Это была глупая затея, но он одним движением заглянул под кровать, затем проверив шкаф. Никого. Оставалась ванная, в которую Чимин ворвался очень решительно, не сразу заметив в углу Хёндэ, потому что он сжался настолько, что, казалось, вот-вот испарится. Колени прижаты к груди под ночной рубашкой, которую он натянул под пятки, на коленях руки и где-то между рук взъерошенная золотая голова. Он дрожал, и это было видно даже с расстояния, которое Чимин тут же сократил.
— Хёндэ! Это я, Чимин!
Голова тут же поднялась, и Чимин увидел испуганные, широко открытые испытанным ужасом глаза и дрожащие поджатые губы.
— Она… Она была здесь. Она… — Его голос дергался и подрагивал как язычок пламени на бушующем сквозняке, но он, прикрыв глаза, сглотнул, пытаясь проглотить страх. — Я слушал ее голос во сне. Она меня разбудила. Она… Мне снился кошмар. Я видел… Я видел… — Он даже не мог моргнуть. — Как убиваю маму, которая стояла передо мной на коленях, рядом с папой, которого я... Я… — Он вдруг задышал чаще, надув щеки, собираясь расплакаться. — Я не мог проснуться. Голос… он как будто держал меня, но… наверное сработала магия, и я открыл глаза. И Тьма стала громче. Она начала… Рассказывала, что сделает с теми, кто поможет. Она… убеждала меня, что я…. Что я не смогу никого спасти и буду во всем виноват… Я…
— Всё в порядке. — Чимин опустился перед ним на колени, с усилием расцепив его руки, чтобы сжать в своих. Холодные как лед ладони, которые он тут же поспешил согреть магией. — Тени ушли. А я не уйду. А со мной никакая тьма не отважится с тобой заговорить.
— Мне… Чимин, мне… — Он заикался, давясь слезами, которые теперь не могли вылиться. — Всё было как наяву. Я видел… Мне… Было так страшно. Так страшно, ты не представляешь… — Он, все еще завороженно смотря на Чимина, медленно замотал головой из стороны в сторону, и Чимин стал пристальнее вглядываться в него, магией теперь как будто ласково гладя по голове, сразу чувствуя, как выпрыгивающее до этого из его груди сердце стало успокаиваться. — А вдруг… Вдруг она вселится в тебя и будет мучить? Она мне рассказывала, что она делает, когда… — Хёндэ начал кукситься, как ребенок, и Чимин, наконец, прижал его к себе.
— Кто кого еще мучить будет! У нее кишка тонка. Она паразит, который питается твоим страхом. А я между прочим тоже паразит. Только питаюсь… улыбкой с ямочками. И тебе сейчас срочно нужно улыбнуться, иначе… Я точно расплачусь. Вот ты держишься, а я не сдержусь. — Чимин отстранил от себя Хёндэ, сжимая его плечи. Он до сих пор не плакал, но успел покраснеть от усердия, с которым сдерживал слезы. — Ну же, я жду!
— Я…. — Он смотрел на Чимина, а потом собрался с силами и улыбнулся. Слабо, криво, но это уже было хорошее начало. Его продолжало колотить.
— Пошли в комнату? Уснуть уже не получится, тем более совсем скоро зажжется новый день... Но мы можем посидеть на кровати и поболтать. — Чимин поднялся, потянув за собой Хёндэ, который повис на его руках, запутавшись в длинной ночной рубашке.
— Ты не уйдешь? — В его голосе, который постепенно обретал твердость, было сомнение. И страх. Как будто теперь решалась его судьба, которая нисколько от него не зависела.
— Не дождешься. — Чимин самодовольно улыбнулся, и Хёндэ вдруг бросился ему на шею. — Ну, хватит, малыш. Я же обещал тебя защищать.
Хёндэ не мог себя остановить. Каждый раз, когда Тьма дотягивалась до него, начиная истязать кошмарами, нашептывая самые страшные мысли и озвучивая самые ужасные опасения, ему больше всего на свете хотелось просто обнять кого-то, кто его защитит. Закроет от всех бед и утешит. Просто… Просто будет сильным рядом. Просто прижмет к себе и скажет, что всё будет хорошо. И Хёндэ сразу поверит.
— Видишь, какой я слабак. — Он утыкался носом, которым теперь шморгал и который наверняка морщил, Чимину в шею, крепко-крепко сцепив руки за его спиной.
— Слабак? О, это вряд ли. А знаешь, почему нет? — Чимин направлял Хёндэ в комнату, затем аккуратно усадив на кровать. — Потому что ты меня позвал. Да-да, ты использовал магию.
Хёндэ удивленно округлил глаза.
— Правда?!
— Да. — Чимин уверенно кивнул. — Я спал, а потом вдруг проснулся, начав ощущать беспокойство. А потом прислушался к своей магии, которая уведомила меня о том, что тебе нужна помощь. Я серьезно, Хёндэ. Я говорю совершенно серьезно, это не утешение. Ты позвал меня с помощью своей магии.
— А я… — Хёндэ вдруг задумался, опустив глаза и до этого поджатые напряженные плечи. — Я, когда спрятался, потому что там… там она была тише, повторял эти слова и думал о тебе. И думал о том, что ты говорил про силу и что у меня есть… Я даже слышал как будто твой голос в голове. И повторял слова, которые мне однажды показала магия, как настоящее заклинание. И в какой-то момент, мне показалось, что магия начала повторять за мной. Я не знаю, может, мне правда показалось со страху, но было такое ощущение… — Он поднял на Чимина глаза, которые теперь блестели не из-за подступивших слишком близко слез. — Получается, я смогу использовать свою магию… сознательно?
— Да. Да! — Чимин сел перед ним на корточки, взяв его слегка потеплевшие от серебряной магии ладони в свои руки. — Стоило до этого только успокоиться. И поэтому Тьма не смогла сделать ничего больше, кроме как пустой болтовни! Потому что она напугалась твоей силы! Не ожидала того, что ты сможешь не только бояться, но и пытаться спастись. Ты должен быть в себе уверен. Я понимаю, это до ужаса страшно, но теперь ты понимаешь, что не так беззащитен, как думаешь? Я видел, как кто-то улепетывал отсюда. Очевидно, этого кого-то смутило твое колдовство.
— Мое… колдовство? — Хёндэ растерянно лупал глазами, пока Чимин самодовольно улыбался.
— Да. Ты применил магию — это колдовство. И… — Чимин задумался. — Мы с тобой начали с моего голоса, а теперь я научу тебя слышать твою магию и договариваться с ней. И ты сразу ощутишь силу. И перестанешь слушать бред Тьмы, перестав бояться. Будешь только смеяться над ее беспомощностью.
— Я… Я теперь хочу кушать. — Хёндэ подтянул к себе Чимина, чтобы тот сел рядом с ним. — А ты хочешь? Ты… пришел ко мне. Я разбудил тебя! — Он смотрел на Чимина с таким искренним раскаянием, которое теперь, после того, что он пережил, было настолько неуместно, что…
— А я не люблю спать. — Чимин ухмыльнулся, пока Хёндэ в сомнении нахмурился, а затем… улыбнулся. И Чимин, который теперь, казалось, увидел настоящее чудо, улыбнулся в ответ. Не мог не улыбнуться.
— Врешь. Ты просто меня утешаешь. Чтобы у меня не было чувства вины.
— Узнаю в тебе Древность… И не ровен час, ты начнешь меня донимать так же, как другой Серебряный Древний по имени Юнги своей этой мудростью и прозорливостью, и я научусь так закатывать глаза, что однажды увижу свой мозг. — И Чимин закатил глаза, а Хёндэ засмеялся, уткнувшись лбом ему в плечо. Заливисто. Так, что Чимин вновь не мог не улыбнуться. — Ладно. Ты прав. Я люблю спать. Но теперь мне так же приятно провести с тобой время. Такая правда тебя устроит?
Хёндэ поднял голову, и Чимин теперь на него смотрел, чуть задрав подбородок, вопросительно, прищурив глаза. У него потеплело внутри. Он явственно это почувствовал. Магия… Она теперь как будто урчала, как довольный и сытый кот, и Хёндэ ощутил мурашки, которые разбежались у него вдоль позвоночника. Почему…
— Почему мы знакомы меньше дня, а у меня… у меня ощущение, что я знаю тебя давно? — Он звучал задумчиво, и на его щеках появился румянец. — Когда ты ушел, я… Ну я решил еще послушать магию. Я до сих пор не могу разобрать большую часть, но уже не потому, что это похоже на чужой и совсем непонятный язык, а просто потому… Ну, что слишком тихо, или быстро, в общем не разборчиво. Но! Она сказала… — И Хёндэ забавно нахмурился, задумавшись. —
Потянулся за рукой, а ухватился за сердце. — Услышав это Чимин немного напрягся, пока Хёндэ безмятежно улыбнулся. — Наверное, к тому, что я испугался в нашу первую встречу. Вторую, когда ты сделал огонь. Она и потом что-то говорила, я часто слышал твое имя и, знаешь… — Хёндэ улыбнулся, быстро зажмурив глаза. — У меня по спине бежали мурашки — так приятно! И теперь бегут! У меня ощущение, что ты нравишься моей магии больше чем я, настолько она… Хорошо говорит о тебе. Даже если я не разбираю слов, я чувствую интонацию. Она не ругается, не предостерегает… Иногда мне кажется, что она как будто уговаривает меня. Убеждает в чем-то.
— Магия знает все твои мысли. Она никогда не говорит сама по себе, что ей вздумается — она поясняет то, о чем думаешь ты, а значит, ты сам знаешь, в чем она тебя могла убеждать. — Чимин теперь был, кажется, взволнован. — О чем ты думал на тот момент?
— Ну… о тебе. — Хёндэ развернулся к нему, удивленно приподняв брови. — Ты же спас меня. Спасаешь до сих пор. Я… — Хендэ опустил глаза. — Не знаю, я так благодарен тебе, что мое чувство благодарности внутри не помещается! Наверное, поэтому я волнуюсь, когда ты рядом. Правда, ты так добр… Я, наверное, постоянно думаю об этом.
— И только? — Наверное, теперь всё это было не к месту, но именно теперь он не хотел себя останавливать, до этого постоянно держа на цепи свои мысли и желания. Тем более, этот разговор явно отвлекал Хёндэ от пережитого кошмара, а значит, он был как минимум полезен.
— Только? Я не знаю. — Хёндэ пожал плечами. — А что еще может быть?
— Смотря, что ты изначально имеешь ввиду. — Чимин успокоился, а вернее, задался теперь целью. Потому что то, чего ему не хватало все это время, было почти у него в руках. И Золото этого мира было с ним солидарно. Что нельзя было сказать о Древнем, в котором оно говорило.
— Дружбу, разумеется. Ну, ты мне как друг, несмотря на то, что мы так мало знакомы. Мне кажется, между парнями… Ну, мужчинами, может быть только дружба. Или… — В голосе Хёндэ было сомнение, которое давало надежду.
— Дружба или любовь может возникнуть между кем угодно, потому что на самом деле друг к другу тянутся мысли и чувства, а не половые различия. Разумеется, внешность тоже имеет значение, но в нашем случае, в случае магии, все решается глубже, чем просто красота и удобный тебе пол. Точнее, привычный.
— Это… как? — Хёндэ смотрел на Чимина с любопытством, и Чимин, воодушевленный такой реакцией, улыбнулся. — Честно сказать, у меня никогда не было любви. Дружба была, с девочками и мальчиками, но любви или там какой-то романтики… Неа. Не было. — Кажется, эта тема начинала все лучше и лучше отвлекать Хёнде, и Чимин заранее оправдал себя за возможную настойчивость. — А у тебя?
— Тоже не было. Но одно время мне казалось, что я был влюблен в Принца, а Его Высочество мне объяснил и показал мои чувства, которые я на самом деле испытывал. Чувство благодарности. — Чимин пожал плечами, пока Хёндэ округлял глаза. — Но вообще я видел и вижу регулярно своими глазами, как мои братья, другие рыцари, вполне счастливо любят друг друга, совершенно не заботясь о том, что они мужчины. Потому что они смогли разглядеть друг в друге что-то, чего не хватало им, и что обретя, они стали счастливее. И увереннее в своей магии, потому что когда ты находишь что-то, чего тебе не доставало и что тебя волновало, внутри воцаряется гармония, а магия очень любит гармонию, потому что тогда ее ничего не перебивает. Поэтому я всегда переживал, что у меня… — Чимин сглотнул, подобравшись вплотную к страхам. — Никого нет. Надеялся, что, возможно, Принц поможет мне, но… Хотя, он действительно помог. И стало действительно полегче, в какой-то мере.
— А как именно он тебе помог? — Хёндэ, кажется, теперь на самом деле было любопытно, при том, что он был взволнован примерно также, как Чимин. И не дождавшись ответа, он вдруг прищурился, чуть вытянув вперед шею, будто прислушиваясь и при этом сомневаясь. А потом медленно повел головой из стороны в сторону, как будто… Не мог поверить услышанному.
— Что такое? — Чимин знал, что золотая магия говорила теперь о нем. И примерно представлял себе, что она могла говорить.
— Я услышал… Она сказала, что
тебе не нужно бояться, потому что… перед тобой.
— Что передо мной? — Чимин прищурился, вглядываясь в то, насколько Хёндэ теперь был честен и не стремился ли чего-то скрыть. Но, кажется, он действительно озвучил то, что сумел расслышать.
— Я не знаю. — Хёндэ виновато улыбнулся и отвел от Чимина взгляд, которым теперь взволнованно скользил по еще не успевшим остыть на стенах гирляндам из огней. — И мне не нужно бояться. Она сказала. Но как не бояться, если я чуть не умер от страха, когда…
— Хёндэ, она отвечает на твои мысли, а не на то, что с тобой происходит. Ты сейчас думал о своем кошмаре, который остался просто дурным сном и уже выветрился в окошко?
Хёндэ медленно, но отрицательно покачал головой.
— Ладно. — Чимин вытер о колени внезапно вспотевшие ладони. — Принц однажды дал мне послушать магию без примеси моих Живых переживаний. Мы с Его Высочеством из одной магии сделаны, так что… У меня тоже вполне может получиться помочь тебе. Хочешь попробовать? Ничего не обещаю, но теоретически это может сработать… — Чимин как будто задумался, но у него начинала разогреваться кровь, которую он теперь старался сдерживать.
Он поудобнее уселся на кровати, чуть ближе к изголовью, стянув обувь и расставив ноги так, чтобы Хёндэ мог между ними максимально удобно расположиться.
— Садись и облокотись на меня. Это нужно для того, чтобы ты чувствовал себя спокойно и комфортно, и чтобы моя магия смогла тебя отгородить от всего внешнего. Ты же мне доверяешь?
— Да. — Хёндэ уверенно кивнул и занял предложенное ему место, правда, пока не облокачиваясь.
— Хорошо. Я тоже тебе доверяю. — Становилось жарко, и Чимин раскрыл ворот рубашки, как будто в поисках дополнительного воздуха, затем закатав рукава. Теперь он играл с огнем. Своим огнем. — Облокотись и возьми меня за руки.
— Вообще, я уже чувствую себя спокойно. — Хёндэ улыбнулся, но все же взял ладони Чимина, и Чимин переплел их пальцы у Хёндэ на животе, покрепче прижав его к себе.
Внутри начинали закипать эмоции. Его собственная магия, которая, кажется, была совершенно не против того, что задумал Чимин. Точнее, именно она его теперь подталкивала в спину двумя руками.
— Закрой глазки. — Он положил голову Хёндэ на плечо, аккуратно, чтобы не потянуть случайно взъерошенные, и все равно волшебно прекрасные золотые локоны. — Расслабься полностью. Можешь на меня совсем откинуться, если нужно. Ни о чем не думай. Представь, что твои мысли — это деревянный стол, который засыпан песком, и этот песок — все твои сомнения и переживания. Просто смахни их. Так, как бы ты сделал, если бы собрался стол накрыть и отобедать. Просто представь это. Как твои руки медленно стряхивают песок на пол, вместе с тем, как мысли постепенно останавливаются и становятся прозрачными и пустыми. И не думай ни о чем. Ты отчетливо услышишь магию, которая ответит на то, что тебя тревожит.
— А… а если не получится? — В голосе Хёндэ была неуверенность, и Чимин улыбнулся.
— Потом будем пробовать еще.
— Вот так же?
— Тебе не нравится?
— Мне… очень хорошо. Я… как будто в домике.
— На то и расчет. А теперь сосредоточься на том, что я сказал.
Хёндэ замолк, и его плечи, которые теперь были поджаты, кажется, от усердия и сосредоточенности, и все же были напряжены, упирались в грудь Чимина. Он очень забавно сопел, и Чимин почти сразу отказался от того, чтобы внушить ему желания, которые испытывал сам. Не внушить, нет. Просто нашептать, потому что Хёндэ вряд ли сможет отличить его голос от голоса магии. А ведь магия наверняка сказала бы ему то же самое! Это было безобидно, но… Чимин ощутил как руки Хёндэ начали теплеть, а затем увидел мягкое золотое свечение между их пальцами. И его плечи напряглись еще больше.
— Не пытайся вслушаться специально в то, что она говорит. Просто расслабься. Сосредоточься на своих ощущениях, и тогда ее голос станет понятнее.
— На ощущениях? — Хёндэ звучал отстранено и задумчиво. — Каких?
Чимин зажмурил глаза, а затем открыл их. Он не мог повернуть назад. Никак не мог. Никакой воли не хватит теперь, и даже страх быть отвергнутым его теперь не остановит.
— Таких, например.
И он чуть сдвинувшись на плече Хёндэ, коснулся губами его шеи. Хёндэ замер, но его тело не стало напряженнее. Наверное, дальше напрягаться было просто некуда. И Чимин, пользуясь тем, что Хёндэ не противился, приложился еще раз губами к его коже. Мягкой, теплой, которая пахла фруктовой смолой, засохшей на срезе дерева, и сладкой, развеянной в раскаленном летнем воздухе пыльцой, которую обычно опыляли насекомые. Чимин вновь поцеловал его шею, скользнув к уху и остановившись на тонкой коже прямо за мочкой. Здесь запах был более горячим, возможно, из-за того, что теперь прямо под губами Чимина билось его сердце. Которое на самом деле стало биться взволнованнее.
— Сконцентрировался? — Чимину не нужен был ответ — ему нужен был этот вопрос, чтобы остановить свои стремления, которые теперь догоняли разогревшееся воображение. Возможно, Хёндэ был в опасности.
— На чем? — К сожалению, по его чуть подрагивающему в самой волнующей манере голосу нельзя было понять, был он воодушевлен этой чувственной инициативой или же напуган. — На твоих губах?
Чимин, как будто нарочно, еще раз поцеловал напряженную шею, ожидая, что Хёндэ наклонит голову, чтобы дать ему простор, но Хёндэ не двигался. Возможно, он его на самом деле напугал. Возможно, Чимин совершил теперь самую большую ошибку в своей вечной жизни, и эта мысль теперь пугала так же, как возможность быть отвергнутым и непонятым. Он спешил и, возможно, ошибался.
— Расслышал что-то? — Чимин решил воздержаться от поцелуев.
Хёндэ взволнованно вдохнул, забыв выдохнуть.
— Я… Я не уверен, потому что это… Ну как-то… Нелогично, наверное, или не вовремя. Не знаю. Я просто не уверен. Возможно, я просто сконцентрировался на… ощущениях, и это были мои мысли, а не магия. Правда, Чимин, извини, но я не могу сказать, что это сработало или… — Хёндэ так отчаянно волновался и терялся, что Чимин ощутил себя виноватым, вновь подвергнув его переживаниям, пусть и не столь катастрофичным, как встреча с Тьмой.
С одной стороны. А с другой, его собственная магия подсказывала ему, взяв его за руку и слишком настойчиво тянув за собой, чтобы сделать этот шаг. И Чимин сделал. Он развернул Хёндэ в своих руках и торопливо приложился к его губам, ощутив, как он сжал его руки. Он теперь как будто дрожал. Или это просто было сомнение. Его губы дрожали, и Чимину пришлось посильнее прижать их своими губами, надеясь, что это получится мягко. А не так, как он ощущал это внутри. Ожесточенно. Это нежное проявление почему-то вызывало у него внутри слишком беспощадную бурю. И он, боясь, чем это может обернуться, отстранился, закрыв глаза. Он боялся увидеть в глазах Хёндэ страх, или отвращение, или недоумение. Он больше всего хотел увидеть улыбку, которая бы дала понять, что это движение было не зря… Теперь колотило Чимина. Он и представить себе не мог, что такое будет с ним твориться, когда дело дойдет до настоящей романтики. До спонтанных чувств, которые он не контролировал в отличие от того, что ему привиделось в отношении Его Высочества. Как ему теперь хотелось обсудить это с Джином… Он бы помог, он бы наставил, он бы погасил ту бурю что была внутри. Ему становилось тяжело дышать, сдерживая нарастающие внутри порывы.
— Чимин. — Шепот Хёндэ как будто подбросил внутри дров, и Чимин не заметил, как сильно сжал его руки. — Что с тобой?
Но Хёндэ все-таки смог высвободить вновь вспотевшие ладони, которые затем положил на втянувшиеся от напряжения щеки рыцаря. И он сделал то, что велела ему магия. На самом деле магия, а не желания, скрытые от него так же, как и смысл всех услышанных до этого магических слов.
Поцелуй и больше не бойся. Он осторожно приложился к пухлым блестящим губам, которые теперь были приоткрыты, чтобы Чимин мог хоть как-то дышать. Хёндэ не знал, как надо целовать. Он никогда не целовался до этого, но теперь он… как будто знал. Он просто расслабился, и позволил своим губам самим управляться с чувствами. Им что-то управляло. А Чимин… Он начал ощущать, как буря внутри стала затихать. Как разгоревшийся пожар стал медленно превращаться в обычный, освещающий свежесть тихой ночи костер, безопасно потрескивающий сухими дровами и приглашающий согреться. Он вдруг захотел заплакать, настолько очевидным было это чувство. Умиротворение. Безмятежности. Но Хёндэ отстранился, а Чимин открыл глаза, в которых еще можно было разглядеть постепенно рассеивающуюся в ореховом цвете черноту.
— Я напугал тебя. — Чимин выдохнул, осознав не без облегчения, что стал дышать размереннее.
— Нет. Иначе я бы не полез тебя… целовать. — Хёндэ постарался улыбнуться самоуверенно, но он очень сильно краснел, пытаясь побороть смущение.
— Видишь, а ты говорил, что в тебе нет силы. Если бы ты знал, что было у меня внутри, ты бы подумал, прежде чем касаться меня.
— А я… Я почувствовал. Точнее, моя магия. Вообще, это не я тебя целовал. Я просто расслабился, и все получилось само. Я же никогда не целовался! А здесь… Все само получилось. И знаешь, это было… — Хёндэ задумчиво закатил глаза, затем посмотрев на Чимина, который замер. — Так приятно! Я не думал, что мне когда-то доведется целоваться с парнем, но… У меня теперь ощущение, что ты не просто парень, а… Кто-то особенный. Ощущение, что я целовал кого-то особенного, который и не парень, и не девушка… Просто… мое волнение. Да! — Хёндэ радовался как ребенок, который сделал открытие. — Ты был моим волнением! С самой нашей первой встречи, когда ты меня взволновал впервые за всю мою жизнь. И потом волновал, и волнуешь до сих пор. Приятно волнуешь. До мурашек, которые я всегда чувствую, когда думаю о тебе. А вообще… — Хёндэ теперь явно не был настроен романтически, пытаясь понять, что было у него внутри, и Чимин с улыбкой и пониманием наблюдал за тем, каким сосредоточенным теперь было его красивое личико. — Может, у меня просто не было другого опыта, но теперь мне кажется, что так и должно было быть. Не с мальчиком, не с девочкой, а с тобой. Только с тобой. Я ведь даже голос твой слышал, когда думал о твоих словах, настолько ты запал мне в сердце. Как будто забрался внутрь и там и остался. У меня потом, после того, как мы ели клубнику, было чувство, что мы должны были встретиться. И что на самом деле я тебя знаю. Или ты меня знаешь. Просто забыл на определенный момент. Глупо, да? — Хёндэ прямо смотрел на Чимина, а потом, засмущавшись, улыбнулся. — Ты же Вечный, мудрый, а я тут…
— Это магия. Это чувство и ощущение от магии. На самом деле, для меня романтика — это что-то неизведанное, поэтому я даже совета спросил, чтобы удостовериться. Видишь, я тоже не всесильный, пусть и ощущал всё, и догадывался, но… Так хотелось убедиться… — Чимин улыбнулся, а потом стал серьезнее. — Я слышал магию, которая говорила мне, что это настоящие чувства, но я понимал, что ты не расслышишь свою и вполне логично поддашься сомнениям, потому что… Ну потому что это слишком… неожиданно. Но ты расслышал именно то, что нужно. Она придала тебе уверенности, решимости, и ты, который уже узнал, что она поведет тебя по самой правильной дорожке, доверился ей. И теперь… — Чимин обнял Хёндэ, а затем опрокинулся на спину, потянув за собой золотого Древнего, который не возражал, удобно устроившись рядом, повернувшись на бок и подсунув под раскрасневшуюся щечку ладонь, как будто приготовился услышать сказку. — Меня всегда напрягало то, что у меня не было чувств. Особенно когда я смотрел на своих счастливых братьев. Я не завидовал — я за них на самом деле радоваться, но внутри постепенно нарастало напряжение, пружина, которую я сдерживал и которую пытался убрать, уверившись к чувствах к Принцу. И когда я тебя поцеловал… Она начала стремительно вырываться, и я даже испугался, что… Я теперь лучше контролирую свою силу, почти гениально, но ты мог пострадать. Не смертельно, но незаслуженно. Но ведь ты был бы не виноват в том, что мои чувства не взаимны, а я… Очень этого боялся.
— Взаимны! — Хёндэ решил подчеркнуть это еще раз, очень решительно, и Чимин улыбнулся, ближе к нему придвинувшись и с нежностью поцеловав в нос, который он тут же сморщил.
— И вот как только я понял это, все внутри встало на свои места. Пружина, вместе со сжимающим ее напряжением исчезла. Осталась только безмятежность, которую я никогда не испытывал до этого. У меня внутри могло быть спокойно и светло, но на подкорке все равно сидели страхи и опасения. Его Высочество говорил, что любовь облагораживает магию, и в моем случае, наверное, это было… слишком необходимо. Я бы мог прожить без чувств, наверное, но чем больше бы ждал, тем страшнее бы потом была невзаимность. Мы Вечные, мы магия, но мы не можем управлять Живыми сердцами и обязаны с ними считаться. Так что… — Чимин теперь слышал внутри новые чувства, и ему не терпелось познакомиться с ними ближе. — Ты меня спас.
— Как ты спас меня. — Хёндэ придвинулся и положил голову Чимину на плечо, пока тот, явно разгадав этот замысел, выпрямил руку, чтобы затем ею обнять. — Я ведь очень боялся. Мне никогда не приходилось испытывать такой… ужас. Я был растерян, ругал себя, потом собирался с силами, снова ругал себя, постоянно находясь в каком-то… безвыходном состоянии, при том, что знал наверняка, что выход есть, просто я не могу его найти. А теперь… Мне так легко! И Тьма уже не кажется такой страшной. По крайней мере, я знаю, что она больше не сможет меня напугать. У меня теперь есть ты. И я прямо чувствую, как стал сильнее. Серьезно! Это… — Его золотые глаза вдруг еще больше заблестели. — Мне кажется, что я всегда хотел тебя найти, и нашел в самый нужный момент. Когда мог бы отчаяться. Я… Я говорю это и в другое время, я бы себе не верил, думая, что все это выдумка, ведь мы совсем друг друга не знаем. Но я знаю тебя. — Хёндэ бережно коснулся щеки Чимина, который замер. — И для этого мне не нужна твоя биография, которую я затем обязательно попрошу мне поведать. Я просто знаю тебя. Знал всегда. Это… — Хёндэ улыбнулся. — На самом деле, странное чувство. Но очень важное. Как любовь. Наверное, это она и есть.
— Я чувствую то же самое. — Внутри цвели такие прекрасные цветы, какие не мог придумать даже Намджун, и Чимин… Он вдруг ощутил, что может сделать то, на что никогда не был способен.
Он протянул ладонь свободной от Хёндэ руки, и на нем заплясал крошечный язычок пламени. Он не чувствовал его жара, но раньше был бы уверен, что другой кто-то, кто с ним соприкоснется, обожжется. Теперь он был уверен в другом.
— Дай свою лапку.
Хёндэ послушно вытянул ладошку, и Чимин стряхнул на нее огонек. Хёндэ дернулся, а потом с удивлением посмотрел на Чимина.
— Он… теплый! — А потом посмотрел на огонек. — И такой… приятный. — Хёндэ коснулся его другой руки, и язычок пламени ласково облизал кончики его пальцев. А потом он вдруг приложил огонек к своей груди, там где было сердце, и пламя как будто впитался в него, пока Хёндэ беспечно и по-детски самодовольно улыбался. — Буду носить с собой теперь! Часть тебя.
Это было настолько трогательно, что Чимин растерялся. Наивно, искренне… трепетно. И Чимин на самом деле как будто почувствовал это тепло, которое Хёндэ решил поселить в своем сердце. Пока его собственное начало биться чаще, и Хёндэ приподнялся, с тревогой вглядываясь в его лицо, на котором, возможно, до сих пор было недоумение.
— Я… что-то не так сделал? Извини, я… Я не контролирую себя вообще сейчас, делаю, что… первое желание, и… Извини, Чимин, правда, я не хотел…
Что мог сделать Чимин? Как он мог выразить то, что было у него внутри? Словами не мог никак, а по-другому он ведь не умел. А, может, теперь умел? И он той рукой, что была под Хёндэ притянул его к себе, второй мягко взяв за подбородок. И поцеловал. Ему тоже подсказала магия, которая, возможно, просто тоже хотела целоваться, попробовав разок. Хёндэ сначала напрягся, возможно, не успев до конца отпустить свои сомнения и тревоги, а потом вдруг расслабился и прильнул к нему, положив руку на плечо, которой медленно скользнул к его шее. Чимину даже не нужно было стараться быть ласковым. Его и без того мягкие губы вдруг стали еще мягче, нежа по очереди доверчиво приоткрывшиеся губы Хёндэ. Медленно, с чувством, со вкусом, который теперь был слаще всяких клубник. Он даже не мог мечтать о таких поцелуях. О такой взаимности. И язык сам оказался между губ. И Хёндэ не испугался новых ощущений. Он доверился, расслабился и теперь сумел насладиться, без сомнений и прочего ненужного, в один момент начав отвечать.
И теперь Чимин чувствовал внутри другой огонь, который не стремился его уничтожить, но как-то очень приятно подогревал все эмоции и желания. Наверное, это было возбуждение, для которого теперь было не время. Слишком быстро, и Чимин мягко отстранил от себя Хёндэ, который противился, начав что-то недовольно урчать.
— Ты хотел кушать. — Чимин пытался не засмеяться, видя, как сосредоточенно Хёндэ пытался вернуть его губы.
— Я хочу целоваться! — Он пытался придержать Чимина за подбородок, но Чимин взял его за руку.
— Хёндэ, если мы продолжим целоваться, захочется чего-то больше. Мне захочется. Мне уже хочется, но я теперь ощущаю над собой полный контроль, несмотря на то, что готов верещать от счастья… — Чимин до сих пор не мог в это поверить, пока Хёндэ смотрел на него, насупив брови.
— Давай, хоти большего, а я исполню твое желание! — Он вновь начал тянуться за поцелуем, явно не осознавая, о чем говорил Чимин, который теперь не мог перестать улыбаться, видя как Хёндэ был сосредоточен на его губах. — И мне все равно, что ты захочешь! Я знаю, что мне понравится. У-ве-рен. Никаких сомнений. Уж чего-чего, а твоих желаний я точно не боюсь. — И он, сдавшись или что-то задумав, наконец, отступил, положив ладони Чимину на грудь и устроив поверх них свою лохматую золотую голову. — Но ты прав! Хорошо бы покушать. А потом я хочу целоваться! И если ты не захочешь — я буду целовать тебя силой! И желания твои силой буду исполнять! Попрошу магию — она всё разузнает у твоей магии и… О, можешь быть уверен, я смогу разобрать, что она мне скажет…
Хёндэ опасно прищурился, опустив брови, которые могли бы придать ему суровый и бескомпромиссный вид, если бы не длинные загнутые ресницы и золотой блеск в глазах, буквально гипнотизировавший Чимина, который…
— Ты думаешь, у тебя получится? — В сомнении поднял одну бровь, пока Хёндэ преисполнился решимости и оказался поверх него, устроившись на бедрах и угрожающе навис над ним, сначала упираясь в простынь ладонями, а потом резко и эффектно опустившись на предплечья.
— Всё, ты в ловушке, Стрелец! И это тебе не огонь — отсюда тебе… никогда не выбраться!
И Чимин рассмеялся. Как будто очень давно не смеялся, видя, как Хёндэ насупился, даже угрожая ему указательным пальцем, а потом, вернув руку на прежнее место и опустившись чуть ниже, почти прижавшись грудью к его груди, вдруг так потеплел, что… смеяться перехотелось. И Чимин просто подставил свои губы — кто он такой, чтобы сопротивляться магии? А Золото и Серебро этого мира теперь, кажется, хотели одного. И очень быстро Хёндэ вновь стал жадным, совсем перестав бояться и стесняться. Ну и что, что он не умеет и никогда этого не делал? Ему теперь было так… сладко, что было всё равно. Как будто его теперь вознаграждали за те страхи и тревоги, что он пережил. Как будто он получал то, что заслужил на самом деле, и теперь в нем не было сомнений по поводу этого. Он целовал Чимина как будто так и должно быть. А Чимин просто растворялся в такой долгожданной и нужной ласке, запустив руки под ночную рубашку Хёндэ, касаясь горячей мягкой кожи худощавых бедер так, как будто его руки всегда должны были быть там. Это было необъяснимо. Возможно, потому что Хёндэ в принципе не знал, как это бывает обычно. Но он целовался с мужчиной и был уверен, что так обычно и бывает. Разве может быть по-другому?
— Ты доволен? Победил меня. Ты сильнее. — Чимин самодовольно улыбался, отстранившись, но увидев направленный на его губы рассеянный завороженный взгляд и ощущая под пальцами, которые сами заскользили по спине, даже сквозь ткань рубашки, тепло его кожи и золотой шелк волос… сам приник к покрасневшим губам Хёндэ. Потому что знал, что он ждал этого.
Не хотелось откровеннее или горячее — хотелось только, чтобы так было всегда. Ласка, сладкая, будто бесконечно тянущаяся лента медленно остывающей карамели, под которую только успеваешь подставлять язык, который тут же обволакивает мягкой сладостью. И можно было совершенно обходиться без слов, теперь по-новому узнавая друг друга, доверяясь, раскрываясь, самоотверженно отдаваясь нежности, которая так долго была заперта внутри страхами и сомнениями. Но вдруг Хёндэ отстранился, как будто боязливо прихватив Чимина за щеки, смотря ему в глаза, пока не прижался лбом к его лбу.
— Пообещай, что когда всё закончится, мы вернемся к этому. Начнем с того, на чем закончили. Обязательно вернемся и вспомним… — Непонятно откуда в его глазах появились слезы, и Чимин не на шутку забеспокоился.
— Эй, что такое? — Он бережно взял Хёндэ за щеки, пальцами собрав как будто не во время обранившиеся слезы.
— Я… я не знаю. — Хёндэ растерянно улыбнулся, совсем выпрямившись, чтобы затем слезть с Чимина и прижаться к нему, перекинув через грудь, в которую он вжимался щекой, руку. — Просто пообещай.
— Я обещаю. — Чимин аккуратно запустил пальцы в золотые волосы, пытаясь их распутаться и пригладить, при этом кончиками пальцев чувствительно приятно задевая кожу. — Когда мы со всем разберемся, я покажу тебе настоящее волшебство, на которое когда либо был способен. Обещаю тебе.
— А я покажу тебе свое, правда?
— Откуда в тебе сомнение? Хёндэ?
— Я должен вернуть Золото в этот мир. Но никто же мне не обещал, что… не ценой собственной…
— Да откуда в тебе эти мысли? Магия тебе сказала? Что за вздор? — Озвученная Хёндэ догадка вмиг всколыхнула внутри все страхи, от которых Чимин успел отвыкнуть. За час.
— Нет. — Но Хёндэ до сих пор сомневался, еще больше прижавшись к Чимину. — Я просто… догадался. Догадываюсь
— Это вздор, хватит нести чушь! Ты для этого слишком умный парень. — Чимин не мог сдержать свое раздражение, просто потому, что слишком отчаянно не хотел думать о том, что озвучил Хёндэ. — Я завтра же отведу тебя в замок и представлю, как своего единственного избранника, свою любовь. Представлю как равного Юнги, как Седьмого сына Золотого дома. Ты все расскажешь Его Высочеству, всё, что знаешь. И… — Чимин чувствовал, что от волнения Хёндэ будто перестал дышать, но перечить все же не собирался. Возможно, Чимин озвучивал то, на чем настаивала его собственная магия. — Перестанешь думать о том, о чем думаешь сейчас. Тебе не нужно будет жертвовать собой. Я не позволю. Не позволю и точка. Принц и Древние настолько умные и мудрые, что они смогут найти, в случае чего, любое решение.
— Извини. — Хёндэ звучал глухо и очень виновато. — Я сказал, не подумав. Наверное, просто… стресс. Извини. Я сделаю все, что ты скажешь. — Хёндэ чуть подтянулся и приложился губами к шее Чимина, который успел напрячься. — Я всё испортил. Было так хорошо, а я…
— Легко можешь это исправить. — Чимин чуть откинул голову, приглашая Хёндэ продолжить общение с его шеей. — Но если я услышу от тебя еще что-то подобное, или увижу в твоих глазах… Не смей думать об этом. Потому что… Я никому не отдам тебя. Я слишком долго тебя ждал, и… Не отдам. Никто не посмеет отнять.
Чимин был так уверен в этом, что Хёндэ вдруг забыл все свои страхи и плохие предчувствия. Потому что это не магия предчувствовала, а он. Потому что сложно было смириться с мыслью, что этому огромному и безграничному счастью ничего не помешает. Не бывает же так. Но теперь он знал, что даже если что-то помешает, они оба справятся.
— Я тоже тебя не отдам. — Хёндэ глубоко вздохнул, а затем приподнялся на локте, чтобы заглянуть в глаза Чимина. Потемневшие, но нисколько не пугающие. — Вот увидишь, я стану сильнее тебя. И это я буду тебя еще защищать, дай мне только расслышать…
— Мой сладкий золотой мальчик… — Чимин чувствовал, как пожар внутри начал затихать.
— Я не мальчик! — Хёндэ нахмурился, а потом нарочито громко чмокнул Чимина в губы, заставив рассмеяться.
— Хорошо, мой сладкий золотой Древний. Так лучше? — Чимин пытался сдерживать улыбку, смотря в глаза Хёндэ и видя, как начинал улыбаться он, но… не мог. — Я сегодня не уйду от тебя. Мы немного поваляемся, а потом будет кушать и тренироваться. А завтра, прямо к завтраку, в замок. И не бойся — тебя примут как самого дорого гостя.
— Я не боюсь. — Хёндэ решительно мотнул головой.
* * *
— Джинни, почему ты такой спокойный? — Тэхен, голова которого лежала на коленях Принца, удобно раскинувшегося на траве, трепал за ухом устроившегося рядом Джунга. — Как же хорошо вот так…
— Я просто знаю, что Чимин сможет постоять за себя. И позвать на помощь, если таковая понадобится. Но вообще, если у меня внутри спокойно, значит, повода переживать на самом деле нет. — Джин лежал, прикрыв глаза, закинув руки за голову. — Не помню, когда последний раз так просто лежал на траве.
— Теперь будешь делать это часто. — Тэхен, который так же выбрал прикрыть глаза, но не переставая гладить сопящего Джунга, самодовольно улыбнулся. — Для качественного отдыха. У нас это называется сливание с природой и помогает расслабиться.
Джин замолчал, а затем Тэхен ощутил как его пальцы деликатно коснулись его волос, начав увереннее на макушке массировать скальп.
— Тэтэ, у тебя теперь другое
«у нас», и тебе стоит начать привыкать к этому. И это…
— Стоп. — Тэхен мигом открыл глаза, что-то уловив в голосе Принца, перевернувшись и теперь сложив руку и голову у него на животе. Твердом, натренированном… Тэхену нужно будет заняться своей формой. — Я уже слышу у тебя сомнения. Кто сказал, что мы здесь не можем говорить так же, как я говорил на земле? Это же не запрещено? И вообще, когда я стану главой Живого собрания, я собираюсь…. Внести несколько идей на рассмотрение. Я собираюсь распрощаться с Землей, но кто мне запрещает использовать то, что она успела мне дать?
Джин слушал его внимательно, затем медленно кивнув, будто изучая его.
— Никто. Если Живые поддержат.
— Воооот, а значит…
— Но ты не можешь изменить этот мир под стать тому, с которым собираешься разорвать связь, Тэтэ. Это не работает так, и от того будет плохо в конечном итоге и тебе, миру. — Джин теперь был печальным, как будто, наконец, сбылись его грустные опасения, и Тэхен нахмурился.
— Я не собираюсь ничего менять! И вообще, чтобы ты знал — то, что я собираюсь притащить с Земли сюда, должно сделать жизнь Живых лучше! А не напоминать мне о доме, которого я лишусь. — Услышав решительно в голосе хозяина, даже Джунг поднял уши. — Ваше Высочество, я уже сказал, что…. НАШ с вами мир мне нравится гораздо больше того, что я собираюсь оставить. И я хочу сделать его чуть лучше и удобнее для НАШИХ с вами Живых, интересы которых я скоро начну защищать и лоббировать.
— Лоббировать? — Джин с любопытством только смотрел на Тэхена, который многозначительно улыбнулся.
— Буду требовать у тебя, чтобы ты соблюдал и учитывал интересы Живых. А еще… — Тэхен подтянулся к губам Джину, устроившись на своем боку и на его плече, локтем упираясь в траву с боку от его головы. — Я буду требовать, чтобы ты регулярно меня целовал. Да-да.
— Требовать? — Джин поднял брови как будто удивленно, пока его рука не начала довольно игриво и чувствительно наглаживать лопатки Тэхена, выпирающие через тонкую ткань рубашки. — Все так серьезно?
— Требовать, и не только поцелуи. — Второй рукой, свободной от собственной головы, Тэхен теперь водил по щеке Джина, пальцами то и дело соскальзывая к его шее. — Я так понимаю, мы с тобой будем женаты? Ну, между нами будет вполне оформленный и конкретный…мммм… договор, который свяжет наши судьбы и…
— Да, мы с тобой будем женаты. — Джин утвердительно кивнул. — Пожалуй, это самое точное определение.
— Отлично. В таком случае, на тебе и на мне будет супружеским долг.
— И что я буду тебе должен? — В глазах Джина теперь горело любопытство, а Тэхен своими нежными идеальными пальцами как раз подобрался к его губам, кончиком большого проведя по ним, будто проверяя, не делась ли куда их мягкость и чувственность.
— Пойдем в твою спальню — я покажу тебе.
— Нашу спальню. — Джин теперь смотрел в глаза Тэхена слишком настойчиво, явно намереваясь узнать ответ до того как…
Как раздался далекий раскат грома. И Джин тут же посмотрел на небо, заметив что приветливо отражающее магию мира седое серебро облаков начало стремительно темнеть.
— Это… дождь? — Тэхен поднял голову, как будто впервые в своей жизни видел тучи, которые на самом деле не сильно отличались от того, что он успел заметить на Земле.
— Надеюсь, что это природное, и что Гук с Хоби не успели поссориться. — Джин продолжал смотреть на небо, которое начинало темнеть, закрывая собой свет, оставляя на земле тени, но не как от заслоненного солнца, а просто… затемнив землю. Сделав ее темнее. И Тэхен ощутил как по спине побежали мурашки. Все-таки, это было не так как на Земле. — Пойдем, малыш. Джунгу вряд ли это понравится.
Джин аккуратно отстранил Тэхена, затем помогая ему подняться, пока пес, как будто что-то понимал, уставился на него, затем дернувшись, когда на нос опустилась капля.
— А может… останемся? — Тэхен не подался за направляющей его рукой Принца, который остановился, немало удивившись. — Ведь это… так романтично.
— Что романтично? — Джин тоже почувствовал, как на его ресницах повисла капля воды. — Промокнуть и заболеть?
— Нет же. — Тэхен улыбался, снова удержав Джина, который принялся тянуть его в сторону замка. — Целоваться.
— Целоваться? Пока рискуешь промокнуть до нитки и заболеть? — Джин удивленно поднял брови. — О, Тэтэ, боюсь, это немного не романтично.
— Проверим? — Глаза Тэхен горели, и он применил силу, потянув Джина к себе, пока капли с неба опускались на землю чаще и становились тяжелее, на изумрудных листьях разбиваясь на брызги.
— Тэхен, пошли в замок! — Джин был непреклонен, но… — Пойдем! Он сейчас польет как…
И не успел Джин закончить фразу, как с неба буквально обрушилась вода, холодная, сразу пробирающаяся за шиворот и даже стремящаяся попасть в трусы, затекая за пояс штанов. Тэхен немного не так представлял себе это, потому что он думал, что вода будет теплее, но теперь… Джин явно был раздражен, но не двигался в потоке ниспадающей на него воды, только отбросив назад волосы, открыв свое мокрое лицо. Он выглядел теперь так мужественно... мужественно... волнующе и властно, будто в любой момент мог фатально повлиять на что угодно, но главным образом на завороженного Тэхена. И Тэхен повторил его движение, не заметив, что Джунг уже скрылся в направлении спасительной крыши.
— Добился своего? — Строгий… строгий глубокий и отбивающий по камням ледяной водой голос, от которого по спине побежали мурашки, и Тэхен понял, что покажет Джину все стороны близости, позволил побыть в разных ролях. И от этой мысли на губах появилась улыбка.
И Тэхен не ожидал, что первым за поцелуем потянется Джин, беспощадно впившись во влажные губы, полностью накрыв их своими, настолько стремительно, что Тэхен в последний момент ухватился за него, будто реально мог упасть. Нельзя было сказать, применял Джин магию или нет, но земля начала медленно уходить из-под ног, вместе с рассудком из головы. Жадно и несмотря на почти ледяную воду горячо. Так горячо, что попадающие на губы капли должны были тут же превращаться в пар.
— Всё, а теперь в тепло!
Разумеется, это был план, и Тэхен улыбнулся, почувствовав в голосе Джина как раз ту уловку, что он провернул. И, наконец, подался за его рукой. Да, это было недолго, но… достойно того, чтобы еще очень долго не забыть.
* * *
— Аааа…. Ну почему именно сейчас! — Юнги запрокинул голову, теперь ощущая, как хлынувшая с неба вода начала проникать за ворот его плаща, потому что он не успел накинуть на голову снятый до этого, как по закону подлости, капюшон.
— Чуть-чуть не успели. — Намджун раздосадованно поднял глаза к небу, заметив, что до этого просто пепельные облака как будто в миг потяжелели и потемнели, сразу, казалось, вобрав в себя весь свет и всю магию мира, опустив раньше времени сумерки. — Поторопимся или…
— Все равно. Уже все равно, потому что я промок до трусов. — Юнги, испытывая теперь и раздражение, и обиду на самого себя, непредусмотрительного, натянул поводья, ведя лошадь нарочито торжественным, очень грациозным шагом. — Какой черт меня вообще дернул тащится из дома… домой… — Юнги прикрыл глаза, затем с тоской посмотрев на Намджуна, который быстро поравнялся с ним и смотрел на него с сочувствием. Потому что он знал, как Юнги не любил осадки. Особенно те, которые стремились залезть к нему под одежду.
— Осталось немного. До горячей-прегорячей ванны. С ароматной солью. — Намджун стал говорить тише, зная, что во время прислушивания к любимому бархатному тембру Юнги будет отвлекаться от тревог и забот, но теперь Юнги дал ему знак остановиться, и сам осторожно, но убедительно натянул поводья, добившись полной остановки.
Остановки посреди дороги, которая теперь вилась между домами, погруженными в тишину и получающий удовольствие от осадков изумруд листвы. На улицах никого не было, и…
— Посмотри. — Юнги показал в сторону дома, который стоял чуть поодаль от дороги, и Намджун почти сразу заметил темный силуэт, который почти сливался с тенью, опустившейся от дико выросшего рядом и прикрываемого сверху тяжелыми тучами вяза.
Силуэт был абсолютно черным, будто кто-то был одет в темный, доходящий до пят черный дорожный плащ, накинув на голову глубокий капюшон. Именно поэтому эта личность казалось подозрительной.
— Может, кто-то перебрал вина? Кажется… — Намджун вытянул шею, разглядывая что-то похожее на вывеску, большей степенью находящееся вне зоны его видимости. — Кажется, это трактир. Судя по облицовке, солидный. Вряд ли это кто-то…
И будто в ответ на вопрос, силуэт скользнул по стене в сторону угла. Именно скользнул, будто бы забыв о том, что у него были ноги.
— Это Тень. — Юнги напрягся, теперь перестав замечать так и посыпающий их сверху тяжелыми каплями дождь.
— Тогда… — Намджун распахнул плащ, проверив шпагу в ножнах. — Подожди меня, я быстро.
— Черта-с два. — И Юнги ловко спешился первым, крадучись двинув в сторону дома. — Я с тобой. Мне не нравится ее плотность.
— Юнги, останься, ты не вооружен. В отличие от меня. — Намджун теперь был настолько собран, насколько строг, и Юнги только улыбнулся. Он любил его таким… В другое время, но теперь он лишь поднял вверх раскрытую ладонью вверх руку, из которой вверх начали подниматься тонкие серебряные всполохи света.
И силуэт, притаившийся у угла, как будто развернулся. Как будто, потому что теперь невозможно было разглядеть ни лица, ни других Живых признаков. И бесплотная, но кромешно темная фигура начал медленно приближаться.
—
О, два птенчика, и прямо в когтистые лапки. — Замогильное и самым неприятным образом скребущее по ушам сюсюканье могло бы напугать или удивить кого угодно, но только не… —
Вечный и Древний. Суп и десерт. Ммм…
— Сил не хватит. Мрака. — Юнги, сделавший ударение на последнем слове, поднял вверх и вторую руку, поставив их вместе, заставив тонкие серебряные лучи переплетаться друг с другом на подобии сетки.
—
Узнал меня? — В скрипучем, как из заброшенного бездонного колодца удивлении слышалась издевка, затем заменившаяся свирепым рычанием. —
Тогда зря остановился. И теперь… — Змеиное злобное шипение. —
Не спряяяячешься… Не спасеееееешься…
Намджун не успел вытащить шпагу до того момента, как Тень в одно мгновение растворилась воздухе, затем возникнув прямо перед ними, раскинув горящие черным руки. Всего лишь мгновение. Которое теперь могло решить чью-то судьбу.
