Шэнь Цинцю попустило
— Это кто? Первым делом бесцеремонно ткнула длинным пальцем в Ло Бинхэ тётушка по ордену, прекрасная Ци Цинци. На её фоне Ша Хуалин выглядела совсем нежной девой. Даже если стояла во внутренностях носорогопитона. — Мой первый ученик, — сварливо отозвался шицзунь, пряча недовольно скривившиеся губы за веером. — То есть я могу обрадовать Юэ Циньюаня? — дотошно уточнила совершенно не смутившаяся на грубость тётушка. — И даже возобновить отношения с Хуаньхуа... и как их, у кого я там был за последние пару лет? В задумчивости шицзунь коснулся губ веером, и Ло Бинхэ стоило огромных усилий оторвать взгляд. И вспомнить, о чём речь. — Я подготовлю список, у кого, — мрачно отозвался Мин Фань, разбуженный утром чуть ли не пинками. Потому что не пристало ученику Тихого пика сладко храпеть по кустам, когда их владыка поднят в час кролика составлять компанию боевым братьям и сёстрам! — И по всем остальным список, — радостно щёлкнула пальцами Ци Цинци. Мин Фань промолчал. Кажется, он всё ещё спал на ходу, отказываясь верить в привалившее счастье в виде двенадцати часов сна. Подряд. Не на лету! Без шишу Лю за спиной! Крик «Снимаем военное положение, Шэнь Цинцю попустило» Ло Бинхэ, видимо, послышался с недосыпа. Он-то двенадцать часов не спал! Но в благородном ордене определённо что-то успело измениться за время его отсутствия.Вольности интерпретации
— Бинхэ, опера это не страшно, — устало закатил глаза Шэнь Цинцю. Он второй час и третью неделю уговаривал Ло Бинхэ сходить с ним прогуляться и никак не мог понять, почему тот так яро открещивается. В ход пошли суровый взгляд, обещание никогда не готовить завтрак (Бинхэ был тронут, съел всё до последней крошки и выжил только благодаря своей крови. Слёзно просил так не делать, разрываясь между «шицзунь меня любит» и «шицзунь может отравить даже небесного демона») и требование немедленно куда-либо интеллектуально расти, иначе пиздец. — А шицзунь узнавал, о чём эта опера? — вчера наконец согласившийся на поход Бинхэ всё ещё сомневался, но этот мастер не собирался отступать, готовый ответить на все вопросы своего ученика! — Конечно, Бинхэ. Это вольная новая постановка. Детей двух враждующих семей вопреки канонам их страны сочетают вынужденным браком, ведь только это остановит войну. Те, яростно не желающие этого брака, учатся жить вместе, но война была нужна силам куда более могущественным, — на этом моменте вдохновенный Шэнь Цинцю даже прикрыл глаза от удовольствия, смакуя каждое слово, представляя, что уже пишет рецензию, — и им придётся остановить войну, поднятую настоящим отцом и дядей одного из них. Но это будет самое простое на их тропе любви... — Если шицзунь хочет, — всё ещё сомневаясь, но веря учителю, кивнул Бинхэ. До знакомства Бинхэ с тэгом «модерн!ау» и понятием «вольности интерпретации» оставалось ещё шесть часов...Ошибка
На книгу Ло Бинхэ смотрел с плохо скрываемым ужасом. — Бинхэ, — рассерженно захлопнул веер Шэнь Цинцю, — что ты медлишь! — Шицзунь, — резко вздохнул Бинхэ, — я не уверен, что подарок от Лю Миньянь и Ша Хуалин стоит... — Небо, Бинхэ, просто открой уже! Что, по-твоему, там может быть такого, что может навредить повелителю демонов! ...что ж, этот мастер должен был признать, что сборник эрогуро с ним и Бинхэ в главной роли немного... травмировал даже его. Всё же дуэт этих прекрасных дев был несколько более ужасающ, чем он вчера предположил. Бинхэ всё ещё отказывался покидать бамбуковый домик.Серьёзные меры
Стопку тетрадей Шэнь Цинцю опустил на стол главы пика Аньдин с ужасающим треском. Шан Цинхуа и ухом не повёл. С сюпаньем отпил чая, перелистнул страницу, дочитывая главу, и только после этого поднял глаза на братца Огурца, явно наслаждаясь. — Что это, бро? — Не знаю, — мрачно отрезал Шэнь Цинцю, — отобрал у Бинхэ. Ни он, ни я ещё не смотрели. Хочу, чтобы ты посмотрел первым. Пожав плечами на странную просьбу, Цинхуа углубился в первую тетрадь, на середине издал слабое «о», быстро пролистал и взялся за следующую. Чашку Шэнь Цинцю отобрал у него сразу, как только Цинхуа потянулся за ней, не отрываясь от чтения. Не зря: спустя две тетради Самолёт чуть не умер, поперхнувшись воздухом. Последние три даже не стал открывать. — Так. И что ты с этим планируешь делать? — и будь Огурец вечно проклят не читать ничего, кроме писанины этого дрянного автора, если в голосе друга не было восхищения. О рейтинге и героях этих произведений можно было не спрашивать. — Ты, — отрезал Цинцю. — Я?.. — опешил Цинхуа. — Но, братец, я не ты, если я убью или расчленю столько народа, меня не простят и даже на северных пустошах не спрячут! — Ты дебил, — отрезал Цинцю, резко раскрывая веер, — отстань от людей. Ты — внедришь в этот мир систему шапок, меток и предупреждений, бесполезный ты автор! С каждым словом голос Шэнь Цинцю звучал всё выше. Веер верный читатель о своего самого бездарного писаку не сломал только потому, что новую главу нетленки Цинхуа ещё не успел передать на Цинцзин.