Михаил Булгаков.
***
Рутина потихоньку утопила Арсения в своих мощных волнах размером с целые многоэтажки, но ведь, как и у всего, у жизни есть одно золотое правило. Правило полос: после белой, всегда наступает чёрная. После приторного спокойствия и мирной жизни, наступает откровенный пиздец. Попов к своим годам перестал удивляться этому, но никак не мог привыкнуть к этому. Сегодня утром альфа чувствовал в себе какую-то неясную тревогу, которая тихонько, неприятно щекотала его изнутри. Он взглянул на себя в зеркало и увидел, что от волнения его шея, в большинстве сзади, покрылась крупными розовыми пятнышками. «Тошнит от обстановки, как брейк-данс на голове» Взъерошив волосы, он умылся прохладной водой, чуть осаждая своё взродившееся предчувствие и, надев полностью чёрный костюм с ярко-красным, назойливым галстуком, выдвинулся в офис. Казалось бы, ничего приметного и выделяющегося из его обычных, повседневных действий. Вот он открывает ключом секретарскую, пересекая её и включая везде свет, затем открывает свою дверь и проделывает с лампами тоже самое. Снимает пальто, складывает на столе бумаги и заваривает себе чашку кофе. К тому времени приходит Ира, которая, как обычно, в какой-нибудь короткой юбчонке станет готовить своё рабочее место. Затем, обычно, через шесть или восемь минут после Кузнецовой приходит Антон, который занимает своё рабочее место. Но даже ни через десять и ни через двадцать Шастуна за креслом не наблюдалось. — Дмитрий Темурович, а Шастун не у вас случайно кантуется? Рация чуть похрипела и, спустя несколько секунд, ответила. — Он идёт к вам, Арсений Сергеевич. Принимайте. Попов усмехнулся, отворачиваясь к документам, а потом и вовсе вставая и заходя в свою излюбленную каморку в кабинете, которая ограждалась от посторонних глаз плотной дубовой дверью. Из каморки альфу вывел странный запах, который он учуял своим обострённым обонянием. — Что это за… Арсений вышел, прикрывая свою потайную комнату и одновременно вчитываясь в какие-то листы, но запах, теперь усилившийся в разы, заставил брюнета поднять голову. В глаза ему тут же бросилась маячащая светлая копна волос, которая уже бегала по всей секретарской, что-то складывая и высматривая. — Шастун! — рыкнул альфа, привлекая внимание к своей персоне. Тот вздрогнув от грозного голоса начальника и закатив глаза, поплёлся к кабинету начальника. Высокая фигура застыла на пороге и Арсений повернулся к ней всем корпусом, случайно вдыхая полной грудью. Тот самый, странный, какой-то смешанный и оттого страшный запах впился в легкие и носоглотку альфы, заставляя сморщить нос. Он осторожно, совсем медленно, шагнул чуть ближе к шатену, принюхиваясь и стараясь понять в чём же дело. «Его запах остался. Я попрежнему ощущаю лесные цветы, но что-то здесь не то… Они не чистые, будто бы их истоптали, измяли грязной обувью. Или… их закрыл чужой запах» Арсений прекрасно понимал и осознавал, что не имеет права лезть не в своё дело, ведь омега имеет право находиться с кем угодно и сколько угодно, но на руку рвалось собственничество и дикая, острая, словно лезвие ножа, ревность. Она рокотала где-то в груди и Арсений поморщился, физически ощущая её. — В чём дело? — Шастун сам шагнул навстречу, упрощая задачу и губы Попова расползлись на секунду в еле заметной улыбке, но тут же скрываясь под маской напущенного безразличия. На самом же деле, внутри альфы все пищало и трещало, завывая дворовым котом, которому какой-нибудь нерасторопный прохожий наступил на хвост. «Кто. Кто. Кто. Кто. Кто посмел? Кто тронул?» — Почему вы опаздываете, Шастун? — Составление официоза в не самых благоприятных условиях и ситуациях - конёк Арсения. — Я не опоздал. Моя нога переступила порог офиса ровно в 9:58 по московскому времени, Арсений Сергеевич. — Ах да, любимая смесь лесных цветов и раздражения - вот он настоящий и самый любимый и самый ненавистный коктейль голубоглазого. — Меня не волнует во сколько твоя пята пересекла наш офисный коридор. На своё рабочее место ты прибыл с опозданием в почти тридцать минут. — Брюнет сам не заметил, как снова перешёл на «ты», но позиции сдавать не собирался. — Немедленно приступайте к работе, Шастун. Это последнее устное замечание вам, дальше будут письменные меры. — Скачки от «ты» на «вы» и наоборот, весьма выводили из себя шатена и Попов прекрасно орудовал этим фактом. — Арсений Сергеевич, кто вам разрешал обнюхивать меня? Чуть приоткрывшаяся от чужой наглости челюсть, грозилась случайным образом оказаться на полу, но Попов вовремя её подобрал. «Грязный малолетний мальчишка! Как он смеет со мной так разговаривать?» В два шага преодолев расстояние, разделяющее их, Арсений резво впечатал в стену худое тело, которое, от неожиданности, поддалось, и поставил своё колено между чужих ног, слегка разводя их. Так омега находился почти в ловушке, ведь по бокам от него находились сильные руки с закатанными рукавами, которые упирались в стену, а снизу, практически касаясь паха, разместилось чужое колено, которое опасно держало контроль над омегой. — Мне не нужно разрешение, мальчик. Я делаю то, что мне хочется, запомни это. — Прорычал Арсений в лицо замявшемуся шатену. — Неужели? И чего же вы хотите, Арсений Сергеевич? Повисла тишина, которая звенела в обоих ушах Шастуна. Он видел, как левый голубой глаз действительно дёрнулся, а затем колено между его разведённых ног, пропало. Шастун было выдохнул, но воздух из легких тут же вышибло. Брюнет схватил омегу за грудки, сминая в огромных кулаках безразмерный серый пиджак, и встряхнул, практически поднимая над землей. Антон больно ударился затылком о бетонную стену и почти заскулил от того, как жгучая боль молнией прошла по всей голове и отозвалась где-то в спине. — Не смей так разговаривать со мной!! — Брюнет был страшен, он буквально заставил у шатена дрожать все внутри от страха. Но что-то, видимо, голубоглазый увидел в зеленых, больших омутах и резко разжал руки. Может страх? Может застывшие слёзы? Или, может, вся та боль, что ощутил светлый затылок, сейчас отобразилась в них, будто в чистом зеркале. — Прости. — Уже тише сказал он, опуская руки по бокам, которые безвольно повисли, словно у тряпичной куклы. Шастун подался чуть вперёд, заглядывая в голубые глаза и пытаясь понять этот внезапный приступ агрессии. «Я действительно настолько раздражаю его?» Голубоглазый обессилено опустил голову. Прилив агрессии прошёл, теперь до боли в груди хотелось обнять бедного мальчишку и обменяться с ним запахами и забыть этот внезапный удар агрессии. Но шатен как-то грустно взглянул на осунувшееся лицо и вышел прочь из кабинета. Теперь Арсению стало вдвойне совестно и обида на самого себя взяла вверх, потому он потёр руками уставшее лицо и, развернувшись, продолжил работу над документами.***
Белоснежные, одинаковые бумажки стали мерещиться Попову даже тогда, когда он закрывал глаза. Они появлялись вместо разноцветных звёздочек, шелестя и ослепляя своей белизной бизнесмена. Спина от долгого сидения за столом уже давно затекла и отдавала какой-то сильной тяжестью по всему телу, заставляя шею и плечи напрягаться сильнее обычного. Альфа разогнулся, разминая уставшую спину. Распрямившись, голубые глаза наткнулись на Шастуна, который сидел за своим столом, но не работал. Светлая голова была наклонена вниз и Арсений с внимательностью оглядел чужой, освещенный белым светом от экрана телефона, профиль, убедившись, что шатен улыбается во все тридцать два. Нахмурившись, он отвернулся от светящегося коллеги, потирая, саднящие от монотонной работы, веки пальцами. «Это не моё дело. Это не моё. Не мое дело. Не…» Попов тихо встал, даже не громыхнув стулом о серую стену, как это делает обычно. Включил он мозг лишь тогда, когда руки коснулся холодный металл ручки двери и она с этим шумом открылась, выпуская голубоглазого из своей норы. Медленно, брюнет подошел к Антону, который счастливо улыбался экранчику и не обращал на альфу никакого внимания. В нос Арсению ударил знакомый, такой приятный и запоминающийся запах. Будто бы лесная, летняя полянка, залитая солнцем, на который выросло множество цветов. И если присесть, можно утонуть в них, в их прекрасном запахе и прекрасном чувстве сладкой неги. Она, кстати, тут же активизировалась. Брюнет ощутил скрутившийся внизу живота узелок, а уши обдало жаром, будто бы позади него вдруг разгорелся какой-нибудь пожар, от которого большими, мягкими волнами шло тепло. Бизнесмен заглянул через чужое плечо, вцепляясь цепким взглядом в переписку. Макс, 19:44 Во сколько ты заканчиваешь?Вы, 19:48
С моим строгим начальством не раньше девяти
Макс, 19,49 Отлично. Я успею подъехать. Жди меня, милый.Вы, 20:01
;))
«Милый? В смысле милый?»Вы, 21:10
Я все доделал, ты где?
На этом моменте Арсений остановился, не сумев дочитать, ведь послышался стук в стекло секретарской. Бизнесмен повернул голову, успев отшагнуть от Антона на два огромных шага. Подлетев к двери, брюнет открыл ее, видя перед собой довольно высокого, крепкого мужчину. От него пахло костром, будто бы он только что где-то жёг угли и пришёл сюда, принося с собой в волосах и на одежде этот аромат. В эту секунду затылок голубоглазого будто бы обдало жаром, а затем холодом, с ног до головы парализуя все тело, он действительно будто бы онемел, оставаясь на одном месте. Попов понял, что за странный запах витал в воздухе с самого утра. Альфы стояли, оценивая друг друга взглядами. Арсений все же спросил: — Что вам угодно, молодой человек? — Попов до последнего надеялся, что это не то, о ком он думает. Ведь он не знал своей реакции, это было впервые. — Здравствуйте. Мне нужен Антон, он здесь работает. — Этот тип говорил с утверждением, не спрашивая и не сомневаясь. В нем сквозила сплошная уверенность и сила, которая чувствовалась на ментальном уровне. «Кого-то мне это напоминает…» — Это ко мне. — Бизнесмен почувствовал спиной хлынувшую волну запаха лесных цветов. — Привет! — Антон Шастун, собственной бессовестной персоной придвинулся к незнакомцу и без зазрения чмокнул альфу в щеку. Попов дернул рукой по направлению к омеге, но тут же опустил, вовремя себя осадив. «Это не твоё дело, не твоё. Это не твоё дело» — Вы уже закончили? — Незнакомец был приятной внешности, с удивительно красивыми чертами лица. Одет в пальто и дорогие ботинки, к тому же, имел интересный и приятный запах, которым обменялся с Антоном. Подобно вампира, очаровательно красивая внешность и ровная осанка. Арсений, стоящий чуть в стороне и наблюдающий, как омега чуть жмётся к альфе и смотрит, смотрит на него своими оленьими глазами, на миг отвернулся. Стало дурно. — Нет. — Прорычал голубоглазый, будто бы выговаривая рычащие звуки специально дольше положенного, следя за рукой Максима, которая легла чуть ниже поясницы светловолосого. Злость закипала в крови и Арсению действительно первый раз в жизни, казалось, будто бы вены на его шее и голове сейчас закипят и лопнут от напряжения. — То есть, да, мы закончили на сегодня. «Он уведёт его сейчас, он уведёт и уйдёт с ним. Он трахнет его и бросит, трахнет и бросит. Он сломает этот цветочек зла и растопчет как ненужную вещь» — Хотя… нет, подождите. Есть кое-что. — Попов было поморщился, словно от килограммов лимона, но через несколько секунд, его лицо вновь приобрело почти дружелюбный вид, если не обращать внимание на глаза, которые буквально метали молнии в незнакомого альфу. — Но, Арсений Сергеевич, рабочий день закончен. — Там совсем недолго, пара писем, присланных из агенства. Извините. — Кратко и холодно отрезал Арсений, цепляя омегу за запястье и широкими шагами затягивая в свой кабинет. Стены были прозрачными, а незнакомец все так и продолжал стоять в дверях истуканом, ожидая омегу. «Он тебе не нужен, тебе нужен не он, а его тело» Попов, недолго думая, с ощутимой силой, затащил мальчишку в каморку, которая была скрыта от чужих глаз дубовой дверью. Альфа щелкнул выключателем и тускло зажглась одна из ламп, прикреплённых к потолку. Он чувствовал раздражение и злость. И все это на себя. В каморке пахло бумагами и витал запах альфы, который проводил тут часто своё время. Арсений заметил, что Антон на секунду прикрыл глаза, будто бы секундно слабея, но уже через мгновение снова взял себя в руки. — Здесь, видимо, ваши настолько срочные письма, верно? — Кажется, Антон не замечал того опасного огня в голубых глазах, который нарастал все сильнее и сильнее с каждой минутой. Он встал посередине комнатки, скрестив руки на груди и расставив ноги. Весь вид его выражал невозмутимость к ситуации, но Попов знал, как глухо и часто сейчас бьется сердце мальчишки. — Зачем ты снова нарываешься? — Арсений не подходил к омеге, но был уверен, что тот чувствует идущую сильными волнами злобу и запах власти, которые так и шли, не прекращаясь ни на секунду и перерастая в целое цунами от голубоглазого. Запах коньяка, которым была пропитана эта комнатушка давала альфе двойной выигрыш: он был сейчас на своей территории и омега был на его территории. — Арсений Сергеевич, я не сделал ничего запрещённого, э… — Ты вредишь себе. — Первый шаг к светловолосому, но тот продолжал расслаблено стоять на месте. — Чем же? Общением с альфой? — С незнакомым альфой. — Второй шаг и он гораздо больше первого. Кажется, Шастун чуть отступил, но позади него было лишь небольшое пространство, в котором стояло немного утвари и стена. — Об этом вы, увы, никогда не узнаете, Арсений Сергеевич. И, извините за излишества, какое вам до этого дело? Арсений замер, уставившись в застывшие зелёные глаза, которые смотрели с насмешкой на вмиг потерявшегося бизнесмена. Попов собрал в секунду по крупицами самообладание и буквально прорычал: — Ты, кажется, забыл, я твой босс и пока ты находишься в стенах своего рабочего места имею право задавать тебе вопросы и говорить все, что мне вздумается. — Альфа не на шутку разозлился, чувствуя, как перед глазами начало немного плыть от передоза сильных эмоций. — То есть, чтобы вы культурно отстали от меня, мне нужно выйти из здания? Я вас понял. — И теперь светловолосый шагнул навстречу брюнету, сокращая расстояние между ними. — Малыш, не вынуждай меня. — Брюнет воспользовался ошеломлённостью омеги и сократил расстояние между ними, соприкасаясь грудной клеткой с чужой, от которой чувствовалось тепло молодого тела. — Арсений Сергеевич, имейте совесть, а не меня. Зеленоглазый слишком строго, как-то по-взрослому даже, прищурился, хоть они и находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Подняв голову, он вздохнул, чем ещё сильнее удивил альфу, а затем тепло тела напротив пропало. Попов уставился в пустоту каморки. «Всего секунда, увы, я упустил его» Голубоглазый обернулся, наблюдая за тем, как через стекло секретарской омега подходит к незнакомцу и тепло улыбается ему. «Не думай о секундах свысока» Когда дверь хлопнула и Арсений остался в офисе один, только тогда он вышел из каморки, все это время собирая себя по частям и стараясь банально не заныть. Взрослый мужчина, бизнесмен и следователь не должен ныть. Окно в кабинете было открыто и он, выключив везде свет, подошёл к нему, выглядывая на улицу. Воздух был прохладный и пахло свежестью, но альфа лишь глубоко вдохнул, пропуская этот запах через себя, словно фильтруя. Небо уже затянулось чёрной дымкой, которая слилась воедино и превратилась в целое чёрное полотно, которое грозно нависало над городом. На этом полотне можно было рассмотреть маленькие дыры - звёзды. Будто бы где-то там, далеко был яркий-яркий белый свет и этот свет пробивался в город в виде этих дырок в чёрной мантии. Трасса шумела, а ночные фонари на улицах почему-то не зажгли. «Оно и к лучшему» Подумал альфа, наблюдая за чёрными силуэтами, которые, словно зомби, шли по своим домам после рабочего дня. Темнота нравилась Попову и была его главным страхом, который он старался побороть каждый день. Вместе с темнотой ему симпатизировала и ночь, ведь эта дама приводила с собой свою подругу - темноту, и они вместе, словно давние-давние, бывалые друзья поглощали город в свои оковы, охраняя его на время. Ночь нейтральна, подумалось ему. Она ни за тех, ни за этих, но помогает тем, кто становится на её сторону. Тем, кто умеет её использовать.