— Тэхен, посмотри на меня. — В голосе Принца теперь было очень обоснованное беспокойство, и прохладные пальцы коснулись его подбородка. — Смотри мне в глаза.
Тэхен послушно поднял голову, теперь ощущая, как по спине начал расползаться огонь. Кожу невыносимо жгло изнутри и казалось, что она начинала вплавляться с горящие мышцы и кости. Нестерпимо. И Тэхен закатил глаза, запрокинув голову. Организм пытался спасти его от боли, потеряв на время сознание. Но ему не удалось отключиться, потому что чьи-то руки мигом привели его в чувство, встряхнув за плечи, сжав пальцы у основания шеи.
— Намного сильнее, чем я думал.
Журчащий ручеек, и прохладная ладонь легла на его шею, пока другая почему-то массировала затылок.
— Слушай мой голос. Здесь только мой голос и ничего более. — Холодная вода, которая быстрым потоком катилась с гор, осыпая Тэхен холодными брызгам, которые шипели и ворчали, попадая на его разозленную Тенью кожу. — Чувствуешь? Прохлада. Она медленно-медленно подбирается к тебе. Ты чувствуешь, как начинают подмерзать пальчики на ногах. Сожми их. Чувствуешь? — В голосе было столько нежности и света, что Тэхен зажмурил глаза — он не мог его терпеть, но постоянно взывающий его к ответу Принц не давал ему провалиться в спасительное забытье, потому он лишь согласно кивнул. — Умница. Холод поднимается к коленям. Чувствуешь, не можешь согнуть колени, будто бы они заледенели и вот-вот рассыпятся, стоит тебе их только коснуться?
Именно это ощущал Тэхен. Спину обжигало огнем, в то время как ноги начинало ломить и выкручивать, будто их оставили в студеной воде. И он совсем не чувствовал прикосновений Принца, который, кажется, был теперь у его уха.
— Холодный свет. Внутри холодный свет, который превращает все в холодный металл… Серебро. Оно не раскаляется от твоего жара, а лишь становится холоднее. Ты не можешь согреться. Не чувствуешь тепла. Только холод. Прислушайся к телу. Оно замерзает.
Тэхен не мог разобрать половины из того, что говорил Принц, но он очень явственно ощущал, как спину перестало жечь. Теперь это походило на то, что к нему приложили сильно разогревшуюся грелку, которая слишком стремительно остывала, чтобы причинять хоть какой-то дискомфорт. Он попробовал пошевелить руками. Тело онемело, будто на самом деле теперь налилось расплавленным, почему-то холодным серебром. Но боль почти исчезла. Ему даже захотелось улыбнуться от внезапного облегчения, но он не мог.
— Боль ушла. Ушла насовсем, оставив тебя только наедине с моим голосом. Не слышишь боль. Слышишь только меня. Тебе нравится мой голос. Тебе нравится мой свет, который постепенно начинает наполнять тебя, заменяя боль. Никакой боли.
И Тэхен вновь ощутил пальцы на своем подбородке и руку на затылке, которая, оказывается, теперь наклонила его голову вниз, заставляя впитывать вливающийся в уши гипнотически сладкий, как будто взбитый голос, который хотелось есть большой ложкой, забыв обо всем. Ветер в волосах. Он теперь был на морском берегу, и не мог дождаться момента, когда сможет упасть в подкатившую очень близко к берегу волну…
— Тэхен. — Две прохладные, безумно мягкие ладони взяли его руку. — Я виноват перед тобой. В первый раз побоялся отдавать тебе слишком много света, чтобы ты здесь не задержался, и… не досветил. — В голосе Принца теперь слышалось настолько искреннее сожаление, что Тэхен почти сразу забыл о том, как до этого ему было больно. — Тогда в своих покоях я напугал оставшиеся в тебе обрывки тени, когда воздействовал на тебя, и она утихла, а теперь… Это все мое присутствие. Но я даю тебе слово, что на этот раз я излечил тебя полностью.
Тэхен усилием воли открыл глаза, хотя волшебно отдающийся в ушах голос успел его убаюкать, и Принц тут же улыбнулся, прохладными пальцами пройдясь по его бледной щеке, оставив после себя приятно щекочущие будто изнутри мурашки. В его таком же прохладном, как и прикосновения, взгляде была ласковая забота. И Тэхен буквально уцепился за этот взгляд сознанием, теперь ощущая, как постепенно приходит в себя.
— Прости меня. — Принц повторил это вкрадчиво, и Тэхен кивнул. — Прости. Я подверг тебя опасности.
— Но вы же спасли меня… Ваше Высочество.
Принц, смотрящий на него прямо, будто пытаясь в чем-то удостовериться, вдруг скуксился, подняв глаза к небу. Это было похоже на то, что он, размышляя над чем-то серьезным, одновременно с тем пытался отвлечь от ненужных переживаний ребенка, и Тэхен улыбнулся.
— Вполне возможно, некоторое время ты будешь светиться в сумерках, потому что я напугался и влил в тебя больше сил, чем нужно было…
— Светиться? — Тэхен накрыл все еще находящиеся у него на щеке пальцы, просто чтобы ощутить их прохладу.
И почувствовав, что у Тэхена был жар, Принц легким движением снял со своих плеч мантию, которой накрыл его. И вмиг его как будто обдало прохладным, помешанным с хрустальными брызгами воды ветром. Особенно в тот момент, когда тонкие пальцы Принца накинули на его воспаленную пережитым стрессом голову капюшон.
— Так лучше? — Принц опустился перед ним на корточки, вновь с беспокойством вглядываясь в его лицо.
— Спасибо. — Тэхен попытался максимально убедительно улыбаться, а потом взявшись двумя руками за края волшебной мантии, поглубже в нее укутался.
— Это скоро пройдет. — На красивом лице Принца отчетливо читалось облегчение, и он поднялся. И вслед за ним поднялся взгляд Тэхена. — Еще раз прошу прощения за свою беспечность. Это было непозволительно для меня, и я очень сожалею, что мое легкомыслие причинило тебе боль.
Он учтиво склонил голову, как будто это Тэхен был принцем, и Тэхен тут же принял все извинения.
— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. — Он пожал плечами, чувствуя теперь, как божественно приятно его тело отдавало волшебной серебристой ткани свою высокую температуру. — Хорошо, что вы оказались рядом. — И Тэхен теперь задумчиво уставился на Принца. — Джин? Кажется, вы так представились, да?
— Да. И ты можешь обращаться ко мне на ты. Раз уж я решился на личное знакомство, плюс к тому, ты с Земли… Ты не мой подданный, хотя я терпеть не могу это определение… — И Джин очень натурально скривился, поджав свои пухлые губы в тонкую линию. — Потому что я не король. И поэтому мы можем попробовать подружиться, пока ты не вернешься домой. Если ты, разумеется, захочешь со мной дружить после того, как из-за меня пострадал.
Казалось, что этот вопрос должен был остаться шуткой, потому что Тэхен мечтал подружиться с Принцем с того самого момента, как оказался здесь, но Джин, кажется, был серьезен и даже успел помрачнеть, окунувшись в какие-то свои, явно невеселые размышления.
— Я почту за честь! — Тэхен поднялся, вдруг ощутив, что ноги до сих пор не слушались, лишив его маневренности. И он неловко подался вперед.
— Осторожнее! — Оказавшись в оперативно подставленный руках Джина, который бережно теперь держал его предплечья. — Побочный эффект. Это скоро пройдет. Нужно немного постоять, чтобы кровь вновь прилила к остывшим ногам.
Он все время заглядывал Тэхену в глаза, как будто это должно было способствовать более качественному взаимопониманию между ними, и Тэхен, который также старался смотреть на него, всё явственнее ощущал головокружение. Казалось, что глаза Принца говорили что-то помимо его рта. Казалось, что в них было столько мыслей и чувств, что невозможно было оторваться. Он завораживал, причем, если учесть, что он был живым воплощением магии, завораживал в прямом смысле, закручивая сознание и отделяя его от ощущения реальности. Как бы смешно это ни звучало в магическом мире.
— Ну как? — В его голосе слышалось беспокойство, и Тэхен отряхнул головой, затем кивнув. — Что?
Очевидно, ответ
«Да» не мог ответить на заданный вопрос, и на лице Джина появилась улыбка.
— Тебе не стоит теперь так прямо смотреть в мои глаза, пусть ты и неплохо справляешься…. — В интонации не было удивления — скорее, что-то хрустально звенящее, призванное порадовать или ободрить. — Знаю, они очень красивые, но в тебе итак уже слишком много моих сил.
— А куда же мне смотреть? — Тэхен неосознанно крепче вцепился в руки Джина, который позволил ему чуть крепче зафиксироваться, сделав шаг ему навстречу.
Глаза Тэхена сами опустились к губам. Гладкие, блестящие, пухлые как паровая рисовая булочка и розовые как разбавленный сливками клубничный сок… Вкусные. У Тэхена теперь было очень стойкое ощущение, что если он теперь решится провести по ним языком, они будут иметь вкус клубники. Он обожал клубнику. Хорошо было бы найти здесь ее аналог…
— Ты будешь смотреть мне в рот? — Опять никакого удивления. Джин теперь как будто играл с Тэхеном, заранее приготовившись сдаться ввиду его болезненного состояния.
Ровные ряды белых зубов, между которых иногда показывался кончик языка, выпуская слова. Между клубничных губ. И Тэхен вдруг поднял на Джина испуганные глаза. И Джин тут же напрягся, приблизив к нему свое лицо, всматриваясь в его широко раскрытые глаза.
— Мне кажется, я брежу. Потрогай мой лоб. — Тэхен теперь был настолько взволнован, что Джин не решился его отпускать, вместо этого мягко коснувшись его кожи губами. И Тэхен улыбнулся, пока Принц не видел. Пожалуй, это могло стать наградой за все его страдания, потому что на коже эти невообразимые губы ощущались намного лучше, чем представлялись.
— Ты явно стал холоднее. — И Джин с серьезным беспокойством смотрел на Тэхена, который вновь стал выглядеть немного измождено. — Пойдем. Я провожу тебя до твоей комнаты. — И он посмотрел ему за спину. — Джунг!
И Тэхен встрепенулся, теперь только вспомнив о том, что он изначально вышел на прогулку с собакой. И тут же попытался повернуться, неловко качнувшись, но уже почувствовав, что ноги стали роднее. И Принц взял его за плечо, в то время как к ним на всех парах несся довольный собой Джунг, который сразу начал тыкаться носом в руки Тэхена, приподнимаясь на задних лапах, будто собираясь передние поставить ему на плечи.
— Спокойно, мальчик. — Джин потрепал по голове пса, который с готовностью подался за его рукой, радостно свесив розовый язык, как будто знал Джина тысячу лет. — Нужно доставить твоего хозяина в целости и сохранности до его кровати.
— Я могу дойти сам. — Тэхен выпрямился, сверяясь с ощущениями в ногах, которые теперь, кажется, готовы были полностью ему повиноваться.
— Точно? — В голосе Джина слышалось сомнение, и Тэхен успел возмутиться внутрь себя, ожидая другую реакцию. Мол,
ой, тебе нельзя одному, я тебя провожу и посижу с тобой, пока ты не закроешь свои глазки и не окунешься в сны, пока я буду мягко гладить тебя по голове, любуясь твоей красивой сонной мордашкой, затем не удержавшись и вновь приложившись своими вкусными губами к твоему лобику.
Ладно, Тэхен не надеялся на столь развернутый и содержательный ответ, но теперь всерьез вознамерился добраться до комнаты самостоятельно.
— Точно. Если я вдруг умру по дороге, Джу поднимет погребальный вой, и вы сможете найти меня и похоронить с почестями.
Джин, кажется, не оценил шутку, а может даже не заметил, потому что он вдруг очень задумался, глубоко погрузившись внутрь себя. Но это продлилось недолго, и уже спустя мгновение он вновь был спокоен и свеж.
— Я попрошу Юнги позаботиться о тебе.
Ну, разумеется.
— И оставлю тебе свою мантию — она позволит тебе крепко спать и не тревожиться болью.
Ладно, это было немного приятнее.
— Если с тобой вдруг что случится, а я почти уверен, что всё будет благополучно, я узнаю первым. — И Джин отстранился от Тэхена, встав напротив и вновь учтиво кивнув. — Еще раз сожалею, что из-за меня наше знакомство настолько омрачилось.
Тэхен кивал, а затем вдруг встрепенулся.
— Подожди! А почему ты выглядел по-другому тогда, в спальне? А теперь…
— Поверил в то, что это проклятие, и попросил Юнги меня поцеловать. — Джин спокойно улыбался. — Отдыхай. И подожди здесь немного — твое сопровождение скоро прибудет.
Принц, не дождавшись ответа и не заметив, как Тэхен был раздосадован вскрывшимися подробностями, скрылся за каменными стенами, грациозно преодолев ступеньки и широкий каменный проем, преддворяющий вход в замок. Нууу… Это было лучше, чем ничего, и Тэхен теперь наблюдал, как Джунг, устроившись у его ног, что-то увлеченно разглядывал в траве, то и дело окуная в нее свой черный нос.
Тэхен отвернулся от входа, решив, что теперь самое время полюбоваться диковинной природой, которая на самом деле, и Тэхен вновь и вновь в этом убеждался, не была столь диковина, как могло показаться на первый взгляд. По сути, от земной ее отличал только цвет листвы. Он не был ярко-зеленным, с примешанным к сочному оттенку желтым. Он больше походил на морской зеленый, с примесью синего, который очень выгодно подчеркивался бело-серебряным светом, всё превращающим в одно сплошное умиротворение… И Тэхен вздрогнул, когда на его талии оказалась очень деликатная рука. Настолько деликатная, что она почти не касалась, лишь обозначая свое близкое присутствие.
— Позволите составить вам компанию, Ваше Высочество?
Тэхен замер, боясь вздохнуть или дернуться. А Джунг только поднял морду, судя по тому, что Тэхен заметил боковым зрением, на всякий случай втянув голову в плечи и тем самым поглубже затолкав ее в капюшон.
— Пока Древние не нашли мне какое-нибудь неподходящее, но очень необходимое применение, мне бы... Хотелось скоротать это время в вашем обществе. Ваше Высочество.
Стрелец неторопливо и очень бережно, будто обращался с особенно хрупким грузом, направлял его вглубь сада, как будто не желая слышать ответ или возражения, и Тэхен послушно пошел.
— Кажется, у нас давно не было дождя — все осадки теперь помогают Тельцу на Западном крае. Юнги сказал, что он очень скоро вернется, и наш маленький седовласый друг вновь станет мягким и пушистым.
— Я услышал твой сахарный шепоток даже из-за каменных стен.
Это был голос Юнги, и Тэхен уже было думал, что его раскроют, но вместо этого Юнги просто занял место по другую руку от него, присоединившись к очень неспешной прогулке. Но он точно знал, кто скрывался под мантией, а значит…
— Юнги, ты нам мешаешь. — Чимин раздраженно зазвенел, не решаясь пока пускаться в открытое противостояние. — Мы с Его Высочеством гуляем, если ты не видишь.
— О, я вижу. — Юнги звучал теперь очень самодовольно. — Ты не упустишь шанса поплескаться в обаянии Серебряного плаща, да, стрелец?
— Только пока это приятно Его Высочеству. — Чимин теперь явно гордо поднял подбородок, и Юнги чуть выдвинулся вперед, чтобы увидеть это и, бросив быстрый взгляд на Тэхена, вполне игриво ему подмигнул.
— Судя по тому, что Его Высочество позволяет тебе такие смелые ухаживания, он не против.
И Чимин тут же медленно и аккуратно свою руку убрал.
— Ты так стесняешься, как будто никто ни о чем не догадывается. Даже Тэхен догадывается.
— Этот Тэхен… — Чимин вновь раздраженно зазвенел, потом перейдя на заговорщицкий шепот. — Надо держать с ним ухо в остро. Он вроде вполне себе приятный и может даже сообразительный, но все эти совпадения, его появление и...
— Твоя ревность… — Юнги продолжил спокойно, будто договорив за Чимина.
— Да. И… — Но Чимин одумался слишком поздно. — Нет!
И Юнги засмеялся, затем аккуратно сдернув с Тэхена капюшон.
— Привет. — И Тэхен обезоруживающе улыбался, с любопытством наблюдая за тем, как глаза Чимина начали медленно, но верно вылазить из орбит. — Я собирался тебе сказать, но ты не давал мне возможности вставить слово.
Чимин отпрянул от него, чтобы получше рассмотреть, пока Юнги очень самодовольно сложил на груди руки.
— Откуда у тебя эта мантия?! Ты…
— Его Высочество пожаловало ее Тэхену со своего плеча. Не может же гость ходить по замку и его окрестностям голым. — Юнги был настолько невозмутим, что Тэхену теперь приходилось сдерживать смех.
— Голым?! О чем ты говоришь?! С какого… он оказался в присутствии Его Высочества голым?! — Стрелец явно начинал закипать, и Юнги теперь очень внимательно на него смотрел, высчитывая тот момент, когда он взорвется и всерьез полыхнет. Своим темпераментом.
— Ты же не маленький, Стрелец. Должен понимать, почему в обществе одного красивого и влиятельного мужчины другой, такой же красивый, может оказаться голым…
Тэхен не собирался возмущаться, вполне допуская такое развитие событий, пока Чимин начал медленно, но верно чернеть, затем стремительно развернувшись.
— Его Высочество лечил меня. — Тэхен решил, что оставлять его в таком состоянии было как минимум невежливо, а как максимум жестоко. — Не до конца залечил мою… травму в первый раз, и у меня случился приступ прямо на его глазах. Эта мантия помогает мне не сдерживать температуру тела.
— Ты испортил отличное представление. — Юнги качал головой, а Стрелец тем временем повернулся, и в его устремленном на Тэхена взгляде, помимо легкого налета не кричащего высокомерия, которое он вполне мог себе позволить, занимая столь высокое положение в замке, было что-то похожее на благодарность, даже тёплое. А вот тот, что предназначался Юнги…
— Тебе стоит отрастить глаза на затылке, шутник. — Чимин угрожающе улыбнулся, пока Юнги закатил глаза. — Пока я не подпалил твою маленькую задницу, которая наконец нашла на себя приключения.
— В таком случае тебе не видать прогулок с Его Высочеством как своих красных от гнева ушей. — Юнги был совершенно спокоен, и Чимину оставалось лишь обиженно поджать свои губы.
И он решил перевести тему, причем, весьма неожиданно.
— Как ты себя чувствуешь? — Он обратился к Тэхену. Разумеется, в его голосе не было безотчетной заботы и беспокойства, но он был вполне серьезен и сосредоточен, а значит, это не было формальным вопросом. Очевидно, он оценил то, что Тэхен первым сказал ему правду.
— Спасибо, теперь намного лучше. Но до этого…. Было немного мучительно.
— Понимаю. — Чимин вздохнул, смотря теперь на свои пальцы, которые оглаживали волшебно-кожаные, отдающие красным огнем доспехи. — Чем больше в тебе энергии, тем она злее. Потому что по природе своей Тень — жадный и голодный паразит. Тени однажды довелось пройти сквозь меня, и… Повторения не хочется.
— Она просто прошла сквозь меня и...? — Тэхен теперь вспомнил, что не знал никаких подробностей нападения на себя.
— Воткнулась тебе в спину, пока ты безвольно повис на руках у Его Высочества. Заметив его силу, Тень заметалась и вывалилась из тебя. Но обычно она остается в теле на какое-то время. Убить не может, потому что не может за раз сожрать всю энергию, но причинить массу страданий вполне. Если вовремя спохватиться, штука вполне себе неопасная, но если ты не заметил ее в момент, когда она находилась рядом и не подозреваешь о том, что она в тебе… По началу живет в тебе тихо, незаметно подтачивая твои силы, а потом как будто цепляется изнутри крючьями и ничего ее не выдерет, пока не насосется и сама не сбежит.
Очевидно, в этот раз Тэхен успел настрадаться как раз потому, что она вцепилась в него крючьями.
— А как ее… ну, вылечивают? — Тэхен в сомнении нахмурился, заметив, что Чимин вновь пытался убить взглядом Юнги, совершенно игнорирующего его гнев.
— Любая тень боится света. У Древних есть специальные магические снадобья, которые буквально рассасывают тьму изнутри. Это больно и достаточно долго, зато очень надежно. Но в твоем случае, ее не пришлось долго травить, потому что мы рассеили ее, как только она в панике бежала из твоего бессознанного тельца. — Чимин хмыкнул, смирившись с тем, что Юнги не поддавался его методам нефизического насилия. — Но она наследила в тебе. И, судя по всему, наследила прилично. Сильная. Интересно, зачем она появилась здесь…
— Крайние гарнизоны доложили, что незаконных проникновений не было, значит, она присосалась к нашему миру случайно, залетев в одну из брешей. Мы уже обсуждали это. — Юнги направился к небольшому дереву, на котором сразу, откуда не возьмись, появились плоды, чем-то очень напоминающие мандарины.
— Как… как залетел я, да? — Тэхен был сосредоточен, перестав обращать внимание на Юнги и переведя его на Чимина.
— Очевидно, да. — И Чимин опустился прямо на траву, не приглашая Тэхена присоединиться, но Тэхену не нужно было приглашение. — На наших границах, которые защищают Крайние гарнизоны, есть так называемые тонкие края, в которых магическая защита истончена и через которые можно проникнуть в наш мир. Они там изначально тонкие, их нельзя никак подлатать. В древние времена через них прибывали потерянные или разграбленные колонии из других миров, так что… — Чимин задумчиво смотрел на Юнги, который уже занимался очищением самого крупного мандарина, но не видел его, погрузившись в мысли. — Через эти края можно попасть в наш мир, если прицелиться. То есть, осознанно воспользоваться трансмагией. Но так же в нашем магическом пространстве есть небольшие бреши и щели, естественные истончения магии, которые частенько втягивают в себя нерадивых путешественников по магии. Как было с тобой. И Юнги уверен, что так было и с Тенью.
— Но ведь это опасно… Мало кого так… засосет… — Тэхен смотрел на Чимина так прямо и так сосредоточенно, что Чимину пришлось пару раз злобно зыркнуть на него, насупив брови. — А, извини. Просто я пытаюсь вникнуть.
— Через такие щели может проникнуть одна, максимум две сущности, которые вряд ли смогут причинить много вреда. Они скорее будут напуганы, удивлены и растеряны, но если не проявят агрессию, им помогут вернуться восвояси. Или сами вернуться, если есть на то способности.
— ЧимЧим, малыш, хочешь? — Юнги оторвался от дерева, сделав шаг в сторону надувшегося Чимина, который одним взглядом насыпал вокруг Юнги красивых горячих искр, будто останавливая его от желания приблизиться еще. — Сочный как твои толстые губехи. Лови!
И Юнги бросил Чимину большую оранжевую дольку, поддавшись чувству самосохранения, которое запретило ему приближаться, но Чимин лишь равнодушно смотрел на Юнги, пока брошенная ему часть фрукта мягко стукнула его по лбу, затем опустившись прямо в руки.
— Можешь даже не пытаться подлизываться — я уже обиделся. — Чимин, как ни в чем ни бывало, взял мандариновую дольку и потянул в рот, затем вдруг поднявшись. — Время обеда?
— Подождем Водолея со Скорпионом. Должны скоро вернуться. — Юнги, переступив еще не успевшие дотлеть на траве искры, приблизился к Чимину, подав руку Тэхену.
— Опять гоняют лодочки по волнам? — Чимин хмыкнул. — А корабельники не пробовали просто хоть иногда расправлять паруса, а не ждать, когда их подкинут до нужного берега?
— На Юге теперь постоянные штили. — Юнги пожал плечами, подхватив Тэхена под локоть и направив к замку.
— А этих голубков водой не разлить и ветром на развеять. — Чимин, скрестив руки на груди, насколько это позволяли доспехи, закатил глаза, двинув вслед за обернувшимся на него Юнги.
— Зависть — это плохое чувство, Стрелец.
— Ага, зависть. Разбились по парочкам, чтобы веселее было однажды не умереть в один день, пытаясь дожить бесконечную жизнь, а мне что? Ты вообще забрал у меня Тельца! А представляешь, как было бы хорошо… Ветер с водой и огонь с землей… — Чимин улыбался, видя, как нахмурился и весь сжался от негодования Юнги. — Надо заняться этим вопросом. Хотя, огонь с водой — более интересное сочетание, да и темперамент Хоби вполне себе схож с моим… Но Гук меня затушит свои гневом, а вот с тобой я еще могу попытаться справиться…
И Чимин решительно обогнал процессию из задумавшегося Юнги и с любопытством внемлющего всему Тэхена, который на самом деле уже перестал замечать какое-либо недомогание.
— Ты поэтому решил приударить за Принцем? — Юнги перестал показывать, что его раздразнило озвученое ранее.
— Либо ты заберешь эти глупости обратно в свой крошечный ротик, либо я вызову тебя на дуэль. — Чимин не торопился поворачиваться и все угрозы, которые наверняка отразились и на лице, теперь так же явно ощущались в голосе. — Это не повод для шуток.
— Так же как моя… дружба с Тельцом.
И на этот раз Чимин повернулся. Точнее, полностью развернувшись, продолжая шагать задом наперед и хитро улыбаться.
— Дружба. Разумеется. Такая же, как у Водолея со Скорпионом. Крепкая, мужская дружба. Но меня это не касается. — Он вновь развернулся, первым шагнув в светлую каменную залу, начав давать кому-то знаки. — И насчет Тельца я пошутил. Я люблю тебя, как деда, и никогда не перейду тебе дорогу, встав на пути твоего счастья.
— Как и я насчет Принца. Потому что люблю тебя как… отвратительного шутника. — Юнги быстро пошел на мировую, и обернувшийся на эти слова Чимин улыбнулся ему. — Командуй обед и последи за господином пострадавшим. Я пойду, поинтересуюсь у Его Высочества, не хочет ли он присоединиться.
— На самом деле, я нормально себя чувствую. — Тэхен, которого почти насильно опустили на широкую деревянную и почему-то мягкую скамью, с некоторой растерянностью смотрел на Юнги. — Большое спасибо за заботу, но я правда хорошо себя чувствую.
— Отлично. — И Чимин аккуратно взялся за волшебную мантию, прихватив ее у шею Тэхена и попытавшись в одно движение стянуть с плеч.
— Не на столько! — Тэхен успел перехватить ее, крепко ухватившись за серебряные полы, поглубже в нее запахнувшись и очень убедительно нахмурившись.
— Не деритесь. Я скоро вернусь. — И Юнги быстро пошел в направлении высокой сводчатой арки, затем скрывшись за поворотом.
Тэхен не смог долго сохранять надувшееся молчание, как делал это Чимин.
— А у вас здесь есть море? — Пока что для него весь этот волшебный мир ограничивался частью волшебного замка и внутренним двором с красивым садом.
— Есть. — Чимин кивнул. — Большое и дивное, которое соединяет все четыре Края и в центре которого мы теперь находимся.
— На острове? — Тэхену отчаянно теперь захотелось забраться повыше и попытаться увидеть… море…
— На острове. Столица или Центральный Дом. Здесь находится замок Его Высочества и размещаются все Древние, которые задействованы в Собрании или ремесле. — На лице Чимина вдруг появилось сочувствие. — Жаль, что ты до сих пор ничего не видел. Но, возможно, мы проведем для тебя экскурсию. Хотя, вероятнее, что просто поднимем повыше и покажем. Как на ладони.
У Тэхена даже дыхание сперло. И, кажется, появилось вдохновение, которое ему не терпелось хотя бы попытаться выплеснуть на бумагу красиво, а не так, как у него получалось обычно.
* * *
Джин сидел, опираясь двумя руками на подоконник, и его голова слишком настойчиво клонила его ко сну. Он устал. Несмотря на то, что за все время сумел достаточно натренировать мозги, без участия которых Живому воплощению невозможно было творить магию, теперь он устал. Закрывать бреши в куполе было сложно, энергозатратно и это нельзя было поручать Древним, какими бы искусными они не были. Древний не мог черпать магию из воздуха, а Джин сам был магией и мог пользоваться ею бесконечно долго. Ладно, не бесконечно долго. Пока его собственный организм не устанет. И теперь Джин не понимал, зачем острову настолько плотный защитный купол, который изнашивается как старый шерстяной носок, если теперь в их мире не было тьмы.
Вообще, это походило на обычное шитье, каким Джин себе его представлял. У тебя есть участок материи, из которой вырван кусок и торчат нитки. Тебе нужно его залатать, но сделать это так, чтобы ни одна нитка из новой канвы не вылезла и не потянула за собой остальные. Потому что в этом случае, ремонт бесполезен. Пустая трата сил. И Джин, прикрыв глаза, уронив голову на ладонь поставленной на локоть руки, вновь и вновь видел перед собой полоски магии, снующие туда-сюда, как будто за иглой. Которой было сознание Джина, направляющее за собой магию. У любого могущества всегда есть какое-то НО, ограничение, без которого его существование в пространстве рядом с другими существами неминуемо привело бы к катастрофе. И Джин тяжело вздохнул, ощутив, как большая белая птица опустилась на подоконник рядом с ним, накрыв его плечо своими блестящими серебром белыми перьями, буквально заставив Джина улыбнуться.
Это было намного приятнее, чем смотреть на пылящуюся шпагу. Возможно, идея воплотить свое оружие в красивой птице, которая будет радовать его глаз каждый раз, когда не нужно будет воевать и отбиваться, было действительно гениальной идеей. Может самой гениальной, однажды родившейся в его голове. Просто Принц не любил драться. Он искусно владел шпагой, возможно, лучше любого прославленного на турнирах дуэлянта, но он не любил это. Точнее, он любил фехтование как таковое, ради искусства, но ему не нравилась даже мысль о том, что серебряный клинок нужно будет применять для реальной магической защиты или нападения. И именно поэтому гордо висящая на стене шпага никогда его не воодушевляла, а прятать символ своего могущества в сундук было слишком… Слишком. Зато ему отчаянно нравилась птица, которую он теперь угощал волшебными, что не мудрено, сладкими семенами, по мановению волшебной палочки материализовавшиеся в его руке. И орел зарокотал, аккуратно собирая с вытянутой тонкой ладони лакомство, пока Джин свободной рукой мягко оглаживал пушистые перья на груди большой птицы.
А потом он вдруг заметил шевеление в саду. И веселый лай. Джунг. А значит, где-то рядом с ним должен был находиться Тэхен, который до сих пор отказывался снимать его мантию.
— Джу, мы пришли поработать.
Тэхен говорил не так громко, но Принцу не нужно было прилагать усилия, чтобы слышать даже шепот, который раздавался под его окном.
— Джу!
В руках Тэхена был ворох бумаг, а мантия теперь болталась за спиной, почти не прикрывая плечи. Он ногой пытался мягко отпихнуть собаку, которая теперь, за неимением чего-то более подходящего, играла с серебряными полами волшебной накидки.
— Фу! Не смей!
Тэхен хмурился, теперь ожесточенно соображая, куда приземлить листы, которые в определенный момент просто бросил в сторону, схватив собаку за ошейник.
— Ррррр! — Он начал рычать, затем оказавшись на спине радостного Джунга, пытавшегося ухватить его за руки. — Рррррр! Ты в ловушке!
Джин с улыбкой наблюдал за тем, как пес пытался вырваться из крепкой хватки, пока стоящий сверху него Тэхен двумя руками, которые сцепил у него на мощной грудной клетке, прижимался щекой к его холке. А потом он нашарил под ногами что-то, быстро выпрямился и кинул это что-то, что оказалось обломком толстой плодовой ветки, в сторону, куда тут же устремился довольный пес, с болтающимся на плече языком. И Тэхен воспользовался моментом, начав собирать разбросанную бумагу. Ему нужно было помочь. И Принц зашевелил в воздухе своими изящными пальцами, с удовольствием наблюдая за тем, как Тэхен в свою очередь с удивлением уставился на сами собой собирающиеся в кучу листы.
Которые затем уложились на невесть откуда взявшуюся деревянную скамейку, опустившись на большую и мягкую красную подушку. И венцом этого магического акта стал небольшой столик. Такая магия давалась Джину теперь достаточно легко. Это были всего лишь осязаемые образы, которые обречены будут исчезнуть. Создавать физические вещи, которыми можно будет пользоваться вплоть до того момента, пока они не придут в негодность, было намного сложнее. Теперь было не время. А вот для фокусов вполне.
И Тэхен продолжал, растерянно озираясь по сторонам, наблюдать за тем, как на его глазах организовывалось рабочее место. Очевидно, теперь он думал, что это суетились невидимые для него слуги, и Джин, чтобы уверить его в этом, несколько раз тронул траву и высокие цветочные кусты, так, будто кто-то задел их, уходя прочь. Тэхен заметил это, а потом вдруг поднял голову и посмотрел прямо туда, где Джин, по инерции и проявив небывалую реакцию, пригнулся, скользнув за широкие крылья своего орла. Зачем вообще ему было скрываться? Дурацкий вопрос, на который Принц не стал отвечать. Захотел и начал скрываться. Захотел и, не глядя, несколько раз проведя по воздуху пальцами, рассыпал над головой Тэхена огни, чтобы ему не пришлось ломать глаза в постепенно загущающемся и разбавленном серебряной магией воздухе. Вот-вот должны были опуститься сумерки.
Джин скучал по ночам, когда серебряный свет красивыми хрустально переливающимися дорожками прорезал усталую после яркого дневного света темноту. Он не помнил, каким был золотой свет, но прекрасно помнил, как собственными руками рассыпал по темному небу звезды. Так их называл Юнги, однажды в шутку назвав себя звездочетом. Это было хорошее время, и Джин уже смирился с тем, что из его памяти полностью улетучились воспоминания о Короле. Эти ощущения были похожи с тем, что перед тобой был книжный шкаф, в котором не доставало одной книги. Ее просто не было. Ты точно знал, что читал ее, что тебе нравилось водить пальцами по ее обложке и вдыхать запах свежих чернил, но не мог вспомнить, о чем она была. Джин был уверен, что прочел эту книгу вдоль и поперек и возможно не один раз, но знание об этом — всё, что у него осталось. Наверное, Король был его отцом, старшим братом (поэтому он был Принцем) или просто наставником, потому что магия золотого света ярче и сильнее его собственной. Наверное, Джин очень тяжело переживал его смерть. Он не помнил. Воспоминания об этом полностью выветрились из его головы, оставив только факты. Юнги явно знал чуть больше, но также явно не собирался своими вопросами травмировать Джина. И Джин был ему благодарен, потому что пытаться влезть в прошлое, которое однажды было безвозвратно утеряно, было слишком рискованно для состояния души, а на нем теперь было слишком много ответственности, чтобы так халатно относится к своим силам.
— Спасибо, Ваше Высочество!
Джин даже дернулся, вдруг услышав так громко и отчетливо прозвучавший голос Тэхена, как будто он не знал, где именно был Принц, но очень хотел донести до него свою благодарность. Он был… Не похож на других. Возможно, его отличало то, что он не испытывал страх и не стремился вернуться обратно, потому что все остальные потерявшиеся во снах в определенный момент начинали паниковать, а Тэхен… Кажется, он собирался здесь задержаться. Разумеется, был вариант, что у него не так уж хорошо сложилась жизнь в его мире, но судя по тому, каким они его увидели… Чистая, опрятная одежда, большая холеная собака… Он явно жил не в нужде. Ах, Юнги, кажется, говорил, что ему было скучно в его мире… И Джин улыбнулся, а затем расправил прямо перед своими глазами ладонь, на которой начала прорисовываться будто из тончайшей серебряной проволоки красивая бабочка, пока медленно и неуверенно покачивающая тончайшими крылышками. Джин очень любил такую магию. Разумеется, она тоже требовала сил и внимания, но не смотря на все, она расслабляла. И он аккуратно сдул с ладони магию которая затем, ловко замельтешив крыльями, устремилась вниз, к цветам.
Джин, незаметно для себя о чем-то задумавшись, двинул от окна в сторону кровати, попутно избавляясь от халата, очень быстро устроившись поверх прохладного тонкого шелка одеяла. О ком-то задумавшись. О ком-то, кто теперь в его саду задумчиво водил пером по бумаге, то и дело запрокидывая голову, будто в постепенно затемняющем свои краски небе были нужные ему ответы. Как он относился к нему? Он был красивым. Он был красивым настолько, что Джин немало удивился, когда Тэхен вдруг влетел в его руки, прикрыв его от удара. Джину не приходилось видеть настолько красивых Живых. Хотя… Наверное, это не просто красота. Просто красота никогда не находит в душе настолько живой и яркий отклик, ублажая лишь глаза.
И Джин, открыв свои, поднял одну ладонь, пальцами начав вырисовывать в воздухе светящиеся линии, полагаясь на свою память. Его лицо. Лицо его гостя во всех подробностях, которые Джин успел запечатлеть. Он теперь был как будто очень грустный, с опущенными вниз уголками рта, зажмуренными глазами и серой кожей. Нет, это в момент случившегося нападения. А Джин хочет… Изображение Тэхена открыло глаза, очень их округлив и приоткрыв свои узкие губы. Джин улыбнулся. Это выражение лица было забавным. Он походил на ребенка, впервые увидевшего устраиваемую Древними ярмарку. А теперь Тэхен как будто задумался, и вновь его улыбка начала стремиться вниз, вдруг остановившись. Карие глаза смотрели прямо, и вдруг одна бровь дернулась вверх, а губы вновь начали улыбаться, интригующе медленно поднимая уголки рта. Когда он успел увидеть это его выражение лица? Неужели он таки внимательно следил за ним... Джин смотрел на замершее изображение, не заметив, как появился розовый румянец на его щеках, пригрев их самым волнительным образом. Как такое возможно? Такого быть не может, и Джин забавно замахал руками, прогоняя волшебно оформленную в образ серебряную дымку. Вздор какой. Он один может смущать. А этот Живой… Он сам говорил, что зарабатывал своей красотой, а значит, он умел профессионально всех смущать. Вот и все. Наверняка, он успел отработать этот навык. Но вот у него был навык, а у Джина — врожденный талант! Так-то!
И на этой мысли Джин полностью расслабил тело, впитавшись в шелковое одеяло, расправив руки по швам. Глубокий вдох и выдох. Как же хорошо…
* * *
— Так, Джунг, сиди здесь. Молча. Иначе нарушишь секретность моей операции, и мне придется расстроиться. — Тэхен стоял над псом, который внимательно и сосредоточенно следил за его указательным пальцем, затем его для верности лизнув. — Будешь меня страховать.
И Тэхен, убедившись, что Джунг внял его команде, от которой любой уважающий себя кинолог закатил бы глаза (но Джунг все понимал), вновь задрал голову. Он видел птицу примерно на… На третьем этаже. Метров… У Тэхена всегда было плохо с глазомером, потому он предположил, что это высота шести метров. Или восьми. Не столь важно, потому что стены были достаточно объемными, чтобы по ним можно было бы забраться. Прямо в спальню к Принцу, который очевидно, наблюдал за ним все это время, снабжая и столом, и стулом, и огнями… Тэхен самодовольно улыбнулся. А потом самодовольство заменилось мечтательностью, заставившей глаза засветиться. Влезть в окно к прекрасному принцу, чтобы пожелать ему спокойной ночи… Интересно, это может сойти за рыцарский подвиг? Да, если Тэхен не сломает себе шею. А он не сломает. Ну, постарается изо всех сил.
Ему очень пригодится стол и стул, которые он подставил к стене, друг на друга, подтащив еще, пыхтя и сомневаясь в успехе всей операции, огромный валун, который обнаружил у старого, самым живописным образом разлагающегося светящимися серебряными грибочками пня. Отлично. Осторожно ступив на камень, он тут же поставил одну ногу на деревянную столешницу, проверяя, насколько столу можно было доверять. Он не качался, на первый взгляд надежно войдя в мягкую почву и тем самым зафиксировавшись. Вроде. Если Тэхен сработает чисто, ему удастся уцепиться за широкий каменный парапет, на который затем сможет встать, подтянувшись к каменному проему окна. Главное, чтобы за ним никого не было, потому что из этого может получиться конфуз.
План не был готов до конца, но Тэхен был слишком заряжен на конечный успех, чтобы сомневаться и вдаваться в подробности. А Принц, успев качественно заснуть, не сразу открыл глаза после тихого, но эмоционального и непонятного
«Блять», после которого раздался почему-то вопросительный и при этом умоляющий шепот
«Спасите».
В это самое время на Южном крае...
— Добрый вечер, мой мальчик. — Мужчина с окладистой черной бородой поставил обе руки на прилавок, тепло улыбаясь вошедшему в его лавку молодому человеку, и от этой искренней улыбкой на его испещренном глубокими морщинами лице появились как будто детские круглые щечки, выдающие в нем еще живой и молодой нрав.
— Привет, дедушка Чонган. — Молодой человек в доходящем до середины бедра плаще, с накинутым на голову капюшоном, который не скрывал его лица, ответил такой же, наполненной нежностью и очарованием улыбкой. — Можно мне молока, только пожирней, на… — Он потянулся к поясу, ловко сняв с него небольшую кожаную сумочку, в которой тут же стал сосредоточенно копаться. — На двенадцать монет.
— На двенадцать монет это не больше стакана, Хёндэ. — Чонган покачал головой, глубоко задумавшись. — Налью тебе среднюю бутыль, а двенадцать монет ты оставишь себе. Как подарок на совершеннолетие.
— Нет! — Молодой человек встрепенулся, нахмурившись. — Я заплачу! Я не стану брать у тебя еду в долг!
— Ох, мой мальчик. — Мужчина вновь улыбнулся, что-то быстро заполняя в тяжелой книге. — Это не в долг. Это от чистого сердца. Я знаю, что лавандовое молоко очень любит твоя мама. И я хочу ее порадовать.
Хёндэ тут же сник, понуро опустив голову.
— Лекарь сказал, что она уйдет через три дня. Всего три дня, и она… наконец, будет свободна. От всего этого ужаса, что пережила.
— Я рад, что ты это понимаешь. И что этот ужас закончился и больше никогда не омрачит твою жизнь.
Молодой человек ухмыльнулся, сжав руку в кулак так, что короткие ногти впились в кожу, наверняка оставив после себя кровоподтеки.
— Этот ужас забрал у меня всё то немногое, что… — Он глубоко вдохнул, запрокинув голову, и при этом придержав свободной рукой капюшон. И старик заметил это.
— А зачем ты покрываешься?
— Укусил водяной черт, когда я помогал на верфи. — Молодой человек криво улыбнулся. — Теперь буду ждать, пока проплешины зарастут.
— Ох, малыш, твою красоту ничего не может испортить. — Старик снисходительно улыбнулся, покачав головой. — Я не видел Серебряного плаща, но уверен, что ты нисколько не уступаешь ему, пусть он и принц.
— Он… сокровище. Лучшее, что есть в нашем мире... — Молодой человек улыбнулся на этот раз с мечтательностью, но эта смена настроения, озарившая его лицо и как будто в один момент стерев черные синяки под длинными нижними ресницами, отбрасывающими дополнительную тень, мигом заменилась безысходной печалью. — Мысли о нем спасают меня от темной печали. Возможно, если бы он узнал о нашем проклятье, он бы помог...
— В нашем мире есть необратимые вещи, мой мальчик. — Старик, оторвавшись от прилавка, уже было направился в каморку, затем остановившись. — Лучше один раз наплакаться, приняв неизбежное, чем каждую новую минуту страшиться того, что в любом случае произойдет. — И вдруг он развернулся к Хёндэ с какой-то неясной решимостью. — Ты не останешься один. Ты можешь потерять всё, но ты никогда не будешь одинок. Поэтому не печаль мамочку своим грустным лицом. Пусть она запомнит тебя таким, свежим, цветущим… Даже несмотря на твои бессонные отметины. Если захочешь поплакать и погоревать — приходи ко мне. Я налью тебе вина, и мы вместе поплачем. Старикам полезно иногда проливать слезы, чтобы потом уйти с улыбкой.
Хёндэ слушал дедушку Чонгана очень внимательно, затем вдруг перевесившись через прилавок и крепко его обняв, опустив голову на плечо.
— Мой хороший. — Огрубевшие от работы большие горячие руки сцепились на спине Хёндэ, несколько раз проведя по капюшону. — Я дам тебе еще розовых лепешек. Чоли испекла их вчера — получились на загляденье пышными.
— Ты слишком добр ко мне. — Молодой человек шморгнул носом.
— Нужно чем-то заслонить твое горе. В мире должна быть гармония, и выплаканные слезы обязательно должны осушаться улыбкой. — Мужчина мягко отстранил от себя Хёндэ, одернув свой фартук. — Так, подожди меня здесь. Я скоро!
Хёндэ кивнул, украдкой вытерев слезы, и улыбнулся. Ему нужно подумать о том, кого навестить завтра. И начать надо с мельницы — там всегда много работы. Он не боялся работы. Он боялся, что однажды не сможет работать. А больше он ничего не боялся. Только увидеть, как мама последний раз вздохнет. Но он подготовился. Она не увидит его слезы перед смертью, потому что… Он шумно выдохнул и тряхнул головой, выгоняя из нее всегда навязчивый и отравляющий душу вопрос
«за что», который навсегда обречен остаться без ответа. Он должен думать, что будет дальше и…
— Эй, золотой мальчик.
Глубокий, как из заброшенного колодца голос, будто отражающийся от воды и заплесневелого камня, раздался из-за спины, и Хёндэ обернулся, увидев сгорбленную фигуру в грубой, из темно-серого холста мантии, из-под которой виднелись только бледные руки. Молодые руки, которые никак не сочетались с голосом и дряхлой статью.
— Не забудь пригласить на похороны дорогой родительницы Принца — у него ведь такая красивая светлая улыбка, которая способна утешить любое горе… А как не улыбаться, когда видишь плоды своих стараний. Согласен?.. — Фигура сделала многозначительную паузу. — Думаю, он уже жаждет поздравить тебя с долгожданным воплощением. Хёндэ, Седьмой сын.
