Бах

      Мальвина как начала рыдать со вчерашнего дня, когда Бах в пух и прах разгромил её Теорию О Правильном Воспитании Деревянных Человечков, так проплакала и всю ночь, после того как обнаружила исчезновение Буратино, которого, по всей видимости, утащили и сожрали крысы.       Бах удивился, что Мальвина рассматривает версию «утащили и сожрали», но, почему-то, не рассматривает версию «удрал самостоятельно» через те же ходы, по которым его должны тащить.       Тем не менее, двум псам было о чём поговорить и без Мальвины. Бах рассказывал о своей службе спасателем во Французских Альпах, Швейцарских Альпах и немного Австрийских Альпах. Артемон предпочёл расписывать красоты Версаля, Лувра, Елисейских полей и Парижа в целом и Орлеана, где побывал ещё щенком.       В это время Мальвина вышла из домика. В одной руке она держала фарфоровый кофейник, в другой — корзиночку с печеньем.       Глаза у нее всё еще были заплаканные, — она была уверена, что крысы утащили Буратино из чулана и съели.       Только она уселась за кукольный стол на песчаной дорожке — лазоревые цветы заколебались, бабочки поднялись над ними, как белые и желтые листья, и появились Буратино и Пьеро.       Мальвина так широко раскрыла глаза, что оба деревянных мальчика могли бы свободно туда прыгнуть.       Пьеро при виде Мальвины начал бормотать слова — столь бессвязные и глупые, что мы их здесь не приводим.       — Левого я, допустим, знаю, — тихо проворчал Бах, обращаясь к Артемону. — А что это за... — Бах даже не смог подобрать слов, чтобы описать бледного спутника Буратино, которому при пошиве одежды решили сделать рукава вдвое длиннее, чем требуется.       — Это Пьеро, — вспомнил Артемон. — Он из театра Карабаса Барабаса, откуда сбежала Мальвина...       Мальвина наконец поняла, что это не сон.       — Ах, какое счастье! — прошептала она, но сейчас же прибавила взрослым голосом: — Мальчики, ступайте немедленно мыться и чистить зубы. Артемон, проводи мальчиков к колодцу.       — Ты видел, — проворчал Буратино, — у неё бзик в голове — мыться, чистить зубы. Кого угодно со света сживёт чистотой...       Всё же они помылись. Артемон кисточкой на конце хвоста почистил им курточки...       Сели за стол. Буратино набивал еду за обе щеки. Пьеро даже не надкусил ни кусочка пирожного, он глядел на Мальвину так, будто она была сделана из миндального теста.       — Он что, накурился чего-то не того? — осведомился Бах, кивнув на Пьеро.       — Вроде бы ничем ТАКИМ не пахнет, — с тревогой в голосе отозвался Артемон.       — Ну, — сказала Мальвина, обращаясь к Пьеро, — что вы такое увидели у меня на лице? Завтракайте, пожалуйста, спокойно.       — Мальвина, — ответил Пьеро, — я давно уже ничего не ем, я сочиняю стихи...       — Так он тупо влюблён? — понял Бах.       — Лучше так, чем то... о чём ты подумал первым делом.       Не успел Пьеро прочитать, не успела Мальвина похвалить стишки, которые ей очень понравились, как на песчаной дорожке появилась жаба.       Страшно выпучив глаза, она проговорила:       — Сегодня ночью выжившая из ума черепаха Тортила рассказала Карабасу Барабасу всё про золотой ключик...       Мальвина испуганно вскрикнула, хотя ничего не поняла.       Пьеро, рассеянный, как все поэты, произнес несколько безтолковых восклицаний, которые мы здесь не приводим. Зато Буратино сразу вскочил и начал засовывать в карманы печенье, сахар и конфеты.       — Бежим, как можно скорее. Если полицейские собаки приведут сюда Карабаса Барабаса — мы погибли.       Мальвина побледнела, как крыло белой бабочки. Пьеро, подумав, что она умирает, опрокинул на нее кофейник, и хорошенькое платье Мальвины оказалось залитым какао.       — А можно поподробнее, кто такая Тротила... — поинтересовался Бах у жабы. — И почему она выжила из ума?       — Тортила — это мудрая черепаха, живущая на дне пруда...       — Карабас Барабас с полицейскими собаками будет здесь через четверть часа... — самую важную информацию жаба выдала, как обычно, с запозданием.       Мальвина побежала переодеваться. Пьеро отчаянно заламывал руки и пробовал даже бросаться навзничь на песчаную дорожку. Бах флегматично наблюдал за паникой.       Артемон тащил узлы с домашними вещами. Двери хлопали. Воробьи отчаянно тараторили на кусту. Ласточки проносились над самой землей. Сова для увеличения паники дико захохотала на чердаке.       Один Буратино не растерялся. Он навьючил на Артемона два узла с самыми необходимыми вещами. Ещё пару узлов, не спросив разрешения, навьючил на Баха. Тот, впрочем, не возражал. На узлы посадил Мальвину, одетую в хорошенькое дорожное платье. Пьеро он велел держаться за собачий хвост. Сам стал впереди:       — Никакой паники! Бежим!       Когда они — то есть Буратино, мужественно шагающий впереди собаки, Мальвина, подпрыгивающая на узлах, и позади Пьеро, начиненный вместо здравого смысла глупыми стихами, — когда они вышли из густой травы на гладкое поле, — из леса высунулась всклокоченная борода Карабаса Барабаса.       Он ладонью защитил глаза от солнца и оглядывал окрестность.