***
— Кровать ваша, — махнул он рукой в сторону спальни, — Я на диване. — Спасибо еще раз, — попыталась выдавить улыбку я и схватила пьяную подругу за запястье, еле-как дотащив до спальни. Комната небольшая с черными обоями. На стенах расположились потрепанные плакаты «Pink Floyd», «Mindless Self Indulgence», «Green Day» и прочие. По центру большая двуспальная кровать, а слева две гитары: акустическая и электронная, напротив которой было много проводов и колонок. — О! — вскричала подруга, — Это все нам? — Ага, — вяло бормотала я, усевшись в большое кресло. И, кажется, подруга уже не слышала мой ответ, ведь плюхнулась на кровать и, по видимому, быстро заснула. А мне спать не хотелось. Из головы не выходил образ зеленоволосого парня, которого я считала идиотом и чудаком до сегодняшней ночи. Болезненно-худощавое телосложение, бледное как смерть лицо, темные мешки под глазами и странная забота все больше и больше заставляли о нем вечно думать. Но, дабы не пугать себя же, я откинула странные мысли прочь и достала из кармана чужой куртки телефон. «Точно! Куртка! Надо вернуть» Я вышла из комнаты и совсем тихо, насколько позволял старый деревянный ламинат, пробралась в гостиную. Он тоже не спал. — Э… — начала мямлить я, — Куртку хотела вернуть. — Ах, — подскочил он, — Черт! Ты меня напугала. — усмехнулся парень, — Спасибо! — взял желтую куртку и прошел в прихожую, повесив ее на крючок, — Тоже не спится? — Если ты вновь начинаешь любезничать, то я не собираюсь продолжать диалог. — Почему любезничаю? — вскинул руки тот, — Мне искренне интересно. — Тоже не спится, — очевидно подтвердила я. — Можно я заварю чай? — Я тоже буду. Клубничный с сахаром. Чайник на кухне.***
— Почему ты не дома, а ночуешь у парня, которого ты знаешь меньше недели? — он грел руки о горячий чай, укутав меня и себя под пледом: в квартире были проблемы с отоплением. — Ты бы стал возвращаться домой в четыре часа утра? — Да, — тот взъерошил длинные волосы, — Они бы не проснулись. — А мои, уверена, скандал бы закатили. Да я и завтра боюсь туда идти: их дочь шлялась всю ночь одна по городу. — Думаю, тебе не стоит волноваться. Оставайся сколько хочешь, все равно, здесь почти не бываю. — Кирилл отпил клубничного чая и демонстративно чокнулся со мной. — Ты не такой, каким показываешь себя в школе. — А каким я показываю себя в школе? — усмехнулся он. — Тупым идиотом, которые презирает все и вся, — я поморщилась от сквозняка, что проникал сквозь деревянную раму окна. — Если тебе холодно, я могу принести что-то из своей одежды, — улыбнулся тот. — Нет, ты что, не надо. — Как знаешь, — пожал руками он, — А про школу… ну, надо поддерживать свой ярлык. Вот у тебя, к примеру, ярлык «симпатичной новенькой-заучки». Хотя, — он снова потрепал свои зелёные волосы, — я не думаю, что заучки ходят на подобные мероприятия, — улыбнулся Тимошенко. — Редко. Предпочитаю проводить вечера в компании книги, а не алкоголиков. — я отпила горячего чая. Он разливался по всему телу, доставляя успокаивающее тепло отовсюду. — И вообще, что за стереотипы? — Вот у меня ярлык «загадочного музыканта — идиота, что всегда хамит, и по которому сохнут все девочки». Ну, конечно, это бред. — Полный, — подтвердила я. — Где твои родители? — перевела тему. — Остались в Украине, — пожал плечами он, будто это обычное дело, — Я съехал от них, купил квартиру, купил поддельные права и машину. Все решают деньги и связи, — усмехнулся парень. — Они у меня хорошие… А ты? В чем твоя причина подростковых разочарований и страданий? — Родители, — закатила глаза я, — Они странные. Точнее, мой отец. Мачеха… с ней я вообще не общаюсь. Ну как, делаю вид, что люблю ее. Она меркантильная тварь, которая только и прикидывается мне настоящей мамой. Все время пытается контролировать, опекать, что в принципе плохо получается, раз я тут, — оглянула квартиру я, — А отец. Вот он настоящий тиран. Ужасный по своей природе. Сейчас он, к счастью, на ночной смене, но до этого держал меня, как на цепи. У меня телефон появился только в 7 классе. Никогда ничего ни с кем не было, и все из-за него. Очень долго рассказывать, вкратце, тошнит от них обоих. Кирилл внимательно слушал, кивал головой и смотрел прямо в глаза, будто сам переживал мою короткую историю в нескольких секундах. Он неподвижно сидел и размышлял, пока с моих серых глаз не скатилась одна гребаная слеза. — Извини, — попыталась улыбнуться я и подскочила с дивана в поисках салфетки. — Салфетки тут, — крикнул тот мне вслед. — Прости, — подбежала я к нему и выхватила салфетку из рук, судорожно вытирая несчастную слезинку. — Все в порядке, — он тепло улыбнулся, что полностью растопило напряжение в теле и мышцах. — Иди ко мне, — он приподнял плед, намекая на то, что рядом уютно и тепло. Нехотя я присела и Тимошенко, как назло, начал меня успокаивать, что не могло ещё больше раздражать. Всхлипы стали чаще и я уткнулась в его плечо. — Все хорошо, — растерянно говорил он, поглаживая по спине, — Тебе надо успокоиться. — Да, да, боже мой, — оторвалась от него я, — извини. — Все нормально, — он взял две кружки недопитого чая и поставил на столешницу, — Здесь все хорошо, — присел рядом, — Успокойся и ложись спать. Завтра все обдумаешь. Я поищу другое место, где отдохнуть. Я старалась скорчить милую улыбку. — Спокойной ночи, — он вытянул жёлтую гирлянду из розетки и комната налилась чёрным светом.