Уильям Шекспир.
***
Антон старался не дышать и, по возможности, не существовать совсем. Двое альф, от которых шёл запах власти и мужественности сидели по обеим сторонам Шастуна на мягком диване. Омега долго общался с Шеминовым, стоя у открытого окна, откуда тянуло холодным воздухом, ведь постепенно на город опускалась ночь. И сейчас его положение между двумя горячими телами, которых он не имел права касаться, было крайне плачевным. Заманчиво тёплые руки и плечи находились по обеим сторонам от его замершего тела. — Мы не будем наступать. В войне важно видеть всё поле и контролировать каждый шаг. Пускай Макаров сам объявится. — Стас сидел в кресле Арса и крутил в руке шариковую ручку. Шатен чувствовал, как от холода его пробирает дрожь, которая буквально доходит до костей, а ледяные руки сцепились сами между собой, в жалких попытках создать тепло. Сделав какой-то внутренний верный выбор, Антон медленно повернул голову к Арсению, что сидел по левую руку от шатена. Он внимательно осмотрел чужой профиль, прежде чем альфа повернулся к нему. — Холодно? — Тихо спросил мужчина, мельком оглядывая омегу и по-хозяйски хватая мальчишку за ногу и двигая ближе к своему телу, а потом вовсе закидывая ногу светловолосого на свою. — Иди ко мне. Шастун чуть ли не пискнул от счастья, тут же придвигаясь ближе к горячему телу и почти прячась за сильным плечом. Антон тяжело выдохнул, опускаясь своим холодным носом на крепкое плечо и греясь об него. Стас кинул взгляд на них, но никак не отреагировал, продолжив объяснять Паше, почему им всё же стоит подождать, пока Илья сам попадётся им в руки. — Не заболел? — Арсений нашёл левую, холодную руку мальчика, переплетая со своей теплой. Этот простой, но какой-то по-хозяйски властный жест почти выбил дыхание у светловолосого и он слабо улыбнулся, чувствуя, как тепло сильного тела начинает передаваться и ему. — Нет… Целый день сегодня так отчего-то. — Прошептал омега, пользуясь близким присутствием чужого уха. — Почему ты молчал? После собрания останься, я дам тебе свитер. — Голубоглазый грел своей тёплой рукой холодную и размеренно глубоко дышал, впитывая лесные цветы в себя. Шастун слышал и чувствовал своим ухом это равномерное, тяжёлое дыхание. Антону сейчас было спокойно как никогда, его не волновал ничей взгляд или слово, сказанное шёпотом кому-нибудь на ухо, если бы их переплетенные руки были бы увидены. Сейчас шатену было хорошо и ничто другое не способно было потревожить его. Боковым зрением и всей своей правой частью омега чувствовал на себе взгляд Максима, который буквально прожигал им закинутую на альфу ногу и прижавшееся молодое тело к сильному. — Слушайте меня. Если мы сейчас сделаем попытку поимки Макарова, ничем хорошим это не обернётся. Но если мы хотя бы неделю подождём, уверяю вас, он сам придёт к нам не с пустыми руками. И пусть тот, кто не согласен со мной, кинет в меня камень! — Шеминов уже стоял около стола, размахивая рукой и поднимая плечи. Его эмоциональность сейчас сыграла на руку - все смирились. — Вот так. Значит идём и спокойно работаем! В таких делах нужен холодный ум и хорошая работоспособность. Идите и нарабатывайте. Из кабинета Попова все потихоньку начали рассасываться, и Арсений поднялся, бережно придерживая чужую ногу. На пороге он заметил Максимова, который, отчего-то не выходил, смотря куда-то в направлении Антона. — Максим Максимович? У вас какие-то вопросы? — Арсений кивнул омеге на свою каморку, и тот, поднявшись, тут же обхватил себя за плечи, поплёлся в её сторону. — Есть несколько. Но не к вам. Антон, как освободишься, загляни ко мне. — Его хищная улыбочка заставила медленно качнуть головой шатена в утвердительном жесте. Антон ощутил неожиданное чувство липкого страха, который подобрался к самому горлу. От усилившегося запаха костра и смазливых глаз его спасли тёплые, большие руки, которые обхватили его дрожащие, то ли от пронзающего холода, то ли от накатившего страха, плечи и провели по ним, легонько сжимая. — Он обязательно зайдёт. Если не забудет. — Шатен услышал в голосе альфы язвительные нотки и это позабавило его. За плечи его развернули, буквально затаскивая в каморку и хлопая перед носом Максима дверью. — Не водись с новым партнером. Он кажется подозрительным. — Арсений оставил плечи мальчика, подходя к шкафу. В Шастуна прилетела тёплая вещь и он тут же надел её поверх официальной белой рубашки. Свой безразмерный пиджак омега оставил на кресле альфы, надеясь потом не забыть забрать. — А вы, значит, не кажитесь подозрительным? — Антон поправил смявшиеся волосы, замечая, как брюнет шагает к нему. Спустя мгновение его волосы поправляли шустрые руки и омега даже немного наклонился вперёд, чтобы Попову было удобнее. — Или нет? — Сказал альфа, смотря в зелёные глаза в полумраке каморки. Тёмная бровь взметнулась вверх и взгляд голубых ареол стал словно строже. — Вы такой милый, когда ревнуете. — Шатен подался вперёд, слегка улыбаясь. Его забавляла данная ситуация. Стоя перед альфой в его свитере, в его каморке его кабинета и что-то говоря о его ревности он действительно ощущал себя нашкодившим мальчишкой, это заставляло ехидно улыбаться. Альфа шагнул ближе, внимательно всматриваясь в болотистые ареолы и пытаясь найти в них хоть что-то. Шастун сдался первый, разорвав этот, кажется, вечный зрительный контакт, отворачиваясь в бок и теперь рассматривая не вздёрнутую бровь и холодные глаза, а тёмную стену, которую сгустили сумерки. — Арсений Сергеевич, у меня скоро должна начаться течка, могу я взять выходные? Антон боковым зрением видел, как Попов дёрнулся от его слов, и через секунду он почувствовал усилившийся запах коньяка и орехов. — Ты назло делаешь это? — Брюнет сделал последний шаг, оказываясь почти прижатым к телу мальчишки. — Или провоцируешь? Светловолосый снова повернулся, натыкаясь на знакомое лицо, которое находилось непозволительно близко. Альфа не отводил взгляда от мальчишки, но и рук не поднимал, словно ждал реакции, ждал команды или спуска курка. — Я… Нет, Арсений Сергеевич, вы… вы всё опошляете. — Антон хотел отшагнуть хотя бы на несколько шагов от альфы, но ударился головой и пяткой о стену, тут же шипя. Он не мог сделать новый глоток воздуха, не мог полноценно вдохнуть. Повсюду был сладкий, властный запах мужчины, запах его тела и возбуждения. — Вы же мой шеф и я обязан докладывать вам о себе такие вещи. — Тогда ты обязан отвечать за сказанные тобой вещи. — Попов шагнул к омеге, припирая того к стенке спиной. — Готов ответить, малыш? — Арсений Сергеевич, меня Макс звал. — Шатен закрыл глаза, но так только отчётливее стал чувствовать чужой крупный член, упирающийся в его. — Арсений Сергеевич… — Малыш, ты начинаешь злить меня. — Омега ощущал дрожь в коленях, которая становилась с каждой секундой всё отчётливее, а тянущий ком внизу живота стал будто бы крепче. — Развернись. Шатен приоткрыл рот, надеясь, что всё это ему снится, потому что если бы реальность действительно была таковой, Антону стоило бы прежде сойти с ума. На негнущихся, дрожащих ногах Шастун повернулся спиной к альфе, полностью доверившись ему. — Хороший мальчик. — В ягодицы тут же упёрся чужой твёрдый орган, скорее всего, пачкая серые штаны сзади. — Снимай штаны. — Дыхание омеги сбилось, он ощущал только быстро бьющееся сердце в груди от эмоций и сладкий запах коньяка, ударивший в мозг и опьянивший его. Власть, идущая от альфы, чувствовалась, кажется, в каждой клетке шатена, в слабости перед сильным мужчиной сбивалось дыхание и подкашивались ноги, но он уперто старался выдержать эту сладкую пытку, физически ощущая присутствие за своей спиной сильного тела, которое было лучше любой кирпичной стены. Шастун схватился за пуговицу и, расстегнув ширинку, медленно стянул с себя глаженые штаны вместе с трусами, оставляя висеть их где-то над коленями. — Мой послушный мальчик. Антон спрятал покрасневшие скулы в изгибе локтя, о который оперся. Он ощутил, как Арсений тянет его штаны ниже и они совсем падают к стопам вместе с боксерами. Липкий, жгучий стыд нахлынул на омегу волной. Он никогда не стеснялся своего тела, наоборот, его тонкая талия, словно девчачья, и упругие, форменные ягодицы были поводом для гордости. Но сейчас, стоя перед альфой со снятыми штанами и чувствуя на своих ягодицах плотоядный, изучающий взгляд, он смутился. Его штаны потянули дальше и вскоре он лишился и кроссовок, оставаясь только в носках и свитере, от которого становилось уже жарко. — Наклонись и разведи руками. — Кажется, затылок обдало жаром, но Шастун послушно развёл ноги в стороны, выгибаясь идеальной дугой и разводя ягодицы руками в стороны. Омега давно чувствовал, что течёт и сейчас он ощутил, как по его левой ноге стала стекать капля, и шатен вздрогнул из-за этого неожиданного касания раскалённой кожи. Антон смиренно молчал и стоял, разведя руками свою мягкую часть тела. — Ты какой красивый, малыш. — Прошептал Арсений и шатен услышал, как тот опускается на колени. — Не бойся, доверяй мне. Шастун хотел ответить, но внезапно ощутил лёгкое касание своих рук. Арсений провёл по ним, отталкивая, и шатен убрал их, тут же хватаясь за стену, чтобы лучше удерживать равновесие. На его ягодицы опустились теперь другие руки, которые сжали кожу, тут же разжимая и поглаживая. Через секунду ягодицы снова развели, и Антон вздрогнул всем телом, ощутив чужой язык на своей пульсирующей, сокровенной части. Арсений широко облизав, мокро поцеловал одну ягодицу, снова слизывая сочащуюся смазку. Шатен почти задыхался от ощущений и запаха, собственного и альфы, который вытворял сумасшедшие вещи с его ягодицами и дырочкой, из которой естественная смазка вытекала, кажется, ведрами. — Раздвинь сам. Хрипло прорычал Арсений, убирая руки, но через секунду, когда шатен послушно раздвинул половинки своими руками, снова припал к сочащемуся отверстию, ввинчивая в него мокрый язык и вылизывая смазку. Руками альфа схватился за чужую мошонку и член, из которого, тоже сочилась сладкая для Арсения жидкость. Медленно двигая рукой по возбужденной полоти и усердно работая языком, Попов доставлял Антону сумасшедшее удовольствие, от которого тот тихо, сладко постанывал и выгибался сильнее, намереваясь получить от приятного источника больше. Наигравшись и вылизав всю нижнюю часть омеги, Попов вскочил с колен, подхватывая лёгкое тело под низ живота и перенося на стол, кладя животом на плоскую поверхность. Держа тихо постанывающего омегу одной рукой за лодыжку, Арсений полез второй в надстольную тумбу, вытаскивая из неё шуршащий пакетик предохранителя. — Арс… Арс… — Сбивчиво прошептал омега, поворачивая голову к голубоглазому. — Давай без него… п-пожалуйста… я хочу почувствовать тебя. — Антон закусил нижнюю губу и с каким-то испугом смотрел в расширяющееся прямо на глазах зрачки. — Да что же ты творишь. — Рыкнул альфа, становясь между раздвинутых, ослабевших ног Шастуна и двигая его на себя. Антон, чувствуя, как перед глазами начинает плыть, потянул жаркий свитер вверх, но тут же отдёрнул руки, получив звонкий хлопок по ягодице. — Я сам. — Попов вздёрнул мальчишку со стола, прижимая его к своей сильной груди, и рывком стянул свой свитер с омеги, кидая его в сторону. В несколько мелких движений он расстегнул пару пуговиц на белоснежной рубашке шатена. — Пока я не разрешу - не кончишь, малыш. Я всё же зол на тебя. — М-м-мх… — Что-то промычал омега, цепляясь руками за края стола. Ноги уже совсем подкосились в слабости перед сильным альфой и теперь Антона придерживала только сильная рука, ласкавшая его каменный член. Около уха слышалось сбивчивое дыхание, но потом нос переместился к затылку, шумно вдыхая оттуда запах. Попов словно забирал этот запах в свои лёгкие, забирал его себе, стараясь присвоить этими властными движениями, этими по-хозяйски приятными касаниями, этими вздохами и словами - всем. Каждое его движение говорило о большой власти и надменности, о безграничной силе и уважении. Но силу эту и властность альфа не спешил принимать к омеге, бережно касаясь и обходясь с ним, словно с самым хрупким цветком. Антону нравился этот контраст до дрожи в коленях и легкой улыбки. Ему нравилось такое трепетное, особенное отношение к своей персоне. Арсений расстегнул ремень и стянул с себя, больно пережимающие нежный орган, узкие штаны. — Ах! — Шастуна резко опустили назад, на твёрдую, холодную поверхность стола, которая, в контрасте с разгоряченной кожей, почти обожгла ладони и грудь шатена. Антон был перекинут через стол, лёжа на нем вверх ягодицами, которые снова нашли сильные руки, сжимая и похлопывая по ним. Антон почти упирался членом о жесткое холодное дерево и с каждым новым легким хлопком налитая головка покачивалась, соприкасаясь с ножкой стола, и Антон попытался о неё потереться. Альфа тут же увидел эти жалкие попытки и звонко шлёпнул по правой ягодице, заставляя омегу выгнуться навстречу удару и в бессилии простонать. — Прекрати! Я не дам тебе кончить, если ты продолжишь не слушаться. Шастун что-то промурлыкал себе под нос, не в силах полностью открыть, закатывающиеся от удовольствия, глаза. Арсений подтянул его за бедра на себя, широко раздвигая стройные ноги и предоставляя себе доступ к скрытой вкусной части. — Не сдвигай ножки, малыш. — Прошептал альфа, опускаясь к уху зеленоглазого и вдыхая его запах с волос. — Ты очаровательный. — Арс! Пожалуйста… — Что? — Альфа приставил два пальца ко входу, принимаясь гладить ими и водить по кругу. — Не слышу. — Арс-с-с… — Мальчишка завилял задом, давясь ощущениями и чувствуя, как желание сумасшедших размеров скоро раздавит его. — Пожалуйста, А-арс… Альфа осторожно погрузил первые фаланги, выбивая из омеги стон. Антон дёрнулся назад, насаживаясь на пальцы и расслабляясь, за счёт чего, Арсений смог полностью погрузить их во влажное колечко мышц. — Арс! — Выкрикнул омега, снова насаживаясь на чужие пальцы и ощущая, как внизу всё тянет с неимоверно сладкой силой, которая отдаётся импульсами и щекочется. — Тише, малыш. — Арсений добавил третий палец, проходясь смазными поцелуями по позвоночнику, стараясь успокоить своего разошедшегося мальчика. — Нетерпеливый мальчишка. Тише, тише. — Ах-х-хм… — Когда шатен ощутил в себе четвёртый палец, он стиснул зубы, чтобы не закричать, настолько ему было приятно. — Арс, Арс… Пожалуйста… Омега выгибался, словно кот, дугой, шире раздвигал стройные ноги, шарил руками по пустому столу, вертел головой и насаживался сильнее на пальцы. Из зелёных глаз от мощных ощущений потекли слёзы, застилая, и без того смазанный, взор. Наконец, Арсений вытащил пальцы, тут же приставляя ко входу мальчика свой изнывающий и стоящий колом член. Но не вставляя полностью, а только дразня, медленно погружая головку, а затем снова вытаскивая её и наслаждаясь чужими полу-стонами, полу-вздохами. — Арсе-ений С-сергеевич… — Попов опустился к светлому затылку, от которого приятно несло лесными цветами, которые окутали сейчас всё пространство вокруг альфы. — Папочка, пожалуйста… Рыкнув, Арсений одним рывком вставил изнывающий член, с лёгкостью погружая его в разгоряченную плоть. Антон тихо постанывал и, сквозь дымку сильного возбуждения и ломки во всем теле, ощущал лёгкие, словно успокаивающие, поцелуи за ухом и на ухе, на скуле и шее, на затылке и загривке. Привыкнув к ощущениям внутри, Антон сам двинулся назад, чувствуя, как твёрдый член выскальзывает из него, а затем снова вставляется. — М-м-м… — Протянул Антон, блаженно закатывая глаза и вытягивая руки вперёд, показывая рельефы мышц спины. Пользуясь моментом, пока он сам мог управлять процессом, Шастун медленно насаживался на твёрдую, большую плоть, тихо постанывая от удовольствия. Длилось это не долго, ведь альфа больше не мог терпеть похотливое поведение мальчишки. Схватившись за тонкую, почти женственную талию, Арсений с рыком возле чужого уха, принялся вдалбливаться в податливое тело с разведёнными ногами. Шатен ощущал, что его самоделие окончено и теперь управляют им, доставляя удовольствие самостоятельно. — Какая узкая… м-м-малыш… — Рыча протянул альфа, ускоряя ритм. — Ты очень вкусный. — Арсений целовал затылок и виски, за ухом и ухо, всё, до чего могли достать его горячие губы, но вскоре понял, что ему мало. — Иди сюда. Стянув ослабевшее, но такое желанное тело со стола, Попов сел в кресло, откидываясь на сломанную спинку, которая позволила почти лечь брюнету. Он схватил свой стоящий колом член, потирая его и пачкая руки в естественной смазке, и окинул опьяневшим взглядом мальчишку, который уже залезал на него. С расстёгнутой почти до рёбер рубашкой, с порозовевшими, такими симпатичными щеками, с блядским блеском возбуждения в глазах, с стекающей по ногам смазкой и таким же, как у альфы, опьяневшим взглядом он буквально сводил с ума. Арсению захотелось запечатлеть этот образ омеги навеки, оставив где-то в подсознании, но тщательно сохранив, чтобы когда-нибудь им эгоистически воспользоваться. — Мальчик мой… — Альфа помог Антону сесть на его орган и почувствовал на своих плечах касания легких рук, которые держались за него, начиная двигаться на члене. — Хороший мой… Арсений шептал ещё много ласковых слов, бережно обхватив Шастуна и помогая ему, взмахивая бёдрами. Брюнет ловил иногда совсем тихие, иногда почти кричащие стоны и выслушивался в чужое сбивчивое дыхание, ощущая всем телом, что Антону хорошо. Он так сильно хотел дать этому мальчику того, чего ему не хватало, так хотел сделать ему приятно, но, как оказалось, сам избегал этого желания по своей глупости и неосторожности. Запрокинув голову, бизнесмен откинулся на стуле, утягивая молодое тело за собой. Он перешёл на другой ритм, теперь плавно выходя, но резко вставляя снова. Руки гладили спину и перебирали светлые волосы, Арсений увидел в полумраке зелёные, почти светящиеся глаза, которые смотрели на него в ответ из-под прикрытых век. Попов притянул шатена к себе за затылок, впиваясь в пухлые, сладкие губы, которые тут же ответно принялись двигаться, глубоко и жадно целуя. С каждой секундой, с каждым толчком и поцелуем, Арсений чувствовал, что ему мало Антона, ему мало этого светлого мальчика, мало его тихих вдохов и полустонов, он хочет ещё и ещё. В момент, когда омега почти крикнул сильнее обычного, брюнет пережал чужой член у основания, касаясь губами уха. — Рано. — Не дав возразить, разморенному сладкой негой, телу, Попов снова обхватил своими губами чужие, то покусывая, то посасывая, но стараясь не прокусить, чтобы случайно не сделать мальчику больно. — Арс, Арс, Арс… Я не могу… — Альфа ускорил темп, выбивая из омеги хрипы и заставляя того вцепиться ногтями в широкую спину брюнета. — Арсений! — В этот момент Попов отпустил чужой член, чувствуя, как изливается в жаркое тело, и как зажимается внутри Антон, заставляя брюнета издать низкий, хриплый рык. Антон излился в кулак альфы после его нескольких, медленных, хлюпающих движений внутри. Ноги дрожали, ресницы тоже, а тело стало будто бы ватным и совсем не способным двигаться. Шастун почувствовал приятную ломку, постепенно окутывающую его организм, и тёплый узел внизу живота постепенно развязывался, теперь растекаясь лужицкой по всему телу. Спустя несколько секунд зеленоглазый ощутил, как из него медленно-медленно выходят, поднимают на руки и кладут на стол спиной, сгибая трясущиеся ноги в коленях и раздвигая их. — Я всё сделаю, малыш. — Услышал Антон сквозь пелену расслабленности, которая окутала его. — Не бойся, я рядом. И шатен не боялся, доверчиво раздвинув согнутые в коленях ноги, Шастун чувствовал приятный холод от слюны Арсения. Тот тщательно вылизывал ноги с внутренней стороны, ягодицы и пульсирующую дырочку, успокаивая её и вымывая от липкой спермы, смешанной с естественной смазкой зеленоглазого, что сумасшедше пахла лестными цветами. Антон чуть приподнялся на локтях, желая рассмотреть это зрелище. Арсений, проходясь мокрым языком по частям кожи, слизывал собственную сперму, смешанную с вкусной смазкой шатена, и чуть закатывал глаза в удовольствии. Это зрелище возбуждало, а потому Шастун поспешил отвернуться, чтобы снова не краснеть перед альфой. Того, кажется, не волновало ничего. Начисто вылизав омегу, Попов достал из тумбы влажные салфетки, теперь протирая Антона и ими. Тот лишь иногда слабо вздрагивал от холода салфетки, наслаждаясь приятными ощущениями внутри и снаружи. — Всё хорошо? — Над лицом зеленоглазого выросло голубоглазое, которое обеспокоено бегало своими красивыми ареолами по румяным щекам и раскрасневшимся губам. Арсений запустил свою руку в светлую копну, пропуская мягкие волосы через пальцы, будто бы зачёсывая назад. — Хорошо. — Тихо прошептал Антон, доверчиво лёжа перед альфой почти голым и млея от ощущений, накинувшихся на него и разморивших его тело. Вдруг омега слабо улыбнулся, озорно смотря на красиво лицо. — Ну и как я теперь к Максиму пойду? — Течку проведёшь со мной. — Альфа легко придерживал Шастуна за подбородок, строго смотря в зелёные глаза. Шатен по-девчачьи смутился, отводя взгляд и красиво улыбаясь краешками губ. — Чего лыбишься? — Когда вы властный, вы такой… — Арсений театрально вздёрнул бровь, улыбаясь глазами. — …очаровательный. Бизнесмен несколько секунд посмотрел на своего мальчишку, затем кинул ему штаны и принялся что-то искать в полке над столом. Шастун усмехнулся сам себе, одеваясь и поправляя волосы перед зеркалом у шкафа. Его ноги всё ещё немного тряслись и ходить было довольно сложно, но омега справлялся, чувствуя во всем теле приятную разлившуюся негу после хорошей разрядки. — Я готов. — Антон встал позади альфы, который, вытащив нужную папку из полки, развернулся на месте, натыкаясь на одетого и приводящего себя в порядок, шатена. — Отнесёшь это Максимову, ты как раз собирался идти к нему. — Попов по-хозяйски обвёл мальчишку внимательным взглядом, поправляя на нем ворот белой рубашки. — Пожалуйста, осторожнее, малыш. Антон смерил брюнета взглядом, а-ля «вы что за кого вы меня принимаете здесь», а затем, развернувшись, пошагал к двери из каморки, но его окликнул Попов. — Малыш. — Шатен повернулся на месте, замечая, как альфа сам идёт к нему. Бизнесмен наклонился, но мальчишка даже не моргнул, доверяя и доверяясь этому мужчине целиком. Через секунду его открытой шеи коснулись тёплые губы, которые медленно, совсем невесомо поцеловали его куда-то в артерию, хватая руками за предплечья. — Увидимся. Арсений щёлкнул замком, и в каморку пролился яркий свет из кабинета. Силуэт альфы исчез, и внутри шатена что-то заскреблось, давя своей тревожностью на внутренние органы. В эту секунду ему подумалось о том, что пахнет он сейчас весь коньяком с орехами, которые охраняют его пока, и он был рад этому.