* * *
Да уж, Тэхен до сих пор не мог смириться с тем, что справился намного быстрее, чем ожидал. И на этой вновь и вновь проносящейся мимо его взволнованного сознания мысли он сделал глубокий выдох, сжав находящееся под ним покрывало и прикрыв глаза. Хотя, под темно-синим бархатным балдахином, который он наглухо задернул, было не так много возможности видеть. Но он все равно закрыл глаза. И стал считать до десяти. На земле это был распространенный способ борьбы со стрессом, с недоказанной эффективностью. Один. Он сделал глубокий вдох, но воображение почему-то подсунуло ему не то, что он хотел увидеть. И уж точно не то, что могло его теперь успокоить… — Ожидал увидеть тебя здесь раньше. — Гванук, на котором теперь из примечательного было только самодовольно-расхлябанное выражение лица, сделал шаг в направление Тэхена, заметив, что находящиеся за его спиной Вечные переглянулись. — Ты пришел с группой поддержки? — Откуда эта истеричная фамильярность? — Тэхен улыбнулся, наблюдая за тем, как Гванук, который на самом деле делал особый акцент на обращение ТЫ, сжал челюсть. — Тебя понизили, и ты решил… подышать свежим воздухом, лишившись обязанностей? — Меня унизили. — Гванук сделал шаг ему навстречу, и Тэхен решил, что может позволить себе разглядеть его. А были они примерно одного роста. Только у Гванука были плечи Уже, который он, как можно было догадаться, постоянно поджимал. Он и теперь был очень напряжен, и эту догадку подтвердили просвечивающиеся из закатанных рукавов серой шерстяной рубахи жилы и вены. У него был сильный корпус — никакой мягкости и дряблости на первый взгляд. И выносливые ноги, потому что брюки чувствовали себя тесновато на бедрах, и не потому, что он был упитан. Если бы Тэхен встретил его на земле, подумал бы, что он спортсмен. Легкоатлет, очевидно, и ему стало вдруг интересно, сколько в Гвануке на самом деле было силы. — Ты сам унизил себя, когда решился пойти на поводу у слепого честолюбия. — Это был голос Хосока, и Гванук, который до этого не стеснялся прямо смотреть на Тэхена, перевел взгляд на Скорпиона, который теперь стоял от Тэхена по правую руку. — Не нужно искать виноватых в том, что может поместиться только на твоих плечах. — А твое мнение разве кто-то спрашивал? — Гванук зло посмотрел на Хосока, явно теперь, без обычного рыцарского облачения, не признавая в нем Вечного. — Еще одно слово, и… — Чимин, стиснув зубы, сделал шаг вперед, и Тэхен взял его за руку. — Аккуратнее с выражениями. — А то что? — Гванук невозмутимо и даже спокойно расправил плечи. Два. Тэхен зажмурился, вместе с тем как вновь сжались его пальцы. Худшее, что он теперь мог сделать — поддаться эмоциям, раз за разом отравляя свой боевой дух неприятными и достаточно ранящими самолюбие воспоминаниями. Ничего не изменишь. Ничего не повернешь вспять. Что случилось — то случилось. Три… — Перестань хамить и веди себя достойно. — Тэхен, до этого сжав руку Чимина, чтобы убедиться, что он понял, что от него хотели, скрестил руки на груди. Он не собирался демонстрировать превосходство, но подбородок сам чуть задрался, заставив Гванука ухмыльнуться. — Я один, а ты привел с собой защитников, которые комментируют там, где их не просят. С чего мне вести себя достойно? И что в твоем понимании достойно? Иметь за спиной могущественного покровителя, который при любом раскладе тебя отмажет? О, будь у меня такой, я бы разумеется… — Гванук оскалился. — Вел себя достойно. — Я пришел не для того, чтобы утереть тебе нос или запугать… — Ну, это было только на половину правдой. — А зачем? — Гванук уставился на него, как будто пытался своим непримиримым взглядом поранить. — Что-то я не видел тебя здесь раньше. А накануне дуэли… — Он улыбнулся, хитро прищурившись. — Тебе же наверняка доложили, что я никогда не претендовал на звание Чемпиона, правда? И в Ложе состою только потому, что статус обязывает. Правда, нет? — Я пришел посмотреть, удобно ли мне будет на этой площадке, только и всего. — Тэхен обезоруживающе улыбнулся. — Тебе не известен мой потенциал, а мне твой. Так только интереснее. — Ну, разумеется. Только вот у тебя в учителях все могущество этого мира, которое за тысячу лет явно успел освоить владение шпагой лучше всех Живых и Древних вместе взятых, и ожидать от тебя неопытности… — Гванук поморщился. — Верх наивности. Значит, он изначально был настроен на то, что у него сильный соперник. Интересно, это плюс или минус?.. — Только вот то, что я не набивался в Чемпионы еще не значит, что я не достаточно хорош для этого. — Глаза Гванука сверкнули, и он еще немного приблизился к Тэхену. — Дуэльная ложа — для неженок, которые не точат шпаги, чтобы не порезаться, и надевают манишки, чтобы не испачкаться. Я действительно вступил в нее только потому, что статус обязывал. В другом случае… — Он улыбнулся. — Было бы ниже моего достоинства. — Почему же не предложил вариант дуэли до первой крови? — Тэхен теперь бравировал, пусть и не планировал, но делал это так уверенно, что Гванук поверил в то, что он был готов к такому исходу. — Страшно. Не хочется умирать молодым. — Он все это время не отводил взгляд и теперь, решившись на такую честность, явно… Только честность ли это или попытка усыпить бдительность? Четыре. И Тэхен вдруг почувствовал легкое дуновение ветра, как будто кто-то раскрыл балдахин. Затем запружинил матрас, а после… — Черт! — Он рефлекторно сжал ноги, схватившись за свое мужское достоинство, в которое только мгновением ранее уперся кулак. — Извини. — Раскаяние в тоне. — Гук?! — Тэхен, разумеется, ничего теперь не видел, и потому решился пошариться рукой, сразу обнаружив справа от себя тело. — Что ты тут делаешь? — Ты против? — Кажется, Чонгук продолжал раскаиваться и чувствовал себя теперь достаточно неуверенно, чтобы заподозрить в нем простую наглость. — Нет. Просто стоило предупредить. — Тэхен принял прежнюю позу, выдохнув, а затем похлопав Чонгука по… чему-то, в знак того, что он не злился. — Давно вернулись? — Нет. Недавно. И… — Он вдохнул. — Хоби отказался рассказывать, что случилось, сказав, что я могу спросить у тебя. А мне очень любопытно, что случилось, поэтому… — Он взволнованно тараторил, затем вдруг умолкнув. — Что случилось, Тэ? — Мой план провалился. — Это не было тайной. По крайней мере, не для Чонгука. — А подробнее? — Судя по голосу, он был сосредоточен, и не собирался острить. Но Тэхену не хотелось вдаваться в подробности. — Не хочу вдаваться в подробности. — Он запрокинул голову, сложив руки на груди. — Ну пожаааалуйста! — Чонгук теперь походил на капризного ребенка. — Я никому не расскажу! А хочешь… — Он вдруг задумался. — Я тоже тебе расскажу какую-нибудь тайну! Только не о Его Высочестве — там тайны знает только Юнги. Но о рыцарях… Тем более, ты один из нас… — Кажется, он теперь успокаивал собственную совесть, и Тэхен улыбнулся. — Почему именно Хосок? — Тю, это ведь не тайна. — Чонгук, наверное, теперь ухмылялся тому, как легко отделался, хотя… возможно и нет, потому что затем он стал говорить серьезнее. — Он встал между мной и Чимином, и я увидел в нем не только заботливого брата, который баловал и ласкал меня больше всех. — Вы… ссорились с Чимином? — Это было неожиданно. — Ну… Не конкретно с Чимином. В определенный момент нам просто понадобилось выяснить, кто из нас сильнее. Знаешь, подростки, гормоны и прочие штуки, о которых я не буду рассуждать… В общем, мы часто ругались и спорили. Юнги и Его Высочество не встревали, потому что сразу сказали, что мы должны решить все сами, иначе вообще какой от нас прок. Намджуну эти выяснения в принципе не были интересны — он только читал и вздыхал по Юнги. А вот мы с Чимином… Он бы спалил меня, если бы не Хоби. — В голосе Чонгука послышалась тоска. — Не по своей воле. Он бы ни за что не причинил мне вреда. Просто ему сложно было договариваться с его магией. Юнагу сразу сказал, что воплощение Чимина — это темперамент магии, самая горячая и непримиримая его часть. Серебро мира — это магия созидания, спокойная, но только в те моменты, когда ничего не угрожает ее могуществу. Вообще магия, как любая сила, может быть разной. И серебряная магия в том числе. Если ее разозлить или вывести из себя… Она перестает созидать. Разумеется, для этого нужны веские причины, и она не перестает быть доброй… Органически не способна на зло. Просто в определенный момент она может сама решить, что добро, а что зло. И ты можешь быть уверен — решает она всегда справедливо. — А что же… — Чимин просто не мог справиться с ней, уговорить. Теперь он мастерски решает любые вопросы, но когда нам было по четырнадцать… Ему было сложно. И вот когда мы заспорили, он, без пассов и заклинаний, обрушил на меня огонь. А Хоби был рядом, и заслонил меня, потушив. Он же вода. И вот тогда я увидел его… — Чонгук замолк. — Даже Чимин сразу затих, когда посмотрел на него. Хоби ласковый, смешливый, громкий, но в моменты, когда есть угроза, он… Ты его не узнаешь. И я не узнал, никогда до этого не видя его таким. И вот влюбился… Не смог забыть. Кстати, после этого по ушам попало не только Чимину, но и мне. И я понял, в чем был не прав. И Чимин понял. И мы перестали соперничать и стали помогать друг другу. Чимин тогда испугался очень… И Его Высочество ему помогал. И мы помогали. И вот тогда мы окончательно… полюбили друг друга, и теперь нас ничего не может поссорить. — В последних словах прозвучала гордость, и Тэхен сразу убедился в том, что все когда-то существовавшие разногласия с успехом пройдены. — Повзрослели, поумнели, научились договариваться с собой и друг с другом. — Знаешь, в любых, даже самых крепких семьях случаются разногласия. Вопрос только в том, как их преодолевать. А то, что после этого всего самого вы стали только сплоченнее, говорит само за себя. — Тэхен вновь похлопал Чонгука, возможно, бессознательно желая ему отомстить за прищемленные яйца, но Чонгук поймал его руку, сжав в своих ладонях. — Что случилось? Он звучал уверенно и очень настойчиво. И Тэхен почувствовал, как внутри опять начинало набухать и закипать. — Но теперь моя жизнь вряд ли заиграет новыми красками. — Гванук злобно ухмыльнулся. — Хотя, в моем положении все же есть один плюс… Мне больше не нужно оправдывать ничьи ожидания. И он… Смачно плюнул Тэхену в лицо. Первым дернулся Чимин, рефлекторно подняв раскрытую ладонь со стремительно разгорающимся пламенем, но Хосок вовремя потушил его. И Гванук удивленно округлил глаза. — Оооо… Вечные. Мое почтение. — И он оскалился, затем приблизив лицо к Тэхену, который… задержал дыхание, закрыв глаза. Он чувствовал, что находится на грани. На грани того, чтобы решить все здесь и сейчас. — Что, положение обязывает сохранять лицо? Которое я обхаркал. Ооох, что подумают о Его Высочестве, если его рыцарь вдруг просто набросится на безоружного Живого… — Тэхен слышал откровенную издевку в голосе. Он открыл глаза и медленно утерся рукавом, не сводя с Гванука глаз. Внутри занималась буря, но в нем было достаточно характера, чтобы ее побороть. Вот где сила. Он сможет отомстить за себя завтра. Но не опустится до… Это было чертовски сложно. Он настолько сжал кулаки, что даже короткие ногти теперь должны были оставить на его ладонях кровь. Нет. Он не поддастся на эту провокацию. — Чаще… оглядывайся по сторонам, Гванук. Ты слишком смел для того, кто однажды не найдет на свою голову… приключения. Тэхен слышал голос Скорпиона, но не мог теперь видеть его лицо. Но по коже от прозвучавшей интонации пробежал холод. Зато в обращенном затем на Тэхена взгляде было только тепло. — Пойдем. Мы узнали всё, что хотели. — Только прошу, не говори Джину. Тэхен чувствовал, как напрягся рядом Чонгук. Он тяжело и глубоко дышал, явно пытаясь побороть какие-то эмоции. — Он… Он узнает. Ты… — Но эмоции были сильнее. — Думаешь, он после этого изменить свое отношение к тебе? Абсурд. — Нет, я не хочу, чтобы он думал, как отомстить за мою честь. А он захочет. Но в его положении… Это слишком щепетильный вопрос. — Тэхен прекрасно знал, чего добивался этой провокацией Гванук, и, возможно, именно это теперь злило его больше всего. — Тэ, он узнает. И ему даже не нужно будет спрашивать. И… — Чонгук сжал зубы. — Гванук пожалеет о своем поступке. — Разумеется, потому что я сам его накажу за него. — Тэхен поднялся, одернув балдахин. — Пойдем, братец, у нас много дел. У нас и у продолжения моей руки.* * *
Самое неприятное во всем этом приключении, которое Хёндэ после вскрывшихся подробностей о магической защите счел реальным спасением — было работать после обеда. Он был не тяжелым, но сытным, однако получаса совсем не хватало для того, чтобы смириться с продолжающимся рабочим днем. И даже Айю не составила ему компанию, потому что все время порхала рядом с родителями (оказавшимися на удивление приветливыми и открытыми Живыми, несмотря на то, что владели и заправляли фермой), счастливая и довольная. Хёндэ немного завидовал ей, даже не пытаясь теперь вслушиваться в то, что нашептывала ему магия. На самом деле, то, что он мог не бояться здесь Тьмы, его немало расслабило. С одной стороны — это было хорошо, потому что он, наконец, смог расправить плечи. С другой — появилось обманчивое впечатление, что так может продолжаться вечно и что он уже сделал всё возможное. — Всё в порядке? — Хёндэ дернулся, услышав рядом мужской голос. Он выпрямился, заметив, что это был отец Айю, который прямо и спокойно смотрел на него, явно успев справиться о проблемах у всех остальных работников, прежде чем добрался до Хёндэ. Который продолжал протирать листья. — Да, господин. — Хёндэ чуть склонил голову, и мужчина положил руку ему на плечо. — Завтра с раннего утра ты будешь работать на сборе — у тебя тонкие пальцы и ты сможешь быть аккуратным. Будет ранний подъем. — И не дождавшись ответной реакции, он отошел, пока Хёндэ вновь опустился над клубникой. Тонкие пальцы… Лучше б вместо его ладоней у него были лопаты. Он видел руки других мужчин, которые занимались тяжелым трудом. Мясистые, сухие, часто с обкусанными ногтями, под которыми была земля… Потому что они работали с землей, а не гладили чертовы листочки. И он вновь посмотрел на свои ладони и пальцы. Девчачьи. Или мальчишеские. Что надо с ними сделать, чтобы… Он дернулся, сжав руки в кулак. А потом очень аккуратно разжал, будто теперь у него что-то было на ладонях. Свет. Свет! Руки слабо отдавали золотом, и он поспешил спрятать их в карманы, выпрямившись. Может поэтому клубника заколосилась? Может он как-то напитал ее… светом? Но вчера он не видел… — Хорошая работа. Он резко обернулся, увидев перед глазами стремительно таящие черные точки. Никого. А потом вновь невнятный шепот, как будто с ухмылкой. Это… Он расслышал магию?! — Ты… — Хёндэ остановил внутренний диалог, тщательнее формулируя мысль. Главное, не сказать что-то вслух. — Вы это мне? Это было глупо. Может, он просто болен? — Ты на верном пути. — Что-то бессвязное и торопливое. — … Морской… ягод. — Хёндэ начал вслушиваться внимательнее, ничего не понимая и не испытывая никакой уверенности, что слышит верно. — Я поведу. Что? Он в отчаянье что-то понять попросил повторить, но голос замолк. А ладони посветили еще немного, затем погаснув. Затылок зачесался, и он отчаянно стал скрести его пальцем, пытаясь пробраться под туго пытающий его завязанный платок. Нервное. Он почесал руки. Он… — Не соври. Не соври? Кому? Когда? Хёндэ оглянулся по сторонам, заметив, что к нему, опасливо озираясь, направлялась Айю, что-то держа в руке. Она подошла к нему, будто проверяя работу. — Пробовал? Даже мне не разрешают, пока не наполним коробы… — Она взволнованно шептала, затем выпрямившись. — Бабуля дала. Я оставила тебе половину. И она стремительно поднесла к лицу Хёндэ что-то, пытаясь это протолкнуть в его рот, по факту просто размазывая по губам, которые он рефлекторно раскрыл. Сладко. И Айю упорхнула так же стремительно, как пришла. А Хёндэ облизал губы. Он представлял себя это не так. Не так… Ошибался. А вдруг он теперь только то и делал, что… ошибался?..* * *
Не тренировочной площадке нельзя было расслышать ни звука, кроме натужного и сосредоточенного сопения, которое раздавалось со всех сторон. Кажется, все были погружены в размышления, которые так или иначе были связаны с тем, что случилось днем и что Тэхен не стал ни от кого скрывать. Только от Джина. И Юнги, потому что Юнги был с Джином теперь, но не в пределах тренировочного поля, которое, кажется, уже все прилипло к босым ногам Тэхена, слишком самоотверженно отдающего себя шпаге. Он бы хотел по-другому, но не мог. — Ни черта не получается. — Он в сердцах швырнул клинок на песок, согнувшись и уперевшись руками в колени. — Ты тратишь силы на гнев, а не на тело. — Хосок тут же остановился, оказавшись рядом с ним. Он звучал мягко, почти нежно, но при это убедительно, давая ясно понять, что в любой момент сможет настоять на своем. — У тебя есть решение? — Тэхен поднял на него глаза, не замечая за собой то, насколько теперь раздражительным он был, олицетворяя собой спутавшийся и опасно наэлектрилизовавшийся клубок голых и уязвленных нервов. — Не говори со мной так, будто я виноват. И не терзай себя, будто в этом есть твоя вина. — Вот и ожидаемая твердость и строгость, и теперь остановились все, причем Чонгук, пытаясь отдышаться, уселся прямо у ног Хосока, смотря теперь на Тэхена снизу вверх. — Ты до сих пор хорош. Только истеришь. — Он обезоруживающе улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, но Тэхен не способен теперь был понять, что он просто пытался его приободрить. — Может, решение есть у тебя? Если каждый из вас теперь мне укажет на… — У вас водопой? — Юнги появился внезапно, вприпрыжку, очень жизнеутверждающе повиснув на Намджуне, который не успел до конца повернуться к нему, затем, правда, сразу его отпустив. — Как всё прошло? — Как всё прошло? — Это уже отозвался эхом Джин, и Тэхен напрягся. Джин был в хорошем настроение. Даже не видя его лица, можно было быть уверенным, что на нем была улыбка. Спокойная, расслабленная и довольная. Тэхен не хотел, чтобы его настроение передавалось теперь кому-то, а особенно Джину, который очень быстро занял место напротив него, до этого подняв с песка до этого брошенную шпагу. — Не против встать со мной в пару? Тэхен закрыл глаза, опустившись на корточки. Ему нужно перевести дыхание и сосредоточиьтся на мягком, игривом тоне Принца, который явно хотел его не только потренировать, но и развлечь, точно догадываясь о том, насколько Тэхен успел устать. И улыбаясь, он, прежде чем забрать из руки Принца клинок, привстав на одно колено, прижал его пальцы к своим губам, затем поднявшись, чтобы заметить на щеках Джина довольный румянец. Он так хорошо и так неуместно смущался, если учесть, насколько они успели стать близки физически, и только поэтому Тэхену теперь хотелось его прижать к себе и не отпускать. Никогда. Ни за что. — Почту за честь, Ваше Высочество. Если не хочешь, чтобы кто-то разгадал твои истинные намерения, нужно играть, а Тэхен был одаренным с рождения актером. Но каждый раз, когда Джин задерживал на нем свой не моргающий, пропускающий пушистые взмахи своих темных ресниц взгляд… Его нельзя было провести. И потому Тэхен решил, что они должны быстрее начать, выведя их обоих на середину, пока остальные рыцари и Юнги взяли перерыв, устроившись на песке, но в любой момент готовые подняться. — По кругу. Целься в корпус, потому что это самые дорогие уколы. Джин был теперь в одной рубашке, рукава которой подкатал, покрепче завязав воротник. Он был серьезен, собран и даже решил не снимать перчатки, возможно, чтобы максимально воссоздать настроение дуэли на шпагах. Завтра они тоже будут в перчатках. И на этой мысли Тэхен сильнее сжал рукоять, больно упираясь костяшками в гарду. Он не давал разрешения эмоциям брать над ним верх, полагая, что этот плевок не станет для него трагедией, но… Он не мог не чувствовать себя оскорбленным. — Ты… пытаешься меня убить? — Джин сделал ловкий шаг в сторону, наблюдая за тем, как размашисто Тэхен управлялся со шпагой. — Ты быстро устанешь. — Не устану. — Но Тэхен чувствовал, как мышцы начинали каменеть. — Защищайся. — Это не тактика. — На лице Джина появилось сомнение, и он теперь не атаковал, лишь ловко и достаточно легко уходя от шпаги. — Что случилось? Он как будто даже не запыхался, пока Тэхен все же пытался договориться со своими сдавленными легкими. Он не хотел врать, но и говорить всю правду не хотел. — План просто не удался. — Он сделал резкий выпад, который не смог застать Джина врасплох, потому что он теперь слишком внимательно следил за ним. Тэхен перестал чувствовать руку, но начал чувствовать гнев, который незаметно продолжал все это время теплиться внутри. Ему нужна была убедительная связка и сила. Резкость. Но уставшие от усердия, отравленного злобой мышцы не могли нормально исполнять его приказы, выдавая лишь рваные и резкие удары. — Тэ, остановись. — Юнги прекрасно видел, что Тэхен теперь не помнил все то, чему успел научиться, руководствуясь какими-то эмоциями. — Стоп! Джин никак не реагировал, лишь легко и непринужденно уклоняясь от тяжелых выпадов и уколов, которые могли быть опасными только если бы шпаги были заточены. Он не видел глаз Тэхена, потому что они были затянуты мыслями и чувствами, в один момент его поглотившими. Дуэли так не проводятся. Точнее, так не выигрываются. И Юнги так же понимал это, поднявшись, чтобы физически, собой обозначить необходимость остановиться, но не успел ничего предпринять, увидев лишь, как Джин в один момент остановился, и на его правом боку... Тэхен тут же выронил шпагу, видя, как на рубашке Принца, после его укола, расплывалось багровое пятно. Как… — Джин! — Он тут же подлетел к нему, отбросив шпагу и не зная, чего мог коснуться, чтобы помочь. — Она же… Господи, что… — Юнги говорил тебе остановиться, но ты теперь слышишь только свое оскорбленное самолюбие. Лед в хрустально переливающемся голосе как будто остановил кровь, которая затем исчезла, пока Тэхен смог ощутить на своих щеках похолодевшие пальцы, касающиеся так формально, будто специально не хотели передать даже намека на чувства. — Ты тратишь силы, но в отличие от меня, в тебе они не бесконечны. — Его строгий голос теперь звучал, кажется, по всей черепной коробке Тэхена, и он поспешил закрыть глаза, видя, что Джин уже начинал в него вглядываться. — Это дуэль за честь, а не на смерть, и если ты хочешь, чтобы судьи признали тебя победителем, тебе нужно договориться с собой. — Я знаю. — Тэхен выдохнул, вдохнул и снова выдохнул. — Тогда открой свои красивые глаза и дай мне на тебя посмотреть. Тэхен открыл против воли, от неожиданности, потому что вдруг в хрустальном льду как будто заплясало солнышко, пригрев его и слегка смягчив. Он смотрел в глаза Джина, но видел в них… не только Джина, который мягко улыбался, касаясь его все так же формально. Как будто… они недостаточно близко были знакомы. Неужели… Но взгляд становился глубже, пристальнее, и Тэхен ощутил головокружение, чуть качнувшись в державших его руках, и тонкие прохладные пальцы, бережно очертили его щеку, и потом еще раз, будто успокаивая. — Это не уязвленное самолюбие. — Джин улыбался, как будто то, что он увидел, ему понравилось. — Это забота. — Пальцы стали увереннее и вместе с тем нежнее. — Мой малыш, решил позаботиться о Вечности… И знаешь что? Это повышает значимость этой заботы в разы. Пусть она и бесполезна. Хотя… — Джин задумчиво закатил глаза. — Если приложена сердцем… — Одна его ладонь мягко опустилась на грудь Тэхена, и он почувствовал как будто внутри пахнуло прохладным свежим ветерком. — Спасибо. У тебя чистое сердце, к которому не стыдно прикоснуться своим. — Джин, я… — Тэхен смотрел на него широко раскрытыми глазами, но почему-то не решался положить свои руки Принцу на талию. Он… не мог это объяснить. А потом отчаянно решился. И Принц послушно к нему прильнул, позволив Тэхену выдохнуть. — Просто запомни, что от меня невозможно ничего скрыть, особенно, если я знаю, о чем спросить. Но ты хотел скрыть ради меня, поэтому я прощаю тебя, как уже простил однажды. И это не моя слабость — это твоя сила. Я всегда помогу. Нет, не так. — Джин очаровательно самодовольно улыбнулся. — Я всегда смогу помочь. И… Скажи мне, малыш… Ты не против, что я так называю тебя, просто… — Джин смутился. — Мне так хочется. Тэхен только заворожено и отрицательно покачал головой. — Скажи, что тебя порадует больше: если я самолично обхаркаю лицо Гванука или же утешу тебя? Я знаю ответ, тсссс. — Джин мягко приложил к его губам палец, пока Тэхен не мог отвести от него взгляд. — Ты лишний раз убедил меня в моем предположении, которое я сделал когда-то давно, первым разглядев за твоей красотой силу. Не просто красотой. — И Джин, прикрыв глаза, бережно поцеловал Тэхена в лоб. Мягкость его губ теперь ощущалась как-то по-другому, но не менее приятно и волнительно. Просто это было другое волнение. — Обычно красота — это миг, один раз утвержденный факт, не требующий доказательств, мгновение триумфа, а после ты с ней смиряешься и перестаешь видеть ее прелесть. — Теперь губы Джина остановились между бровей Тэхена. — Твою красоту хочется нежить, угождать ей, ласкать похвалой… Хочется заслужить ее внимание, снисхождение, жалость к слишком впечатлительному сердцу… Потому что она опирается на внутреннюю силу, обретая свою магия. — Губы бережно скользнули к бровям, а потом как-то очень магически и невесомо тронули ресницы. — В тебе та же магия, что и во мне. В меня пытались плюнуть, а плюнули в тебя. Потому что ты закрыл меня собой. Настоящий рыцарь. И я буду целовать тебя. — Губы спокойно скользили по лицу, мягко останавливаясь на высоких скулах, сливаясь к щечкам. — Пока слабые и немощные плюют, я буду целовать и преклоняться. — Переливающийся прозрачным хрусталем голос как будто гипнотизировал, и даже если в определенный момент Тэхен хотел возразить, он не мог, лишь подставляясь под ласковые пальцы и губы. — Тебе не нужна жалость и защита. Ты сам защита. И ты победишь по одной простой причине. Это даже не причина — это условие, которое дано в этой задаче изначально. Ты лучше. Во всем. Вот и всё. — Мягкие волшебные губы остановились у уголка губ Тэхена. — Тебе не нужно злиться, потому что перед тобой теперь преклоняется вечная магия. Добровольно. И хочет, чтобы ты улыбался. Хочет чувствовать, как расслабляются твои плечи. Как изнутри начинает светить, а не обжигать гневом. И для этого… Я не пожалею сил. Хочу услышать твой смех. И Тэхен сам не заметил тот момент, когда начал смеяться, пока Джин стал сосредоточенно, уверенно и быстро покрывать его лицо поцелуями, при этом издавая чмокающие звуки, что-то приговаривая себе под нос, будто читая заклинания, с серьезным видом вертя голову заливающегося смехом Тэхена. Который вдруг не обнаружил в себе гнева. Мысли о Гвануке не вызывали внутри него…. Ничего. А вот трепетные губы Джина... Внутри как будто запели птички радостным сопрано. — Джинни! — Тэхен пытался от него отстраниться, но Джин был слишком решительно настроен, просто пытаясь вызвать еще немного волшебного смеха, который с самого начала стал для него необъяснимым и доселе невиданным и неслыханным сокровищем. — Пожалуйста! И ему удалось воспользоваться моментным замешательством Принца и впиться в его утешающие губы. Сладко, крепко, как будто вино, которое пьянило и кружило голову. И Джин ответил, покрепче обняв Тэхена за плечи. — Я готов нормально тренироваться. — Тэхен сказал это Принцу прямо в на миг прервавшийся поцелуй. — Ты спас меня. Ты… — Подожди, мне нравится целоваться с тобой. — Джин нахмурился, а потом приник к только отпустившим его губам. Как будто это был… немного другой Джин, но который нравился Тэхену абсолютно так же, целуя с чувством и очень уверенно. — Ммм… Ты такой вкусненький! Джин сказал это серьезно и даже как будто удивленно, и Тэхен вновь рассмеялся, крепко его обняв. От негатива не осталось и следа. — Так, голубки, вы очень красивые и счастливые, и мы все за вас очень рады, но нам не стоит терять время. — Чимин первым поднялся, успев заметить, что от услышанной речи Хосок прослезился, уткнувшись в макушку Чонгука. — Устами моего Стрельца всегда глаголила истина. — Джин поднял вверх указательный палец, кинув на довольного собой Чимина полный обожания взгляд.* * *
— Джинни, я сегодня говорил с твоей магией, правда? — Тэхен лежал у Джина на коленях, пока тот нежно и задумчиво перебирал его волосы. — Да. — Джин улыбнулся. — Мы договорились, что так будет лучше всем. — А… До этого я не говорил с ней? — До этого моя магия не вмешивалась в мои сердечные дела, а теперь… — Руки Джина вдруг остановились, и Тэхен, заметив его замешательство, вытащил длинные пальцы из своих волос, приложив их к своим губам. Он никогда не мог подумать, что будет любить целовать чьи-то руки, но теперь это казалось самым правильным проявлением… бесконечной нежности. — Магия во мне — это как у Живых внутренний голос. Это часть меня, с которой я могу вести диалог. Раньше, в самом начале моего воплощения, мне приходилось прикладывать силы, чтобы ощущать ее своей частью, но к сегодняшнему дню… Моя магия — это я. Это не отдельная личность, которая идет со мной вразрез или как-то мной руководит. Это мой внутренний голос, который всегда приводит меня к правильному решению. Это… В какой-то степени мой характер, который я иногда стесняюсь проявлять в полной мере. — Джин смущенно улыбнулся. — Не думай, что это не я. Это… немного сложно объяснить, но… — Джинни, я знаю, что это ты. — Тэхен улыбнулся в ответ, продолжая нацеловывать его пальцы. — Немного другой, но мне нравится всё! И твой Живое воплощение, и твоя Вечная магия… Всё! Я бы слова не сказал, даже если бы сегодня твоя магия сказала бы мне, что я должен что-то у нее заслужить. Я готов на всё. Если это ради тебя. Потому что ты забрал мое сердце. И оно теперь в более надежных руках, чем когда было в моей грудной клетке. — Ты… — Джин был немного растерян, а потом вдруг решителен. — А ты забрал мое! И я не удивлюсь, если однажды, заберешь и мою магию! Он забавно нахмурился, и Тэхен вновь рассмеялся. Но на этот раз Джин не стал долго наслаждаться этим волшебством, вместо этого нагнувшись к нему, мягко накрыв его губы своими. Нежными и трепетными как лепестки волшебных цветов, раскрывающимися тебе навстречу, как будто навстречу солнцу. Мягкими… Волнующими. — Тебе нужно выспаться, Тэтэ. — Джин бережно поднял Тэхена. — Давай, малыш, укладывайся под одеяло и на подушку. Завтра насыщенный день. — А ты будешь… — Тэхен послушно следовал за укладывающими его руками, даже не пытаясь настаивать на чувственном продолжении. — Нет. Присутствие кого-либо запрещено. Но я обо всем узнаю. Первым. — И Джин, подоткнув одеяло, поцеловал Тэхена в лоб. — Я присоединюсь к тебе чуть позже, после того, как навещу Юнги. — Обнимешь меня, когда вернешься? — Тэхен вдруг почувствовал сонливость, поглубже умащиваясь в одеяле и подушках, что в принципе было немудрено, если учесть сколько времени он провел на тренировочной площадке. — Обязательно. И приведу Джунга, который, пока мы упражнялись, хорошо провел время на конюшне... Но ты должен спать!— Джин погрозил пальцем, затем поцеловав губы Тэхена, невыносимо сладко задержавшись на них. — Приятных снов, Тэтэ.