Тони Раут.
***
Попов открыл глаза. Перед собой он видел только непроглядную, будто бы крепко облепившую его, белую дымку, которая не рассеивалась и не слезала с него, создавая лёгкое чувство паники и отчаянного непонимания. Его снова начал преследовать этот шум. Будто что-то в голове трещало, шуршало и начинали казаться чьи-то незнакомые голоса… Арсений поморщился и помотал головой, стряхивая это наваждение. Дымка ушла, но на сознании она неподвижно осталась лежать, покрывая, будто белым одеялом, все мысли. Он увидел потолок, снова белый, но разводы трещины на нем были совсем иные, нежели в больничной палате. Те он заучил наизусть и мог хоть сейчас сделать эскиз во всех ракурсах и подробностях. Присмотревшись, он заметил и изменение в штукатурке… Да, она определённо была другая. Попов понял, что он точно не в больнице, потому что противного света и треска от ламп под потолком не было слышно. «Интересно… Так где же я?» Превозмогая тупую боль в голове и, постепенно утихающий, шум, он привстал на локтях. Комната. Альфа оглядел её, боясь наткнуться на что-то страшное, что могло бы вытащить его из, пока что ещё не подающего опасных панических волн, состояния, но ничего такого не произошло. Лежал он на широкой двухместной кровати, перина которой сладко обнимала его со спины. Около кровати стояла старая деревянная тумба с двумя отделениями, в которых, возможно, что-то лежало. В углу высокий шкаф, почти достающий до потолка, возле шкафа дверь, плотно закрытая. Небольшое углубление в стене, где стоял унитаз, и в противоположной стене окно, только все заделанное железными прутьями, но явно не профессионалом, а скорее на быструю руку. Стены были выкрашены в грязно-голубой цвет, но они давно облезли и в одной из них даже образовалась уверенная трещина. Арсений откинулся назад и, к своему большому удивлению, воспоминания пришли к нему очень и очень быстро. Брюнет вспомнил как забрал Антона у Ильи, как ехал с ним в офис, как выехал на встречку… «Я правда выехал на встречную?» Попов не мог ощутить реальность происходящего. Он будто бы уснул на долгое-долгое время и сон не желал отпускать своего гостя, подбрасывая ему все новые и новые видения и вводя в странное чувство тревоги, смешанное со страхом. Арсений прислушался. Шум в голове утих, поэтому он мог послушать своё окружение, которое отвечало ему мертвым молчанием. Но вот через секунду он будто бы уловил стук и тихое шарканье по полу. Где-то кто-то ходит. Звук был будто бы откуда-то сверху, из-за чего альфа решил, что над ним точно есть ещё этаж, возможно, даже не один. Шаги стали громче, а какая-то возня возле двери заставила Арсения напрячься. Из-за полного отсутствия обоняния, которого он лишился при пробуждении, было невыносимо страшно и нервозно, ведь альфы всегда полагаются на нюх, который для них как второе зрение. Бизнесмен вполне мог считать себя сейчас слепым. Ключ в замке со скрипом повернулся и в комнату зашёл высокий человек, принося с собой какой-то странный, будто бы затхлый, запах. — О, очнулся наконец-то! — Макаров был все так же высок, крепок и плечист, но его образ портила гематома на скуле, которая растеклась большим синим пятном по его румяному, словно только испечённый пирожок, лицу. Одет он был в странную длинную рубаху, заляпанную чем-то странным, а в свой огромной руке держал стакан воды, который тут же поставил на стол. — Ты, Арсений, не злись… — Он присел на краешек кровати, заставляя альфу чуть ли не подскочить с места. — И я на тебя зла не держу… Хотя могу. — Он не смотрел в глаза Попову, он смотрел куда-то ниже, может в щёку или на подбородок, и его странная улыбка, растянувшаяся по всему лицу, стала какой-то неестественной в сочетании с серьезными глазами. Выглядело жутко пугающе. — Где Антон? Арсений заметил, как лицо Ильи буквально побагровело, в миг став из розово-бежевого в кожу непонятного оттенка. Улыбка его неприятно скривилась, в момент став кошмарно-дикой. Он поднял взгляд с щёки брюнета, смотря точно в голубые озёра. — Зря ты так… Ар-р-р-рсений. Я пожалел тебя, ты мне понравился… — Он буквально прорычал чужое имя, не опуская взгляда, но, внезапно, перестал говорить, оборвав свою речь, будто забыл, о чём хотел сказать. Его, налитые кровью, губы были приоткрыты, ведь Илья оборвал речь на полуслове и глаза его в тот миг стали по-мертвецки пустыми, будто бы чёрными. Арсений ощутил стаю пробежавших мурашек по телу. Стало невыносимо жутко, хотелось отвернуться или убежать, но оторвать взгляда от Ильи брюнет не посмел. «Мало ли, что у него на уме и в кармане. Ничто не бывает только чёрным или только белым, зло может оказаться переодетым добром, безобразие - замаскированной красотой, и наоборот» Илья сидел неподвижно минут пять, словно находясь в своей прострации, которая засосала его в свою обитель. А Попов все это время неотрывно следил за своим странным собеседником, надеясь на какое-то неизвестное, сказочное чудо, что испарит его прямо здесь и сейчас, дабы уберечь от всего этого ужаса, в который он невольно попал. Но тут Макаров моргнул и широко улыбнулся, продолжив говорить с того же момента, на котором остановился, словно вот так и не было этих пяти минут неизвестной прострации. — …как только мы познакомились. Я ведь очень добрый на самом деле, ты знал? Я люблю коллекционировать разного рода вещи, так делают многие благородные люди… У меня есть коллекция марок. Знаю, звучит очень старомодно, но это занятие помогает мне отвлечься от людей. Люди вообще по своей натуре пропитаны гнилью. Они злобны, словно собаки на привязи у дома, они словно зомби, плюют на твои желания и чувства, они так несчастны… — Он протараторил это на одном дыхании, всё ещё смотря в глаза Арсению, а тот не знал что и делать, боясь даже лишний раз вздохнуть. — Я скажу тебе, что с Антоном, но только если ты действительно будешь послушным мальчиком. Сердце альфы забилось в учащённом ритме, но взгляд оставался бесстрастным и, будто бы изучающим. Арсений подумал о том, что только что своими силами и жертвами спас омегу, но снова не смог уберечь его. «Ты снова проиграл, Арсений. Этот закат сегодня для тебя, сегодня своё солнце зайдёт в последний раз» Попов готов был зареветь и удариться головой от своего глупого чувства беспомощности об эту же голубую обшарпанную стену, чтобы трещина пошла дальше и рассекла весь потолок, создавая расщелину. — Где я? — У меня на даче. — У тебя нет дачи. Насколько я знаю. Макаров опустил голову и как-то тихо, но очень долго посмеивался, а затем замолк и резко поднял на голубоглазого взгляд исподлобья, из-за чего альфа вздрогнул от неожиданности. — Ты многого обо мне не знаешь, Арсений. Вы все обо мне много чего не знаете… Брюнет сглотнул и почувствовал жжение, ведь горло в миг пересохло и казалось, будто бы его сейчас потёрли наждачной. Ноги сами собой подогнулись в коленях, будто бы в защитном жесте. — Ну… ладно. Отдыхай, но не забывай, что я тут. — Он снова ужасающе улыбнулся лишь губами и поднявшись, удалился. Арсений услышал два поворота ключа. «Я в ловушке. Замечательно» Он не знал о чём думать первым, ведь мыслей в голове было нещадное количество и они всё путались и путались, создавая огромный спутанный ком, будто сплетенная, смятая паутина. Альфа отметил факт, что не чувствует никаких запахов и запаха Ильи он тоже не ощутил. Только когда Макаров появился впервые, альфе почудился затхлый запах его фартука. Что-то здесь было не так. Макаров был странный, его улыбка была странной, комната странная, все это странно… Бизнесмен старался не думать об Антоне, потому что тогда он начал бояться сам себя. Мальчишка влиял на его разум, сплетая и затягивая в узел отголоски мозга, не давая нормально мыслить в его присутствии, а лишь резко включая инстинкты альфы. Арсений встал с кровати и пол под ним жалобно скрипнул. «Проклятье!» Каждое его движение отдавалось глухим звуком по всей комнате, ударяясь о чертовы стены и разносясь с огромной громкостью, но, надо отдать должное, Попов все же смог добраться до окна. «Первый этаж» Этот тупой факт простым жирным шрифтом пронёсся в его голове и он вцепился в, торчащие перед рамой, железки, жадно всматриваясь в окно. Он видел дорогу, проходящую тонкой полоской вдоль железного забора, который, покосившись, кое-как удерживался в земле. Он увидел такой же старый и будто забытый гараж, точнее это была груда железа, но Арсений смог различить у этой кучки дверь и прошивку с одного бока. Дворик был маленький и скудный, трава была пострижена, но ни грядок, ни деревьев здесь не росло. Дача была будто заброшенной и нище-уродливой, хотя у Ильи были деньги. Попов не мог собрать пазл у себя в голове. Не хватало каких-то очень важных деталей. Отойдя от окна, он уставился на кровать, которая была сделана из железных прутьев, но, на удивление, пружины в спину не упирались, видимо, спасал хороший матрас. Попов подошел к тумбе и, ожидаемо, не нашёл в ней ни своих вещей, ни телефона, ни даже записочки. Липко-обманчивое спокойствие сейчас правило им, но брюнет знал, что любой предмет или звук способен сейчас вывести его из себя и направить на путь паники и сплошного страха перед неизвестным. Альфа лёг и закрыл глаза. Ему всегда казалось, что бездействие - признак поражения, но сейчас он понял, как сильно ошибался. С Ильей любые махинации не пройдут, этот полицеишка знал своё дело и твёрдо боролся за него. Если альфа находится сейчас здесь, значит у Макара есть план. Мысли о том, что кроме него здесь может быть зеленоглазый омега бросали в холодный пот и заставляли пульс усилиться в разы. «Я не позволю ему погибнуть, я не позволю…» Проснулся Арсений от непонятного шкрябания около двери. Голубые глаза распахнулись и он ещё несколько минут пытался понять, где он, прислушиваясь к возне за дверью, но когда осознание стукнуло его дубинкой по темечку, он зажмурился, стараясь, хотя бы в мыслях уйти от реальности. — Доброе утро! — Илья вплыл в комнату уж слишком радостно сияя, словно до блеска натертая ваза, и поставил на тумбу поднос с едой. — Ты не против, если я посижу с тобой? Не дожидаясь ответа, он снова присел на край кровати, тут же устремляя свой любопытный взгляд на Попова. Арсений в ответ мельком оглядел альфу, который, кажется ещё чуть-чуть и лопнет от такого света, что распирал его с каждой секундой все больше и больше. На нем был старый фартук, ношеный явно не один год, а на губах снова бешеная улыбка. «Как у тебя ещё скулы не свело? А, сука?» — Ты кушай, кушай. — Головой он указал на поднос и Арсений опасливо покосился на принесённое. Каша, несколько бутербродов, яйцо и чай. Выглядело очень даже неплохо, но Попов даже задумываться не хотел и возможности подсыпки яда. — Не беспокойся, яда там нет. — Словно счёл чужие мысли. — Поверь на слово, мне незачем тебя убивать… — Илья будто бы не договорил, но улыбка с его лица мгновенно пропала и Попов взял поднос. Еда не пахла, ведь запахов альфа попрежнему не ощущал, но выглядела вполне сносно, ведь Арсений не ел уже больше суток, а живот противно завыл, не оставляя хозяину права выбора. Он решил, что если яд всё-таки есть, то это его судьба, а от судьбы не убежишь, сколько не старайся, поэтому, зачерпнув ложкой кашу, он отправил её в рот. — Ну вот и молодец, можешь же когда хочешь. «Всё, что я хочу, это вывернуть тебе на голову весь этот проклятый поднос, набить твою несчастную морду, найти Антона и выйти из этого проклятого дома, куда ты меня заточил, но ты об этом даже не подозреваешь. Или делаешь вид, что не подозреваешь» Голубоглазый молча ел, стараясь не обращать внимание на испепеляющий взгляд. Илья, не мигая, долго смотрел на чужое лицо, но Арсений понял, что взгляд его потерянный, а значит, он снова в прострации. — Мне было искренне вас жаль. — Макар заговорил слишком резко, заставляя Арсения крупно вздрогнуть. — Когда я поехал по твоему следу, после того, как пришёл в себя после твоих профессиональных ударов, я чувствовал сильную ненависть и… надо сказать, был готов прямо таки убить тебя… — Он нервно улыбнулся, но эта улыбка была скорее натянутая и выглядела настолько неестественно, что Попов вновь напрягся, ощущая медленно застывающий в крови страх и личную, вырабатывающуюся все больше и больше с каждой секундой, неприязнь к этой улыбке. — Но я не хочу быть как все, я не хочу закончить как все… — Кривая улыбка поползла вниз, превращаясь в отчаяние на его лице. — Хочу быть кем-то другим!… — Практически выкрикнул он. — Илья, почему же ты сейчас меня не убьешь? Что тебе мешает это сделать? — Макаров поднял на него осознанный взгляд и изучающе рассмотрел чужое лицо. — Ты не глуп, Арсений. Далеко не глуп, я знаю. Не делай из себя глупого мальчика и всё будет хорошо… пока… — Он вновь завис, смотря в одну точку и не двигаясь, будто его шарманка заела и завести её возможно было только с помощью масла или каких-нибудь инструментов. Попов посмотрел на приоткрытую дверь позади Ильи и его внутренний спасательный маяк вмиг загорелся алым и кричал о побеге, но альфа не знал как скоро Илья очнётся и не знал главного - что там за дверью. За свою следовательскую карьеру брюнет насмотрелся немало случаев и мог себе представить, что за дверью могло быть все, что угодно душе Макарова, начиная от ловушек, расставленных на каждом сантиметре, заканчивая ещё жителями, которые, естественно, немного помешают Арсению. «Ты в ловушке, в клетке, взаперти, как угодно называй! Тебе не выбраться Арсений, ты влип. Влип как муха на паутину, которую паук развесил в своём тёмном, пропахшем гнилью и сыростью углу. Крышечка захлопнулась» — …мне не надоест. Я больше всего любезен со всеми моими знакомыми, но и достаётся им, обычно, больше всего… — Илья посмотрел в окно, из-за чего его глаза блеснули стеклом, а затем снова на голубоглазого. — Я нашёл вас случайно. Такая ужасная, смятая в одну груду железа машина и несколько тел рядом. И я узнал вас! — Он прямо таки засветился и возле его глаз образовались мелкие морщинки. — Я повторюсь, Арсений, я очень благородный человек и я не смог пройти мимо такого ужасного происшествия. Полиции и скорой ещё не было, стояло только несколько машин: одна, которая вас задела при первом заносе, а вторая: завершающая трагедию… — Внезапно он широченно улыбнулся, но глаза его оставались все такими же непроницательными. — Знаешь, это так весело слушать, как они обеспокоено рассказывают дрожащим голосом, со страхом в своих несчастных глазках бегают по мятому железу и в ужасе заламывают руки… — Мечтательная улыбка коснулась его губ. — Но… право сказать, я тоже заволновался… «Какая честь, Господин Макаров. Я искренне польщен до глубины фибр всей своей никчемной души» Арсений уже давно закончил есть и, поставив поднос обратно на тумбу, поудобнее уселся подальше от Ильи, хотя сделать это было почти нереально. Они сидели на расстоянии двух вытянутых рук и натура альфы все ещё недоумевала от того, почему запаха альфы он не чувствует. — И решил, что нам будет хорошо на твоей… — Арсений воздержался от слов «заброшенной, дряхлой и по-уродски страшной». — …даче? — Именно! Мне повезло, что у вас не было ни одного повреждения. У Антоши несколько ссадин, но они не сильные. Арсений чуть не скривился, услышав такое коверкание имени омеги из уст Ильи, а потом, в его пальцах закололо подкравшееся волнение и это, видимо, отразилось на его лице, из-за чего Макаров неопределенно махнул рукой в воздухе и усмехнулся. — Да ты не волнуйся, он в порядке… правда, напуган, но это он сам виноват… Я не люблю, когда в моём доме не слушают мои правила, а тем более не исполняют. «Антон, Антон, Тошенька, пожалуйста, ради всего, услышь мои просьбы и делай всё, что он попросит, пожалуйста, сохрани свою жизнь» Илья неадекватен и Арсений вынес этот вердикт после того, как тот удалился, снова дважды проворачивая в замке чертов ключ. Попов прикрыл глаза и задумался. «Что мы имеем, Арсений? Итак, ты заперт на старой даче, которая смахивает больше на психпритон для душевнобольных. Илья неадекватен - это факт, но оставь его при себе, если не хочешь получить, в лучшем случае, пулю в лоб. Антон где-то здесь, возможно, в соседней комнате. Запахов как нет, так и не появилось. Все это странно, Илья странный» Его внутренний диалог был похож на записки сумасшедшего, только эти записки моментально сжигались в памяти, не оставляя пепла, но оставляя призрачное понятие их бреда. Попов потерял счёт во времени и от этого становилось дурно. Сколько дней он здесь провалялся? Как долго приходил в себя? Сколько сейчас времени? Какой месяц? Голубоглазый встал и решил тщательно осмотреть комнату на предмет камер или каких-либо предметов, ведь из-за его следовательской карьеры, делать ему было это не в первой. Ощущение напущенного спокойствия постепенно покидало его, когда он принялся изучать предметы ближе. Но, спустя время, он не нашёл ничего в этих четырёх стенах, ни одного проклятого намёка на подозрительный предмет. Абсолютное ничего. Присев на пол, который отозвался несчастным скрипом под ним, альфа уставился на дверь, прислушиваясь теперь не к себе, а к звукам в этом странном месте. Мертвой тишины не было, было слышно, как кто-то ходит, что-то делает. Вот Арсений слышит скрежет чего-то об пол, будто тяжелый шкаф передвигали из одного темного угла, в другой. Вот пение… Пение? Действительно, Илья что-то напевал себе под нос, находясь, видимо, где-то на кухне, ведь там точно журчала вода, а упавшая на пол ложка издала звон, который разнесся по всему дому. Арсений подумал, что Илья не настолько глуп, чтобы сажать Антона в соседнюю комнату. Если Макар ожидает от альфы умных действий и размышлений, следовательно, он ожидает от брюнета, в случае чего, и подвоха, предвидя, что тот попытается как-нибудь связаться с омегой. Арсения внезапно осенило. Сердце тут же глухо забилось в ушах, но брюнет постарался успокоить его, чтобы сконцентрироваться на окружающем. Он поднялся и, как можно тише, подкрался к самой двери, прислушиваясь и, по возможности, принюхиваясь. Слабый-слабый запах гнили и старого дерева коснулся обоняния альфы и тот резко отпрянул от двери. «Значит блокаторы стоят на эту комнату. На этот квадрат ада и проклятья» Попов усмехнулся. Макаров действительно был не глуп, догадаться обставить комнату блокаторами мог только он. Эти дурные, сумасшедшие мысли могли придти только ему в голову. Арсений старался не паниковать, но щекочущий в области груди страх уже пытался вырваться наружу и затмить белой пеленой разум альфы. «Интересно, меня ищут? А Антона?» Он вспомнил, как пообещал Диме вернуться вечером, но даже не сказал, куда поехал и зачем… А тот гамма, который встретил его в квартире Макарова? Он тоже здесь? Сколько вопросов, сколько неясного и ни одного ответа, ни одной подсказки, ни одной маленькой зацепки… Арсений вернулся на кровать и стал рассматривать, накрепко пролёгшие в белом потолке, трещины. Он долго думал над тем, что сложилось, но все эти мысли были будто под прозрачно-мутной пеленой, которая застилала ему не только взор, но и окутала разум, превратившись в огромное белое облако, которое угрожающе нависло над альфой. Тот уже балансировал на грани сна, и последнее, о чём он успел подумать, перед тем как погрузиться в сон, было: «Всё на свете имеет отношение ко всему на свете, всё связано со всем»