Блез Паскаль.
***
Проснулся он из-за Макарова, который с топором в руке, с безумными, ошалевшими глазами и все той же бешеной улыбкой на лице надвигался на Арсения, который, сидя на полу комнаты, в ужасе кричал, пытаясь остановить обезумевшего. Огромной лавиной на него обрушился страх, который стал душить Арсения во сне. Распахнув глаза, он поднялся на локтях, тяжело дыша и озираясь по сторонам. Ничего не было. Пустые стены его квартиры и начинающее рассветать утро - все было спокойно. Он сел, свесив ноги на чуть прохладный пол. Кошмар уже отпустил альфу, но его неприятное послевкусие не уходило. Он кинул взгляд на время. 5:23 Одинокая пустая квартира отзывалась мертвым молчанием и, видимо, не желала успокаивать альфу. «Вижу огромную пробоину в своем прочном эгоизме и пофигизме, сквозь которую просачивается твоя натура, Попов» Это правда было так. Арсений заметил сильные перемены в себе. Альфа всегда был тираном и серделомом, который не щадил никого и постоянно забывал о слове «чувства». Но его поменяли несколько факторов. Плен у Ильи и Антон. И если первый для него был ещё понятен и логичен, то второй - нет. Эти тонкие нити чувств неонового оттенка, собранные в ком и крепко-накрепко запутанные, лишь мешали ему жить. Арсений не имел времени их распутывать и сплетать в красивую косу заново или просто не хотел это делать. Люди злобны и гнилы изнутри. Эта гниль и темнота, вырывающаяся из каждого, с кем Попов хотел бы завести знакомство, рано или поздно являлась во всей красе и убивала в альфе все чувства. Пока не появился зеленоглазый, высоченный омега, которого очень легко спутать с альфой, если не слышать запах. Ведь Антон и вправду сошел бы за альфача, если бы не его чертовы глаза, почти женственные черты лица и дурманящий разум запах. Эти зелёные омуты смотрели прямо в душу, завораживая, словно серенада русалки, которая льётся сладким ручейком. Так открыто, так доверчиво и до дрожи чисто никто не может смотреть, кроме него. Внутренне животное желание требовало подчинить омегу, заставить подчиняться и поклоняться ему, сделать его своей неприкосновенной собственностью и защитить от всего и всех - явные и неизменные признаки инстинкты природы альф, Арсений ничего не мог поделать с этим. Все эти чувства можно было опустить до порога «вынужден», но брюнет стал ощущать привязанность. Это самое страшное из чувств добралось до него и он увяз в нем по самое горло. Вместе с привязанностью пришла ревность, затаившаяся в крепкой груди и ожидающая в любой момент соперника. Арсений будто бы всегда охранял омегу, как будто ментально ощущая чужое состояние. Чувство контроля над Шастуном образовалось не намерено, альфа считал, что это все те же инстинкты, которые Попов не мог контролировать рядом с Антоном. Омега был слишком слишком вкусным и брюнет догадывался, что он далеко не первый, кто питает к нему интерес… «Без тебя мне почти также плохо, как и с тобой…» Пустота комнаты ответила ему тишиной и он кивнул ей, благодаря за понимание. Стало как-то не по себе. Он был слишком замучен мыслями, которых становилось, словно бактерий, с каждой секундой всё больше и больше. Как только альфа оставался наедине с собой, как только дела оставляли его, а тишина давила на уши, он уходил в себя. Его переживания, волнения, воспоминания вылезали из своих грязных, темных, укромных местечек и разом набрасывались на брюнета, заставляя согнуться и заскулить от своей беспомощности и жалости к самому себе же. Делать было нечего, ведь спать он больше не мог, поэтому альфа стал собираться в офис. «Работа - единственный балласт, что держит тебя на плаву. Не будь её, ты бы сдох» Ужасен был факт того, что он не мог никому пожаловаться или попросить помощи, ведь помощь он должен был оказать себе сам. Также например, если хочешь пить, ты должен встать, взять стакан и налить в него воды, чтобы выпить ее. Никто не может за тебя ее выпить, сделав так, чтобы ты насытился вкусом воды и удовлетворил свои потребности. Психологи и разных областей терапевты слишком нудны и бесполезны, как считал альфа. Он сам себе хороший психолог, достаточно только подойти к зеркалу и посмотреть на того, кто там оказался. Нет, это уже не прежний Арсений, это совершенно другой человек. Как там говорят? Человека изменяют поступки? Арсения изменила судьба, которая добросовестно подбросила ему немного экстрима в его счастливую жизнь. Попов не испугался Макарова и не замечал за собой трясущихся рук или позорной дрожи в голосе, нет. Важность ситуации была в новом опыте: он никогда не был на месте жертвы. Во всех его расследованиях, что он распутал, Арсений выступал скорее нападающим, нежели пострадавшим. Илья вывел его из зоны комфорта, он заставил поволноваться такого непоколебимого Попова. Послевкусие похищения и побега, которое саднило неприятной тягой во всем теле, заставляло альфу снова и снова погружаться в свои мысли. Он не провёл и недели взаперти, но ощущал, будто бы месяц не видел людей и не говорил с ними. Мерзкий осадок, целый смешанный мерзостный коктейль чувств и ощущений, которые создают воспоминания, забрасывая брюнета вновь в прошлое. Альфа, находясь в четырёх проклятых стенах, постоянно говорил сам с собой в голове, он сумел ощутить за эти дни всю сущность своей беспомощности перед огромным миром, хотя всего мира он и не видел, лишь холодные стены, да расщелину в одной из них. Внутренняя гордость, щемящая изнутри за то, что он сам смог выжить, сам смог найти выход из злорадных облезлых стен, сам спас омегу, так и рвала наружу, в виде внезапных порывов смеха или широченной улыбки. «Кажется, я тоже начал сходить с ума. С кем поведёшься…» Не то чтобы брюнету всегда кто-то помогал, наоборот, он работал всегда один. Его гордыня не давала ему права просить о помощи и он повиновался ей. Побороть себя, свои страхи и предрассудки - задача не из легких. Ведь для него всегда во всех делах была лишь одна гребаная проблема - страх, который сидел в голове и он боролся с ним, как с самым заветным врагом. Этот бой был сложным и кровоточащим, но кровоточило не тело альфы, а его сознание. Оно жадно, тихо и без остановки обливалось чёрной, горячей кровью, затапливая своей липкой и тягучей массой страх. Роковой удар клинком по этому бедному существу - сознанию, сделал Антон. Если бы не этот зеленоглазый, пахнущий лесными цветами, омега, Попов бы не справился. Арсений не хотел даже представлять, что было бы, если бы он всё-таки не нашёл выход и не освободил их из проклятого места на окраине города…***
Надев чёрные брюки и застегнув ремень с большой пряжкой, он провёл по ней ладонью, чувствуя холод металла под кожей. «Чувства. Я обращаю на это внимание, блять» Чёрная рубашка легла на чувствительные, покрытые темными веснушками, плечи и альфа устремил придирчивый взгляд в зеркало, стоящее напротив. «Ты перестал мне нравиться, ты другой. У тебя те же горящие адским пламенем голубые глаза и пьянящий запах, но вот только абсурд в том, что глаза твои загораются при виде зелёных, а запах опьяняет, лишь смешиваясь с лесными цветами. Был бы пиратом, вручил бы тебе чёрную метку, Арсений Сергеевич» Нахмурившись, он схватил пиджак, висевший на кресле и выскочил из квартиры, которая давила на него своим мертвым молчанием и оглушительной тишиной, режущей по, и без того измученному страданиями, сознанию острым мраморным кинжалом.