Неслитно. Неделимо.

      План был гениален, если бы не одно но. Тэхену стоило снять свои замечательные, похожие по ощущениям на тапочки кожаные туфли, потому что он теперь отчаянно соскальзывал с камня. Мокрыми от усердия и волнения пятками и стопами у него еще был шанс по-обезьяньи ухватиться за почти гладкую поверхность, надеясь на естественную сцепку, но теперь… И почти достигнув нужного окна, почти забросив ногу на каменный парапет, который находился под каменно-оконным сводом, он сорвался, успев лишь в последний момент ухватиться руками за выступ. Звать на помощь громко было бы очень стыдно, поэтому он просто тихо и обреченно матерился себе под нос, мысленно пытаясь прикинуть, в скольких местах он сломает ноги, если упадет (хотя откуда это оптимистичное если) и станет ли Принц его лечить.       — Что ты здесь делаешь? — Тэхен поднял голову, заметив очаровательно лохматого Джина, с до сих пор чуть прикрытыми сном темными глазами и удивленно, но при этом возмущенно приоткрытым ртом. Губы. Они теперь казались еще пухлее, и Джин рассеянно провел по ним языком. Очевидно, он спал с приоткрытым ртом, и горячее дыхание высушило его… Такой прекрасный Принц… И такой тупой Ким Тэхен, мать твою!       — Я… — Он резко и дерзко перехватил одну руку, покрепче ухватившись за чуть шершавый камень, пытаясь ногами, которые скользили, будто были в соплях, в которых будет Тэхен, после того как сломает ноги, найти хоть какую-то опору. Так же как и силы настолько самоотверженно запрокидывать голову, потому что смотреть на Принца становилось все сложнее. — Хотел пожелать тебе спокойной ночи.       Джин смотрел на него серьезно, постепенно собираясь с мыслями, а затем улыбнулся.       — Спокойной ночи, Тэхен.       И вдруг он скрылся.       — Подожди! — Тэхен выпалил это, не успев придумать для чего.       — Да? — И Джин опять возник перед ним, и по его до сих пор заспанному и ни сколько не взбодрившемуся надутому лицу было понятно, что он воспринял пожелание на ночь как руководство к действию. Кажется, бодрым здесь был только Тэхен. И сражался за жизнь только Тэхен. И тупым был только…       — Помоги мне. — Не настолько тупым, чтобы не использовать этот шанс. — Пожалуйста.       — Помочь тебе второй раз без разрешения попасть в мои покои? — Джин смотрел на него с недоумением, часто моргая, затем в самой очаровательной манере потерев сонные глаза кулачком, и Тэхен почему-то начал ощущать, как камень под его пальцами как будто стал медленно наклоняться, не позволяя ему хоть сколько нибудь крепко держаться. — Давай сам.       Однако, каменная кромка парапета в его пальцах перестала вертеться, и он выдохнул, затем ощутив под одной ногой твердый выступ. Узкий, почти крошечный, но все-таки сумевший дать ему нужную опору. А Принц тем временем вновь скрылся.       — Джиииин! — Тэхен заорал в голос, и голова Джина, очень рассерженная и очаровательно сурово нахмурившая брови показалась из-за подоконника.       — Ты чего орешь?! Спускайся тем же путем, что и поднялся!       — Прости меня. — Тэхен постарался улыбнуться самым приятным образом, вкладывая в эту улыбку все свое… нет, в нем не было раскаяния. Все свое… обаяние. Да, теперь он мог уповать только на это. — Ты мне помог, создал такую хорошую атмосферу, чтобы я писал… И вот я писал, а потом решил увидеть тебя, чтобы… вдохновиться еще сильнее.       — Вот ты враль. — Джин надулся еще больше, а затем так отодвинулся от окна, что Тэхен перестал его видеть. — Это слуги. Спокойной ночи.       — Сам ты враль, Ваше Высочество! — Сделанный Принцем выступ помогал, но ситуацию не спасал, и Тэхен начал ощущать, как его плечи и предплечья начали наливаться свинцом. — Это ты! И я… на самом деле хотел тебе просто сказать спасибо. Мне так приятна твоя забота, что я очень бы хотел ответить тебе чем-то таким же, но я не маг и не чародей. И, как оказалось, слабоват на голову, но мной руководят только чистые стремления. Уверен, ты знаешь.       Тэхен взволнованно тараторил, теперь не представляя на самом деле, насколько чистыми были его намерения и стремления, если он пытался пробраться почти ночью почти в спальню наверняка самого красивого мужчины, которого видел до этого.       — Я завтра же отправлю тебя в твой мир, понял меня? — Тэхен вновь увидел голову принца, которая потянула к нему руку, прикрытую тонкой, чуть просвечивающей белой тканью, мягкими складками струящейся по бледной коже. — Хватайся.       — Ты… — Тэхен ухватился за руку. — Вы так великодушны, Ваше Высочество!       — Вот ты тяжелый… — Принц хмурился, протянув Тэхену и вторую руку, теперь отчаянно пытаясь втянуть его в окно.       — Не тяжелый, а мужественный. Это только вы можете похвастаться своей аристократичной изящностью, а я…       — Замолчи, иначе я отпущу руки! — Джин сосредоточенно дул щеки, теперь наверное коленом упираясь в стену под своим окном, чтобы хоть как-то изменить положение Тэхена за его окном. — Я даже не могу… Да подтягивайся ты! Чего повис?!       — А почему тебе бы просто не наколдовать мне ступеньки? — Тэхен делал усилие, но мягкий шелк рубашки Джина не способствовал его достаточной фиксации для победного рывка.       Джин ничего не ответил. Очевидно, это было глупо с его стороны, пытаться применить силу, а не магию, и вместо ответа Тэхен почувствовал под своими ногами опору. Под одной, потом под другой, и он отпустил Принца, который выдохнув, теперь руками упирался в край подоконника. Тэхен осторожно, чтобы вдруг не потеряться от головокружения, посмотрел вниз. Это на самом деле были ступени, который появлялись как по мановению волшебной палочки.       — А почему они идут в твою комнату, а не вниз? — Тэхен почти успел поставить ногу на подоконник.       Джин закрыл глаза, своим до сих пор сонным сознанием пытаясь найти ответ на заданный вопрос, потому что на самом деле он вообще не думал об этом, и так как свое сознание он теперь отпустил на поиски ответов, ступени под ногами Тэхена начали стремительно таять. И он, не успевший оказаться в безопасности на широкой и горизонтальной поверхности, начал судорожно махать руками, успев поставить на подоконник колено, опасно отклоняясь назад. Нужно было срочно начать наклоняться вперед, и он двумя руками вцепился задумчивому Джину в плечи, от чего Джин неосознанно и подчиняясь рефлексам сделал шаг назад, и… Это была его вторая ошибка за эту ночь, потому что Тэхен, который держался за него, тут же подался за ним, закончив на том, что повалил его прямо на пол, успев в последний момент подставить соскользнувшие с широких и гладких плеч ладони на пол, чуть придержав себя на весу, но очень неловко и ни черта не грациозно остановившись своими ногами среди ног Джина. Это даже звучало нелепо, а выглядело теперь и вовсе… Он обездвижил Принца.       — Ты... Что ты себе позволяешь?! — И Принц, кажется, не на шутку рассердился, оглядывая теперь свое положение, безвольно трепыхаясь, как попавшая в силок птичка.       — Ты… в платье? — Которое и было этим силком, и Тэхен тоже оглядел... всё произошедшее, заметив, что на Принце была очень длинная, уходящая в пол ночная сорочка, которую он с одной стороны придавил своей ступней, а с другой, после того, как Принц попытался выкарабкаться, не сумев адекватно с первого взгляда оценить сложность ситуации, задрал, теперь как-то слишком не аристократично оголив одно его бедро. Бледное, почти прозрачное, гладкое, даже издалека ощущающееся под пальцами прохладным бархатом, в который захотелось вцепиться зубами, чтобы потом попробовать на язык и утешить губами за грубость и нетерпение. Что за фантазии…       — Ночное мужское платье, да. В котором мы обычно ложимся спать. — Джин, кажется, не успел сильно оскорбиться, но стал решительно упираться Тэхену в грудь. — Слазь, разбойник! Я даю тебе слово, завтра ты….       Тэхен на самом деле пытался подняться, но у него под ногами не было достаточно надежной опоры, потому что он отчаянно боялся упереться каким-то из колен в Джина, причинив ему боль и порвав его и без того в некоторых местах слишком непримиримо натянутую пижаму. А еще он не мог оторваться от его взгляда. Прямого, сердитого, совершенно черного, который в сочетании с темными бровями мог бы навести ужас. Сердце заколотилось, и взгляд Тэхена, чтобы уйти от глаз Принца, опустился к его губам. Руки сами подкосились, опустив его на локти. Он им не давал такого распоряжения! Но вот губы стали еще ближе… Которые Джин облизал, возможно, задыхаясь теперь от гнева, и Тэхен только в последний момент сумел остановить свое неосознанное стремление. Что будет, если он его поцелует? Его убьют? Замучают до потери сознания за такое самоуправство? А вдруг этот невинный поцелуй будет стоить того, чтобы…       Он не успел ни на что решиться, так как Джин очень решительно спихнул его с себя, тут же приняв сидячее положение, натягивая шелковый край своей ночной рубашки на колени, а затем очень ловко поднялся, оперативно быстро проверив, чтобы ткань прикрывала всё, что по законами приличия следует держать в тени и тепле. Но Тэхену всё равно открылся шикарный вид, и особенно в тот момент, когда он от безысходности перевернулся на спину, приподнявшись на локтях. Снизу вверх. На широкие плечи и угадывающиеся через серебристо-белую и потому уже полупрозрачную ткань очертания… Он был мужественно тонок. Он был… Тэхену захотелось кончиками пальцев очертить все теперь интимно, но не вульгарно проглядывающие линии, но не через ткань. Принц стоял к нему спиной, напротив окна, как будто специально в один момент уперев руки в боки. И Тэхен сглотнул. Тоньше, чем могло показаться. Или это только на фоне широченных плеч… И он оглядел себя, приподняв рубашку. В нем изящества было поменьше. И чтобы скрыть этот факт, он сразу рубашку опустил. У него были другие достоинства.       — Если тебе нечего сказать, ты можешь идти. — В лицо Тэхену вновь, как однажды, плеснуло ледяной водой, и он, встав, опустил свой взгляд в пол, потому что он не мог теперь смотреть на Принца. Это было неприлично. И волнительно. Непозволительно волнительно.       — Я… прошу прощения. — Тэхен спинным мозгом теперь чувствовал, что комплименты будут неуместны.       — Завтра же ты отправишься домой. Я лично понаделаю для тебя дыр в краях. — В морозе заледеневшего хрустального звона слышалось как будто волнение и раздражение. Которое королевские особы и в особенности прекрасные Принцы, стоявшие теперь к Тэхену вполоборота, всегда старались скрывать. Как и румянец, который теперь наверное самым очаровательным образом окрашивал его припухшие щечки. Тэхен не мог относиться к нему серьезно в этот момент, как бы ни старался, но внутренний голос, в перерывах между озвучиванием романтических фантазий от увиденного и прочувствованного, шептал, заикаясь, о том, что Тэхен еще поплатится за свою беспечность.       — Не нужно. Я обещаю, что это не повторится.       — Я уже где-то это слышал. — Принц полностью развернулся к нему, скрестив руки на груди, на находящийся за спиной подоконник чуть присев.       Он был рассержен и при этом растерян настолько, что не замечал, как несовместимо с жизнью Тэхен старался не опускать взгляд. Так старался, что, кажется, у него начала подниматься температура.       — Я хочу себе такое же платье. — Он сказал это на выдохе, затем резко развернувшись к двери. — Спокойной ночи, Ваше Высочество. Еще раз прошу прощения. Можете делать со мной всё, что хотите.       Тэхен испытал облегчение, оказавшись за дверью. Удивительно, но он даже не почувствовал холод на своих ладонях, когда схватился за ручку. Он ощущал жар. Все внутри как будто начало прогреваться на медленном огне, начиная от кончиков пальцев на ногах, поднимаясь все выше, и ему повезло, что огонь в крови не успел подняться выше коленей. Давно такого не было… Какое-то неясное волнение, которое в обычной жизни сопровождает сексуальные эмоции лишь тогда, когда ты влюблен. Но он-то не влюблен… А вдруг это магия?! Может, принц его околдовал?! Ох, черт… И Тэхен сразу пришел к выводу о том, что не готов сопротивляться этому колдовству.       Но Принц понятия не имел, что произошло. Точнее, он не применял колдовство, а то, что применил, только-только проснувшись, не так уж хорошо ему удалось. Но теперь он был бодр. И до сих пор ощущал на себе посторонний запах. Какой-то… Он повел носом. Что-то горячее, терпкое, но при этом не острое и не удушающее. Обволакивающее, тягучее, но как будто попадая в нос и продвигаясь к легким, начинающее пениться, растрачивая свою ароматную силу, и остающееся лишь пряным сладким послевкусием, которое очень хотелось ощутить не только носом, но и на языке. Так верно пахнет его кожа. И возможно именно по этой причине Джин теперь не испытывал раздражение и злость по поводу своего непрошеного гостя. Который ворвался не в его спальню, а в его жизнь, сразу устроив беспорядок. Но…       В этом что-то было. И Тэхен не мог отделаться от мыслей, пока возвращался за Джунгом, который все это время мирно спал около стены в том месте, где должен был стоять стол, который теперь магическим образом исчез. Нет, Тэхен не мог отделаться от фантазий. Потому что вся атмосфера к этому располагала. Потому что он вдруг уселся на траву, рядом со своими рукописями, и начал писать. А потом остановился. А вдруг кто-то прочтет? И он покраснел, собрав все бумаги в кучу, успев почесать сонного пса за ухом, и поднялся. Завтра его отправят домой. Даже если сегодня Принц был смущен, завтра он проснется, и от смущения не останется и следа... И уже дома Тэхен запишет всё. Оставалось надеяться только на то, что ему позволят это запомнить и унести с собой.

* * *

      Тэхен проснулся с тяжелым сердцем. И сразу заметил, что ему приготовили ванну, пока он спал. И комплект белья. На дорожку, так сказать. Вообще, это было весьма интересно, куда они девали всю эту воду, мыльную и не мыльную, в таком объеме? Выливали в окошко? Канализации не было, или… Стоило, наверное, смириться с тем, что это была магия, а где есть магия, технический прогресс и инженерная мысль не нужны. Вполне возможно, что все это просто исчезает, как фокус, после того, как будет использовано. И на этой мысли Тэхен поднял новый, сиреневый брусок мыла. И вновь вдохнул полной грудью. Совершенно точно, это была лаванда. Горячо любимая им лаванда, которую так любили добавлять в спреи для подушек. Правда, эта лаванда была чуть слаще и при этом как будто отдавала морозом, который помешал яркий насыщенный запах за толстый слой льда, отдаляя его и делая свежее и деликатнее. На земле не было таких отдушек. А очень бы хотелось… И Тэхен, после того, как закончил намываться и обливаться водой, убрал оставшийся обмылок, чтобы его случайно не уволокли. Когда ему объявят, что он отчаливает, он обязательно успеет засунуть его в карман.       Джунга как всегда не было. Кто-то открывал ему дверь, и он самостоятельно выбегал на улицу, чтобы справить свой собственный утренне-туалетный ритуал, а затем, очевидно, двинуть на кухню, чтобы позавтракать. И только Тэхен всегда был последним. И он тяжело вздохнул. Совершенно не хотелось покидать это место. Совсем. Категорически. Не хотелось… У них с Принцем явно было еще слишком много недоговоренных разговоров. А может… Нет, вот об этом точно не стоит теперь думать.       — Свеж, бодр и как всегда красив! — Юнги, по традиции в черном и как будто не свойственном ему воодушевлении, оглядел Тэхена, встретив его в коридоре, который вел к его комнате. — Пойдем, тебя уже ждет завтрак.       Он что, не знал о ночном происшествии?..       — А чего ты так на меня смотришь будто не узнаешь? — Юнги подозрительно прищурился. — Что случилось?       — Я сегодня отправляюсь домой? — Тэхен был настолько серьезен, что ему пришлось нахмуриться, и Юнги, смотря на него прямо, несколько раз медленно повернул голову, будто пытаясь что-то разглядеть.       — Ты захотел домой? Мне жаль, но скорее всего, я не смогу тебе это устроить… — Юнги задумчиво опустил глаза. — И если быть совсем откровенным, я не могу дать точный прогноз по поводу сроков, потому что...       — Нет, Его Высочество вчера пообещал, что сегодня я отправлюсь домой.       — Его Высочество попросил меня занять тебя делом и поупражнять в фехтовании, чтобы ты лучше спал по ночам. — Юнги спокойно улыбнулся, затем вдруг с сомнением посмотрев на Тэхена, который явно был чем-то озадачен. — А ты действительно плохо спишь по ночам? Странно… Мне казалось…       — Я вчера залез к Его Высочеству в покои через окно. И он сказал, что сегодня обязательно отправит меня домой, собственноручно проделав где-то какие-то дыры. — Тэхен сказал это на одном дыхании, и теперь озадачен был Юнги. — Я разбудил его.       — То есть, он был в постели? — Юнги теперь был озадачен еще больше.       — Ага. В… — И Тэхен постарался вспомнить точную формулировку того, что… Как вообще может волновать надетое на мужское тело платье, уходящее своим подолом в пол? Интересный вопрос, и Тэхен решил о нем не размышлять, потому что за этим вопросом следовали травмирующие его воображение воспоминания. — В ночном мужском платье.       — А почему он мне ничего об этом не сказал… — Это был явно риторический вопрос, и Юнги продолжил свой путь, теперь уперев взгляд в каменный пол. — Он был зол?       Зол? Это можно было назвать чем угодно, но только не злостью. Сложно воспринимать злым взъерошенное сонным очарованием прекрасное создание. В прекрасности которого Тэхен успел убедиться воочию, так сказать. И… Да, вблизи Принц пах еще лучше, чем издалека. Теплый. Только из постели... Тэхен прикрыл глаза. Ему нужен холодный душ и куча работы, которая сможет усмирить его повернувший не в ту сторону разум. Наверное, он слишком долго был одинок. А он был вообще хоть когда-то не одинок в том самом смысле?.. Мысли путались, перебивали друг друга, но одно было ясно. Это уже нельзя ни с чем сравнить. Мужчина в платье, мысли о котором заставляют его хвататься за… Сердце. За сердце, Ким Тэхен. Ты в сказке, мать твою, а не в порнофильме.       — Раздражен… Он был скорее раздражен, потому что… Ну, он был сонный. И мне правда стыдно до сих пор за это! — Тэхен даже приложил руку к сердцу, но Юнги не видел этот жест.       — А ты неугомонный… — Юнги поднял на Тэхена глаза ровно в тот момент, когда они подошли к обеденной зале. И в его ореховых глазах был какой-то достаточно игривый блеск. — Тем интереснее.       — Что именно? — Тэхен повернулся к остановившемуся в каменном проеме Юнги.       — Давай, легкий завтрак и в тренировочный зал. Погоняю тебя по камню, а потом отправимся на площадку. — Юнги специально или не специально пропустил мимо ушей вопрос, который Тэхен не собирался повторять.

* * *

      — Хорошо лежит в руке? — Юнги стоял рядом с кованой железной стойкой, на которой, как спортивный инвентарь, были навешаны шпаги, которые Тэхен до этого видел только в детских книжках и кино.       — Ну… Я не знаю, как она может лежать плохо. — Тэхен сжал свои пальцы на легкой прохладной рукояти, заметив, что его большая ладонь не слишком хорошо на ней умещалась. — Только мизинец немного не влазит.       — Большая у тебя рука… — Юнги изучал холодное оружие, затем легким движением стянув с крючка подходящий экземпляр. — А вот эта?       Тэхен взял предложенную ему рукоять и сразу убедился, что эта лежала в руке намного лучше.       — Пойдет. — Он кивнул, и Юнги самодовольно улыбнулся, тут же выбрал шпагу для себя. — С чего начнем?       — С азов. — Юнги вышел на середину просторного зала, лишенного какой-либо мебели, кроме пары деревянных скамеек, и поманил к себе Тэхена. — Движение. Для начала, прежде чем научиться нападать, нужно научиться двигаться, сконцентрировавшись на клинке, который всегда должен быть продолжением твоей руки. А для этого его не нужно очень сильно сжимать, потому что в твоем запястье обязательно появятся замки, из-за которых ты очень быстро будешь уставать. Кисть всегда должна оставаться подвижной. Шпага легче меча и предназначена для того, чтобы наносить смертельные ранения не с помощью силы удара, а с помощью своей маневренности.       Юнги встал в стойку, направляя клинок шпаги на Тэхена, но просто демонстрируя, как она лежит в его руке. И Тэхен попытался за ним повторить, в душе не… представляя, сможет ли это ему пригодиться в будущем. Но в любом случае это было интересно. Особенно в контексте того, что он собирался писать сказку.       — Она… тяжелая. — Тэхен не мог представить, как железная штука могла стать продолжением его руки, с помощью которой он должен совершать маневры и смертельные удары.       — Разумеется. Это оружие. Но если ты сравнишь с обычным мечом, поймешь, что это… — Он сделал резкое и эффектное движение, что-то рвано и со свистом расчертив в воздухе, заставив Тэхена издать тихое «Вау». — Просто пушинка.       Тэхен постарался повторить это движение Юнги, но сразу понял, что выглядело это проще, чем было на самом деле. И Юнги немного снисходительно улыбнулся.       — Рука должна привыкнуть. Пальцы должны сами ложиться на рукоять так, чтобы ты сразу мог ринуться в бой. Разумеется, тебе ничего такого не грозит, на что я очень надеюсь, но тем не менее, ты должен думать не о том, что она тяжелая, а о том, что она твое преимущество. Твой главный и единственный союзник, который не предаст и который невозможно переманить на чужую сторону.       — Звучит воодушевляюще. — Тэхен поднял шпагу, теперь внимательно следя за концом клинка, который для тренировочный целей был затуплен, как и края. — Я видел в кино как дерутся на шпагах. Это… красиво.       — Потому что шпага, в отличие от меча, позволяет тебе двигаться. — И Юнги начал медленно обходить Тэхена кругом, то и дело легким движением кисти проворачивая в воздухе смертоносно изящный клинок. — Это искусство. Особенно, если ты знаешь, что тебе не придется драться в реальной жизни. Давай, попробуй меня уколоть.       — Уколоть? — Тэхен теперь был очень сосредоточен, и Юнги встал перед ним.       — Выпад. — И он выбросил руку со шпагой вперед, кончиком не опасно и почти не ощутимо уперевшись Тэхену в грудь. — В самое сердце. Смертельный удар. Попробуй повторить. Только не убей меня.       И Юнги опустил свою шпагу, как будто не собирался Тэхену противостоять. И Тэхен попробовал повторить, однако, кончик его клинка был слишком медленным и неуклюжим в сравнении с тем, что делал Юнги. Который без труда парировал этот удар.       — Неплохо. — Он ободряюще улыбнулся. — Но нестабильно. Когда ты держишься за рукоять, ты должен контролировать весь клинок. Как с ножом. Правда, здесь посложнее. В руке должна быть твердость. Движение должно быть резким. Так будет меньше шанса в решающий момент уткнуться в ребра.       Наверное, Тэхен побледнел, потому что Юнги поспешил добавить.       — Это образно. Честно признаться, мне не доводилось сражаться на шпагах с кем-то насмерть. Всем, кто наделен магией, чаще приходится использовать ее. Хотя… — Юнги задумался. — Знаю я одного, который умеет это совмещать, но такую шпагу, как у него, нигде не найти. Пусть он ее и прячет.       Очевидно, он говорил о Принце. И Тэхен, пытаясь вспомнить его покои, в которых ему довелось побывать дважды, и обнаружить в воспоминаниях шпагу, стал аккуратно, опустив клинок вниз, раскачивать кисть, ощущая тяжесть металла и уже начинающуюся ноющую боль в суставах. С непривычки. И вспомнить шпагу или даже место, примерно подходящее для нее, Тэхен не мог.       — Неплохо. Как ощущения? — Юнги наблюдал за его движениями, и Тэхен вышел из задумчивости, подняв шпагу клинком вверх.       — Пока не моя рука.       Юнги вновь улыбнулся ободряюще.       — Давай тогда просто поиграем. — И он вновь встал в привычную ему и непривычную Тэхену стойку, выставив вперед правую ногу. — Я буду нападать, а ты отражать мои удары. Обещаю, я не буду пытаться тебя прибить. Ты просто должен будешь понять механику движений. Пойдет?       — Пойдет! — И Тэхен кивнул, воодушевившись. Это должно было быть увлекательно.       Он не чувствовал руки и из-за этого уже не мог следить за ногами. Особенно, за ногами Юнги, который гонял его как мышь по комнате, то и дело чувствительно протыкая закругленным наконечником. Он двигался ловко, быстро и при этом, кажется, не испытывал никаких неудобств от находящейся в его руке шпаги. На самом деле, она не была столь тяжела, но даже с килограммом в руке маневрировать было сложнее, чем без него.       — Юнги, я умру прежде, чем ты заколешь меня. — Тэхен, уйдя от атаки повернувшись и очень эффектно прогнувшись (от страха, а не вытренированной гибкости), но не парировав ее своим клинком, упер руки в колени, пытаясь отдышаться.       — Ты хорошо двигаешься. — Юнги, кажется, совсем не запыхался. Ну, в сравнении с Тэхеном, который теперь больше походил на Джунга после его бешеного трипа с места за брошенной в кусты палкой. — Уходишь от атак почти как по учебнику, пусть и весьма неуклюже. Но нужно парировать. И атаковать в ответ. Атака, защита и контратака. Нельзя надеяться на то, что твой соперник устанет гонять тебя по площадке.       Слова воодушевляли, и подняв на Юнги глаза, Тэхен понял, что он не лукавил.       — Я правда не безнадежен?       Юнги улыбнулся, сделав шаг Тэхену на встречу, потрепав его по плечу.       — Ты не безнадежен. Сказать честно, ты начинаешь лучше Чимина, потому что тот от нетерпеливости и горячности по началу пытался меня спалить, вместо того, чтобы махать шпагой. Но Джин его научил быстрее. — Юнги многозначительно улыбнулся.       — А можно нескромный вопрос? — Тэхен опустился на пол, вытянув ноги и положив шпагу на колени, сразу принявшись за невесть откуда взявшуюся кружку и чистой холодной водой.       — Первое, что увидел Чимин, воплотившись, был Принц во всем своем магическом великолепии, и этот образ оставил в сердце Чимина слишком глубокий след, несмотря на то, что на момент первой встречи он был крошкой. — Юнги опустился рядом с Тэхеном, и тот протянул ему половину своей воды. — У него горячий темперамент, как и полагается огню, и горячее сердце, которое воспылало к Принцу самыми лучшими чувствами.       — А Принц? — Тэхен пытался представить, как выглядело это «магическое великолепие».       — Для него мы все дети. — Юнги улыбнулся. — Он благословил меня, умножив во мне силу, он воплотил четырех рыцарей, не без моей помощи, потому они и для меня как дети… Он любит нас одинаково, и эта любовь не имеет ничего общего с романтическими чувствами. Чимин это прекрасно понимает, но, кажется, добровольно смирился с участью отвергнутого, но не отчаявшегося любовника. — Юнги улыбнулся шире, покачав головой. — Скоро должно пройти.       — А у Принца был… жена или муж? — Тэхен не надеялся на ответ, но Юнги задумался спокойно, будто обращаясь к своей памяти.       — Не могу сказать, но на своем веку я этого не помню, а прожил я всё же не так долго, как хотелось бы. Но я точно помню, каким может быть Его Высочество. Знаешь… — Он вдруг поднялся. — Он ведь очень многогранен. Я видел его мягким, податливым и теплым, как свечной воск; игривым и волнующим, как весенний ветерок, доносящий сладость первых, вынырнувших из-под снега цветов… Безучастным и холодным, как покрытая ледяной коркой, случайно попавшая в первые заморозки вода. И даже свирепым… Но я очень надеюсь, что ему больше не придется проявлять эти черты. Я очень надеюсь, что мы отвоевали все войны. — Юнги мечтательно улыбнулся, и Тэхен сразу понял, что он верил в такой исход. А потом он направил на Тэхена острие клинка, приглашая его подняться. — А шпаги нам пригодятся лишь для искусных дуэлей. Вставай. В твоем случае практика будет все решать. Тебе нужно привыкать к рукояти.       — К своей новой руке. — Тэхен, со звуковыми и немного безысходными спецэффектами, которые заставили Юнги улыбнуться против своей наставнической сосредоточенности, поднялся, и встал в стойку, до этого переложив рукоять шпаги в другую руку, чтобы размять кисть. — Надеюсь, она не отвалится.       — Я полечу тебя. А теперь. — И Юнги отошел на нужное количество шагов. — Атака в прямую линию. Средняя дистанция.       И его рука вытянулась, составляя с клинком шпаги на самом деле прямую линию. Продолжение руки. И Тэхен попытался повторить, кончиком своего клинка ударившись о клином Юнги. Теперь нужно было сделать шаг для атаки, и… Юнги сделал его первым. И вновь закрутилась карусель. Но на этот раз Юнги меньше проявлял инициативу, чтобы вынудить Тэхена атаковать. Но его хватило лишь на пару резких и уверенных выбросов кисти, на которые Юнги не смог ответить контратакой. А потом он устал.       — Всё, ты большой молодец. — Юнги повесил свою шпагу на железный крюк, затем протянув руку к шпаге Тэхена.       — А можно я оставлю ее себе? — Тэхен прижал свой клинок к себе, двумя руками, будто это был его ребенок.       — Зачем? — Юнги очень искренне удивлялся.       — Буду тренироваться. Хочу, чтобы она все-таки стала продолжением моей руки.       Юнги явно отнесся к этой инициативе скептически, но затем пожал плечами.       — Я покажу тебе, как разминать запястье и пальцы, чтобы снимать с них напряжение. А потом, после обеда, ближе к ужину, покажу тренировочную площадку. Если повезет, мы застанем там кого-то. — Юнги направился к выходу из каменного зала, и Тэхен последовал за ним, то и дело задирая клинок шпаги к верху, неловко, но настойчиво проворачивая его в воздухе, не смещая взгляд с его кончика. — Чимин точно будет там.       — А рыцарям часто приходится драться? — Тэхен поравнялся с Юнги.       — Нет, потому что для магии всегда есть другая работа. Принц воплотил их для того, чтобы они оказывали ему помощь в защите Живых и обеспечении их благополучия, потому что он остался один после войны, а это значило удвоенное количество полномочий и ответственности. На тренировочную площадку они ходят, чтобы поддерживать себя в форме. Фехтование — это отличный способ тренировать выносливость и ловкость, которые могут сгодиться не только в драке.       — А Принц… тоже тренирует со всеми? — Воображение само нарисовала Тэхену их поединок, ради которого, чтобы он как можно меньше походил на обычное избиение младенца, ему придется усиленно тренироваться. При том, что он здесь явно не на вечно и очень ограничен во времени.       — Обязательно. — Юнги уверенно кивнул. — Его шпага — это магический инструмент, и то, насколько он ею владеет, определяет эффективность его магических усилий. — Юнги насупился, потом задумался, а потом ухмыльнулся. — Ладно, ему просто нравится сам процесс, потому что я уже не помню, когда ему последний раз после войны приходилось использовать свою шпагу. Для него это в большей степени искусство. Как танец, только с выраженным… мужским началом. Мужественный.       — Боевой. — Тэхен решил закончить мысль Юнги, который посмотрел на него с явным одобрением.       — Точно! Боевой танец звучит солиднее и приятнее, чем обычная драка.       — А ты говорил про дуэли… Вы убиваете друг друга за принесенные оскорбления? — Тэхен вспоминал то, что знал о среднестатистических западных дуэлях, войдя в обеденный зал и усевшись на одно из кресел, до этого быстро и ловко подготовив место для Юнги рядом с собой.       — Нет. На дуэлях никто никого не убивает, это совершенно безопасно. Не драка, а соревнование, кто более искусен. В бою, когда перед тобой враг, который угрожает твоей жизни, ты будешь махать шпагой наверняка, потому что любая сложная и красивая тактика лишает тебя возможности защищаться, что в бою фатально. А в дуэльной ложе вполне уместно, потому что если ты пропустишь атаку, с тебя снимут очки, но ты останешься жив и здоров. И поэтому почти всегда получается очень зрелищно!       — А кто может участвовать во всем этом?       — Любой, кто владеет шпагой. Здесь никаких разграничений, потому что применение магии во время дуэли так и так запрещено. Но прежде чем участвовать, тебе нужно заслужить место в ложе своего края, пройдя испытания. После этого ты официально станешь дуэлянтом и сможешь сражаться с другими. На ежегодных дуэлях, между ложами четырех краев. Который, кстати, начнется осенью. Примерно через… Полтора месяца. Но ты, к сожалению, не увидишь.       Это было грустно, и Тэхену пришлось расстроиться, прежде чем приняться за постепенно заполняемый стол. И Юнги заметил изменение его настроения.       — Знаешь, понаблюдать за дуэлями Вечных, а может, даже схлеснуться с кем-то из них, намного почетнее и увлекательнее. Так что, не переживай по этому поводу. И наслаждайся каждым днем. Если тебе, конечно, нравится.       Нравится. И с каждым часом… Тэхен встрепенулся.       — Слушай, а у вас здесь нет часов?       — Как у вас на земле? Все задают этот вопрос, но ты держался дольше обычного. — Юнги самодовольно улыбнулся, откинувшись на спинку кресла. — У нас время исчисляется днями, месяцами, годами, как у вас, но мы не делим дни на часы, ориентируясь по своему распорядку. У Живых есть что-то отдаленно похожее на ваши циферблаты, но на них обращают внимание только если совершают сделки и назначают собрания. У Вечных и Древних нет такой потребности, потому что мы умеем и так ориентироваться в пространстве и времени. И мы никуда не торопимся. В отличие от Живых.       На земле без часов невозможно жить, потому что ты постоянно куда-то опаздываешь, точнее, стремишься не опоздать и прийти во время, потому что от этого всегда что-то зависит. Например, твое увольнение. Интересно, как там Йок? Заметил вообще кто-то его пропажу? Разве ему есть до этого дело? Нет, пожалуй, здесь теперь были вещи поинтереснее. Намного. И Тэхен, окунувшись в свои мысли, которым Юнги решил не мешать разговорами, принялся за вкусный и горячий обед.

* * *

      Тэхен вскочил с кровати, будто его кто-то ударил или нарочно подбросил. Когда он умудрился уснуть? После обеда Юнги его убедил в том, что он может отдохнуть, а как только на тренировочной площадке кто-то появится, он за ним придет. Но Юнги наверняка не позвал его, увидев, что Тэхен спит. А Тэхен теперь даже не чувствовал, как жгло его и так пострадавшее в бою запястье, на котором он очень неудачно уснул. Черт. Джунг мерно спал, подхрапывая, на своей подстилке, раскинувшись на спине.       Тэхен встал, и убедившись, что Джунг не обратил на него внимания, двинул к выходу, не потрудившись надеть обувь. Как ему найти эту площадку? Идти вперед и задумать место, где дерутся на шпагах. А вдруг Юнги не пришел за ним, потому что там никого не было? И нет и теперь. И Тэхен стукнул себя по лбу. Он забыл свою шпагу. Понял это слишком поздно, для отсутствия у него «продолжения руки». Пришлось вернуться. И все еще сонное, но замотивированное сознание подсказало ему всё-таки обуться, хотя бы попытаться вставить ноги в ботинки, и к черту задники. Закончив, он уже увереннее направился вперед, почти угрожающе выставив вперед клинок, как будто это он его направлял, а не наоборот.       Интересно, куда, потому что спустя несколько минут он оказался в месте, которое никогда не видел до этого. Коридор был как будто точно таким же, только просторнее, и здесь было больше, чем одна, комнат. И находился он явно не так высоко, как покои Принца. Было очень любопытно узнать, что находилось за закрытыми дверьми, но Тэхен остановил себя. Он уже итак изрядно подмочил свою репутацию, чтобы продолжать испытывать терпение хозяев. Поэтому он просто шел вперед, и очень быстро услышал голоса.       — Ну же, малыш, переставляй ногами! — Это был голос Принца, в котором слышалось очень интригующее придыхание.       — Защищайтесь!       Тэхен успел подойти совсем близко к сводчатой каменной арке, уводящей куда-то в зелень. И теперь после угрожающего возгласа Чимина раздался уже знакомый ему свист металла. А потом заливистый смех, который Тэхену так же удавалось слышать до этого. И он, продвигаясь мимо стены, чтобы его не было видно за высокой натуральной изгородью, наконец отважился за нее заглянуть, стараясь не привлекать внимание. И он увидел круглую, как будто засыпанную и утрамбованную песком площадку, единственным заграждением которой был густой кустарник, иногда цветущий, наверняка очень хорошо изолирующий мысли от всего внешнего, концентрируя их на конце клинка шпаги.       А потом он, как будто глаза оставили самое вкусное на десерт, заметил Принца… В узких штанах, заправленных в высокие, почти доходящие до колен сапоги, и затянутые широким поясом в районе талии, той самой, которая и без лишних спецэффектов была достаточно тонкой. И за этот жестокий к желаниям и возможностям романтического порядка пояс была заправлена просторная белая сорочка, буквально струящаяся с плеч по руками, груди, спине и повторяющая все движения своего хозяина, волнительно скрывающая тонкие запястья под шелковыми манжетами. И с рук взгляд вновь вернулся к плечам, а точнее, к с острым ключицам, которые теперь достаточно уверенно заявляли о себе через неприлично открытый из-за развязавшегося воротника вырез на груди. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Особенно, когда Принц вновь пришел в движение, ловко уходя от таких же ловких ударов, которые парировал настолько играючи, будто его шпага весила не килограмм, а был совершенно невесомой. Судя по облачению, у него до этого было какое-то вполне официальное мероприятие, и Тэхен убедился в этом, когда заметил брошенный с краю и на противоположной от него стороне камзол или сюртук, по блеску и фактуре оформления явно указывающий на свою, как бы сказали на земле, вечернюю и формальную принадлежность.       — Ты хочешь меня вымотать? — На Чимине не было доспехов — только (разумеется, помимо обязательных штанов и сапог, ниже и менее эффектных чем у Принца) расстегнутый на груди и закатанный в рукавах тонкий подлатник, под которым виднелась красная сорочка.       Он вдруг остановился, запустив пальцы в волосы, чтобы откинуть их от лица, и в этот момент Джин, сделав несколько обманных движений (которое совершенно неосознанно попыталась повторить кисть Тэхена с зажатой в ней шпагой), изображая намерение ударить сбоку, выбросил руку вперед, чтобы уколоть своего оппонента в грудь. Но, кажется, оппонент только этого и ждал, потому что он ловко подставил свою шпагу, а спустя какое-то неуловимое, но уверенное движение вовсе выбил ее из рук Джина, уткнувшись кончиком своего клинка ему в грудь, от чего он очень эффектно раскинул руки, показывая, что сдается. При этом, на его влажном и румяном от усердий лице играла хитрая улыбка.       — Ты победил меня, малыш. Теперь пощади. — Он продолжал улыбаться, пока Чимин, как завороженный смотрел на него. Как Тэхен теперь смотрел на них обоих, до конца не определившись с тем, что заставило его восторгаться больше: принц во всей своей грациозно вызывающей сексуальности или же поединок в целом, заставивший Тэхена поверить в то, что сражающиеся ничего не весили, настолько легими и невесомыми были их движения, а фехтование в целом, в своей утонченной и при этом воинственной динамике эффектнее балета.       — Вы поддались мне. — Чимин улыбнулся, и опустил шпагу, сделав шаг навстречу Принцу. — Вы всегда мне поддаетесь.       — Возможно, ты просто очень преуспел в фехтовании. — Джин теперь не улыбался, но даже с приличного расстояния Тэхен, которому пришлось немного сдвинуться, мог разглядеть какой-то замысел в его блестящих, самым волнующим образом сузившихся глазах и на пересохших губах, которые так же теперь блестели от только что скользнувшего по ним языка.       — Думаете, Ваше Высочество, ученик смог превзойти своего учителя? — Чимин самодовольно улыбался и сумел вовремя среагировать в тот момент, когда Принц метнулся к отброшенной до этого на пару шагов шпаге. Тэхен не успел ничего понять, а Чимин уже своим клинком, его краями упирался Принцу в грудь, не давая продолжить движение.       — Думаю, что да. — Джин поднялся, и Чимин сделал шаг ему на встречу, на манер победителя задрав подбородок. — Ты победил.       — Мне положена награда. — Чимин улыбался, и его взгляд очень недвусмысленно намекал на то, что его награда теперь была на лице Принца и уже растягивалась в улыбке.       — Ладно. На этот раз действительно заслужил.       Джин сделал шаг навстречу, и Тэхен заметил, что перестал дышать, теперь рискуя увидеть, как на его глазах кто-то другой осуществлял его мечту. Но… Вместо того, чтобы подставить губы, Джин только пальцами схватился за запястье руки Чимина, которой он держал шпагу, затем сделав очень ловкую и даже грациозную подсечку, придержав Чимина за талию, чтобы смягчить его падение на песок. И теперь Джин стоял со шпагой в руке, которую направлял в грудь растянувшегося на песке Чимина, несмотря на чувствительное поражение, только улыбающегося. И Тэхен понял, что было причиной, потому что к спине Джина ловко и бесшумно, как кошка, продвигался Юнги, появившийся как будто из ниоткуда.       — Это уже преступный сговор. — Джин так широко и счастливо улыбался, как будто к его горлу не был приставлен клинок. Возможно, он просто знал, что примерно так же улыбался Юнги, успевший по дороге прихватить его парадно-выходной сюртук       — Никогда нельзя упускать из виду спину, Ваше Высочество.       — Даже если за ней стоит мое самое дорогое сокровище?       — Особенно в этом случае. — И Юнги бросил шпагу Чимину, который тут же, уйдя от направленного в него клинка, перехватил ее, ловко поднявшись. — Ты не устал?       В его голосе была только забота, и он положил теперь руки на плечи Принца, который потерся об одну из них щекой.       — Не могу сказать, что на Совете Гармонии было весело. Скорее это было важно, сухо и как всегда формально-вяло, но потом, когда я решился доскакать до Древнего собрания, пожалев о до этого сделанной непозволительной паузе в упражнении верховой езде... Твой предок испытывал меня в параллельном чтении свитков. Штука занятная и крайне энергозатратная. Но ты же знаешь, что отдых — это не лежать. Это смена деятельности. Поэтому… — Джин поднял шпагу. — У меня до сих пор перед глазами пляшут строчки, которые я до сих пор пытаюсь запомнить и воспроизвести. Но будем считать, что я всё-таки отдохнул. Но еще лучше отдохну, когда доберусь до купальни.       — Я лично прослежу, чтобы вода была достаточно горячей. — Чимин, буднично засунув шпагу подмышку, сделал шаг в сторону Джина, который улыбался с теплотой, и Юнги, который закатывал глаза.       — Не забудь проследить за тем, чтобы Принц избавился от одежды, прежде чем сигать в твой кипяток. — Юнги скрестил на груди руки. — Ты бы видел сейчас свое лицо.       — Что, похоже на то, которое ты делаешь в присутствии Тельца? — Чимин не собирался оскорбляться, а даже наоборот, особенно когда заметил, что Принц оценил шутку.       — Именно. — И Юнги вдруг улыбнулся. — Я сегодня тренировал Тэхена, так что скоро он вызовет тебя на дуэль и отомстит за меня.       У Тэхена замерло сердце, а пальцы сами-собой сжались на рукояти.       — И как успехи? — В голосе Принца было игривое любопытство, будто он с большой вероятностью ожидал услышать определенный ответ.       — Он не безнадежен. Хлипкий, но мозги работают как надо. Очень умело уходил от моих атак. А если умеет защищаться, скоро научу его атаковать. И он перестанет лазить по ночам в твое окно. — Юнги сказал это, чтобы посмотреть на лицо Чимина, и он не был разочарован.       — Чего? Он тревожит Его Высочество?!       — Тише, тише, Стрелец. — Джин обхватив верного рыцаря за плечи. — Он без злых побуждений. Просто мальчик любопытен, и его за это можно простить. И это не значит, что теперь тебе нужно дежурить под моими окнами — я могу за себя постоять. И постоять за него, если вдруг ты решишь проявить гостеприимство и позаботиться о безопасности и досуге нашего гостя.       — Хорошо. Я понял. — Чимин, незаметно прильнув к Джину, который продолжал вполне по-родственному его обнимать, повернул к нему голову, сразу наткнувшись на полный теплоты взгляд. — Только я сам тогда нагрею для тебя воду.       — Ну, началось… — А вот теперь Юнги закатил глаза.       — И всё же буду следить, чтобы она не остыла. — Чимин самодовольно улыбался, предвидя то, что Джин не сможет ему отказать. Правда, Чимин не знал, что Джин не отказывал ему потому, что просто любил потакать капризам своих… детей. Да, пожалуй они действительно были его детьми, и он не устанет в этом убеждаться.       — В таком случае, ты распоряжаешься купанием Его Высочества, а я… — И Юнги взял Джина под локоть. — Займу его, пока ты будешь хлопотать. — И он нахмурился. — У тебя полтора часа.

* * *

      Если было на свете удовольствие, неважно в каком мире, магическом или не магическом, это была вода. Теплая, успокаивающая одним своим мягким прикосновением, которое ощущаешь всем уставшим за день телом. С добавлением ароматных настоев. И Джин, получше устроив шею на отделанном камнем и снабженном мягким подголовником краю своей купальни, походившей на среднестатистический малогабаритный бассейн, получше вытянулся в воде, закрыв глаза. Тишина и покой. Безмятежность. Как будто ты парил в невесомости, все меньше ощущая тяжесть обреченного всегда быть прибитым к земле тела. Нега.       — Сделать погорячее?       Разумеется, Джин не мог не сдержать свое обещание, взяв с Чимина слово, что он присоединится тогда, когда Джин успеет насладиться омовением и тишиной. И теперь Джин понимал, что насладиться не успел, но отказывать Чимину ему совершенно не хотелось.       — Да, пожалуйста. — И он открыл глаза, повернувшись туда, откуда доносился шепчущий, как будто боящийся нарушить момент голос. — Ты можешь подойти. — Джин улыбнулся. — Всё равно ты не сможешь ничего разглядеть.       Чимин был застигнут врасплох и, сделав шаг по направлению к воде, заметил, что она теперь походила на молоко, очень тщательно скрывая Принца, от которого на поверхности болталась только расслабленная, мокрая голова. Он не надеялся. Разумеется, Чимин не надеялся, что ему удастся увидеть что-то… исключительное. Это было бы глупо. Но Чимин на самом деле надеялся, и теперь с меньшим воодушевлением опустился на колени рядом с головой Джина, положив обе руки на каменный бортик.       — Ты расстроен? — Джин вновь прикрыл глаза, очень самодовольно улыбаясь. — Я почувствовал, как с твоего милого личика медленно сползла улыбка.       — Не расстроен. — Чимин надулся, опустив в воду одну руку. — Любое мгновение, проведенное в вашем обществе, это удовольствие.       И Джин начал ощущать, как вода стала медленно нагреваться.       — Как ты это делаешь? — Он повернул к Чимину голову, изобразив на лице милое недоумением. — Я думал, что огонь в воде гаснет.       — Это… жар моего сердца. — Чимин медленно перевел на Джина горящий взгляд.       Да, темперамента в Стрельце хватило бы на десятерых, но Джин лишь тепло улыбнулся. Просто он не мог оценить его по достоинству. Потому что видел перед глазами семилетнего мальчишку с широко раскрытыми глазами, убеждающего Чонгука, что однажды сможет плеваться огнем.       Магия, если ищет Живое воплощение, находит его в пятилетних детях. Именно в этом возрасте потомки Древних начинают ощущать в себе магию. Именно с этого возраста ребенок начинает воспринимать свою силу естественно, не прикладывая к ней разум, а полагаясь только на чувства и ощущения. Он мирится с силой внутри него, играет под бдительным присмотром взрослых, а затем, когда постепенно взрослеет, начинает ее осознанно контролировать и направлять в нужное русло.       — Ты теперь вспоминаешь, каким я был, когда только воплотился, да?       Голос Чимина продолжал нашептывать, и Джин, который на самом деле успел окунуться в приятные воспоминания, не открывая глаз, улыбнулся. И продолжил улыбаться, когда находящаяся под водой горячая рука нащупала его предплечье, медленно и осторожно скользнув к плечу.       — Ты и теперь такой. Совсем ничего не изменилось. Кроме того, что ты стал выше, сильнее и красивее. — Джин говорил это с интонацией, с какой обычно родители хвалят своих детей, но Чимин был сконцетрирован только на смысле.       — Ты считаешь меня красивым? Правда? — В тихом голосе слышалось волнение, и Чимин, все еще оставаясь пусть и смелым, но деликатным, устроился позади Джина, запустив в воду и вторую руку, остановив ее на другом предплечье.       Удивительно, но даже в теплой воде кожа Принца отдавалась прохладой. У него всегда были холодные руки, и еще будучи мальчиком, Чимин пообещал себе, что однажды обязательно их согреет.       — Я не считаю, я уверен, что то, к чему я приложил свою силу, обречено получиться совершенным. А совершенство логично включает в себя и красоту. А ты воплощение совершенства. — Джин согнул ноги, и теперь над водой возвышались его блестящие острые колени. — И если твои руки спустятся хоть на сантиметр ниже, я выгоню тебя отсюда так, что ты больше никогда не сможешь показаться мне на глаза, не сгорев от стыда.       — Я не уберу руки. — Но пальцы Чимина все же покорно заскользили по коже вверх, чуть-чуть не успев добраться до бедер Принца.       — Я не сказал, что ты должен убрать руки. Просто не позволяй себе то, что в последствии обязательно сочтешь оскорбительным для меня.       У Джина это всегда получалось особенно эффектно. Он никогда не повышал голос, как бы рассержен не был. Просто на теплом и мягком контрасте обычно игривых интонаций вдруг появившийся холод, даже небольшое похолодание сразу пробирало до костей. Ему никогда не нужно было повторять дважды. Потому что никому не хотелось узнавать, каким он может быть в гневе.       — Извини. Я не хотел… — Чимин был в замешательстве, всегда теряясь, ощущая на своей всегда горячей коже мороз от слов.       Но Джин взял его ладони двумя руками и, мягко сжимая, остановил на своей груди, чтобы Чимину не пришлось сдвигаться и искать более удобное положение. Потому что теперь он мог прижаться щекой к щеке Джина, который легко позволил ему эту нежность. А потом Джину пришлось улыбнуться, когда по молочной поверхности воды заплясали крошечные язычки пламени, подпрыгивая, а затем с забавным шипением ныряя, чтобы погаснуть.       — Ай, кусается! — Джин встрепенулся, когда язычок пламени лизнул его коленку, которую он поспешил вновь погрузить под воду.       Он, нахмурившись, повернулся к Чимину, чтобы его поругать, не рассчитав при этом их слишком близкое расположение. Но он не испытывал волнения.       — Извини. Я просто задумался. — Чимин только смущенно улыбнулся, позволив себе лишь мягко губами коснуться виска Джина. — Больше не буду.       — Задумываться не будешь, но будешь читать со мной свитки, чтобы тренировать внимание. — И Джин покрепче обхватил маленький ладошки Чимина. — А теперь просто помолчи. Сопеть мне на ухо можешь, а говорит нет.       — А если ты уснешь? — Чимина вполне устраивало такое положение вещей, и он, чуть сдвинувшись на ногах, удобнее устроился за каменным бортом, как будто приготовившись к долгим посиделкам. Ноги затекут, но кого это вообще волнует…       — Ты меня разбудишь. — Джин на самом деле умащивался, будто собирался вздремнуть.       — Поцелуем? В таком случае я готов спеть тебе колыбельную. — Чимин улыбался, наблюдая за тем, как брови Джина поползли к переносице.       — Выгоню.       — Тшшшш, ты болтаешь, а мы договорились молчать.       Но им не удалось посидеть в тишине и покое, потому что спустя несколько длинных, наполненных негой и спокойным глубоким дыханием моментов, волшебно разбавляемых плеском воды, в просторном, наполненном светом и паром помещении раздалось громкое и отчетливое «Эй, есть кто?». И Чимин тут же выругался, уткнувшись носом Принцу в плечо, пока Принц думал, насколько такие случайности вообще могут быть случайными и какова вероятность такого совпадения… А так же почему вдруг в нем не было сожалений, раздражений и агрессии по этому поводу — скорее непонятное, необъяснимое и очень интригующее волнение.       А голос тем временем не дождался ответа, решительно распахнув дверь.