Under Other Stars

— Мои кто? — Хенджин плелся за Сынмином по улице, ведущей к его дому. — Ты знаешь, где у вас лежат ключи от машины? — Сынмин! Здесь есть кто-то еще? — Да. Хенджин шел намного медленнее Сынмина, поэтому Сынмин замедлил шаг, взял руку Хенджина и закинул ее себе на шею, придерживая его со стороны раненой ноги. Хенджин почувствовал, как к его щекам подступил румянец. — Я– я в порядке, тебе не нужно– — Это не для тебя, здесь небезопасно, и нам нужно поторопиться. — А? — Чан объяснит тебе позже. — Что? Кто такой Чан? — Мой новый друг. — Сколько у тебя их здесь? — Шесть. То есть в этом… месте было еще шесть людей помимо них двоих! Они здесь не одни. Хенджин почувствовал, как по телу прошлась волна облегчения, а потом он вспомнил слова Сынмина о небезопасности и это чувство испарилось. Он начал оглядываться по сторонам, но ничего не увидел. Ничего, кроме ветра, танцующего меж ветвей деревьев, природы, захватившей все вокруг, и поющих в тишине птиц. Благодаря поддержке Сынмина Хенджин шел теперь намного быстрее, и их путь до дома Хенджина занял не так много времени. Это было странно. Все было странным. Сынмин не был странным: он всегда вел себя так, помогал и заботился. Хенджин решил не беспокоиться и не думать слишком много об этих странностях. — Ключи в тарелочке на комоде. Или… я не знаю, там ли они все еще, — проговорил невнятно Хенджин, когда они дошли до его дома. Он подошел к воротам гаража, и ему пришлось приложить немного усилий, чтобы открыть их полностью — кажется, механизм совсем заржавел… за столько лет. Сынмин быстро вернулся, держа ключи в руках, он спешно открыл капот машины и… сделал что-то, Хенджин не понял, что именно, он возился с разными кабелями, открывал и проверял что-то, а Хенджин просто стоял рядом и заворожено наблюдал за его действиями. — Вроде должна работать. Некоторые машины здесь не работают, по большей части те, которые используют электричество. Ваша на дизеле, поэтому должна завестись и ездить вообще без проблем. Надеюсь. В противном случае, нам придется угнать чью-то, хотя это и не угон, по сути: здесь никого, кроме нас восьмерых, нет. — Что? — Хенджин подавился воздухом. — Ничего, — Сынмин захлопнул крышку капота, обошел машину и открыл дверь со стороны водительского места, протерев окна и лобовое стекло от пыли. Хенджин поспешил на другую сторону, открыл дверь и сел внутрь. Все было так же, как он помнил, и в то же время нет. На заднем сиденье все еще валялась его сменка, а из usb-разъема в подлокотнике между передними сиденьями свисал провод от зарядника. И гараж тоже выглядел точно также, просто… был старым. Крыша немного обвалилась, но машине это, к счастью, не навредило. Сынмин вставил ключ в скважину замка зажигания и повернул. Машина издала какие-то непонятные звуки, будто не использовалась уже много лет. Сынмин провернул ключ еще раз, и в третий раз, и мотор наконец заработал, зарокотал жизнью. Хенджин выдохнул и только потом вообще понял, что сидел все это время, затаив дыхание. — Куда мы поедем? — спросил он, все еще немного потерянный (очень потерянный). — В лес. — Зачем? — Мы живем там. — …Что? Сынмин закатил глаза, переключив передачу, и нажал на педаль газа. Машина тронулась вперед, он отпустил сцепление. Спасибо отцу Хенджина за то, что он когда-то решил исполнить свою детскую мечту и купил внедорожник, и сейчас они не забуксовали в густых зарослях травы перед гаражом. Сынмин свернул направо со двора, туда, откуда Хенджин пришел совсем недавно. У Хенджина было так много вопросов, правда, их было очень много: почему Сынмин здесь, кем были другие, кто такой этот Чан, зачем им машина, куда они направлялись, зачем они едут в лес, куда подевались все остальные в городе, куда пропали родные Хенджина, они что, совсем одни, что происходило вообще?! Но он не задал ни один из них. Он молчал, потому что Сынмин тоже не говорил ничего, и он был слишком погружен в свои мысли. А потом ему в голову ударило осознание: он в машине с Ким Сынмином, который, как он думал, был мертв, и они ехали куда-то, и его нога болела так сильно, именно из-за этого они и угнали машину. Машину отца Хенджина. Которая все еще каким-то образом работала, хотя остальные машины на дорогах выглядели в разы хуже, они в принципе были не в том состоянии, чтобы ездить. — Вы обычно… добираетесь до… дома пешком? — Я здесь только две недели, и, как я понял, да. Иногда мы берем машину, но ходить не так уж далеко, да и мне нравится в лесу. — Две недели? Что ты имеешь в виду? — Это значит, что я провел здесь четырнадцать ночей. Хенджин заметил, как Сынмин замедлился, когда они въехали на лестную тропу, она была достаточно широкой для того, чтобы по ней могла проехать машина. Так странно: природа пронизывала каждый даже самый укромный уголок города, но эта дорога оставалась нетронутой, и, казалось, навсегда останется такой. — Четырнадцать ночей? Ты был– что? Я не очень понял сейчас. Ты умер пять месяцев назад. Хенджин чувствовал ни с того ни с сего подступившие к глазам слезы. Он так ненавидел, что не мог ничего понять сейчас, и он просто не мог контролировать себя и свои эмоции, а Сынмин ничего не рассказывал. Но если Сынмин… здесь… только две недели, тогда он возможно и сам не до конца во всем разобрался! Сынмин задумчиво промычал в ответ, слегка нахмурив брови: — Время здесь работает по-другому, — проговорил он в ответ после недолгого молчания, впереди дорога поворачивала налево. Они ехали на небольшой скорости — Хенджин бегал быстрее (правда, не в таком состоянии, в котором был сейчас). Хенджин промолчал и отвернулся к окну. Солнце достигло своей самой высокой точки — был уже полдень. А еще Хенджин осознал еще раз, как же тихо здесь было. От этого стало некомфортно, он протянул руку к радио. Оно не включалось. — Электричество тут тоже не работает. И радиостанции. Ничего. — Тогда как вы живете здесь? — У нас есть генераторы. И солнечные батареи. Феликс очень хорошо разбирается в таких вещах. — Кто такой Феликс? — Встретитесь скоро. Вдруг Сынмин замедлил ход еще сильнее, а затем полностью остановился. Хенджин посмотрел вперед — там снова был этот олень! Он внимательно разглядывал «гостей» своими большими золотыми глазами. Из леса показался олень поменьше, и еще один. Оленята. И их глаза тоже отливали золотом. И они, кажется, совсем не испугались машины. Какого черта? Как же хорошо, что Сынмин ехал медленно. — Сейчас, они пройдут, и мы поедем дальше, — сказал расслабленно Сынмин и откинулся на спинку водительского кресла. Хенджин не мог отвести глаз от происходившего перед ним: оленята перешли на другую сторону дороги, и только после этого большой олень двинулся вслед за ними, обратно в лес. — И что это только что было? — прошептал Хенджин. — Не знаю. Чан зовет их Хранителями Леса. — Поэтому мы так медленно ехали? — Да. — Оу. — В лесу много разной живности. Лучше ехать помедленнее, чем навредить случайно кому-то из них. — Ясно. Сынмин снова нажал на газ, и они продолжили свой путь. Они проехали мимо той лужи, в которую свалился Хенджин, а потом, к его удивлению, они свернули на ту часть развилки, которая вела к одному из заброшенных домов в глубине леса. К тому, в котором он и Енхун лазали, когда были младше. Дорога сузилась, иногда совсем скрывалась в зелени. Ветки деревьев вокруг скребли по дверям и крыше машины, она заваливалась то на одну сторону, то на другую, когда на дороге встречались выбоины. Лес вокруг стал заметно гуще и не пропускал теперь столько солнечного света, как до этого. А потом, неожиданно, они выехали на поляну, посреди которой стоял дом, нежившийся в лучах полуденного солнца, которые просачивались сквозь ветви деревьев. Этот дом, в отличие от тех, которые Хенджин видел в городе, выглядел совершенно по-другому. Нет, его древесные стены так же были заложниками лоз плюща, а крыша была укрыта одеялом из изумрудно-зеленого мха, через который тут и там островками выглядывала красная черепица. Но над трубой камина клубились облачка дыма, окна были целы и чисты. Таким выглядел и весь дом, целым и чистым, ухоженным. Он был старым, да, но абсолютно пригодным для жизни. Совсем не таким, каким его помнил Хенджин. Тот дом был полуразваленным и медленно гниющим. А этот… полная его противоположность. Тот самый старый дачный домик, покоившийся в глубине леса, вокруг которого ходило столько легенд, Хенджин в детстве слышал бессчетное количество страшилок о призраках, населявших этот дом. — Какого черта? — прошептал он. И здесь были люди. Они сидели на веранде перед домом, выкрашенной в белый. Краска была вся в трещинах и даже отвалилась в некоторых местах. Остальной же дом был выкрашен в зеленый, скорее всего несколько лет назад. Один человек поднялся со своего места, когда Сынмин подъехал к своеобразной стоянке и остановил машину рядом с другой, очевидно, старой модели, но прекрасно сохранившей свой облик. — Не переживай, хорошо? Они хорошие люди, — Сынмин заглушил машину и улыбнулся Хенджину, прежде чем выйти наружу. Хенджину пришлось немного повозиться с дверью, но как только он вышел, его раненая нога неприятно напомнила о себе. — Сынмин? Какого черта? — он услышал со стороны веранды удивленный оклик. Это было слишком, слишком много всего за один раз, где его мама и папа, Хенджин хотел к своим родителям, он уже был сыт по горло этим днем, он чувствовал себя таким уставшим, почему этот заброшенный дом каким-то образом стоял здесь теперь в прекрасном состоянии, и почему весь мир опустел, весь мир… кроме этих людей, а где же тогда остальные–? — Хенджин? Ты в порядке? — он услышал голос Сынмина, доносящийся будто откуда-то далеко-далеко отсюда. — Да, — пробормотал Хенджин, это было слишком для него, это все было слишком для него, и Хенджин совершенно не умел общаться с новыми людьми, а Енхуна поблизости не было, здесь вообще никого не было, и… он почувствовал легкое прикосновение к своей руке — Сынмин встал прямо напротив него. — Все в порядке. Знаю, мы не так уж близки, но поверь мне на слово, эти люди хорошие, и они объяснят тебе все. Я чувствовал себя так же потерянно, как и ты сейчас, и, наверно, я все еще чувствую себя так. Но ты не один. Хенджин закусил губу, и поднял глаза на лицо Сынмина. И эти глаза цвета молочного шоколада возвращают его в реальность, обратно к легким дуновениям ветра, к пению птиц, к эху разговора на веранде. Он кивнул, и ухватился за лямку спортивной сумки, свисающей с его плеча. Сынмин кивнул в сторону дома, и они вместе направились к веранде. Хенджин чувствовал отвратительную волну волнения, окатившую его, когда они ступили на лужайку перед домом, которая выглядела не такой опрятной, как сам дом: трава явно нуждалась в стрижке, на кустах все еще висели прошлогодние листья, а клумбы с цветами были далеки от цветения, среди молодых и свежих стеблей теснились сорняки. За домом Хенджину удалось разглядеть сад с множеством деревьев. Это были яблони, если его память его не подводила. И– почему здесь была дорожка… снега? Кругом огибающая дом? А снег ли это вообще? — Привет! — как только Хенджин и Сынмин подошли к дому, до них донесся пронизанный некоторой радостью голос с веранды. Здесь было три человека, два из них сидели за круглым белым столом (выглядел он не самым новым), а третий стоял, прислонившись плечом к косяку двери и скрестив руки на груди. Он и был тем, кто поприветствовал Хенджина. Или Хенджина и Сынмина. — П-привет, — Хенджин с какой-то опаской посмотрел на трех парней. Сам того не понимая, будто инстинктивно, он придвинулся к Сынмину чуть ближе. — Вот как! Никогда два появления не случались в такой короткий срок! — один из сидящих за столом поднялся и подлетел к Хенджину. — Здравствуй! Я Феликс! Рад знакомству! — парень с россыпью веснушек на щеках и отросшими корнями волос, похожих на белоснежное пушистое облако сахарной ваты, и протянул ему руку. — Привет, я Хенджин, — Хенджин пожал его руку. Он был так растерян. И потерян. Сынмин говорил про кого-то по имени Феликс. Он никогда прежде в своей жизни не встречал этого парня, хотя он и выглядел его ровесником. Он знал каждого человека его возраста в городе! Тогда кто это! — Что с тобой случилось? — парень, стоящий у двери кивнул на Хенджина и его перебинтованную ногу. — Я, ахм, я п-провалился в лестницу… — А? разве люди обычно не попадают сюда через отражения? — он был одет во все черное, и Хенджин уже сейчас мог точно сказать, что этот парень был заметно ниже него. А еще он понятия не имел, что вообще значил его вопрос. — Я, эм– — Это случилось после. И кстати да, как ты попал сюда? — Сынмин перевел свое внимание на Хенджина. — Сюда? — Да. Когда ты почувствовал, будто упал сквозь что-то? Все ощущают это именно так. О? О! — Я… там, на дороге, была одна лужа. На тропе, по которой мы сюда приехали. Я думаю, я… попал сюда… через нее… — что ж, это и правда по ощущением больше напоминало падение сквозь что-то, а не… просто падение, Хенджин мог принять это. И, возможно, это даже имело какой-то смысл. — Выходит, так же, как мы с Джисоном! — мальчик по имени Феликс улыбнулся так ярко, что, кажется, почти ослепил Хенджина. — Тогда понятно, что с твоей одеждой, — на губах Сынмина растянулась ухмылка. — Подождите, вы, ребята, знаете друг друга? — парень, одетый во все черное, указал на Хенджина и Сынмина. Сынмин кивнул: — Мы знакомые. Ходили в одну школу. «Знакомые». Ладно, хотя неприятное ощущение все равно укололо его сердце. — О, это здорово! — Феликс снова ярко улыбнулся. — Что здесь такое? — Хенджин услышал незнакомый голос, и из-за спины «парня в черном» показался новый человек. — Оу! Сынмин, ты нашел новенького? — Скорее, это Хенджин меня нашел, но да. — Это замечательно! Чем больше, тем веселей! Меня зовут Чан, кстати, — этот парень тоже протянул ему руку, и Хенджин пожал ее. У него были черные кудрявые волосы, напоминающие мягкое облако, и ямочки на щеках — он выглядел очень дружелюбно. И уютно. Чан. Этот человек объяснит все Хенджину, по крайней мере, так заверил Сынмин. — Добро пожаловать в наш небольшой коттедж! Хорошо, «коттедж» действительно лучше всего подходило под описание этого дома. Это был старый заброшенный дачный дом, на заднем дворе, на границе с лесом, все еще стояло что-то напоминающее амбар, и выглядел он намного хуже самого дома. Рядом были построены теплица и сарай. Хенджин слышал жужжание пчел, пение птиц, он был уверен, что вся эта зелень, мох и плющи, в которые укутался этот дом, хранили в себе столько разной жизни, сколько двору у дома Хенджина в жизни не снилось. Окна выглядели так, будто их мыли совсем недавно. Одно из них было распахнуто настежь, Хенджин слышал доносящийся изнутри смех. Сынмин ведь говорил, что здесь с ним живут еще шесть человек. — В общем, да, может, ты хочешь уже разместиться и… переодеться в чистую одежду? Можешь сходить в душ тоже, если хочешь. А Чанбин потом осмотрит твою ногу, — скромная улыбка Чана будто говорила Хенджину, что все будет в порядке. Это немного успокаивало, но не достаточно для того, чтобы угомонить его быстро колотящееся сердце. — Я? — подал голос тот парень у дверного проема. Значит, его звали Чанбин. — Да, ты единственный из нас учился в меде, если я ничего не перепутал. — Хорошо. — Вы, кажется, еще и новую машину достали, — сказал Чан больше Сынмину, чем Хенджину. Сынмин кивнул. — Так или иначе, тебе нужно разместиться сначала. Ты голодный? За обед сегодня отвечает Чонин, но он немного медленный, поэтому придется подождать, мы покажем тебе тут все перед этим, и… подожди, я только что понял, что у нас не осталось свободных комнат, — Чан повернулся к нему, он был уже готов провести Хенджина по дому. Хенджин просто не мог ответить на что-то, он слишком устал и стеснялся перебивать Чана и его поток вопросов. — Он может спать со мной, — Сынмин подошел к ним и встал рядом с Хенджином. Кажется, Хенджин на секунду забыл как дышать. — Комната достаточно просторная, и на двоих места вполне хватит. Да и мы уже знаем друг друга, поэтому… ему будет не так неловко, если взять тех же Чанбина и Чонина. — Это ты меня сейчас неловким назвал? — усмехнулся парень, его глаза заблестели озорным блеском. Сынмин ухмыльнулся: — Да. — О, хорошо, но только если такой расклад событий устроит… — Чан посмотрел на Хенджина, он пытался вспомнить его имя. И спустя мгновение у него получилось, — … Хенджина! Тогда это устроит и меня. — … Э-эм, да, конечно, — Хенджин приложил все усилия, чтобы не заикаться. — Чудесно! Пошли за мной! И Хенджин последовал за Чаном. От двери по узкому темному коридору, резко направо и вверх по крутой и скрипучей лестнице на второй этаж. Он особо не всматривался в окружающую его обстановку, просто отметил, что дом был в хорошем состоянии. Старом, но, правда, хорошем. Если Хенджин помнил правильно, то проход к лестнице был заколочен досками и завален различным мусором, когда он был здесь с Енхуном. На втором этаже было несколько дверей вдоль еще одного узкого коридора, и Чан подошел к последней из них с правой стороны и открыл ее. — Туалет — дверь напротив, душ и еще один туалет на первом этаже, потому что этот дом довольно старый. Сынмин знает, что и где. Можешь не торопиться, с этого момента все время мира у тебя в руках, — Чан улыбнулся, а потом Хенджин переступил порог комнаты, дверь в которую Чан только что открыл. Сынмин зашел вместе с ним, и по удаляющимся шагам Хенджин понял, что Чан ушел. И это была… спальня. Без какого-то особенного декора, это была обычная спальня с цветастым ковром на полу (и Хенджин мог поклясться: он видел такой где-то раньше) и со старыми обоями мятного цвета, но выглядели они не плохо. Напротив Хенджина — достаточно большое окно, на белом подоконнике стояло несколько растений в горшках, а рядом с ними небольшая лейка. С гардины на пол свешивались занавески красивого глубокого зеленого оттенка — они напоминали Хенджину лес. У стены рядом с Хенджином стоял шкаф, рядом с ним — стол, над которым были закреплены несколько полок с книгами и еще одним цветком. Это книги и растения Сынмина, верно? Напротив шкафа стояла кровать, и только сейчас до Хенджина дошло, что она всего одна, и да, конечно, она была очень большой, явно больше двуспальной, но все же она только одна. О боже. Над кроватью было несколько полок, а по сторонам от нее стояли прикроватные тумбы. На одной из них стоял кувшин, наполненный чем-то белым. Все здесь было либо зеленым, либо белым, либо деревянным. Сторона кровати, которая была ближайшей к окну, находилась почти в нетронутом состоянии: только очки и пустой стакан воды на тумбочке. И теперь это была комната Хенджина. Комната Хенджина и Сынмина. Они были соседями по комнате. Он и Сынмин. — Хорошо, — прошептал Хенджин, пытаясь прийти в себя, собрать последние оставшиеся крупицы своего самообладания, прежде чем он расплакался бы. Он сделал несколько шагов вперед, доски под ним заскрипели, как бы оповещая о своей старости. Он сел на кровать и уронил свою спортивную сумку рядом с собой. Кажется, ему придется наведаться к себе домой еще раз и взять больше вещей. Ему нужно осознать все, произошедшее за этот день. Он находился в доме, в том заброшенном доме в лесу, где он обычно бегал по утрам, когда не нужно было куда-то спешить, он… провалился сквозь лужу, и сейчас он был в..? А где он вообще? С Сынмином, который не был мертв, и город казался абсолютно опустевшим, но, тем не менее, в старом заброшенном доме на лесной поляне жили шесть человек, и дом совсем не был заброшен. Не был обветшалым и уже начавшим гнить. Это было слишком. Слишком слишком. И здесь было так много новых для него людей, и теперь Хенджин должен произвести на них хорошее впечатление, чтобы не быть оставленным, и, казалось, будто отсюда совсем не было выхода, а Хенджин очень хотел домой, он не хотел быть здесь. Сынмин сел рядом с ним, Хенджин почувствовал, как тревожность медленно захватывает власть над его телом и разумом. Он вдохнул, закрыл глаза, и пытался хоть как-то охладить накалившиеся нервы. Все в порядке, он в порядке, он жив, его нога в порядке и не сломана, просто немного поцарапана. Нет, все не в порядке, это все — слишком, намного больше того, что Хенджин мог бы вынести спокойно. Хенджин опустил голову в свои руки, куда-то в сгиб локтей, ладони замком скрепились над его головой, он прерывисто вдохнул еще раз: он не заплачет, нет, не когда Сынмин сидел рядом с ним. А потом он почувствовал, как слезы начали покалывать в уголках его глаз, и это было слишком для него это было выше его сил его мозг не мог понять принять и справиться — Мне помочь тебе выговориться или просто обнять? — аккуратно спросил Сынмин. Хенджин тихо всхлипнул: — Обнять, — через некоторое время на выдохе прошептал он, и как же это было неловко, какой же у него глупый мозг, и он так сильно ненавидел себя за то, что отреагировал на это все именно так. А потом он почувствовал, как руки Сынмина аккуратно обхватывают его, обнимая, и, возможно, Хенджин просто придумал это все в своей больной голове, он не был уверен. Он вообще ни в чем не мог быть уверен, и это было так ужасно! — Ты будешь в порядке, обещаю. Знаю, сейчас все так непонятно и страшно, но, клянусь тебе, ты в безопасности. Тебе все объяснят. Ты не один. — Что блять происходит? — Я сам, правда, не знаю. — Я сошел с ума? А ты плод моего больного воображения? — Нет, ты не сошел с ума, и нет, я не галлюцинация. Все нормально. По крайней мере, настолько, насколько эту ситуацию можно считать нормальной. — Где– неважно, — ему все расскажут. Он будет в порядке. Он должен поверить Сынмину, он должен, иначе он начнет накручивать себя, а это никогда ни к чему хорошему не приводило. Его всхлипы стали реже, а дыхание становилось более равномерным, Сынмин немного ослабил объятия, но его рука все еще покоилась на спине Хенджина и аккуратно поглаживала ее, успокаивая. Как же стыдно. Ужасно. Просто ужасно! Все это было так ужасно и так изматывало и душевно, и физически, и Хенджин просто не знал, как себя вести, и как он должен на это все реагировать. Он так многого не понимал! Слишком многого! — Извини, — выдавил из себя Хенджин, устало проводя руками по лицу. Сынмин потрепал его по волосам. — Тебе не за что извиняться. Это стрессовая ситуация, твое состояние можно понять. Хенджин поднял голову и выпрямился, снова стирая со своего лица слезы и шмыгнув носом. Сынмин отстранился, но с кровати не поднялся и не ушел от Хенджина, продолжая сидеть близко рядом. — Это все просто… Я не знаю, что и думать. — Понимаю. Хенджин глубоко вздохнул и еще раз осмотрел комнату. Он все еще был в своей запачканной грязью одежде. Уборная была напротив, верно? — Я… Думаю, мне нужно переодеться. — У тебя есть одежда с собой? — Да… Но мне нужно будет взять больше, я думаю. Как надолго он здесь останется? Как долго он пробудет в этом… месте? Как много времени у него займет возвращение домой? — Мы сходим раздобыть тебе побольше вещей завтра. — Хорошо, — это успокаивало. Завтра наступит. Хенджин поднялся и потянулся к своей сумке с вещами. — Я подожду тебя здесь, — отозвался из-за спины Сынмин, когда Хенджин уже переступил порог комнаты и вышел в коридор. Он отворил ведущую в уборную дверь, прямо на уровне глаз Хенджина на ней висела небольшая деревянная табличка с надписью «туалет» (как мило). Комната выглядела… нормально, самая обычная уборная. Перед Хенджином располагалась раковина с зеркалом над ней, под раковиной — небольшой шкафчик. Самый обычный туалет. Такой, как и любой другой, да, старый, но это было особенностью, затронувшей весь дом. Все было в белых и бледно-желтых цветах. Цветочки на обоях и пол, выложенный белым кафелем. Миленько. От всего дома веяло атмосферой «дома бабушки». От него исходило тепло, а Хенджин пока даже ничего, кроме своей комнаты и уборной, не видел толком. Хенджин нащупал выключатель и удивился, потому что свет и вправду включился. Он закрыл дверь за собой и остановился перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Он выглядел вполне себе хорошо. Он выглядел точно так же, как и несколько часов назад, когда уходил из дома. На куртке виднелись капли грязи, несколько на щеках, но ни одной в волосах, к его огромному счастью. То есть на самом деле он никуда не проваливался? А что тогда вообще произошло?! Хенджин включил кран и позволил воде наполнить его ладони, прежде чем выплеснуть ее себе на лицо. Вода должна была пробудить от этого сна. И он снова посмотрел на себя в зеркало, вода стекала по его коже, и ничего: он все еще в этой комнатке с желтыми обоями в цветочек. Он не спал. Это не было сном. Хенджин вытер лицо висевшим рядом с раковиной полотенцем и открыл свою сумку. Вытащил из нее чистую одежду, и, прежде чем переодеться в простую белую футболку, черные спортивные штаны и носки, отмыл остатки грязи с рук и ног. Раненая под коленкой нога все еще напоминала о себе неприятной болью, но уже больше не кровоточила и не пачкала кровью повязку, к счастью. Хенджин надеялся, что где-то в этом маленьком коттедже была стиральная машина. Когда он закончил со всем и вышел, закрывая за собой дверь, он обнаружил Сынмина, ждущего его в коридоре. Хенджин закинул сумку обратно в их комнату, теперь ему больше ничего ему не пригодилось бы, ведь телефоны, как оказалось, здесь абсолютно бесполезны. — Готов? — спросил Сынмин, по-доброму улыбаясь. Готов ли он? Он бы так не сказал. — Да. В сравнении с комнатами, коридор казался тусклым; единственный светильник, свисающий с потолка, был выключен. На полу был расстелен длинный цветастый ковер. В коридоре было еще четыре двери, две из них были закрыты не до конца, и свет из комнат просачивался в коридор. Хенджин предположил, что во всех них были большие окна. — Это комната Чонина, — Сынмин указал на дверь, соседствующую с их комнатой. Дверь была открыта, но внутрь Хенджин заглянуть не мог. — Все комнаты, в целом, выглядят одинаково. Напротив Чонина — комната Чана и Минхо, — Хенджин посмотрел в направлении, указанном Сынмином. Минхо — новое имя. Чонин — тот, кто должен готовить сегодня обед, кажется, так сказал Чан. С ручки двери свисал небольшой колокольчик. Для чего он там? — Наверху есть чердак, — и Хенджин посмотрел наверх: в досках потолка виднелись очертания люка, — там нет ничего полезного, просто всякое старье. Они шли дальше по коридору, Сынмин указал на следующие двери: — Эта — Чанбина, — на той же стороне, что и их с Сынмином комната. — А эта — Феликса и Джисона, — напротив Чанбина. Шесть имен, Хенджин запомнит их, он сделал мысленные заметки, кому какая комната принадлежит. А затем Сынмин неожиданно прошел мимо лестницы и свернул в конце коридора направо. Там располагалась просторная комната с несколькими диванами, выглядящими вполне новыми, вокруг большущего телевизора. На стене — огромная полка, забитая различными DVD, и если глаза Хенджина ему не врали, всех видов игр, от обычных настольных до консольных. И глаза его не обманули, они были правы, Хенджин, следуя за Сынмином, обошел комнату, и перед телевизором стояли все игровые консоли, какие Хенджин только видел когда-либо в рекламах. — Вау. — Это наша игровая. — Я заметил. На диванах были разбросаны подушки, некоторые лежали на деревянном полу. На окнах висели плотные занавески, едва пропускающие свет. Все было покрыто темным красно-коричневым лаком, так же как и в коридоре. Теперь это больше напоминало какой-то из тех особняков в исторических фильмах, нежели бабушкин дом, о котором Хенджин подумал изначально. Сынмин вывел Хенджина обратно в коридор, и затем они спустились вниз по скрипучей лестнице на первый этаж. Хенджин слышал доносящийся откуда-то со стороны смех. Еще один коридор, слева от Хенджина была дверь, через которую он зашел, а перед ним — крючки для одежды и куча обуви на полу. Рядом с ними — закрытая дверь. — Это дверь ведет в подвал, он служит и кладовкой, и погребом. Мы обычно храним сухие дрова для камина там. Хенджин кивнул, и они двинулись дальше к новому месту, в гостиную, как понял Хенджин. Огромные окна в дальней стене, выход на террасу с грилем, столом и стульями и… бассейном в саду? С левой стороны от Хенджина располагался камин, перед камином — три дивана. И полки с книгами, разными рисунками и картинами, огромным множеством разных других вещей и… кошка. — Это Эпплсоус, наша кошка. Она охраняет дом от мышей, — черная шерсть спящей на книжной полке Эпплсоус блестела под лучами солнца. — Она любит только Минхо и абсолютно безразлична ко всем остальным. Комод, очень мягкое и удобное на вид кресло. Фортепиано. Перед окнами стоял еще один телевизор, его экран был заметно меньше экрана телевизора из игровой. — Этот, по большей части, мы используем для просмотра фильмов. Телевидение не работает здесь. Посередине комнаты стоял обеденный стол с восьмью стульями вокруг него. Все стулья и столы были сделаны из красного дерева. Справа комната продолжалась, огибала стену, и Хенджин слышал оттуда разговоры и смех. Ком встал в его горле. На стенах висели несколько картин, Хенджин не особо понимал, что на них изображено, некоторые из них выглядели очень мрачными. — Их создал Джисон, он настоящий мастер, когда дело касается красок. Его мастерская находится за кухней. Сынмин остановился посреди комнаты, не решаясь вот так сразу вести Хенджина за стену, отделяющую их от шести других людей. — Слушай, я, эмм… — подал голос Сынмин спустя небольшое молчание, мягко и тихо. Хенджин подошел чуть ближе, чтобы слышать его лучше, со стороны кухни снова послышался смех. — Не скажу, что я рад тому, что ты тоже оказался здесь, но я рад. Может быть, ты помнишь, как трудно мне было привыкать к новой обстановке вокруг после переезда и смены школы, и… да, я не так уж хорош в знакомствах с большим количеством новых людей, но, несмотря на то, что эти ребята правда хорошие, забавные и добрые, я все еще знаю их не так хорошо, поэтому… да, я думаю, я рад видеть тебя здесь. Но также мне очень жаль, что ты попал сюда, потому что выхода отсюда нет. Хенджин кивнул. Он не знал, что он вообще сейчас мог сказать. Сынмин был рад, что он здесь, где бы это ни было, и это так обнадеживало и успокаивало, но в то же время нет. Не с последними им произнесенными словами. —Идем, познакомлю тебя с остальными, — Сынмин улыбнулся своей небольшой немного ломаной улыбкой и пошел в сторону прохода из одной комнаты в другую, обходя стену. Хенджин последовал за ним, волнение снова пустило неприятные холодные корни вниз по его позвоночнику, сдавливая бока и ребра — он не мог сформулировать в голове, что ему следовало говорить и как себя вести. Как только он вышел из-за угла, смех прервался, разговор остановился, и Хенджин зашел на кухню, где прямо на него смотрели пять пар глаз.