***
Нормального разговора с Арсением не вышло — у того было скверное настроение из-за очередного семейного скандала, поэтому он даже не начал слушать Антона, а сразу перешёл к своим проблемам. И в любой другой ситуации Шастун бы с максимальной внимательностью слушал о том, какой мудак отец Арса, как достала его мать, которая только и может, что потакать глупым капризам мужа. Он бы сопереживал тому, что, кажется, родителям становилось всё больше и больше всё равно на сына. Он и правда всё это делал, пытался доказать, что на самом деле родители хотят для единственного наследника только лучшего, что всё это временно, скоро они поймут, какой гениальный актёр вырос из Арсения, и что всё происходит для чего-то лучшего. — Да ты просто ни черта не понимаешь, — вспылил Арсений, отчего Антон громко выдохнул. — У тебя любящая семья, был спокойный выбор профессии, много друзей, да и вообще — какие у тебя проблемы? — парень всё больше и больше психовал: видимо, в этот раз отец сумел серьёзно вывести его из себя. — Ты живёшь в чёртовом идеальном мире, носишь свои розовые очки и думаешь, что раз твоя жизнь прекрасна, то у всех будет так, но это бред! Позже Антон понял, что это стало своего рода спусковым механизмом, но тогда обида и злость полностью завладели им — он и так страдает, так почему должен быть виноватым ещё и в том, что у Арсения какие-то проблемы в семье. — Ты не знаешь, какие у меня проблемы, — Антон едва сдерживался, чтобы не начать кричать, — ничерта ты не знаешь. — А что тут знать, ответь на милость? Послушать о проблемах, которые начинаются страхом перед экзаменами, а заканчиваются тем, что хочется потрахаться? Вот это беда, конечно, как ты только справляешься? — Я умираю, дебил, — всё-таки прокричал Антон, не сумев сдержаться. — Люблю тебя, Арсений, настолько, что умираю. У меня ханахаки, мудак. Он тут же побежал из парка, в котором они решили встретиться. Руки тряслись от едва сдерживаемой злобы, а в голове крутилась одна мысль: он всё испортил. Что мешало ему спокойно выслушать все проблемы Арса, а только потом спокойно и аккуратно рассказать о том, что произошло? Теперь же придётся извиняться и надеяться на то, что обида Попова не сильная и он перешагнёт через неё хотя бы для того, чтобы его друг не умер. Едва добравшись до квартиры, он свалился в кровать, от отчаяния сдавив кулаки до боли. Плакать было стыдно: Антон — взрослый мальчик, который должен решать проблемы по-взрослому. Он же, напротив, словно ребёнок, сегодня кричал, психовал и плакал. Хотелось перестать любить, потому что пока от этого только проблемы. Но тут же вспоминались слегка надменные черты лица, добрая, хоть и немного усталая улыбка, яркие глаза и какая-то нечеловеческая утончённость. Вспоминался не такой уж и сволочной характер, доброта, желание помочь и поддержать каждого, ум и проницательность. Сегодняшняя сцена же… Это скорее исключение, Арсений сорвался, и, конечно, это нормально. Нужно было вспомнить, что Антону никто ничего не должен и его проблемы решать или даже слушать не обязан. Не стоило ожидать ответной реакции из-за того, что сам он всегда пытался помочь и поддержать, — это он делал безвозмездно. Громкая вибрация помогла прийти в себя, но отвечать не хотелось — он и так много наговорил Арсению, поэтому влипнуть ещё сильнее не хотелось. Арсений Попов Что это всё значит? Ответь, я хочу нормально поговорить. 14:22 Это сообщение он получил спустя пять или семь довольно настойчивых звонков — видимо, интерес у Арсения к Антону достаточно сильно проснулся. «Пусть попереживает, — мстительно подумал Шастун, — я вообще из-за него тут умираю». На таких мыслях он обрывал себя, страшно ругаясь на бестолковость: Арсений не обязан влюбляться в него, а все свои беды он заработал самостоятельно. Правда, даже такие мысли не заставили его ответить — обсуждать всё было неловко и даже стыдно. Особо обидно было из-за неудавшегося признания в своих чувствах. Он хотел сделать это спокойнее, подготовив не только себя, но и Арсения. Он не грезил о ресторане, шикарном букете и стихах о любви, но хотел это сделать в более располагающей атмосфере. Телефон ещё раз завибрировал, но Антон только отмахнулся от него — разберётся с этим позже. Ему хотелось узнать о болезни больше, вчера он получил лишь поверхностную информацию, но этого, казалось, было катастрофически мало. Он не знал ни о протекании болезни, ни о её стадиях и симптомах. Он не знал о случаях заболевания, об итогах, вообще ни о чём не знал. Он прошёл в комнату, которая была то ли гардеробной, то ли кабинетом. Здесь находились несколько шкафов для одежды и большое зеркало во весь рост, стол, на котором одиноко стоял ноутбук, и пара кресел. Это была не самая уютная комната, но вполне приемлемо для жизни. Главное, что места хранения хватало для всех его футболок и толстовок, что было немаловажно. Антон открыл ноутбук и вбил в поисковике название болезни. Компьютер тут же услужливо выдал варианты, и это неким образом придало сил: знать, что ты не один страдаешь, было неожиданно приятно. Однако буквально через пару сайтов стало понятно: ничего полезного здесь искать не стоило. Болезнь была настолько редкой, что информация слишком обрывочна. Нельзя составить статистику, так как случаев недостаточно. О болезни не слишком знали даже врачи, да и её изучали скорее как полезную общую информацию, чем как что-то реальное. Шанс получить такого пациента был почти равен нулю. Максимум один-два случая в год во всём мире — это говорит о многом. Да и мало кто из больных спешил распространяться о своей жизни — пользы мало, а лишнее внимание только мешает. Был небольшой блог, который вела девушка, но он больше рассказывал о её жизни, нежели о особенностях протекания болезни. Последняя запись была сделана больше пяти лет назад, и по ней нельзя было определить что-то полезное. То ли несчастная погибла, так и не добившись взаимности, то ли живёт себе счастливо, вспоминая те дни как страшный сон. Решение завести блог пришло легко, ведь ему всегда нравилось писать что-то в социальные сети. А так он даже, возможно, сможет помочь кому-то в будущем. Единственное, что хотелось, — анонимности: жалость в свою сторону он переносил тяжело. Вряд ли он сможет писать часто и подробно, но ввиду отсутствия даже крохи информации такой блог мог стать чем-то полезным. Он быстро набросал описание профиля, выбрал какую-то картинку из интернета и немного завис над именем. Своё имя писать не хотелось, чужое брать было странно, поэтому он поддался, возможно, немного глупому желанию и написал: «Больной А.». Первую заметку он решил сделать от души — не задумываясь и не редактируя, чтобы поделиться искренними чувствами. «Привет всем, кто попал на этот сайт. Я надеюсь, что вы это сделали случайно, а не потому, что болеете ханахаки. Для тех же, кому повезло немного больше, чем мне, поясню. Это смертельная болезнь, которая возникает из-за сильной любви, причём главный фактор — любви безответной. И вот если вдруг кому-то покажется, что страданий из-за неразделённых чувств обычному человеку вроде меня мало, то в придачу к этому идут интереснейшие симптомы. Мне объяснили, что болезнь имеет несколько стадий, но вы должны понимать, что это редкость и, может, всё индивидуально. Я постараюсь описать свои стадии, вдруг вам это пригодится (я надеюсь, что нет, правда). Опишу пока то, что мне рассказали, потом будем править. Первая стадия самая незаметная, она очень схожа с симптомами простуды, поэтому ничего необычного заподозрить нельзя. Это боль в груди, кашель и общая слабость. Чаще всего это происходит из-за того, что чувства требуют выхода и каким-то образом выливаются в крупные проблемы. Вторая стадия, насколько я понял, чаще всего начинается признанием своих чувств и, собственно, их озвучиванием. После признания из лёгких начинают выходить лепестки. У меня это лепестки фиалки, очень красиво, на самом деле. Но у каждого свой цветок, поэтому вам может не повезти ещё больше и вы станете счастливым обладателем роз или чего-то ещё более неприятного. Из плюсов — самочувствие, вроде, улучшается. Видимо, организм и так сделал всё возможное, чтобы бороться, и теперь воспринимает цветы в организме как часть меня. Супер. Заканчивается эта стадия тем, что из лёгких будут выходить целые бутоны цветов, потом обязательно покажу их вам. Я только недавно узнал о том, что болен, поэтому дошёл только до уровня с лепестками. Вообще мне легче воспринимать это всё как компьютерную игру, уж простите. Дальше идёт третья стадия, и здесь, как по мне, начинается самое большое веселье. Не финальный босс, но уже и не лёгкие задания. Цветам становится тесно в теле, и они ищут выход. Как? Прорастают сквозь кожу, буквально разрывая её собой. Признаться, я, когда это услышал, чуть в обморок не свалился. И если вам кажется это бредом и проявлением слабости, то вы просто невнимательно прочитали то, что я тут написал. Цветы. Будут. Рвать. Мою. Кожу. Чтобы. Расти. Из. Меня. Просто кошмар, правда. Мне бы не хотелось это представлять, но воображение само подкидывает картинки одну лучше другой. Весь прикол в том, что дурацкий организм начинает воспринимать отростки как часть тела, поэтому их удаление так же болезненно, как удаление, к примеру, пальца. Ну, ладно, может, немного полегче, но суть понятна. Финал же этой истории двойственен. Либо ваша любовь ответит взаимностью и вы войдёте в стадию ремиссии, либо смерть. Причём да, полностью излечиться от этой гадости нельзя — цветы останутся навсегда, но больше расти не будут. И то хорошо. Насчёт смерти тоже не всё однозначно. Есть выход — операция, которая полностью лишит вас ваших чувств и эмоций, вообще всех. Но о ней я знаю мало, поэтому напишу отдельно — хочу, чтобы этот блог не только содержал мои мысли и размышления, но и реальные факты. Теперь, когда основные пункты изложены, хочу рассказать о своей жизни — своеобразная терапия, а вдруг хоть легче станет. Мне девятнадцать лет, я учусь на втором курсе университета в Питере и влюблён в своего друга. Мы знакомы не слишком давно, но успели стать очень близкими людьми. Но для меня он, видимо, стал намного ближе, чем я для него. Больше сегодня не хочу писать, и так настрочил достаточно. Не обещаю, что блог станет регулярным, но буду стараться писать о том, что кажется мне важным. До встречи, надеюсь, я не умру :)» Антон допечатал последнюю фразу и выдохнул. Сухие факты теперь открывали всё с новой стороны — не так уж и страшно. Он сильный, справится. К посту он прикрепил фото пары лепестков, затем добавил хэштеги и с лёгкостью опубликовал. Вряд ли у него будет много читателей.***
Дима был самым настоящим подарком судьбы, ведь только чудо небесное могло объяснить Арсению особенности состояния Антона так, чтобы никто не чувствовал себя виноватым. Да и именно Дима сделал главный шаг на пути к примирению парней — просто привёл Арсения к Шастуну, сказав, что не выпустит ни одного из них, пока проблема не будет обсуждена. Самое прекрасное, что Антон к тому времени чувствовал себя совсем хреново — лепестков стало намного больше, а плохое самочувствие только вернулось. А присутствие Попова словно пугало болезнь, и она не смела проявлять себя ни в каких деталях. Ещё пару дней после примирения (с последующими объятиями, которые были обозначены как исключительно дружеские) Антон чувствовал себя просто превосходно: в груди почти не болело, лепестки выходили лишь изредка, поэтому он даже сходил в больницу, где получил справку для университета. В справке было рекомендовано обучение на дому — пропускать год, тем более, если он вполне мог быть последним, не хотелось. Он даже обошёл всех преподавателей, объяснив свою ситуацию и пообещав выполнять задания по мере возможностей. И хоть в лицах многих оставалась жалость, он всё равно был доволен. Поэтому, когда Арсений завалился к нему в квартиру пьяным и с синяком на скуле, он был совершенно не готов. Ступор на секунду пронзил его, но тут же отпустил, сменившись беспокойством. — Что с тобой? — Арсений был, откровенно говоря, не в себе: ноги ещё держали, но казалось это единственным плюсом. Почему он пришёл, кстати, именно сюда, оставалось загадкой — они помирились, но общение стало минимальным. Бывало так, что в переписке за день появится лишь анекдот: традиции они чтили со всей строгостью. — Недостойный сын пришёл в недостойном виде, — гордо продекламировал Арсений, чуть не упав, переступая порог. Шастун успел придержать парня, аккуратно заводя в квартиру. — Это сделал твой отец? — Ты чего, — протянул Попов, смеясь и пытаясь аккуратно повесить куртку, — выходило, откровенно говоря, не очень хорошо, — чтобы мой отец опустился до обычных драк, должно как минимум землетрясение произойти. Это милейший женишок моей сестры — он, как пешка, делает всё, чтобы угодить отцу. Жених старшей сестры Арсения, Виктор, был типом неприятным и даже грубым. Он методично шёл к своей цели, делая для этого всё возможное. Соединить семьи решил его отец, чтобы бизнес процветал, — они с Поповыми были деловыми партнерами. И, вопреки стереотипам из фильмов, Виктор никогда не был глупым — он хорошо относился к родителям невесты, её саму купал в заботе и ласке, да и дела компаний не обходили его стороной. По словам Арсения, Виктор стал тем сыном для его родителей, каким сам он стать не смог. То есть оба парня были конкурентами за наследство родителей, хоть и не демонстрировали это явно. Но Виктор впервые перешёл к активным действиям — не только показал, что стоит горой на благо семьи, но и дал понять Арсению, что приоритет больше не на его стороне. Это злило, но не факт того, что Арсений может не получить компанию отца, а то, что, по всей видимости, родители стали на сторону будущего тестя. — Оставайся у меня сегодня, — предложил Антон, — у меня две пустые комнаты, так что тебе не должно быть дискомфортно. — Меня из дома выгнали, — он лёг на диван, закрыв лицо руками. Он не плакал, но было видно, что слова даются ему тяжело. Антон с удивлением понял, что Попов не столько пьяный, сколько разбитый. — Отец сказал, что раз я не могу нести ответственность, то такой наследник ему не нужен. Алкаш и бабник — такое обо мне мнение у родителей. — Ты можешь быть здесь столько, сколько нужно, говорю же, места даже слишком много, ты даже не заметишь меня. Антон понимал, что Арсений не останется — побоится неловкости между ними, но это единственное, что он мог сделать для любимого человека. Он готов стать незаметным в своей же квартире, но оставить человека без еды и жилья было недопустимым. Не дождавшись ответа, Антон вопросительно посмотрел на него, но тот уже спал. Антон аккуратно укрыл его пледом — в квартире могло быть прохладно. Арсений невероятен даже спящим и с огромным синяком. Хотелось защитить его от всех бед и оградить от проблем. Он был его лучиком света, и поэтому Антон готов сделать всё, чтобы согреть его и спасти из любой ситуации. Парень тихо прикрыл дверь в комнату и вышел из квартиры — появились срочные дела, которые не могли ждать.***
Из участка Антона отпустили уже вечером, взяв все показания. Если бы Шастуна спросили, стоило ли то, что он сделал, потерянных десяти тысяч, то он бы не раздумывал ни минуты. Дать по морде Виктору стоило намного больше, чем те мировые деньги, которые с него потребовали. Зато несчастный получил урок на всю жизнь — не тронь того, кто слабее, иначе правосудие настигнет тебя в тот же миг. Да, руками Антона, ну а что поделать, если у Вселенной нет физического тела. Любой, кто тронул Арсения, должен поплатиться. Это закон, своеобразная аксиома. Иначе никак — Антон бы просто не смог простить себе, если бы не отомстил. Да, это было немного глупо, стереотипно и, возможно, бессмысленно. Но удовольствие от этого превышало всё, что только можно. Он даже зашёл в ближайший киоск с китайской кухней, взяв на вечер две лапши с курицей, — такое событие стоило отметить. Нельзя сказать, что Антон легко ввязывался в драки, но уж точно и не избегал. Просто ситуация требовала этого, вот и всё. Дома тихо играл телевизор, свет был выключен, а Арсений дремал, делая вид, что увлечён рекламой какого-то шампуня. — Я дома, прости, что не предупредил, — крикнул Антон, заходя в квартиру, — но я принёс нам лапшу, так что ты должен меня простить. Антон видит, что Арсению ещё плохо, но для того он и здесь — чтобы помочь, поддержать, сделать что-то важное. Удивительно, но за такими переживаниями он совсем не обращал внимание на своё плохое самочувствие. — Спасибо тебе большое, — Арсений встал с дивана, идя за Антоном на кухню. — Я правда это очень ценю. Особенно спасибо, что приютил беженца в моём лице. Я постараюсь побыстрее съехать, правда. — Перестань, — перебил его Шастун, — мой дом всегда открыт для тебя. Занимай свободную комнату, вещи на первое время я тебе дам, проживём как-то. — Ты лучший, это даже отрицать не стоит, — усмехнулся Арс в ответ, заметно расслабляясь, — а если заваришь свой знаменитый антипохмельный чай, то вообще цены тебе не будет. Антон кивнул, доставая необходимые ингредиенты и ставя чайник на огонь. Этот рецепт правда был волшебным, он не один раз спасал его от жуткого похмелья на утро после алкоголя. Рецепт очень прост: нужно было смешать в равных количествах чабрец, мяту, пустырник, тысячелистник и бессмертник. После того, как такой настой постоит минут десять, Антон добавлял мёд и имбирь. Зелье получалось вкусным и полезным, а главное ставило на ноги. Да, не мгновенно, но через час уже можно было нормально функционировать. Но и Антон ведь не ведьма перед котлом, так что судить не за что. Пока чай заваривался, он немного разогрел лапшу в микроволновке и предложил посмотреть что-нибудь. — «Сад изящных слов», — предложил Арсений, но, тут же смутившись, пояснил: — У нас китайская еда, чай, в наборе обычно идёт аниме. Это моё любимое. Но если ты не любишь… — Никогда не смотрел, но давай попробуем, — усмехнулся Антон, беря с собой еду. — Пошли в твою комнату, там диван и телевизор, будет удобно. — Спасибо тебе, — эти слова, тихие, словно их звук мог разрушить мирную идиллию их вечера, были самым сладким, самым приятным вкусом. Они стоили всего: болезни, драки. Потому что в глазах Арсения и правда благодарность, которую не передать ни одним словом в мире. Антон не смог ничего ответить, только мягко улыбнулся, взъерошив себе волосы, а затем включил короткометражку. Она его… Чёрт, сказать впечатлила — не сказать ничего. Он привык к другому: сюжеты с кучей слов, картинные эмоции, прописанные словно в спешке. Здесь же спешки не было, только чувства: огромные, всепоглощающие, кричащие. И самое удивительное, что для этого крика им не нужно было говорить или что-то доказывать, это ощущалось в каждом мгновении. А ещё она стала новым источником сил и вдохновения: если таким разным людям удалось создать такие прекрасные чувства, то и у него точно получится. И Арсений, спящий рядом с ним, это словно подтверждал. Хотелось остаться — заснуть рядом с любимым человеком, а утром сказать, что тоже не заметил, как уснул. Что усталость его победила, болезнь забирает все силы и прочее, прочее, прочее. Но врать не хотелось. Отношения должны строиться на доверии и искренности, в них не место лжи. Будет день, когда Арсений добровольно начнёт засыпать с ним, а сейчас рано. Он и так старательно делает вид, что всё как раньше, так зачем портить человеку жизнь. Так что, как бы тяжело ни было, Антон тихо встал, выключил телевизор и вышел в свою комнату. Его кровать — пустая, совсем холодная — не придавала уверенности в поступке, но в глубине души он знал — так будет правильно.***
Их идиллия просуществовала всего две недели. И это было прекрасное время. Они готовили вместе еду (точнее готовил Арсений, а Антон всячески мешал), болтали о книгах и видеоиграх, по вечерам смотрели что-то любимое и интересное, а ещё ходили гулять в ближайший парк: дальше Антон ходить не мог — слишком быстро уставал, и дыхания не хватало. Но, к удивлению парня, Арсений не просто молча терпел это, а всячески помогал и поддерживал, да и в целом, казалось, наслаждался их общением не меньше. Не помешал этому даже звонок матери Арсения, во время которого она пыталась убедить его в том, что его чокнутые друзья — компания недостойная, да и вообще, стоит только попросить прощения у отца, тот сразу всё забудет. Попов же не считал себя виноватым, да и отец карту не заблокировал — значит, не так уж и злится. Зато из-за этого звонка Антону пришлось рассказать Арсению о том, почему ему пришло в голову, что разбить нос Виктору — лучшая идея. Попов злился, возмущался, но Шастун стоял на своём: этот мудак заслужил. В итоге с этим согласился и Арсений, после чего Антон с радостью замечал искреннюю благодарность в глазах напротив. Испортило же всё время: Попов начал тяготиться стабильностью, желая отношений и ласки. Вначале он уходил на всю ночь, возвращаясь под утро пьяным и с яркими следами бурной ночи. Тогда же примерно Антон увидел, что с кашлем перестали выходить лепестки — только цветы. Он старательно делал вид, что всё хорошо, что его это ни капли не задевает, да и Арсу никто не запрещает. И, если уж быть откровенным, он на это имел право: они просто жили вместе и были прекрасными друзьями. Поэтому Шастун просто заваривал парню чай, делал вид, что не понимает, куда пропадает по вечерам любимый человек, и отчаянно притворялся, что его жизнь не изменилась. Но Арсений словно решил поставить перед собой цель довести Антона до нервного срыва. После пары таких походов в клуб однажды он вернулся домой, но не сам. Шастун долго слушал громкие, даже слегка наигранные стоны за стеной, до боли кусая руку, — плакать нельзя, кричать тоже. Он думал, что безответные чувства — это больно, но оказалось, что показательный секс Арсения с первой попавшейся дамочкой из клуба разрушал даже те осколки, которые оставались в его душе. И он всё равно терпел — даже так лучше, чем умирать в одиночестве. Да, было больно, да, цветы теперь были по всей квартире, но он всё ещё жил, стремился к чему-то и верил. Всё равно он верил, что всё может наладиться. Да, ему нравились девушки, но, может, у Антона получится его заинтересовать. — Арсю-ю-юш, — противный, слишком звонкий и манерный голос тянул имя совсем неправильно, похотливо. И самое мерзкое, что голос был мужским. До этого Антон пытался объяснить себе всё происходящее тем, что большинству парней не нравятся парни, но теперь аргументов не находилось. Вот вообще. Слушать дальше не хотелось, но дверь в его комнату была приоткрыта, а закрыть её означало обозначить своё присутствие. — Не хочу тянуть до спальни, — голос Арсения же, напротив, был мурчащим, хриплым, правильным, — спустись-ка вниз, малыш. Звук расстёгивающейся ширинки и мерзкие хлюпающие звуки он запомнит до конца своей недолгой жизни. Это самое противное, что только могло быть. Хотя он врал. Самое противное, что Антон мечтал быть на месте того парня: слышать от любимого человека именно такой голос, возбуждать его и даже доставлять удовольствие. Да, у него нет необходимых навыков, но он всегда был старательным учеником. Тихий стон Арсения просто сбил какие-то настройки в его голове, иначе объяснить происходящее было нечем. — Достал хуй изо рта и съебался, пока я не объяснил тебе, что будет, если не слушать добрые советы, — Антон облокотился о дверной косяк и жёстко посмотрел на паренька. Видимо, взгляд получился убедительным, потому что тот слегка побледнел и, даже не прощаясь, выбежал из квартиры. Арсений хотел пойти за ним, но Шастун его остановил. — Стоять, блять, куда собрался. — Кто давал тебе право срывать мой секс на лучших моментах, — если бы не количество алкоголя, он бы взорвался, но его хватало только на тихую злость, — или хочешь вместо него? Так становись, поможешь. Арсений придвинулся к парню, а затем взял его руку и положил на свой член. Антон собрал все силы в себе, чтобы оторвать руку и взгляд от того, о чём так долго мечтал и на что дрочил в душе. Хотелось и правда встать на колени и закончить начатое несчастным незнакомцем, но остатки гордости пересилили. — Отъебись, ты сейчас до ужаса мерзкий, помойся хоть, — он показательно скривился, а затем и правда потащил Попова в душ — тому не помешало бы освежиться, да и тепло комнаты окончательно разморило. Дождавшись, пока он зайдёт под воду, Антон хотел уйти, но замешкался, рассматривая парня перед собой. Он был отлично сложен, правильно и даже как-то идеально. Косые мышцы, кубики пресса и толстый член. Короче, чем его, но значительно объёмнее. Яички были скрыты тёмными кудрявыми волосами, давая шанс на фантазии. Он должен был уйти сразу, не задерживая взгляд ни на секунду, но откровенное рассматривание быстро заметили. Арсений самодовольно усмехнулся, положив одну руку себе на член, слегка поводив по нему. Это было совсем не сравнимо с ощущениями от просмотра порно — здесь эмоции били через край, заставляя Антона завороженно наблюдать за движениями кисти. — Иди сюда, — Арсений вышел из душа, подойдя ближе. Нужно уходить, бежать, звать остатки самоконтроля, но то было невозможно, когда перед глазами стояло такое желанное тело. Поцелуй вышел скомканный — они скорее кусали, боролись, чем дарили друг другу наслаждение. Слишком много всех эмоций было между ними, чтобы медлить. Антон застонал, почувствовав, как тёплая ладонь огладила его член, доставая из нижнего белья. — Какой же ты соблазнительный, — Арсений разорвал их поцелуй, опускаясь на колени, — можно я тебе отсосу? — Ты такая шлюха, — Антон буквально рычал от переполняющих его эмоций. Арсений же жадно открыл рот, протолкнув головку члена внутрь, пробуя первые капли предэякулята. Он сразу же взял больше длины, отчего Антон не смог сдержать стон: его фантазия, которая не грозилась исполниться, осуществлялась прямо сейчас. Попов самоотверженно отсасывал ему в его же ванной, отчего перед глазами немного плыло. — А мне обидно, — протянул Арсений, отрываясь от члена, — у меня должен быть такой секс с тем милашкой, а ты всё обломал. Теперь почувствуй, как оно. Попов встал с колен и хотел уйти, но Антон считал иначе: когда мечта настолько близка, не протянуть к ней руку было издевательством. Поэтому он схватил Арсения за локоть, быстро прижимая к двери лицом, а сам приобнял его свободной рукой сзади. — Куда же ты, малыш, — прошептал он прямо в ухо Попову, — посмотри, как ты бросился на меня, как старательно заглатывал мой член. Разве ты не заслужил немного поощрения? — Антон спустил руку к стоящему члену Арсения, второй всё ещё удерживая его у стены. Он легко шевельнул кистью, вызывая тихие вздохи. Тот практически не сопротивлялся, но Шастун хотел обоюдного согласия. — Ты же тоже хочешь этого. Антон чувствовал, как Арсений расслабился, громко дыша от движений на собственном члене, поэтому отпустил его. Тот тут же облокотился руками о дверь, немного запрокидывая голову назад. Шастун не удержался, слегка прикусив кожу на шее парня, отчего тот издал протяжный стон. Антон смочил один палец слюной, проводя им по краям ануса, и Арсений дёрнулся, чуть опустив ягодицы. Не встретив сопротивления, он аккуратно ввёл палец внутрь, едва не задыхаясь от возбуждения. Внутри было тесно — ни одно обучающее видео не могло передать эти ощущения. Он даже не помнил, как добавил второй и третий палец, ощущая жар податливого тела, шепча какие-то нежные слова и отчаянно желая не сорваться. — Ты хочешь этого? — Антон боялся услышать «нет», но Арсений, возбуждённый ничуть не меньше, лишь захныкал что-то утвердительное. Его голос дрожал от предвкушения, а член — красный и возбуждённый — слегка подрагивал. Поэтому Антон, боясь сделать больно, аккуратно вошёл внутрь, тут же зарычав. Ощущение того, как член погружается в Арсения, оказалось восхитительным, даже несмотря на лёгкий дискомфорт, — было слишком узко. Это было то, чего он хотел, то, что нужно, потому что в ушах звенело от удовольствия, а перед глазами плыли белые круги. Он чувствовал приближение оргазма, поэтому ускорил руку на члене Арсения, отчего тот кончил буквально через минуту. Следом, не продержавшись и пяти минут, кончил и сам Антон. Позже он засыпал, обнимая Арсения, и думал о том, что это всё того стоило. Арсений был у него первым, но даже не это заставляло улыбаться. Антон стал первым для Арсения.