Джио Россо.
***
— Арсений Сергеевич, есть некая проблема… — В кабинет альфы забежала Кузнецова. Только сейчас Попов обратил внимание на её потерянный вид и напряженные руки, в которых она вертела флешку. — Не хотите воды? — Она нервно улыбнулась, показывая свои белоснежные зубы. Попов всем своим существом почувствовал неладное. Наверное на инстинктах, бизнесмен тут же повернул голову вправо, высматривая в секретарской за стеклом светлую макушку, которая была на своём месте. «Мальчик здесь. С ним всё в порядке. Омега рядом» — Что случилось? — Альфа сосредоточено подобрался, садясь поудобнее на своём кресле и сцепляя руки в замок. Сегодня на нём была обычная, белая рубашка, у которой Арсений закатал рукава, чёрный галстук, чёрная жилетка, которая плотно обтягивала крепкую спину из рельефов мышц и стройную талию альфы. Чёрные, прилегающие к худым ногам, штаны с широким ремнём, у которого огромная серебряная бляха отливала при свете солнца. Хищные, острые черты лица по-красивому сочетались с чёрным цветом одежды на стройном теле. Выглядел брюнет на все сто из ста, так, будто бы не он вчера смотрел слезливыми глазами в зелёные и не он ластился к сладкому телу в попытке урвать тепло чужого тела. — Присядь. — Д-да я ненадолго. — Кузнецова тряхнула головой, из-за чего её высокий, затянутый так, что, кажется, её глаза скоро вылезут из орбит и покатятся бизнесмену в ноги, крашеный хвост дёрнулся следом. — Станислав Владимирович велел передать вам важную информацию… — Было заметно, как она тянет, мнется и всё не решается, но альфа смиренно ждал. — Новый партнёр прибыл в офис и находится сейчас в кабинете шефа. Всех требуют на общее, срочное собрание, дабы осуществить знакомство. Попов чуть ли не дёрнулся от произнесённых девушкой слов, прикрывая глаза в попытке унять волну странного раздражения. Он взглянул на Ирину, ожидавшую смертный приговор ей лично, и брюнет выдохнул. — Хорошо, сейчас подойду. Ирина удалилась, цокая каблуками, а бизнесмен подошёл к зеркалу, поправляя свои тёмные волосы и собирая своё самообладание по частям, чтобы вышить целый пестрый ковёр из прежней власти, умиротворения и спокойствия. Позади неожиданно выросла высокая фигура и Арсений обернулся. — Идёте, Арсений Сергеевич? — Альфа не услышал как тот вошёл и чуть приоткрыл рот в секундной растерянности. Крупные, зелёные ареолы лихорадочно бегали по знакомым чертам лица, изучая эмоции по буквам. — Идём. В кабинет они зашли последние, привлекая к себе всеобщее внимание. Коллеги по обыкновению расселись по двум сторонам длинного стола, а во главе стояло две тёмные фигуры, которые, словно возвышались над остальными и казались чёрными на фоне белого света от окна. — Извиняемся, коллеги, за опоздание. — Выговорил Арсений, обводя будто бы надменным взглядом всех присутствующих и натыкаясь на… Максима. — Арсений Сергеевич, Антон, это наш новый партнёр, купивший у нас половину акций. Кажется, Арсений готов был завыть от того, насколько этот мир тесен. А вот Максим наоборот выглядел вполне себе счастливо. Попов перевёл взгляд на Шастуна, который тоже сидел с открытым ртом и наблюдал за своим недавнем хахалем, которого успешно бросил ужинать в гордом одиночестве, отправившись спасать подстреленного шефа. «Нет, нет, нет. Молчи, молчи, ничего не говори и не смотри, не смотри. Пожалуйста, услышь меня, пожалуйста, только молчи» Омега сидел напротив Арсения и действительно молчал, лишь иногда косясь в сторону брюнета. Альфа мысленно поблагодарил его за благоразумие, ведь если бы тот сорвался с места и побежал в любую сторону, это вызвало бы подозрения. — Здравствуйте, дорогие. — Этот мужчина действительно был похож на вампира во плоти, и альфу бесило это ещё больше, чем запах костра, который ощутимо витал в воздухе. — Меня зовут Максим Максимов. Но зачем же такие формальности? Для вас я могу быть просто Макс… — Удивительно, этот человек собрал в себе все качества, раздражающие Арсения. Альфа чуть ли не кипел, смотря в тёмные глаза с красивым разрезом, но всё же отвернулся. Светловолосый сидел напротив и Попов принялся разглядывать его, в попытке успокоиться. Пшеничная чёлка вилась светлыми мягкими кудрями, которые хотелось сжать, потянуть или потрогать руками, пропустить пряди через пальцы и почувствовать одурманивающий запах лесных цветов. Большие зелёные глаза с интересом наблюдали за новым коллегой, с которым ему уже довелось общаться и даже посидеть в ресторане. По-женственному острый хрупкий нос с родинкой на самом кончике и длинные ресницы. Пухлые, естественные, налитые алым губы были чуть приоткрыты, их тоже хотелось потрогать, даже пальцами, ощутить их мягкость и настоящность. Сегодня омега был без пиджака и его хрупкие плечи обрамляла только белоснежная, совсем тонкая рубашка, которая была расстегнула ближе к горлу и выставила наружу изящную шею, которая примагничивала к себе взгляд голубых глаз. Арсений сглотнул накопившуюся слюну. Ему захотелось вылизать мальчика с головы до ног, почувствовать вкус его тела и вкус его смазки на языке, увидеть, как тот плавится и плывет под его движениями языка и рук, как возбуждающе краснеют его щеки и ушки. — …я очень благодарен за такую возможность поработать с вашим коллективом… — Бизнесмен не слушал, что говорил новоприбывший. Его плотоядный, отдающий холодом из-за голубизны радужки, но широкий зрачок в ней добавлял жара и похоти, взгляд скользил по омеге, который сидел напротив и слушал чужие слова. Альфа сжал свои сильные руки в кулаки, не позволяя себе сорваться. Словно сам себе вешая тяжелую цепь на шею, что удерживала его от молодого тела так близко находящегося рядом. — Надеюсь, мы сработаемся. — Его ровная улыбочка слепила, кажется за километр, а взгляд был направлен конкретно в одну точку, и Арсений проследил его траекторию, отчего-то попадая на шатена. — Засим всё! Я готов ответить на ваши вопросы. — Он вышел из-за стола и тут же направился в сторону омеги. Попов дёрнулся, но во время осадил себя. Ненужно было так остро и эмоционально реагировать на соперника, голубоглазого всегда выделяли из коллектива холодный, острый ум и властность, а он изменять своим привычным качествам был пока не настроен. Максим действительно подошел к Антону, принимаясь что-то тихо говорить ему. Шастун встал, внимательно слушая собеседника, и голубоглазый альфа следил за каждой его эмоцией и движением. Вот он чуть хмурится, а затем очаровательно улыбается и прикрывает свои зелёные глаза. Его, увешанные кольцами, руки сцеплены в замок внизу, и он будто бы не выражает неприязни. Арсений ещё несколько секунд наблюдал за чужим диалогом, прежде чем все-таки поддаться своим странным, но сильным чувствам, которые толкнули его из-за стола и направили прямо к своей цели. Теперь же ему хотелось схватить омегу, дернуть на себя и обвить своими сильными руками, хищно и без эмоционально посмотреть в оторопевшее лицо Максима. Хотелось забрать шатена от чужих, темных глаз, которые с легкой похотью скользили по молодому лицу, от рук, что были в нескольких сантиметрах от молодого тела, от чужого голоса и запаха, ото всех чужих. Альфа подошел к Антону со спины ближе, чем требовалось, почти касаясь своей грудью его спины. Омега вздрогнул, но, видимо, ощутив знакомый запах, лишь чуть повернул голову в бок, подставляя ухо и вопросительно поднимая бровь. Попов ощутил чистые лесные цветы, пока ещё без смеси с чужим запахом и он успел вдохнуть всеми лёгкими, забив их до упора. Противный, гадкий, эгоистичный человечек внутри альфы сейчас кричал во всё горло и топал своими малюсенькими ножками, стараясь показать брюнету своё «фи» по поводу сложившейся ситуации. Он отчаянно требовал взять Антона за руку и увести в свой кабинет, дальше от Максима, туда, где он не достанет его, где не будет смотреть на него своими чёрными глазами, где не будет разговаривать с ним и видеть его лицо. Попов тяжело сглотнул, проглатывая это необъяснимое сильное желание и чувствуя, как оно больно царапает горло, разрывая его внутри на куски. Альфа совсем осторожно, стараясь не спугнуть нежное существо, подвинулся носом ближе, к светлым волосам над чужим ухом и тихо-тихо прошептал, почти касаясь своими губами чувствительной кожи. — Мне нужно кое-что сказать тебе. — Внезапный близкий контакт с предметом желания поднимал сильные тёплые волны внизу живота брюнета. Он чувствовал их сильный, приятный прилив и веки его чуть опустились, скрывая глаза с расширенными зрачками. — Извини, секунду. — Кинул он Максиму, который махнул рукой в жесте одобрения и чуть отшагнул назад, давая спокойно говорить без лишних ушей. Альфа, смотря на этот жест, чуть дернул губы в кривой усмешке, скашивая глаза на светлые волосы, находящиеся совсем у носа. — Говори сейчас, мне потом нужно будет зайти к Максу. — Попов машинально дернул головой, в отрицательном жесте, но Антон не увидел этого, поворачиваясь к бизнесмену полу боком и совсем слабо хватаясь одной рукой за чужое плечо, будто придерживаясь. — Я хочу… — Альфа неровно выдохнул, колыша светлые волосы и пуская мурашки по телу шатена. — Мне нужна твоя помощь. Попов теперь видел раскрывшиеся в удивлении зелёные глаза и вспыхнувшие алым чужие щёки. Арсений смотрел в ответ, изучая болотистые радужки, словно в первый раз. Близкое расположение лиц давало ему возможность видеть каждую малейшую, секундную эмоцию на молодом лице. Бизнесмен расплылся в усмешке. — Ч-что? Растерянности в зелёных глазах альфа не нашёл, только лишь смущение и какой-то другой, ещё не виданный ему взгляд. Взгляд с затуманенным блеском и часто моргающими ресницами. — После зайдёшь ко мне. — Хрипло и тихо проговорил альфа, совсем невесомо проводя рукой по чужой спине, из-за чего зеленоглазый был вынужден снова развернуться к Максиму. Арсений напоследок шумно втянул воздух около светлой головы, снова наполняя свои лёгкие лесными цветами, и отошёл от омеги, вскоре, вышел и из кабинета шефа, оставляя Шастуна в легкой потерянности. Арсений не собирался вести какую-то ожесточенную, кровоточащую борьбу за территорию или, ещё пуще, за человека, нет, это не входило в его мысли и планы. Действовать медленно, властно, с присущей альфам надменностью и харизмой, было ему по душе. Коллектив считал его лидером, почитал как человека имеющего своё мнение, к коему прислушивались многие, как человека, придерживающегося правильных критериев жизни и всего существования. Но у самого Арсения было иное мнение на этот счёт. Для него быть лучшим ровным счётом ничего не значит. Это все равно что быть блондином или иметь плоскостопие, но не обязательно же выставлять это напоказ. Борьбы за свою территорию, на которую бессовестно шагнула чужая нога, он не хотел придерживаться. Ему было достаточно знания того, что коллектив знает его, чтит и не забывает, а остальное пусть течёт своим чередом. Но когда альфа чувствует противника в другом альфе за омегу, тут вступают совсем иные стандарты и выводы. Арсений всё ещё чувствовал на себе какую-то странную пелену вины, которая не давала ему покоя ни днём ни ночью. Он действительно считал себя виноватым перед Антоном за моменты, в которых не сумел помочь, не сумел подставить вовремя своё крепкое плечо, в которых упустил и дал пробоину в безопасности этого мальчика. Ему не хотелось чтобы этот нежный, распустившийся цветочек испортил кто-то, но это было на одной стороне весов, на другой висело своё «Я» и все те ощущения и чувства, что доставлял ему омега при любом взаимодействии. Для себя брюнет определил точное одно, и это было непреодолимое желание, которое росло в километрах рядом с Шастуном. Желание потрогать пальцами или губами нежные участки кожи, чтобы увидеть отдачу, увидеть в зелёных глазах огонёк бесконечного влечения и сладкой благодарности. Желание чувствовать запах лесных цветов возле себя и на себе постоянно, в любое время суток и в любой ситуации. Желание безгранично смотреть на острые черты лица и смущенную улыбку, трогать светлые кудряшки и перебирать их в своих пальцах, видеть закатывающиеся от удовольствия болотистые глаза и милую улыбку на пухлых губах. Всё это накатывало целиком и сразу, отчего Арсений боялся потерять голову и сделать что-то совсем ужасное. Рация на столе бизнесмена издала что-то наподобие стука, и Попов дёрнулся, отрываясь от своих тяжелых, как свинцовые тучи над городом в марте, дум. — Сообщение следующее: эс-эс, так сказать! — Даже спрашивать не нужно было, крайне удачливая в шутливости манера говорить была присуще лишь одному человеку в этом офисе. — Кабинет Максима Максимовича, эм-эм, так сказать, — в хриплом голосе Паши послышались смешинки, — будет находиться прямиком на том же этаже, где работают уважаемый Сергей Борисович, наилучший Дмитрий Темурович, и его светлость, сам Сатана, Арсений Сергеевич со своей свитой приговорённых к работе. — Рация ужасно передавала голос гаммы в более грубой форме, но чётко и ясно. — Всё! Я провёл вам сейчас по этому домофону в вашем столе всю докладную, выданную мне. Разрешите откланяться. Рация напоследок жалобно пискнула, обрывая связь с Волей, но через несколько секунд из неё снова послышался голос. — А, Алексей Павлович… Ой, бля! — Женский голосок тоже отозвался хрипом из динамика рации, но резко оборвался, не закончив своей мысли. — Кто?! Кто это там пищит? — Воля, судя по ужасному шуму на заднем фоне, который он буквально перекрикивал, кажется, находился сейчас где-нибудь на трассе, около фур, что проносятся с сильным воем и волной воздуха, которая чуть ли не сбивает с ног, а не в своём кабинете. — Кузнецова… Извините, Павел Алексеевич, я этот… Потом зайду сама к вам. — Арсений вздёрнул голову на секретарскую, наблюдая за покрасневшей от смеха Оксаной, что пришла с какими-то папками к коллеге, и за самой Ириной, которая тоже уже смеялась во всё горло. — Ах ты бессовестная, бездушная, строптивая девка! — Послышался не то крик, не то смех гаммы в динамике и, наконец, рация замолкла. Попов покачал головой, разминая затёкшие плечи и руки от долгого сидения в одной позе. Альфа очень любил свой коллектив и такие моменты были бесценны, на вес золота, он с грустью понимал это и счастливо улыбался, невидящим взглядом упираясь куда-то в монитор. Мысли его в последнее время совершенно стали отличаться от былых. Макаров, затаившийся где-то и не показывающийся уже больше нескольких дней не тревожил разум альфы, но теперь для него нашлись другие задачки. Новоприбывший в офис волновал Попова не только как соперник и заниматель его собственной территории, но и как человек, тесно связанный с Макаром. Беда альфы была в том, что он бы никак не смог доказать эту связь, но отчего-то он связывал несколько фактов, что произошли с ним в последнее время. Появление Ильи под окнами офиса, затем фургон, в котором брюнета заставили поставить подпись об отдаче половины акций и, наконец, появление того самого партнёра. Возможно, подпись в фургоне и Илья не были связаны и это было лишь подстроено так, чтобы альфе казалось, что связь между этими двумя событиями действительно имеется. Возможно и то, что у этого подонка Макарова всё давным давно схвачено и он лишь ждёт, пока Попов совершит ошибку, единожды оступится, совершит фальстарт, за которым беспощадно последует дисквалификация. Арсений превратился в профессионального шахматиста за последние месяцы, прослеживая и продумывая свой каждый поступок со всех сторон, словно ход фигуры в партии, дабы не дай бог, не совершить ошибку, которая повлечёт за собой мат. Альфа встал и подошел к окну, которое тут же приоткрыл, вдыхая свежий воздух, который согнал все душные, лишние мысли и оставил лишь самое главное - кульминацию. В его прозрачную дверь постучались и брюнет дёрнулся от резкого, совсем внезапного звука, тут же матерясь себе под нос. За дверью стоял шатен собственной персоной, заинтересованно смотря своими большими глазами за рваными движениями альфы. «Очередной соблазн и я за ним ушёл. Вновь потерял контроль при виде зелёных глаз» Тот кивнул знакомым ареолам и через минуту Антон сидел в кресле, напротив кресла бизнесмена и беззвучно, медленно крутится на нём то вправо, то влево. Попов повернулся к светловолосому, засовывая руки в карманы и опираясь ягодицами о подоконник позади себя. Его стройная фигура, которую плотно обтягивала жилетка, смотрелась красивым, тёмным силуэтом напротив света от окна. Он окинул нечитаемым взглядом Антона, хмуря свои тёмные брови. — Скажи мне вот что. Не допускаешь ли ты варианта, что Максим как либо может быть связан с Ильей? «Нет, я - Арсений и я действительно наитупейший из тупых. Вопрос без развилок, без шанса на отступ или поражение. В лоб, только так. И какова вероятность, что он сейчас пошлёт меня на все знаемые стороны и уйдёт? Сто из ста, Арс, сто из ста» Но омега не вскочил и не закричал, он лишь опустил голову, скрывая свои эмоции в этом жесте. — Допускаю. — Тихо пробормотал шатен, но вскоре вздёргивав голову. — Не думаешь ли ты, что он решил таким образом добраться до тебя? — Арсений видел спокойные зелёные глаза и странную, невероятно сильно ощутимую сейчас, уверенность в шатене. Он усмехнулся, теперь тоже опуская голову и закрывая свои уставшие глаза. — Арс? Бизнесмен молчал, качая головой в утвердительном жесте. Какая-то противная горечь и осадок от всей ситуации сейчас попала альфе на язык, но он не морщился, смиренно стоя на ногах. — Я сам загнал себя в эту ловушку. — Он не поднимал головы и не размыкал голубых глаз, сдерживая в себе ужасно-сильный порыв дотронуться до омеги. — Я подписал бумаги, я вывел своей рукой себе приговор, я сам добровольно согласился на свою гибель. Лесные цветы вмиг стало слышно отчётливее и альфа распахнул глаза, замечая около своих туфлей чужие кроссовки. Он вздёрнул голову и наткнулся взглядом на несколько расстегнувшихся пуговиц вначале белой рубашки на светловолосом. Они оголили белоснежную шею и теперь Арсений силился оторвать от неё свой взгляд, сглатывая вмиг скопившуюся слюну. — Никогда нельзя говорить того, в чём не уверен. — Голос звучал чуть выше и Попов привык чуть поднимать взгляд выше, чтобы посмотреть светловолосому в глаза. — Никогда нельзя винить себя в том, чего не совершал. Это два золотых правила. — Но ведь это я, собственной рукой, подписал документы. — Подпись была выведена по принуждению, у тебя не было выхода. — Омега шагнул чуть ближе, становясь вплотную к альфе и теперь брюнету не представлялось возможности видеть молодого лица, но зато он стал сильнее ощущать сладкий запах чужого тела. — На самом деле важно лишь одно: что человек может и чего он не может. Ты не мог не подписать тогда эти бумажки, ведь, в любом случае, тебя бы принудили это сделать. Но ты сможешь исправить свою ошибку, если ты действительно этого захочешь. Поверь мне, нет такой ситуации, из которой нельзя было бы выйти, точно так же, как и нет такой ошибки, которую нельзя было бы исправить… Ну, если это конечно не касается смерти. — Руки у Шастуна были тоже в карманах и через секунду он достал их, без страха кладя одну на затылок альфе. Он был уверен в своих действиях также, как был уверен в себе самом. Он не боялся быть отторгнутым брюнетом или обруганным, словно заранее зная, что темноволосый не способен навредить ему. Арсений в каком-то странном облегчении прикрыл глаза, чувствуя, как Антон перебирает его волосы на затылке, словно стараясь успокоить этими незамысловатыми движениями, разнося по сильному телу тепло и стайки мурашек. Ткнувшись носом в место, чуть выше ключицы, брюнет бережно обхватил своими руками хрупкое тело, которое подалось к нему в ответ и это приятно отдалось где-то внизу живота, обливаясь тёплой, почти горячей волной. Арсению так сильно и долго не хватало простых объятий и знакомого запаха в легких, что сейчас он готов был задрожать от переизбытка чувств. Антон вкусно пах своим собственным запахом, который перемешался с тонким шлейфом его парфюма и порошка для одежды, создавая слишком сладкую для рецепторов альфы смесь. Арсений был падок на запахи, для него был важен запах каждого человека в его окружении и он воспринимал людей из-за него каждого по-особенному. Шатен напоминал ему своим запахом что-то очень вкусное, но несъедобное, то, что хотелось укусить или облизать, но заведомо зная, что этот запах никак не передастся на вкусовые рецепторы. Попов встал с подоконника, на который облокачивался, и это дало ему доступ к светлым волосам, в которые он впутался носом, жадно вдыхая доступный и такой желанный запах. — Что такое? — Антон погладил брюнета по затылку, пока тот водил носом рядом с ухом, пытаясь забрать аромат себе. — Что? — Ничего. — Прошептал Арсений, не желая портить представившийся момент и возможность подышать полюбившимся запахом. — Очень вкусно пахнешь, малыш. Шатен чуть опустил голову, давая альфе большой доступ к своим волосам. — Ты тоже. — Зеленоглазый прошептал в ответ прислоняясь своей щекой к чужому уху. — Ты невыносимый… Арсений усмехнулся прямо в светлые, мягкие кудри, щекоча Антона своим дыханием. Омега плавился в его руках, он действительно таял, словно пломбир на блюдечке, дыша почти на ухо всё сбивчивее. Альфа чувствовал, что готов съесть мальчишку, прямо взять и надкусить один раз, потом второй, третий, не оставив ни косточки, ни ворсинки, забрать себе всё. — Арс… Дверь кабинета закряхтела, и ласкавшиеся отпрянули друг от друга, успев принять непринуждённые позы. Антон шагнул в бок и оказался плечом к плечу с альфой. В его расширенных глазах был виден испуг, а вот Попов лишь поправил чуть выбившуюся прядь мягких волос и нахально улыбнулся появившейся Кузнецовой. — Э-э-э… — Она подняла палец в верх, видимо, засмотревшись на чуть розоватые щёки бизнесмена, который был повёрнут к ней лицом. — Этот… — Ирина, я скоро сделаю вам выговор. — Арсений прокашлялся, ведь голос его был отчего-то хриплый. — Когда входите в помещения, у которых имеется дверь, нужно стучать. — Да, да, да, да… — Затараторила альфа, опуская голову. — Я… извините, пожалуйста, Арсений Сергеевич, больше не повторится. — Она дождалась утвердительного кивка от шефа, прежде чем продолжить. — Станислав Владимирович срочно требует Антона к себе с несколькими отчётами… — Будто бы замявшись, она поежилась. — Он сегодня очень злой, нужно поторопиться. Шатен слушал голос Ирины, стоя спиной к кабинету и рассматривая виды за окном. Его дыхание выровнялось, а блеск из глаз почти растаял, так что он преспокойно развернулся к Кузнецовой. Обернувшись на альфу, шатен, чуть изгибая бровь, молча спросил своими болотистыми глазами, можно ли ему идти и всё ли у брюнета в порядке. Немой вопрос был прочитан и понят, и Антон, получив согласие в виде такого же уверенного, спокойного зрительного контакта, повернулся к Ире и они осторожно прикрыли за собой стеклянную дверь кабинета Попова.