацуно слушается.
Его подбородка едва коснулись чужие пальцы, уверенно направляя прямо на себя, а после к губам примкнули чужие уста, и это ощущение близости он уже испытывал. Его касались мягко, едва прижимаясь своими, слишком трепетно — не как прежде. И в этом мгновении Мацуно тонет, едва двигая губами в ответ. Но после — Кейске отстраняется, чтобы очередной раз посмотреть на лицо Чифую: чётко выраженные черты идеально подходят ему, и хочется касаться его губ, глаз, щек и всего, что принадлежит этому парню; всё что в нём есть — привлекает, но почему тогда так хочется это отрицать?
— О чём думаешь? — бархатистый голос едва слышимо звучит прямо в губы Мацуно.
Словно пересиливая себя блондин прикусил пересохшие губы и устало прикрыл глаза, стараясь унять внутреннюю бурю:
— Ни о чем, — голос отдает обидой. И возможно так и есть — сейчас лучший момент в его жизни был прерван этим разговором.
Кейске умиляет такая реакция, поэтому он хотел бы растянуть этот момент подольше:
— Чего ты ждал от меня? — он наклоняется прямо к щеке и тепло скользит по ней лицом, останавливаясь и задевая кожу — губами. На секунду, Мацуно испытывает жар, растекающийся по всему телу, но как он уже понял — спешить не стоит, даже с поцелуем. Поэтому он просто ждёт дальнейших действий, и возможно — такие игры ему и самому нравятся.
Мягкие губы коснулись мочки уха, едва задевая серёжку и слегка оттягивая её, и Чифую улавливает, как сердце испытало электрический разряд, и от волнения неимоверно хочется прижать руки в груди, чтобы унять его бешеный ритм.
Баджи чувствует его каждым касанием, медленным скольжением своих губ по гладкой коже шеи, опускаясь до основания, и он уже может воочию увидеть результат своих действий — мелкой россыпью мурашек по коже, и в этот самый момент, он испытывает равносильные чувства, и это ещё не всё, самое неуместное — это напряжение ниже пояса, так не кстати.
— Я хочу попробовать, — Чифую, удерживая свой уверенный настрой, доносит мысль достаточно понятно.
— Попробуешь, — такой спокойный ответ, а после притяжение. Его только что прижали к груди — слишком тепло, для человека, который только недавно выглядел как жестокий садист, готовый убивать. Касание чужой ладони по спине успокаивает, и Чифую обнимает в ответ, охватывая чужую спину руками и уверенно опуская голову на грудь Кейске, и именно такие моменты — можно считать признанием? Его только что поцеловали в макушку и это очень необычно, настолько, что он поднял голову, убедиться — не показалось ли.
— Могу угостить тебя кофе, если хочешь, — как-то плавно съезжал с такого романтического настроя Баджи.
— Если мне больше ничего не светит, то я согласен и на кофе, — с напускной ребячливостью и уже сдавшись произносит Чифую, оставляя Кейске и направляясь в комнату — как к себе домой, и приглядевшись к полумраку, он устало садится на диван, откидываясь на него полностью, словно без сил.
Баджи включает лампу, но даже от тусклого света хочется зажмурить глаза. И пока Кейске направлялся в сторону другой комнаты, Мацуно осматривается, замечая, что ничего здесь не изменилось. На полках, скорее всего пыль и кровать не заправлена, но неподалеку от нее стоит небольшая клетка и в ней явно кто-то живёт.
Из любопытства, парень встаёт, направляясь прямо к ней и видит что на дне, среди опилок сидит какой-то белый комок. Он максимально приближается лицом, чтобы разглядеть, но не разбудить странное существо, похожее на хомяка и глаза его буквально исследуют светлую шёрстку. Он так задумался, что не слышал шагов, и сейчас его пятой точки явно домогались, придерживая ее с одной стороны и едва касаясь бедрами. Мацуно шикнул от удивления, разбудив зверька, и уже теперь — от недовольства, он поворачивался к Баджи, который стоял над ним с самым довольным лицом:
— Выглядишь идеально, — честно признаётся Кейске, подначивая парня и показывая ему на кружку кофе в другой руке.
— Я знаю, — слишком самоуверенно заявляет Мацуно,
которому такой комплимент явно не льстит, или да?
— Уже познакомились? — интересуется брюнет, доставая из кармана банан и осторожно очищая его, присаживается на корточки, протягивая своему питомцу сквозь небольшую дверцу.
Довольный своей жизнью мышонок, уверенно держится за него когтистыми лапками, откусывая от него понемногу, но быстро, и Чифую внимательно наблюдает за его торопливостью. И ему настолько любопытно, что он присаживается рядом, разглядывая как маленькое создание пытается в себя впихнуть
невпихуемое, иногда открывая свой маленький рот больше положенного.
— Тоже хочешь? — неожиданный вопрос сбивает Чифую с толку, и он растерянно смотрит на хозяина квартиры, а потом на банан, невольно представляя себя на месте грызуна и становится чертовски неловко, настолько, что щеки предательски выдают слишком странные мысли.
Он старается придать лицу серьезности, но Баджи, кажется, уже уловил странную связь между этой реакцией и предложением, и теперь неловко — ему,
ведь он не думал предлагать такое... или думал?
Воображение — опасная вещь, и Кейске испытал это только что, представляя как мило мог бы смотреться Чифую перед ним на коленях, таким невинным лицом и… Баджи прикрывает свободной рукой лицо, пытаясь прекратить это, и закончив с угощениями питомца, уходит на кухню.
Он устало опирается на поверхность стола, слушая свое сердцебиение, которое отдавало в ушах, и понимает, что стоило бы перед «этим», сбросить напряжение, хотя бы самому, чтобы организм так явно не требовал очевидного.
А может дело вовсе не в потребностях или желании?
Он оборачивается, останавливая взгляд на теле своего друга: нет в нём ни женственности, ни излишней милоты. Немного угловатые плечи и подтянутая грудь, живот — очевидно плоский и хочется коснуться его, чтобы ощутить напряжение мышц пресса под своей ладонью. Упругие мальчишеские бедра плавно двигались, пока Чифую шёл к нему навстречу и это его конечная станция,
Баджи хотел бы сойти здесь и никогда больше не возвращаться к прежнему, потому что он осознаёт, хорошо, он уже осознавал это прежде, — он принимает в себе этот факт, и ему безумно хочется касаться Чифую.
— Все в порядке? — голос Мацуно спокойный, отдающийся в ушах приятными нотками.
— Более чем, — делая пару шагов навстречу, заверяет Кейске.
Он уже несколько раз за вечер прокрутил в голове свою жизнь, понимая, что она уже не будет как прежде. Но кого это вообще волнует? Он обнимает друга, спуская руки ниже по спине и когда те касаются чужих округлостей, он лёгким движением подхватывает Чифую под бедра, поднимая на руки, и приземляет задницей на стол,
немного грубо.
На этом романтик в Баджи заканчивается, и он не скрывает своих намерений, так как руки его уже ловко расправляются с верхней одеждой парня напротив, и после скинув собственную футболку, он делает именно то, чего хотел всё это время — касается чужого тела, своим, запуская пальцы в светлые волосы, и свободной рукой проводя вдоль линии поясницы.
Его губы уже не так осторожны, скорее требовательные, одурманивающие своими влажными поцелуями, настолько идеальными, что невозможно открыть глаза. Но после, Чифую ощущает тянущую боль, его только что потянули за волосы назад, чтобы он оторвался и парень податливо делает это, попутно прогибаясь в спине, а после —
очередной болезненный укол, чужими клыками впивающимися в кожу, и такое уже было между ними. Чифую безумно нравится, но боль немного остужает его пыл, и в этом есть своя прелесть.
Он опускает руки на крепкие плечи, позволяя закончить начатое, а после того как Баджи поднимается, светловолосый друг всё ещё испытывает лёгкое покалывание в районе укуса, и он мысленно ругает парня за то, что завтра останется след.
— Можно без засосов? — недовольно просит Чифую, пытаясь взглянуть в янтарные глаза, но не видит в них отклика на свою просьбу.
— Если я скажу нет? — вопрос, который почти можно считать ответом, а после очередной поцелуй, медленный, но чувственный. Мацуно не успевает за его сменой поведения, но тем не менее это его устраивает. И как бы не было стыдно признавать — всё это чертовски возбуждает.
Терпеть буквально невыносимо, поэтому блондин оторвавшись от губ, взглядом, едва имеющим нормальную фокусировку, смотрит вниз, оценивая свое желание, и слышит довольную усмешку, словно Баджи только этого и надо.
— Не можешь терпеть? — брюнет спрашивает, хотя ответ уже ему известен, он и сам на пределе. — А мы ведь ещё ничего не делали. — Самодовольно замечает старший, решая как лучше поступить. — Идём, — словно только что поняв нечто важное, он утягивает парня за собой и тот едва не падает, слезая со стола, ноги ватные — то ли от волнения, то ли от того, что неудобно сидел.
Мацуно ощущает, как неприятно в глаза бьёт ярким освещением из крайней комнаты. Будто за ней — свет в конце туннеля и выход.
Но выхода там нет, скорее очередной тупик. Босые ноги ступают на холодный кафель, а глаза сами собой закрываются в попытке избежать такого контраста — из тьмы в свет.
Рука отпустила его запястье и он, глядя в пол, заметил чужие ступни, а после непонятные движения и чужие штаны уверенно упали на пол. Он поднял взгляд, немного привыкнув к свету и видел перед собой практически голого Кейске.
— Снимай, — брюнет подал ему знак, указывая на брюки и Мацуно принялся как-то нервно их расстёгивать, — забавный ты, Чифую. — Голос звучит по-доброму и он подходит, чтобы помочь, и естественно, наконец-то коснуться его без одежды. Штаны уже пошли к чёрту, и дело оставалось за малым, поэтому осторожно обнимая парня, он запустил руку под резинку трусов и едва сжал его упругую ягодицу. Немного странно от того, что она не идеально округлая, как у девушек, и даже немного суховата, но в этом и заключалась особенность,
ему хотелось только эту задницу. Поэтому лишая блондина возможности на раздумья, он одним жестом стянул сначала свои боксеры, сбрасывая на пол, а после — Чифую, и уверенно сделал несколько шагов, приглашая принять душ,
вместе. И это смущает.
С тех пор, как они оказались здесь, казалось бы, прошла целая вечность. Губы немели от поцелуев и не редких покусываний, в то время, как язык свободно вырисовывал всю катакану, не покидая чужого рта и это было так естественно.
Едва теплые капли касались кожи, позволяя чувствовать какое тело Кейске горячее, по сравнению с ними и дело не только в температуре.
Он невъебенно хорош, подтянут, и соблазнителен, абсолютно везде. И несмотря на то, что Мацуно никогда не пробовал подобного —
сейчас безумно хотелось.
Поэтому немного смутившись, он всё же попытался коснуться рукой чужого
члена, но Кейске моментально уловив такой посыл, пресёк его попытку.
— Не стоит, иначе клянусь, тебе не достанется, и я закончу со всем прямо здесь. — Его слова были немного грубыми, и напоминали скорее угрозу, чем предупреждение, и пожалуй, он решил послушаться, потому что именно сейчас — Баджи, которого он всегда видел таким непреклонным, опускался на колени перед ним, и это было
пиздец странно.
А после его удивила абсолютно спокойная реакция Кейске, когда тот после нескольких секунд сомнительного разглядывания его органа, все же неуверенно коснулся его языком. И это касание было настолько мучительным, что ему казалось, будто ноги подкашиваются, но он не хотел выглядеть слабаком, и собрав всю волю в кулак —
был непоколебим. Тем не менее Мацуно все ещё не смотрел перед собой, лишь вверх, полагаясь только на ощущения внизу, горячие и пробуждающие огненный ком, который словно пробудившийся вулкан нарастал, грозя накрыть их обоих. И ему не показалось — забыв о времени и пространстве, он побуждаемый лишь желанием, уверенно касался чужой головы, двигаясь возможно грубовато, и спустя несколько секунд глаза голубые широко распахнулись, Чифую резко пытаясь вытащить
его,
до того самого момента — всё же случайно испачкал Баджи, к чему тот отнёсся весьма неодобрительно.
Чифую все ещё подвержен некому шоку, и расслабляясь он медленно съезжал спиной по кафелю, но его тут же притормозили.
— Как нехорошо получилось, Чифую, теперь придется вытирать, — он указал на измазанный живот и немного запачканную ногу, и блондин поспешно потянулся рукой, но его тут же остановили. — Так не пойдет.
Секундная растерянность и Мацуно уже стоит лицом к стене, а за ним Баджи, идеально вплотную. Его спина соприкасается с чужие животом и грудью, и ещё — уже теперь, он тоже чувствует что-то липкое на себе,
неудивительно сам натворил.
— Вытирай, собой, — самоуверенно проговаривает Кейске, — и если возбудишься и закончишь снова — накажу. — Чифую осознает, что сейчас в нём просыпаются именно
те самые наклонности, и ему страшно подумать, что тот предполагает под своим «
накажу» и так как он виноват, остаётся лишь сделать, что велено.
Двигаться в таком положении кажется слишком смущающим, ведь сзади его абсолютно видно. Но тем не менее, он осторожно наклоняется к Кейске прижимаясь плечами к его груди и свободно скользит по ней немного вниз и после поднимается обратно. Тело сзади напряжено, и после нескольких подобных движений, он осознает, что нечто ему мешает, упираясь со всей своей твёрдостью.
И теперь уже Чифую ощущает прилив сил, к недавно закончившему со своими делами, органу. И это смущает — потому, что
по сути, ему нравится что его хотят таким образом. Это чувство берет верх, но сквозь пелену страсти и опьянения, он чувствует, что между ног его находится, к сожалению, не только его, член.
— Сожми немного, — томный голос, прямо над ухом, и Чифую делает именно это, стараясь максимально сдвинуть бедра, — умница, — Кейске хвалит его, словно это в порядке вещей, а после немного отстраняясь надавливает на спину, чтобы тот прогнулся и держась на талию совершает вполне предсказуемые действия.
Мацуно изумлённо смотрит на то, как
это скользит между его бедер, и просто из любопытства он касается его рукой, охватив на сколько было возможности, немного надавливая большим пальцем и Баджи до боли сжимает руки на талии, прижимаясь к парню.
Чифую нравится такая реакция и он испытывает странное нервное подрагиванивание собственного напряжённого органа и ему хотелось бы сжать его до боли, и сделать несколько движений, но ему нельзя — предупреждал ведь. Остаётся лишь довольствоваться малым, но совсем не долго.
Склоняясь над плечом блондина, старший всё же уделяет внимание тому, что внизу, и обращается с ним, словно со своим собственным, и вместе с этим плавно вводит сзади всего один палец, принося жуткий дискомфорт. Мацуно еще не понимает удовольствия, граничащего с болью, но это не настолько плохо, как он себе представлял.
Движения плавные и поступательные, и он словно между двух огней, и расслабляясь ему удается пропустить в себя ещё один. Странные болезненные покалывание становятся лишь сильнее, и теперь уже он хочет освободиться от этого чувства, что разрывает изнутри, но тем не менее рука так же уверенно двигается спереди, и терпеть такое слишком сложно, поэтому Мацуно сдается уже спустя пару минут, растекаясь по холодному кафелю очередной вязкой лужицей и очевидно, за то, что не выдержал — наказание настигнет его.
Накинув на парня одно лишь полотенце, Кейске ведёт его, словно в трансе в комнату, с которой все началось, где уютно и темно, а ещё пахнет остывшим, недопитым кофе.
Мацуно уже без разницы, что происходит, поэтому он откидывается на кровать, просто прикрывшись пледом и втыкает в потолок, понимая, что из него выжали все соки,
дважды.
Перед глазами всё плывет, тело не слушается, и он осторожно сворачивается комочком, отворачиваясь к стенке, чтобы привести мысли в порядок, отчего-то в голове было пусто, как никогда и ещё удивительное чувство лёгкости, словно его уже начало клонить в сон. Но такой приятный момент был прерван.
Кейске ложится рядом, тепло прижимаясь к его спине и упираясь лбом в затылок. Волосы его всё ещё влажные немного и от этого прохладой щекочат лицо. Пока Баджи не удается находить оправдания своих действий — но руки его уже жадно шарят по телу. Всё, что слышит Кейске, так это свое имя, едва произнесённое одними лишь губами, и голос этот пробирающийся под кожу.
Он помнит как впервые встретил его, уже тогда решив, что парень перед ним, избалованный папенькин сынок, и был абсолютно прав. Помнит как впервые осознал, что ему неприятно наблюдать когда с ним рядом та навязчивая девушка, и как готов был рвать и метать видя рядом с ним другого парня, и вывод не заставлял себя ждать.
Осторожно оглаживая чужую грудь и живот, Кейске норовит спуститься ниже, но получает вполне очевидное сопротивление, по инерции Чифую стараясь избежать прикосновений, сильнее прижимается ягодицами в болезненно напряжённый орган своего друга, ненароком лишь сильнее провоцируя.
У него нет сил сказать что-либо, пока все происходит именно так — молча
Они ведь просто друзья? Но только не сегодня.
Пальцы Кейске увереннее сжимают чужой напряженный орган, оглаживая и порой надавливая, в то время как свой собственный — уже битый час изнывает от желания.
Мацуно испытывает лёгкие покалывания в пальцах ног и ему слишком хорошо и плохо одновременно. Он знает чем все кончится, и сейчас это немного беспокоит,
совсем чуть-чуть.
Но сложно не только ему, во первых Кейске, у которого опыт хоть и имеется — но в таком плане,
нет. Он уже жалеет, что не смотрел как это должно быть правильно, но полагаясь только на логику в голове выстраивается достаточно простой план: надеть, смазать, вставить. И он в общем-то готов, но все равно так странно.
Ему нравятся девушки, миловидные, красивые, и невысокого роста... Но все их лица блекнут на фоне парня, что лежит спиной, и так покорно ждёт своего часа, и Баджи влечет к нему, настолько что гендер становится лишь физической характеристикой.
И кому это важно вообще? Он влюблен, нежен, и заботлив, только с ним.
Проходясь холодными пальцами вдоль напряжённой промежности, Кейске снова осторожно погружается внутрь, заставляя Мацуно который раз за вечер так тяжело вздыхать. И Баджи понимает — это не так приятно, как хотелось бы,
но разве не он сам подписал себе гейский приговор?
Первые несколько движений пальцев несколько хаотичные, и пропитанные паникой, словно он хотел бы закончить поскорее, чтобы Чифую мог легче принимать его. Мысли о ревности, так не вовремя возвращаются, четкими картинками перед глазами, и пусть Кейске понимает, что мысли о том, что Чифую мог быть с Казуторой — пусть и не имеют ничего общего с действительностью, но это злит и заводит, ведь он принадлежит
только ему. Безумный собственник, которому придется принять ответственность за все свои действия, но он не против.
Мацуно не издаёт ни звука даже когда пальцы плавно вынимают и вместо них, ощущается нечего более габаритное. Он уверенно терпит болезненное проникновение, лишь иногда издавая слабые болезненные всхлипы.
Кейске испытывает свою выдержку на прочность, ведь он буквально слышит, как кровь стучит в висках от желания, но он терпит, мучительно замирая внутри и уже касаясь чужих бёдер своими. Как бы он не старался его подготовить — внутри все равно до безумия узко, и он хотел бы отвлечься, но вместо этого снова слышит свое имя, настолько тихо, что это напоминает мольбу о помощи.
"
Кейске" — впервые слышит он такое прямое обращение и задыхается от нахынувшего желания, и пусть грубое — "
Помолчи" — в ответ, могло задеть, куда важнее сейчас — сдерживаться. Иначе парню придётся туго и наверняка — достаточно болезненно.
Баджи ровно выдыхает, не спуская руку с чужого бедра, и делает всего одно поступательное движение, сопровождаемое тихим стоном, и едва держится. Его действия осторожные и он, стараясь расслабиться и отвлечь блондина, касается губами его плеч, демонстрируя необычайную нежность. И такой лёгкий жест помогает расслабиться. Мацуно не испытывает чувства сожаления — ведь о нём так трепетно заботятся, что даже он не мог рассчитывать на такое. Тело податливо обмякает и он стараясь помочь, изгибается в спине, чтобы податься на встречу.
— Не провоцируй меня, — словно севшим голосом предупреждает Кейске.
— Я не против, — вполне уверенный ответ, как красный платок для быка, и возможно Мацуно поспешил, но его только что озарило резкой вспышкой боли в низу живота.
— Всё ещё не против? — Словно испытывая парня на прочность, уточняет Баджи, но в ответ лишь одобрительное мычание, и он хотел бы посмотреть на него сейчас.
Резко меняя положение и нависая над Чифую, Кейске откидывает парня на лопатки и по-собственнически закидывая его ноги себе на плечи, растягивая свой хищный оскал, уже не сомневаясь направляет свой член прямо в него и без особых сложностей проникает до основания, срывая очередной вздох.
Ему нравится такой ракурс, поэтому слегка приподняв бедра Мацуно, он медленно толкается в него, смотря как удачно его принимают, как взволнованно вздымается чужая грудь, и как рот приоткрыт в попытке схватить глоток спасительного воздуха.
Баджи порядком измотан от этих эмоциональных переживаний, или от того, что последний пятнадцать минут занимался сексом, с человеком от которого мурашки по коже. Их губы уже буквально срослись, в то время как влажные тела все ещё касались друг друга. Уши приятно ласкают пошлые звуки шлепков, с которыми резко соприкасаются их бедра и зубы
хищного парня в отчаянии цепляются за светлую кожу у основания шеи блондина, чтобы подавить рвущийся наружу рык и вместе с ним, так сладко перекатывающееся на языке, его имя — Чифую... — а после он расслабляется, устало приземляясь на Мацуно, слыша как в унисон бьются их сердца.
Спустя несколько минут способность думать возвращается и Кейске устало поднимаясь в локтях, смотрит на парня перед собой, но тот уже спокойно посапывает и Баджи находит в этом уже какую-то закономерность.
— Я вообще-то не меньше устал, — словно в укор ему, произносит Кейске, лениво поднимаясь с кровати и доставая из шкафа халат, чтобы хоть как-то скрыть свою наготу.
Ноги неспешно направляются к балкону, шаркая по полу. Баджи цепляет по пути пачку сигарет и ещё раз оглядывается на Мацуно, который так идеально смотрелся в его кровати, что хотелось запечатлеть этот момент в своей памяти, и ещё больше — хотелось бы сохранить его рядом с собой, навсегда.
