Уильям Шекспир.
***
Сегодня альфа впервые опоздал. Честный трудоголик на благо народа и всемогущий Арсений опоздал. Его смутное состояние было схоже на дезориентацию в пространстве и сильную туманность перед глазами и в голове. Эти смутные ощущения никак не отпускали его из своих тяжелых оков и довели его этой ночью до того, что бизнесмен, в конце концов, опоздал в офис. Широким шагом в три секунды пересекая, заполненную запахом заварного кофе, секретарскую он мрачно кивнул Ирине, которая чуть не пролила на стол напиток, от которого шёл вкусный аромат. Рация на столе тут же объявилась, заговорив с мужчиной хрипловатым голосом Воли. — Ну неужели? Ваше превосходство, вы почти во время! — Бля! — Арсений вздрогнул от неожиданности. Его чуткий слух всё никак не мог привыкнуть к говорящему устройству, теперь встроенному в стол, которое внезапно могло начать с ним диалог своим хриплым, пугающим баритоном. Сняв пальто и положив сумку, он подошёл к столу, зажимая кнопку для ответа. — Павел Алексеевич, а вас мама не учила, что подсматривать за людьми - это не есть очень хорошо? — Меня мама научила пунктуальности и уважению к старшим. — Проговорил голос с тихой, чувствующейся улыбкой. — Ладно, документы на столе, Арс. Их подписываешь, Кузнецова перепроверяет и несёт Серёже на подачу. — Глубоко уважаемые коллеги, а вы не могли бы обсудить это лично? — Прорезался недовольный голос Матвиенко. — Через коротких пять минут у меня состоится разговор с очень важным человеком на очень важные темы. Вы очень немножко мешаете. — Сорян, Серёг, перезвоню через пять минут, пока! — Арсений нахально усмехнулся, наконец, усаживаясь в рабочее кресло. — Очень спасибо! — Долетело до альфы из динамика. Спустя какое-то время все бумаги были подписаны и Попов коротко вызвал по рации Ирину, которая находилась через стекло от него. — Можно? — Она осторожно заглянула в кабинет, чуть приоткрывая дверь. — Да. Голубоглазый сидел за столом и чуть скользнул взглядом по приближающейся к нему фигуре. Коротенькая юбка и белая кофточка слишком соблазнительно сидели на пышных формах девушки. Она не была худышкой, но и упитанной назвать ее было сложно. Арсений не оценивал женщин по фигуре, его больше интересовал их ум и сообразительность. Внешность обманчива точно также, как и обертка конфеты или какой-нибудь красивой коробки - никогда не знаешь, что внутри. «Джентельмен не станет ждать от леди приятных иллюзий» — Ирина, перепроверьте подписи и, как сказал Павел, отнесите их Сергею Борисовичу. — Девушка утвердительно закивала, не сводя своих пытливых карих глаз с альфы. — Это всё? — Нет. — Арсений оперся локтями о край стола, придирчиво осматривая чужой макияж. — Антон не появлялся сегодня? — Нет, Сэр. Его сегодня не было в офисе, я тоже его целый день жду… Мне очень нужна его помощь. Брюнет кивнул, поднимая руки и давая понять, что больше не держит собеседницу. Но в ответ на его ложное внешнее спокойствие, что-то больно отозвалось в груди, кольнув как-то по-особенному сильно. Зеленоглазый мальчишка не выходил из его мыслей уже больше суток… «Спустись на землю, верни рассудок» Арсений вновь занялся делом, но его мысли то и дело всё равно возвращались к Антону, которого все так и не было за своим столом. В какой-то момент альфа очнулся только тогда, когда сидел перед Пашей и тот на него очень выжидающе смотрел своими строгими и взрослыми глазами. «Видимо, надо что-то сказать? Что бы такого сказать, раз уж я тут…» — Шастуна ещё нет? «Прелесть! Арсений, прелесть! Замечтательно, просто браво. Отменно справляешься, дружище, я так тебе скажу. На все сто из ста» — Нет. Его так и нет. — Воля чуть позалипал на чужие длинные, словно ненастоящие, ресницы, но уже через несколько секунд отвернулся, находя своему страшному взгляду другую жертву. — Ты взволнован. — Совсем нет. — Это был факт. — Гамма, с видом умного психолога с десятью вышками разных вузов, уселся поудобнее, ерзая костлявой задницей на своём кресле.— Что там у вас происходит? Расскажи. Голубоглазый вообще-то никогда не концентрировался на своих чувствах и ощущениях, но последнее время зачастую стало исключением. Слишком сильно он уделял внимание мелочам, и если бы эти мелочи были связаны только с работой, но... Попов ощущал себя, ощущал в себе накапливающееся раздражение, которое слишком громко капает тяжелыми каплями в его звенящей тишине разума и раздаётся эхом по всей голове. Он чувствовал себя и свои желания, каждую клеточку тела, малейшую царапину или совсем легкое дуновение ветра. Он стал замечать всё это. «Кап… кап…кап…» — Нечего рассказывать. — Почти рыкнул альфа, замечая взлетевшие брови собеседника. — Прости… Я что-то в последнее время не в себе. — Гамма молчал, выжидая продолжения. — С недавнего времени я начал замечать… изменения. В действиях, в характере, в поступках, поведении, видении… Все это так непривычно, меня будто с силой вытолкнули из зоны комфорта и я… потерялся. Насовсем. Это тяготит меня, оно мешает мне жить, существовать, в конце концов, дышать… Мне чертов сотый день не удаётся понять себя, услышать себя, я не понимаю себя… Не понимаю что со мной. Арсений склонил голову, словно показывая свою покорность перед ситуаций, которая взяла контроль над ним и его разумом. Тишина в кабинете была словно натянутая струна, которая была готова в любой момент издать звук, слышимый вдвое громче. Попов стал бояться этого звука. — Это из-за Антона? — Паша как и всегда был краток, но до меткости чёток, именно поэтому ему никто не наступал на пятки и не переходил ему дорогу. — Я… очарован? — Это ты у себя должен спросить. — Воля задумчиво покрутился в кресле. Его подвижные глаза несколько раз осмотрели сидящего напротив брюнета. — Возможно… что ты чувствуешь, когда видишь его? Арсений запрокинул голову, рассматривая потолок из плит, и закусил губу, медленно, но уверенно погружаясь в тяжелые. Он вспомнил доверчивые, будто бы чистые зелёные глаза с длинными ресницами и круглой, красивой формой, вечно приоткрытые, пухлые, почти всегда налитые кровью, из-за чего алые, губы с острыми, симпатичными уголками, звонкий смех и умопомрачительный запах, который везде и всегда был с омегой, путаясь в его волосах, оседая на одежде и в носу альфы, который вдыхал его при любой удобной возможности… — Сильную тягу. К телу, к запаху, к голосу, к движениям, к манере поведения, к стилю одежды… Появляется чувство непонятной заботы, которое ничем невозможно скрыть, я пытался. И запах… он не такой, как у тех омег, что я встречал за всю свою жизнь. Я хочу слышать его всегда и везде, забить им до упора лёгкие и не выпускать, чтобы он принадлежал только мне и больше никому… Я ужасный собственник оказывается… Это всё так глупо. — Совсем нет. — Гамма задумчиво покачивался из стороны в сторону, смотря на красный галстук бизнесмена. — Инстинкты альфы невозможно подавить или отказаться от них - прими это, Арс. А если хочешь вдоволь пользоваться ими - научись! Нет ничего особенного в том, что тебя влечёт тело омеги и его запах, тем более, что мальчишка и вправду очень очаровательный… Смирись для начала со своими прирожденными чувствами, а потом сумеешь разобраться и в себе. Нужно начать, просто начать. Нельзя помочь людям, которые не помогают себе сами. Если ты будешь стоять на стуле, а человек, которого ты хочешь поднять, двумя ногами на полу - помочь ему будет практически невозможно. А вот если он поставит одну ногу на стул, тебе остаётся только дернуть его вверх и он рядом… Я также не смогу тебе помочь, если ты сам себе не поможешь, понимаешь? Альфа кивнул, внимательно слушая шефа и даже приосаниваясь в кресле. — Я понял, Паш… Сколько с меня? — Он с шутливой торопливостью полез в карманы брюк, пытаясь вытащить купюры. — Прекращай. — Воля по-доброму улыбнулся. — Мои сеансы по психологии абсолютно бесплатные, ведь я всего лишь практикант. — Хорошо… Но, — ответил Попов, жестикулируя изящными руками. — его до сих пор нет в офисе. Это не кажется странным? — Кажется странным, что ты волнуешься, а не рвёшь и мечешь, но я об этом почти умолчу. — Паша наблюдал за тем, как брови на голубоглазом лице поползли к переносице в мыслительном процессе. — Но все ещё впереди! Твой гон ему этого не простит. — Спасибо, Павел Алексеевич. Вы хороший практикант, успехи ожидают вас. Арсений просидел весь день в офисе, практически не вставая из-за стола. Стас после каждого выполнения задания, словно чувствовал, тут же указывал на другое, и альфа целиком и полностью нырнул с разбега в кучу бумаг и отчетов, от заполнения которых, под конец дня заболела рука. Наконец, он отложил листки и встал, разминая затёкшие мышцы. В офисе было тихо, везде горел белый свет, а за окном, к которому он подошёл, давно стемнело. Попов наблюдал за ночным Питером, который мерцал огнями и шумел машинами, все ехавшими и ехавшими по проспекту. За стеклом, напротив его стола, собиралась Ирина, которая весь день проработала одна и невероятно устала. Шастун, к слову, так и не явился. На звонки он не отвечал, а после четвёртого автоответчик сообщил альфе, что телефон вне зоны доступа сети. Голубоглазый оглядел рабочее место омеги и заметил, что, кроме нескольких папок и ручек, на нём ничего не лежит. «Глупость, очередная глупость. Он не может вот так уйти, я не давал причины. Он не может исчезнуть. Тем более он подписывал контракт…» В груди неприятно заскреблось гадкое чувство тревоги, но альфа лишь тяжело сглотнул, отворачиваясь от секретарской и чуть ослабевая галстук, который внезапно начал душить своим жестким материалом. — Ирина, приятного вечера. — Арсений открыл дверь кабинета, снимая свое пальто с вешалки и смотря на оборачивающуюся девушку. — Благодарю. И вам.