Последний контакт наших глаз.

Он бросил меня на кровать, отрывисто дыша. Скинул с себя футболку и прильнул к телу. — Скажи, если что-то будет не так, — хрипло шептал он. По телу разливалось предвкушение и неистовое возбуждение. Кирилл приблизился к шее и начал ее целовать. Нежно, чуть всасывая кожу. Оставляя бледно-красные следы, он спускался ниже, обжигая бархатную кожу.  — Сними. Послушно я избавилась от футболки, и осталась в чёрном кружевном бюстье. По телу пробежала дрожь, и он начал целовать грудь. Кратко я вздыхала, наслаждаясь процессом. Рукой он снял лифчик. Грудь напряглась, а соски встали. Тимошенко сжал небольшую горошину кофейного цвета, томно воздыхая, справляясь с возбуждением, что буквально пульсировало у моего паха. Небольшой горб впился в промежность, а кружевная ткань, обрамляющая запретную зону, намокла. — Блять, Кирилл, не томи… — тяжело вздохнула я. Поглаживая голую кожу, он спустился совсем низко. Я слышала его дыхание везде. В закоулочках небольшой комнаты, оно будто эхом разливалось по всему помещению. Он также легко избавился от клетчатой юбки, а холодными руками по горячему телу поглаживал кожу. Бледный раздвинул мои бёдра, руками водя везде, но только не там, где должен был. — Черт, Кирилл… — жалобным тоном говорила я. Тихо усмехнувшись, он сдвинул трусики, и ледяной рукой дотронулся до влажной вульвы. — Ты помнишь, да? Если что-то не так, не молчи. Скинув с себя джинсы, а после боксеры, он натянул из неоткуда взявшийся презерватив. Еще одна дрожь, пробежавшая по телу, будто ошпарила и привела в бóльшую эйфорию. Он аккуратно ввёл член, а тело пронзила тупая боль. Но вскоре, все заполнилось блаженным чувством удовлетворения, как только я почувствовала его в себе. Он ускорился, придерживая меня за талию. — Ебанный. — совсем тихо простанывал он. И вот. Момент пика. Он встал с кровати и медленно начал одеваться. — Невероятно. Ты невероятная. — Кирилл, это так… охуенно. Спасибо. — Останешься здесь? Я, наверное, пойду. Неприлично как-то оставлять их наедине без нас. — И при это предлагаешь остаться мне. Ладно, все хорошо, иди. Он улыбнулся и подошёл ко мне сбоку кровати. Натянув одеяло, словно мамочка, поцеловал в лоб. — Я тебя люблю. Дверь захлопнулась.