— Всё в порядке, малыш? — Джин стал чуть крепче держать Тэхена, прижимая своими предплечьями его бедра, потому что Тэхен то и дело стал на него облокачиваться, явно начав уставать. И Тэхен улыбнулся, потому что теперь очень явственно слышал в этом вопросе магию. Потому что именно магия обращалась всегда к нему так... нежно и покровительственно.
— Немного устал. — Тэхен, вновь покрепче ухватившись за поводья, повернул к Джину голову, улыбаясь, чтобы он не заподозрил то, что Тэхен скрывал правду. Чуть больше, чем немного.
— Я не хотел тебя вымотать — только произвести впечатление. — Джин улыбался слегка виновато, а затем повел в воздухе пальцами, не отнимая от Тэхена рук, и дракон начал снижаться. — Просто хочется показать тебе все и сразу, но… Я каждый раз забываю, что ты не Вечный. — Джин неожиданно осекся, явно придав слову Вечный не только тот смысл, что пришел на ум Тэхену, который вспомнил о том, что формально в этом мире был Живым. — Мы с тобой отдохнем немного в красивом месте, а затем отправимся в обратный путь, который займет намного меньше времени.
— Джин, мне все нравится. Более чем. А то, что я устал — это хорошая усталость, усталость от впечатлений, которыми я не мог не восторгаться. Вот и всё. — Тэхен вновь откинулся на широкое плечо Джина, уложив на него затылок и чуть запрокинув голову, начав ощущать, как дракон стал медленно и мягко снижаться. — Но это не значит, что я не захочу еще. И вообще! Ты же чувствуешь меня — откуда тогда виноватый тон?
Джин старался угодить. Угодить настолько, чтобы Тэхен сам сказал ему, что хочет остаться. Возможно, это было наивно, но он готов был сделать, возможно, всё что угодно, только чтобы Тэхен не захотел возвращаться. И Принц переживал по поводу этого вдруг объявившегося в нем эгоизма. Пусть и не ранящего никого и не рискующего нанести непоправимый вред, но… Все мысли были об одном, и он ничего не мог с этим поделать.
— Хочу, чтобы ты был абсолютно доволен. Только доволен. Без всяких… условий. — Джин, чувствуя Тэхена теперь слишком близко, чтобы он по тяжелому и чуть обреченному вздоху не понял его мысли, через силу улыбнулся. Тэхен не видел, но эта улыбка позволила отвлечься от другой, более яркой и логичной реакции.
Потому что еще Джин боялся. Боялся, что Тэхен однажды заговорит о своем возвращении на Землю. И что самое неправильное и ненужное — он этот страх старательно прятал. Не потому, что это было стыдно для того, кто вмещал в себе могущество мира, а потому что… Это на самом деле страшно. Как он отреагирует на эти слова? А ведь он не сможет ему отказать, и как только Тэхен заикнется о том, что хочет домой… Он безропотно его вернет. Без возражений и сожалений. Вернет вместе со своим сердцем, которое успел ему отдать. Интересно, насколько это будет больно? Сможет ли он справиться? А дышать? Поможет ли ему магия? Разумеется, поможет. Лишит его возможности чувствовать, чтобы впредь он не совершал таких ошибок. Но любить — это не ошибка. Любить Тэхена — это не ошибка. И ему теперь стоило бы радоваться моменту, а не омрачать его тучами из собственных страхов, которые, возможно, мало имели общего с неизбежностью. Возможно, это было предчувствие. А предчувствия никогда его не обманывали. Но теперь Живое сердце слишком сильно на него влияло, и то, что в другое время считалось бы предчувствием, на самом деле могло оказаться вполне живым страхом. Ненужным.
— Джин.
И Джин даже дернулся, услышав рядом со своим ухом голос, оглянувшись, как только заметил, что они спустились под облака и теперь пролетали над природным ландшафтом, в данный момент времени составляющий водную гладь и обрамляющий ее берег, от которого тянулись приветливые, состоящие из крыш и возделанных полей силуэты поселений.
— Что я сказал до этого?
Мимо просвистел невесть откуда взявшийся ветер, будто дав Джину время на раздумье.
— Ты… делился впечатлениями. — Джин сомневался, высказав лишь предположение, а не правильный ответ.
— Хорошо. О чем именно? — Тэхен, кажется, не был раздражен или расстроен, пока Джин…
— О драконе.
И Тэхен вдруг рассмеялся, выпрямившись и покинув его плечо, взявшись за руки Джина, переплетя их пальцы, отпустив серебряные поводья.
— Ответ неправильный, Ваше Высочество. И как только мы… — Тэхен чуть боязливо, но больше с любопытством наклонился, крепко держась за Джина, чтобы посмотреть, куда именно собирался опуститься Атлас. — Приземлимся, ты мне расскажешь, о чем думал.
А приземлились они спустя минут десять, и приземление это вполне можно было бы не заметить, потому что Атлас так мягко опустился на лапы, что… Что явно противоречило законам земной физики и полностью соответствовало той магии, что правила в этом мире. И как только почувствовал твердую землю, пусть и под лапами дракона, Тэхен с облегчением выдохнул. Это был захватывающий полет, это было по истине восхитительно, но теперь ему нужны были силы, чтобы полет обратно прошел в удовольствие. И не дожидаясь, когда Джин первым «спешится», Тэхен не бывало ловко для своих успевших подостыть сил скатился по гладкому, покрытому жемчужной чешуей боку, ухватившись за подставленное крыло.
Это была долина, которую окружали холмы, навскидку… Ну, возможно, две тысячи метром, но они не имели ничего общего с горами. Пологие, хвойно-малахитовые холмы, которые были как будто укрыты пышным ковром из блестящей травы, который в некоторых местах дополнялся как будто спешащими друг за другом пышными круглыми кустарниками, или же столпившимися в одном месте, как будто для решения насущных лесных вопросов, высокие деревья, с высокими, иногда пышными, иногда интеллигентно просвечивающими кронами… И всё это великолепие как-то невесомо и как будто не очевидно, но всё-таки волшебно переливалось под серебряным светом.
— Знаешь, эта красота стоила того, чтобы немного устать. — Тэхен раскинул руки, вдохнув полной грудью, чтобы убедиться в том, что воздух был так же свеж, как находящаяся под его ногами трава. И он тут же стянул сапоги, встав на нее босыми ногами. Это было лучше, чем просто хорошо и приятно. — Советую тебе сделать так же!
Тэхен обернулся, чтобы увидеть за своей спиной Джина, но вместо этого увидел его до сих пор сидящим на драконе, отсутствующим взглядом смотрящим куда-то вдаль.
— Нет, ну это уже просто неприлично! — Тэхен сказал это нарочито строго и громко, чтобы привлечь внимание задумавшегося Принца, который немного рассеянно перевел на него взгляд, затем как будто одумавшись, начав спускаться с Атласа, который тут же подставил ему и лапу, и крыло, теперь будто чувствуя растерянность своего хозяина. — Снимай сапоги!
Тэхен властно повелевал, и до сих пор растерянный Джин послушно кивнул, уже через минуту оказавшись на прохладной, сочной траве голыми пятками.
— А теперь иди сюда! — Тэхен поставил руки в боки, до сих пор изображая из себя недовольного.
Он протянул руку, в которой затем оказалась прохладная ладонь Джина, который рассеянно улыбался, глядя на него, затем вдруг выпрямившись.
— Пойдем.
И он решительно потянул его в сторону, заставляя быстро перебирать ногами, потому что он явно торопился. И Тэхен понял, почему, потому что очень быстро его глазам предстало небольшое и явно неглубокое озерцо, которое располагалось в как будто специально сделанной для него раковине из пологих склонов. Как будто обычно, но когда они подошли ближе к краю…
— Ух…. Ты…
Тэхен замер, покрепче сжав пальцы Джина в своей руке. Абсолютно прозрачная вода, как воздух, и о том, что это была вода, можно было догадаться по мелкой и спокойно ряби, то и дело проходящей по ее поверхности. Но это было не самое… волшебное. Дно этого озера было усыпано кристаллами, которые были похожи на земные сталактиты, абсолютно прозрачные, просвечивающие светло-серое, возможно, глиняное дно. И все бы ничего, если бы только не переливы, которые, как волны, прокатывались по гладким, как будто драгоценным камням, то останавливаясь, то стремительнее нарезая круги, подсвечивая заостренные и ограненные временем и водой грани. Магия. Казалось, что в этом озере была заключена магия, которая не могла выбраться наружу, своим серебряным переливом пытаясь найти выход, бесцельно переливаясь по диковинным кристаллам.
— Это… — Тэхен тут же опустился на колени, чтобы дотянуться до воды, по которой нерешительно провел пальцами. Ледяная. Она была ледяной, и теперь кристаллы на дне навевали мысли о льде. Возможно, это был лед. Но откуда в такую теплую погоду и на такой незначительной высоте могло взяться настолько холодное озеро? При том, что оно не было глубоким…
— Именно здесь Заклинатель нашел скопление серебряной магии, после того, как обнаружил ее след в пещере. Не источник, а просто… Просто ее творение. Просто красивое и волшебное. Живые иногда приходят сюда полюбоваться. — Джин взял Тэхена за плечо, а потом взял немного времени на раздумья, развернув его. — В той стороне деревня: мельницы, снабжающие их обширные посевы, поля, усеянные золотом пшеницы и прочего зерна — все, что нужно для жизни. А здесь — все, что нужно для того, чтобы почувствовать себя частью магии, ощущая как она отражается в твоих глаза, когда ты пристально и с удовольствием за ней наблюдаешь.
И он вновь развернул Тэхена к озеру, и от него на самом деле сложно было отвести взгляд.
— Это не единственное чудо магической природы. — Джин опустился на траву, приглашая Тэхена присоединиться, потянув его за руку и усадив рядом. — Есть еще кристальные гроты, серебряные горы, седые ручьи… — Джин ухмыльнулся. — Мне иногда кажется, что когда магия была в этом мире одна, без Живых, Древних и прочей суеты, ей было скучно, и она развлекала себя… красотой. Мне неведомо, как все это выглядело в золотом свете… к сожалению, но в серебре… Это просто чудо. И этого достаточно.
— Прям как ты. Просто чудо. Ты просто чудо, и этого достаточно. — Тэхен повернулся к Джину, но он говорил не заискивающе, не пытаясь сделать комплимент или польстить — он звучал как ребенок, который сделал важное открытие, будучи уверенным, что взрослые никогда не догадаются об этом сами. — А теперь скажи, что тебя так тревожит. Я помню о твоем обещании.
— Но я ничего не обещал. — Джин обхватил колени руками, теперь разглядывая свои голые пальцы, которые щекотались тонкими и бойкими травинками.
— Хорошо, тогда я сейчас потребую у тебя дать обещание, и сразу — его исполнить. — Тэхен закатил глаза, затем ближе придвинувшись к Джину и так же как он обхватив колени, при этом наклонившись и пытаясь вглядеться в его лицо. Как будто они оба теперь были просто детьми, которые находились на пороге разгадки большой тайны или какой-то огромной для детского восприятия проблемы, будь то решение, кто будет водить во время салочек, или же кому достанется серединка от пирога, а кому — края.
Джин взял время на размышление. Он знал, что должен озвучить это, но не знал, как именно. Хотелось уместить это в одно предложение, в минимальный набор слов, чтобы как можно быстрее узнать ответ и отношение Тэхена к этому, но…
— Мне страшно, вот и всё. Что я потеряю тебя навсегда. Добровольно. Потому что я не могу тебя ни о чем просить. Потому что это не я в гостях, с оставленной за плечами другой жизнью, а ты. Потому что для меня ничего не поменяется, моя судьба продолжит виться по заранее предопределенному пути, а вот твоя… Оборвется, чтобы начаться заново. Не могу просить, понимаешь? Но очень хочу. Я не могу быть эгоистом, но… Я теперь эгоист. Я должен защищать Живых, а теперь пытаюсь поломать жизнь одного… Самого драгоценного из всех.
Тэхен слушал и не решался прерывать, чувствуя, по голосу, по тому, как теперь держался Джин, что это было для него важно и тяжело. А он облегчит его мысли. Точнее, он мог облегчить его мысли, и теперь…
— Но ведь иногда ломают, чтобы потом построить лучше, что-то добавив или просто что-то изменив в конструкции, сладив по-другому. Не обязательно на месте поломки остаются руины. И совсем не обязательно, что ломают для того, чтобы уничтожить или навредить.
Джин повернул к Тэхену голову, прижавшись щекой к собственному предплечью, и в его глазах было столько тоски, что теперь даже не верилось, что еще с утра он был безраздельно счастлив.
— А что будет если готовящееся вылупиться яйцо из насиженного гнезда вдруг бросить в воду?
Тэхен теперь повторял позу Джина и смотрел на него так же. А потом нахмурился.
— Я уже как минимум птенчик. Пусть по твоим меркам еще не оперившийся до конца и не умеющий летать, но уж точно не беспомощное яйцо! — Он закатил глаза. — А что будет если одного прекрасного, но слишком вредного Принца из насиженного замка вдруг бросить в воду? М?
Джин смотрел на Тэхена спокойно, понимая, что тот просто пытался разрядить атмосферу, а потом покачал головой.
— Ты не понимаешь.
— Разумеется. Куда уж мне понимать, рядом с тысячелетней вечностью, которая может прожить еще тысячу раз по столько же, и это будет лишь малой частью отмеренной ей жизни. Я не пойму. — Тэхен хмыкнул, затем выпрямившись и откинувшись на руки, которыми упирался в траву за своей спиной. — Джин, я взрослый мужчина, и тебе не нужно нести ответственность за мои решения. Я уважаю твою мудрость, силу и могущество, но у моей судьбы и моей жизни есть хозяин. Потому что я еще не вручил ее тебе. Только сердце. За которым мне так и так придется идти, чтобы не умереть от тоски. О чем наверняка до этого думал ты. — Тэхен рассуждал так спокойно, как будто знал то, о чем говорил, наверняка, и Джин теперь смотрел на него с беспокойным любопытством. — Ты думаешь о том, захочу ли я вернуться в свой мир. Нет, не захочу. Не захотел до этого, и с каждым днем становлюсь все дальше от этого желания.
Услышав это Джин выпрямился, полностью развернувшись к Тэхену, будто желая лучше расслышать. И Тэхен улыбнулся, увидев такое оживление со стороны до этого молчаливого и прибитого к земле тяжелыми размышлениями Принца.
— И здесь вопрос не в том, что мне на Земле было плохо — очень хорошо. Но просто здесь лучше. Вот и все. Все просто. У нас на земле есть поговорка: рыба ищет где глубже, а человек — где лучше. Мне лучше здесь. И чтобы ты мне поверил и перестал сомневаться — не только потому, что я полюбил тебя. Разумеется, в основном из-за этого, но и потому, что мне нравятся те, кто живут с тобой рядом. Которые легко стали дополнительными причинами к тому, чтобы я не хотел покидать этот мир. Если бы причина была только в тебе, если бы только ты держал меня здесь, я бы сомневался. Но я настолько успел проникнуться твоими рыцарями, Древними, что уверен, даже если мы вдруг поссоримся, я не захочу на землю — я пойду в комнату к Гуку с Хоби, или к Чимину, или вообще рвану в Серебряный дом и буду терпеливо ожидать, когда ты приедешь просить прощения, слушая самые интересные и увлекательные разговоры за стаканчиком синего или розового. — Тэхен самодовольно улыбнулся, и Джин улыбнулся в ответ, перестав дышать. Он замер. И Отмирать не собирался, боясь Тэхена прервать. Как будто в любой момент он мог сказать
Ой, я передумал. — Ты переживаешь, что я не смогу без комфорта? Без телефона, интернета, канализации, смартфонов, компьютеров, онлайн-шоппинга, автомобилей и путешествий на самолетах… — Видя, как удивленно вытягивалось лицо Джина, который явно не мог разобрать ни единого слова, Тэхен звонко засмеялся и, развернувшись к Джину, сложил по-турецки ноги и взял его шокированное услышанным лицо в ладони, улыбнувшись с теплом. — Все достижения моей цивилизации не стоят и минуты, проведенной с тобой. Ладно, минуты точно стоят, но я никогда не променяю их на возможность просыпаться с тобой и засыпать. Да, так будет правдивее. И если ты вдруг решишь обречь меня на это на вечно, я, пожалуй, не расстроюсь. Да, это риск. Но что-то мне подсказывает, что ты не настолько ветреный, чтобы быстро забыть о своих чувствах. А я… Никогда не любил до этого и теперь, распробовав это чувство на твоих губах, никогда не посмотрю на другие. Я уверен в себе и уверен в тебе. Этого достаточно. Это мой выбор и мое решение. Мое желание. Я хочу остаться с тобой.
Глаза Джина теперь так широко распахнулись, что начали отражать седое небо. Они блестели, и Тэхен теперь не мог понять от чего — от слез или же облегчения.
— Правда? — Он прокашлялся, вдруг забыв как говорить. — Ты…. Правда готов остаться со мной и забыть о Земле?
— Правда, Джин. На самом деле, я был готов еще до… прошедшей ночи, которая меня только убедила в моем решении. И я осознаю последствия. И я готов к ним. Если ты будешь всегда рядом и не забудешь о тех чувствах, что наполняют тебя теперь. Которые я вижу в твоих…
Джин вдруг кинулся к нему, крепко обняв за шею и повалив на траву. Он сжимал его так крепко, что Тэхен хотел засмеяться, но не мог, лишь беспомощно хватаясь за рубашку Джина.
— Ты никогда не пожалеешь. Никогда. Я даю тебе обещание. Я клянусь тебе. Моя вечность клянется тебе. Обещаю. — Он шептал это сбивчиво, торопливо, а затем отстранился, чтобы посмотреть Тэхену в глаза. И улыбнулся, когда увидел его улыбку. — Ты будешь самым счастливым.
— Как сейчас? — Тэхен чуть сдвинулся, с трудом вызволив из-под ног Джина свои, чтобы расправить их на траве и дать возможность Принцу устроиться на нем поудобнее. Но Принца теперь это волновало в последнюю очередь.
— У тебя будет три дня. Три дня чтобы подумать и посомневаться. А потом… Я оборву твою земную судьбу и свяжу новую со своей. — Джин теперь звучал серьезно и решительно, и Тэхен понял, что он говорил как есть, не романтизируя, чтобы у Тэхена была возможность передумать. — Ты больше никогда не сможешь вернуться на Землю. Земля станет тебе чужой, а наш мир… Возможно, он не сможет стать тебе родным, но здесь многое будет зависеть от тебя. И от меня. Я лишу тебя дома, который пока что есть у тебя сейчас, но ты сможешь обрести дом здесь. Я сделаю все, чтобы ты обрел здесь дом. — Джин теперь был очень серьезным. — Я не могу гарантировать то, что это будет просто для тебя, но я легко гарантирую, что все время буду рядом и всегда буду тебе помогать. Даже… Если тебе что-то успело полюбиться на земле, я могу… Попробовать воплотить это здесь. Какой-то предмет, возможно, явление… Что-то, что держит тебя… возможно. У тебя три дня, чтобы подумать. А после…
Джин теперь волновался, и Тэхен, испытывая непередаваемое облегчение, как будто наконец столкнул с высоченного обрыва свой тяжеленный чемодан без ручки, который волочил все это время за собой и который мешал ему наслаждаться его внезапным путешествием, засмеялся, двумя руками притянув к себе Джина и поцеловав его в нос. Прямо в нос, заставив его зажмуриться.
— Я тебя очень люблю и теперь, вновь привыкнув к земле под ногами, хочу есть.
Услышав это, Джин тут же очень быстро удивился. Точнее — как будто испугался.
— Пойдем! Я попросил собрать нам немного закусок… Я должен был подумать раньше! Какой я хозяин, если…
— Самый любимый. — И на этот раз, чтобы унять волнение Принца, который теперь на самом деле себя винил за всё что можно, и что нельзя, чтобы остановить поток его мыслей Тэхен мягко поцеловал его в губы. Так мягко, что Джин тут же затих и замер. — Перестань волноваться и просто… Покорми меня, а я покормлю тебя. И двинем в обратный путь. Но! — И Тэхен поставил перед внимательно на него смотрящими глазами Джина свой длинный указательный палец. — Обещай, что мы сюда вернемся! Прямо обещай! Только с утра. Чтобы подольше здесь поваляться… Потому что здесь очень хорошо.
— Обещаю. — Джин улыбнулся. — Я обещаю тебе, что мы вернемся. Знаешь… — Он быстро огляделся. — В следующий раз я украшу это место. Еще красивее сделаю. Потому что… Это самое лучшее место. Теперь.
* * *
У Чимина впервые появилась возможность нормально осмыслить то, что произошло. Особенно в тот момент, когда он приказал накрыть поздний холодный ужин и теперь мог с задумчивостью наблюдать за слугами, которые своей суетой как будто заставляли его мысли быстрее перемещаться по голове, не подгоняя друг друга. Он нашел Золотого Древнего. В этом не было абсолютно никаких сомнений, и его магия это подтвердила. Золотая магия вновь вошла в этот мир, правда, судя по всему, пока лишь в теле этого мальчика. И на этой мысли Чимин, против воли своих сосредоточенных размышлений, улыбнулся. А затем вновь стал серьезным, невольно вспомнив все то, что успел разглядеть в его глазах. И сомнений в том, что Тьма что-то теперь затевала так же не было. В любом случае, она не будет действовать пока открыто, потому что теперь Хёндэ заручился слишком серьезной поддержкой. Будет выжидать. А пока она будет выжидать, Чимин подумает о том, что теперь делать.
Что значило возвращение Золота? То, что Джину теперь будет намного проще управляться с этим миром. А так же то, что, возможно, в мире вновь появится Король. Если Хёндэ будет на что-то претендовать, Принц только поддержит его. Но прежде, Древнему нужно договориться с его магией. Очевидно, что его магическое воплощение было заранее задумано почившим Золотым правителем, который как-то сумел изменить благословение, отсрочив его действие. Разумеется, для Вечного воплощения это не могло стать такой уж проблемой, особенно, если учесть его могущество, потому что Король уничтожил Тьму, но… В этом нужно было разобраться. Если благословение Хёндэ было частью плана, значит, был шанс, что есть еще какие-то пункты этого самого плана, которые пока им неизвестны. И этот план в любом случае был в интересах Принца, потому что Золото и Серебро этого мира раньше были неделимы. Если это было в интересах Принца, значит, Хёндэ необходимо с ним скорее познакомить. Но прежде, нужно чтобы он стал увереннее. Нужно убрать его страхи и заставить поверить в себя. Научить слушать магию. Хоть сколько-нибудь, чтобы в присутствии такого же Древнего как он Юнги он мог говорить, а не полагаться лишь на его авторитет. Мог ли Чимин сделать это в одиночку? Возможно… И на начале этой мысли к нему, сидящему на каменной ступени, подбежал радостный Джунг, который пах сеном и который… содержал на себе его следы. Он был в конюшне, и Чимин избавил его от травы, затем обняв, пока пес послушно уселся рядом, высунув язык.
Итак. О чем он… Хёндэ. Мог ли он справиться с магией? Разумеется. В его глазах был характер и в нем была сила, которая была очевидна для Чимина как Вечного, который мог через глаза вглядеться в душу. У Хёндэ был прекрасный потенциал, и… Слишком несчастное недалекое прошлое, которое успела наложить на него отпечаток. Мальчик перенес слишком много страха за короткий промежуток времени. Разумеется, теперь ему будет проще, но требовать от него чего-то теперь будет слишком… опасно. Физическое истощение — это дело поправимое, а вот моральное и эмоциональное… Это то, что составляет для магии самую большую проблему. Ему нужно, чтобы Хёндэ полностью ему доверял. Чтобы Чимин смог… разделить с ним ту боль, что была глубоко внутри. Освободить ее. Заменить ее чем-то светлым и теплым, от чего он будет улыбаться, а не плакать. Как улыбался теперь Чимин, бездумно наглаживая довольного и подающегося за его рукой пса. Чимину будет приятно воплощать в жизнь этот план. Ему… разумеется, ему нравился Хёндэ. И не только как успевший натерпеться мальчишка, о котором хотелось заботиться и которого хотелось оберегать. Нет, это не только покровительственные чувства, пусть Чимин и чувствовал свое превосходство. Магическое. Хёндэ… Он ведь был действительно замечательно красив. И Чимин до сих пор не мог понять, почему это произвело на него такое сильное впечатление, при том, что он всегда соседствовал рядом с Принцем и Вечными, и к красоте должен был привыкнуть.
Вопрос в привлекательности. А что в этом случае привлекательность? Желание обладать? Как обладать? И после пришедшей в его голову мысли, он поморщился. Это слишком… Слишком неподходяще для таких волшебно золотых глаз. И Чимин прислушался к себе. К внутреннему голосу, профессионально быстро заглушив Живое сердце, которое всегда стремилось перебить. Но… Он даже прикрыл глаза. Потому что… либо магия молчала, либо же… вторила сердцу. Чимин нахмурился. Не помогала. Она ему совсем не помогала! А потом вдруг подсунул улыбающиеся ямочки, широко раскрытые глаза под пшеничными бровями и взволнованное движение рукой, чтобы заправить за ухо золотые волосы. И вновь Чимин улыбнулся. Когда ему еще приходилось видеть такое живое, искрящееся несмотря на все пережитое горе, очарование?
— Чим! Чииииим!
Он резко открыл глаза, заметив несущегося к нему на всех парах Хосока.
— Что ты делаешь?!
Чимин почему-то повернулся к Джунгу, и тут же вскочил, пока ничего не подозревающий Джунг начал давать ему лапу. Но вместо того, чтобы лапу взять, Чимин…
— Ты поджог пса?! — Чонгук, который оперативно быстро настиг Хосока, уже поливающего Джунга, которого огонь между ушей смущал намного меньше, чем вода, которой его обрызгивали, отскочил и начал отряхиваться, сразу же затушив огонь.
— Я… Я… — Чимин растерянно таращился на собаку, которая теперь подбивалась под руку Чонгука, опустившегося рядом с ним на колени. — Я не специально. Я…
— Кажется, Джунг вполне доволен. — Хосок осмотрел собаку, а затем с облегчением улыбнулся Чимину, который… даже был напуган. — Задумался? И научился контролировать жар? Занятия по системе его Высочества не прошли даром.
Чимин не умел контролировать жар. Он не умел контролировать чертов жар.
— Клубнику принесли? Как все прошло? — Чонгук, уцепившись за Джунга, который тут же опрокинулся на спину, подставляя для ласки пузо и получая ее, многозначительно смотрел на Чимина. — Что делал, пока нас не было?
— Накрывал для вас ужин. — Чимин совершенно оправился от шока и поднялся, немного нервно одергивая рубашку. — Где Телец?
— Успокаивает Листа, который по незнанию влетел в седой туман. — Хосок сочувственно улыбнулся. — И напугался.
— А теперь представь: напуганный Лист, который не знал, как выбраться из плотного серого пара, и Намджун, который в любой момент времени готов выпасть из седла. — Чонгук самодовольно улыбался. — Я вызволил их обоих. Потому что разгонять облака и прочее голыми руками — это то, что я умею с детства. — И он вновь уставился на Чимина. — Клубника в замке? А кто ее принес? А мы узнали у слуг, что ты недавно вернулся. Где был, что делал? Хорошо провел время?
— Я думаю, тебе нужно поесть, потому что голод заставляет твои мозги слишком быстро ворочаться в черепной коробке. И да, дорогой. — Чимин улыбнулся, демонстрируя рот, который успел очиститься от синих ягод. — Я отомщу тебе. Так и знай. Это не угроза — это предсказание. Я предсказываю твою судьбу.
— Да ладно тебе. — Чонгук немного нервно отмахнулся. — Это ж просто… шалость. И чтобы тебе было не обидно, я потом накормлю Юнги!
— Чем? — Хосок с сомнением смотрел на Чонгука, скрестив на груди руки, а затем на Чимина.
— Он накормил меня печеньем из синих ягод, и я, за свой черный язык и черные зубы… — Чимин вспомнил болезненный удар. — Пострадал физически. Так что…
— Кто тебя обидел?! — Чонгук решительно поднялся, все еще держась за ухо так же поднявшегося Джунга. — Я ему… Уууу!
Он начал трясти в воздухе кулаком, и Чимин что-то собирался ответить, когда в зале появился растерянный Намджун.
— О, все в сборе. Можем ужинать. Потому что больше чем есть, я хочу только спать. — Он сразу направился к столу, на ходу снимая свои почему-то подраные перчатки. — Чим, ты скучал?
— Без тебя — да. — Чимин направился за Тельцом, успев по дороге ухватить за плечо Скорпиона, проигнорировав пыхтящего Водолея. — Всё хорошо?
— Справились быстро, но… — Намджун с облегчением уселся на кресло, сразу потянувшись к одной из тарелок.
— Джуни, мы же спрашивали у Крайних — всё тихо. Если Тени и забрели, то совершенно случайно. Никто из Живых и Древних не пострадал, а значит, даже если Тени и были, в чем я сомневаюсь, они уже либо растаяли, либо ретировались так, как попали в наш мир. — Хосок занял место рядом с Тельцом, для убедительности взяв его за плечо и вглядываясь в него.
— Я расскажу Юнги и Юонгу, и они решат. — Намджун кивнул собственным мыслям. — Скорее всего, ты прав. Но я хочу удостовериться. А Его Высочеству пока говорить не будем.
— Хорошо. Мы лично удостоверимся. — Хосок улыбнулся, и Намджун устало улыбнулся в ответ. — А теперь кушать и спать!
— Так где ты говоришь был? — Чонгук, который устроился напротив Чимина, теперь с сомнением смотрел на него. — Скроешь — значит, там, где я думаю.
— Я был в трактире у своего друга и пил новый урожай Золотого вина. — Чимин спокойно улыбался, потому что не врал и даже если Чонгук теперь решиться всмотреться в него, а точнее, рискнет всмотреться, он ничего не увидит.
— О чем вы вообще? — Хосок смотрел на Чонгука. И Чимин смотрел на Чонгука. И Чонгук смотрел на Чимина...
— Я познакомился в лавке с Живым. И он принес мне клубнику. И… — Рано или поздно, Хёндэ появится в замке, а значит… — Я узнал, что ему нужна помощь, и теперь помогаю.
— А мы можем помочь? — Намджун сразу встрепенулся, пока Чонгук оценивал искренность Чимина, поняв, что он был серьезен. — Что-то серьезное?
— Я сам. Пока что. — Чимин улыбнулся. — Но если что, я обращусь к вам к первым.
— То есть, вы подружились? — Чонгук не мог унять любопытство, как ни пытался, но озвучив этот вопрос, тут же одумался. Особенно под свирепым взглядом Чимина. — Всё, все, я замолкаю. Мы не будем об этом говорить. Обещаю. Уверен, ты… сможешь помочь ему. Особенно если у него что-то случилось… ну там… с головой… Руками или ногами… — Чонгук опустил взгляд, рассеянно постукивая пальцами по скатерти, при этом самодовольно улыбаясь. — Губами…
— Я его сейчас ударю. — И Чимин, вместо кулаков, применил к Чонгуку яблоко, ловко зарядив им в лоб, но попав в вовремя среагировавшую руку. — Не нужно говорить о нем в таком ключе, это понятно?
Услышав это, Чонгук на самом деле удивился. И тут же притих.
— Извини. Я не хотел… его обидеть.
— Я верю. — Чимин быстро кивнул. — Давайте есть. И по кроватям.
* * *
— Доброе утро, Кадзу. — Чимин, широко улыбаясь, выпрямился и сцепил за спиной руки, наблюдая за высоким молодым человеком, который подметал пол, а услышав знакомый ему голос, тут же вытянулся, отставив метлу, вытерев руки о штаны и затем только повернувшись.
— Доброе утро, господин. — Он глубоко поклонился, а затем в его блестящих и очень живых, если не сказать любопытным черных глазах зажглось то самое любопытство. — Вы сегодня рано. Даже хозяин еще не спускался.
— Ночь прошла спокойно? — Чимин решил ничего не отвечать, вместо этого пройдя к деревянной стойке, за которой располагался обычно трактирщик, на нее свободно облокотившись.
— Более чем. — Кадзу расправил плечи, решив, что может дать себе отдохнуть. — Посторонних и подозрительных не было. Ваш парень проснулся где-то… спустя пять-шесть часов после вашего ухода — еще не рассвело, походил по комнате и вновь затих. И тих до сих пор, насколько я могу судить.
— Никаких посторонних звуков, шорохов, разговоров?.. — Чимин теперь был серьезен, и вглядывался в глаза слуги, который честно, уже привыкнув к такому обхождению, взгляд не отводил.
— Думаю, он просто вставал попить. — Кадзу улыбнулся, пожав плечами, а затем… — Господин, не сочтите за любопытство, но кто этот парень? Я понимаю, что…
— Это очень знатный господин с очень непростой судьбой, о которой я забочусь как о своей. — Всегда лучше сказать больше и придать больше внушительных оттенков и интонаций, что явно удавалось, так как глаза Кадзу начали стремительно округляться. — Потому я попросил сохранять всё в тайне.
— Я понял! — Молодой человек очень серьезно кивнул. — Я понял, господин! Прошу прощения, что…
— И я очень хочу, чтобы в отношении него проявлялось максимальное количество уважения, заботы и… никакого любопытства. А то я тебя знаю.
Чимин хитро прищурился, а Кадзу замотал головой, приложив руку к сердцу.
— Обещаю, господин! Раз такое дело, я лично буду следить за тем, чтобы все остальные были учтивы! И лично буду помогать. Никаких вопросов! Я все понимаю. — И он еще раз поклонился.
— Вот и умница. Я в тебе не сомневался. — Чимин, достав из кармана золотую монету, бросил ее слуге, и он ее ловко поймал. — А теперь я пойду к нему. А ты встреть слугу из замка, забери у него вещи и принеси в комнату господина.
— Будет сделано! — И Кадзу вытянулся в струну, пока Чимин довольно улыбался, затем направившись к лестнице.
Постояльцы спали, а Чимин перепрыгивал по темному ковру через две ступеньки, быстро оказавшись у нужной ему спальни, за дверью которой было тихо, и он, решив, что вполне можно позволить себе застать Хёндэ спящим, решил не стучаться, вместо этого магией провернув ключ, проверив, сколько раз щелкнул замок. Три, как и должно было быть. И он вошел, смотря себе под ноги, аккуратно прикрыв дверь до щелчка, не поворачивая ключ. Было тихо и пахло… сном. Как будто кто-то успел очень хорошо угреться в кровати. И Чимин, бесшумно ступая, направился к ней, чтобы… Остановиться и замереть. Это было уже не смешно, а скорее волнительно. Но всё равно забавно, и Чимин улыбнулся.
Потому что из-под одеяла, которое было натянуто на голову, уткнувшуюся в подушку, торчала нога, оголенная до… неприличного, и несколько пальцев руки, которые находились в не очень, на первым взгляд, удобном положении. И будто почувствовав его присутствие, Хёндэ зашевелился, что-то промурчав, перевернувшись на спину, решительно откинув с головы одеяло, которое явно начинало забирать у него кислород, разметав по белой наволочке свои золотые волосы. Очень сильно откинул, ожесточенно начав его спихивать, будто было жарко, и Чимин, немного против воли прикрыв глаза, только повел пальцам, чтобы это одеяло вернуть на место. И Хёндэ вновь заурчал, схватившись за него двумя руками. Как будто ему снилось что-то увлекательное. Пока он улыбался, и прямо сквозь сон потянулся, забавно вытащив из-под одеяла ноги с поджавшимися пальчиками, которые затем вновь исчезли. Почему он был голым? Чимин прекрасно помнил, что оставлял его под одеялом вполне одетым. Не слишком подходяще для сна, но чисто...
— Эй, соня, просыпайся!
Он сделал шаг от кровати, чтобы Хёндэ сразу смог разглядеть его и то, что он не был в опасности.
— Просыпайся! Ну же!
Однако Хёндэ что-то только недовольно проворчал, повернувшись на бок, двумя руками прижимая к себе уже невообразимо смятое одеяло. И здесь раздался тихий стук, который вынудил Чимина оторваться от пробуждения своего подопечного и встретить Кадзу, который принес доставленные из замка вещи. За что получил еще одну монету. И за то, что не пытался заглянуть внутрь, хотя имел такую возможность. И желание, наверняка. Но еще стойкий характер.
— Жаааааркооо. — Хёндэ вновь начал избавляться от одеяла, как капризный ребенок, и Чимин решил, что нежное пробуждение так и так не удастся, поэтому…
— Ты всегда спишь голым?
Услышав громкий и отчетливо знакомый голос Хёндэ остановил стремление убрать одеяло. Открыл один глаз, который уставился на Чимина, самодовольно скрестившего на груди руки, затем второй, и после начал усиленно натягивать одеяло на себя.
— Не переживай — я уже успел увидеть и разглядеть все, что хотел. Ты очень неспокойно спишь.
И после этих слов Хёндэ, кажется, проснулся уже решительно, потому что он вскочил, судорожно натягивая на себя одеяло одной рукой, другой убирая с пунцового от смущения лица волосы, пытаясь лучше рассмотреть Чимина. Который уже не мог простить себе, что так его смутил.
— Я пошутил. И обязательно бы постучался, если бы знал, что ты обнажен.
Хёндэ выдохнул, запрокинув голову, а затем упал на спину.
— Я проснулся ночью — мне захотелось пить, потому что было очень жарко. Магия говорила без умолку что-то неведомое, но расслабляющее… Наверное. — Он зевнул. — Я решил все снять. Ну, чтобы не так жарко. А еще… — Хёндэ приподнялся, смотря на Чимина с каким-то непередаваемым восхищением. — Здесь такие нежные простыни и одеяло… Я никогда в таких не спал!
Чимин немного снисходительно, но с теплом улыбнулся, вновь приблизившись к кровати, под пристальным взглядом Хёндэ, который, как будто теперь опасался за тайну своей наготы.
— Там у двери одежда и некоторые вещи. Я выйду, а ты умойся и переоденься. У тебя сегодня последний рабочий день, и прежде ты должен будешь позавтракать. Договорились?
Хёндэ, не решаясь перечить, кивнул, и Чимин одобрительно улыбнулся, оценив такую сговорчивость.
— Ты хорошо спал?
— Я… никогда так не спал! — Глаза Хёндэ заблестели. — Так крепко, так спокойно! Если бы еще жарко не было… Ты не представляешь, как я отдохнул… Я… — Он смущенно опустил глаза. — Ты очень добр ко мне. Мне неловко…
— Неловко было бы, если бы я на самом деле успел разглядеть то, что ты обычно прячешь. В трусах. — Чимин спокойно улыбался, пока Хёндэ вновь отчаянно краснел. — Все остальное — легко и приятно. Как я уже говорил, ты не доставляешь никаких хлопот. Так что, наслаждайся. Пока мы не приступили к занятиям. Которые, кстати, начнем сегодня. Я зайду за тобой в лавку и точно договорюсь насчет тебя. Чтобы не было никаких проблем.
— Да, я готов! — Хёндэ решительно кивнул, а потом вдруг задумался. — Подожди. А почему последний рабочий день?
— Потому что Седьмой сын никогда не будет прислуживать. — Чимин поднялся, и Хёндэ сразу оценил то, каким серьезным и бескомпромиссным он стал. — Ты знатный Господин, и тебе нужно к этому привыкать. Не к высокомерию к другим, а к ощущению внутри себя. Ты должен понимать свое предназначение, а точнее — отделять его от того, к которому привык. Это понятно?
— Да. Я знатный господин. — Хёндэ вновь решительно кивнул. — Только вот я…
— И выглядеть будешь как знатный. Я решил поделиться с тобой своими нарядами. — Чимин улыбался. — Но платок повязать не забудь. И не мешкай — я не люблю долго ждать.
И после этого Чимин вышел, прикрыв за собой дверь, пока Хёндэ пытался собраться с мыслями. Сонными, но очень бодро сумбурными. Слишком много информации с самого утра. И… наконец, приятная компания для раннего пробуждения. Очень… приятная.
