Нельсон Мандела.
***
// у-у-у-унь н-н-н-н у-у-у-у н-н-н-н-н-уу // Попов слышал шум, такой, будто чья-то старая авто во дворе решила поиздеваться над жителями окрестностей и показать всему дому твои старые дряхлые жилы. Заводиться она не желала от слова совсем, разгоняя, уснувших на проводах, птиц. «Я жив?» Глаза медленно-медленно открылись и звуки бедной завывающей авто постепенно превратились в обычный шум, а затем и в гул. Будто бы рой пчёл жужжал над его ухом и грозился искусать в кровь до потери сознания. Затем, шум стал похож на какую-то суету балов, когда в огромном просторном помещении, сильно освещенным красивыми, висящими под высоченным потолком, хрустальными люстрами, кружатся в танце или ведут светские беседы люди в красивых нарядах, облачённые в дорогие украшения и имеющие высокий престиж… «Люди?» После этой догадки, Арсений и вправду различил среди этого смешанного гула и бесконечных сравнений голоса. А затем и что-то похожее на «он» и «молодец». Всё-таки, разлепив такие тяжелые веки, он снова увидел белый свет, который ярко светил прямо ему в глаза и не давал нормально открыть их. «О нет, только не по новой» Успел подумать альфа, как понял, что на этот раз свет - это свет от ламп, под которыми, видимо, лежит голубоглазый. Лампа была настолько яркая, что Арсений невольно перепутал ее с тем светом, что мерещился ему, пока он пребывал в забытие. Сощурившись, он различил абажур лампы и сами лампочки. Над его лицом появилось чужое, в белой медицинской маске и с морщинами вокруг глаз. Это лицо было смутно знакомо альфе и он с интересом всмотрелся в испуганные, но какие-то родные глаза, которые обеспокоено бегали по лицу бизнесмена. «Паша» — Арс! Ты слышишь меня? Арсений!? Альфа догадался кивнуть, продолжая лежать и смотреть на лампы, которые, то и дело, загораживала голова Воли. Отчего-то альфе было сейчас так спокойно и вся эта суета вокруг него совершенно не беспокоила его существо. Отведя взгляд от ярких ламп, от которых начало щепать глаза, он перевёл его на человека, нависшего над ним. Арсений видел глубокие, залёгшие на худом лице, мешки и мелкие морщинки вокруг глаз, которые показывались взору. Обеспокоенные глаза бегали по его лицу, но бизнесмен не ощущал под этим взглядом давления или дискомфорта, он лишь улыбнулся чужим глазам своими и тяжело вздохнул. — Ну слава богу! Мы так испугались… — Голос Серёжи коснулся слуха брюнета и тот слабо двинул бровями, узнавая его родные нотки. — Вот видите, господа? С вашим другом всё хорошо, но вы все равно умудрились устроить в больнице целую войну! Пожалуйста, дайте мы закончим и потом можете разговаривать сколько угодно. — Этот голос, немного звучащий в нос, был не знаком альфе и он скосил глаза в его сторону, увидев высокого мужчину с седой прорезью в волосах. На вскидку, ему было лет пятьдесят, но глаза его будто бы горели пламенем, они выглядели живее живых, заставляя смотреть только в них, а движения были наполнены энергией и желанием жить, жить, жить… Попов усмехнулся, переводя взгляд на лампы. Ему так сильно повезло с друзьями, которые переживают за его состояние, что улыбка, даже сейчас, не могла сойти с его лица, что выглядело очень странно и будто бы сумасшедше. Арсений закрыл глаза. «Очень хочется спать» Но даже через закрытые веки почувствовал, что свет от ламп пропал, будто бы Солнце зашло за тучку. Над ним снова кто-то наклонился. — Молодой человек, откройте глаза, пожалуйста. Мы ещё не убедились в вашем полном возвращении в этот мир. «Открыть? Открыл. Лампы, снова грёбаные лампы. Возвращении в этот мир? Все чудесатее и чудесатее» Он все никак не мог восстановить цепочку событий в своей голове и вспомнить, как оказался среди этих людей. Снова, сквозь плотно закрытые веки, его глаза начали хаотично двигаться под слоем кожи и он весь напрягся, сжимая руки в кулаки. Куски воспоминаний быстро мелькали у него перед глазами призрачными образами, будто бы недоделанная кинолента, но склеить их в одно понятное полотно было невозможно. От долгого размышления и нулевого результата, у него разболелась голова, а желание спать увеличилось в разы и он расслабился, понимая, что не добьётся от разума сейчас ничего существенно связного. На этот раз его никто не тревожил, но сквозь легкую дымку дремоты Арсений уловил чей-то разговор и из него «пока нет» и «мальчишка». «Мальчишка… Зеленоглазый мальчишка. Шастун. Шастун! Антон Шастун!» Сознание буквально закричало и альфа резко распахнул глаза. Бьющий по телу ток появившегося волнения, подбрасывал сердце мужчины до самого горла и ему казалось, что кровь стучит где-то в ушах, или в пальцах, или в запястьях… Покрутив головой в разные стороны, он не обнаружил знакомой высокой фигуры. «Где он?» Снова прикрыв глаза, альфа принюхался, пытаясь сконцентрироваться на одном, нужном ему. Куча смешенных разновидных запахов, но лесных цветов среди них он не ощущал. «Его здесь нет. Почему?» Альфа вспомнил большие зелёные глаза, которые выражали абсолютно все эмоции омеги и выдавали его с головой. Вспомнил длинную, вьющуюся красивыми кудрями светлую челку и пухлые, искусанные губы… Затем он вспомнил как прижал мальчишку во дворах, а затем фургон. И взрыв… — Мужчина, подождите ещё немного. Мы почти сверили все показания, скоро вам можно будет войти. — Арсений повернул голову на звук и увидел в проходе все того же врача, точнее, его спину, и… Макарова. Этот шкаф с обеспокоенным выражением лица усердно старался пробиться сквозь врача и, видимо, подойти к альфе. Арсений закрыл тяжелые веки, чувствуя усиливающуюся боль в задней части головы, которая раздавалась пульсаций, буквально колотя его по затылку. Тонкий шлейф ванили ударил в нос альфе и над ним нависла медсестра, которая пощупала уши брюнета, немного растирая их до розового оттенка. Тот открыл глаза и уставился на, подведённые чёрным карандашом, который начал осыпаться ей на щеки, светлые глаза. — Антон. — совсем тихо произнёс альфа и не узнал свой голос. Что-то похожее на хрипение старого егеря с пятидесятилетним стажем курения вырвалось у него из груди и он на секунду замолк. — Где… Шастун? Медсестра тут же обеспокоено обвела накрашенными глазами расслабленное лицо бизнесмена и чуть склонила голову в бок, с интересом разглядывая то ли родинку на его щеке, то ли, уже пробивавшуюся сквозь кожу, щетину. Задумываясь, видимо, над тем, о ком говорит брюнет. Немного погодя, она ответила: — Ещё не пришёл в себя. Он находится в соседней палате от вас. Не переживайте. Арсений кивнул и вместе с этим кивком, пульсирующая боль в затылке только усилилась, словно пнув носком ботинка его с размаху, стараясь, видимо, покалечить, а может, и убить. Альфа старался сконцентрироваться на окружающих его вещах, дабы боль притупилась, но, судя по всему, в ее планах не было отступать. Он все же попросил: — Дайте… таблетку… голова… — Сейчас, сейчас. — В его рту тут же зашипел неприятный вкус. — Мне нужно… к нему. — Арсений обязан был убедиться, что он достаточно защитил парня, когда был взрыв. Что он сумел уберечь его. — Нет, что вы, молодой человек? Сейчас вам нельзя двигаться, потерпите ещё немного. Вы уже очень скоро увидитесь. — Медсестра что-то открепила у альфы на руке и прилепила что-то ещё. — Пожалуйста… вы не понимаете. Э…это важно, прошу… — Его сухие, бледные губы еле двигались, словно он играл сейчас какую-нибудь роль Белоснежки, но он изо всех сил старался уговорить врача, которая лишь тепло на его глянула и ответила: — Спите, молодой человек. И Арсений отрубился, ведь жидкость в трубочке, которую врач ввела ему в вену, пришла в действие, заставляя разум альфы погрузится в долгий сон.