Ночлежка

Не смотря на всю индустриальность процесса, вырубка леса процесс долгий и сложный. Многолетние деревья стали столько тверды у оснований, что требуются дни на то, чтобы срубить хотя бы одно, не говоря уже о траспортировке. При падении дерево цеплялось ветвями за другие, они держали частичку себя, не отпуская людям. Раскладывающиеся плиты с реактивными двигателями были перевозчиками людей к верху деревьев. Ветви обрубались, и дерево стремительно падало вниз. Из-за халатности рассчётов, таким образом погибли члены одной из смен. Их раздавило прижав к земле, они умерали моментально, не было ни шанса на спасение. Так же пострадали и те, кто был рядом. Одна из машин оказалась под деревом, что привело к её взрыву. Многие получили телесные ожоги, а так же сетчатки глаза. Джеймс уже завершал свой рабочий день, последний в этой смене. Многие лесорубы уже покинули площадку обвала, но парень не хотел повторения трагедии, он тщательно вырубал ветви на своей подлетающей плите. Машину он специально оставил подальше, ведь вес многих из ветвей при падении мог вызвать как минимум её поломку, а это бы означало, что Джеймс не вернулся бы на палубу до прибытия следующей смены. Прошло много часов с конца рабочего дня, но движимое им чувство паранойи заставляло его рубить и рубить ветви, пока дерево не освободится. Он знал, что в одиночку не справится. Весь его костюм пропитался потом изнутри, а защитный скелет начал слегка поскрипывать из-за большой нагрузки и влаги. Металические стержни так бы и раздражали его дальше, пока один из них не лопнул под тяжестью только что спиленной ветки, которую Джеймс опрометчиво решил словить. — Сука! — Резкий крик прозвучал в симфонии с громким звуком метала и раздался по всему лесу. Стержень вылетел и воткнулся парню меж рёбер. Скелеты были сделаны с множеством шестерных механизмов для большей подвижности, так что «металическая кость» расширивала ранение при малейшем движении. Стержень не смог сдержать потока крови, и на костюме начали появляться отчётливые тёмно-багровые пятна. — Блять, это плохо, это очень плохо. Джеймс начал по-тихоньку опускать плиту к земле, попутно доставая стержень из рёбер. Пронизывающая боль охватывала его тело, медленно распространяясь от места ранения. Уже внизу, парень освободился от скелета и прижал дыру тканью костюма. Он попытался быстрее зашагать к машине, но каждый его шаг отдавался ещё большей болью, пока он и вовсе не упал на землю. Ползком, медленно, он не сдавался, двигался к своей цели — Попасть на палубу, нужно попасть на палубу. Жуткий вой омрачил все фантазии Джеймса о удачном исходе — Волки. — Это было время вставать, единственный момент бежать. Собрав все усилия воли в кулак, Джеймс попытался подняться от земли одной рукой, держа второй рану. Он рухнул вновь. В глазах темнело, холод начал пробирать всё тело дрожью. Это было похоже на наступление смерти. Каждое, даже мелкое движение было невыносимо. Казалось, что начал сгущаться туман, пелена появилась перед темнеющими глазами, в которых тихо погибала надежда. — Гибели не миновать, вот оно моё последнее дело, ебучая работа, страдаю за других и погибну так никчёмно — Мысли Джеймса смешались и превратились в образы. — Палуба. — Сотни, тысячи машин, стоявших в неком невидимом порядке. Люди бегущие из стороны в сторону как разные притоки одной большой реки. — Каюта. — Маленькая комнатка, где Джеймс проводил перерывы между работой. — Ноа. — Старый лесоруб, знавший своё место и распорядок вещей, не тот мудрый дедушка, но знающий учитель. — Еда. — Два выбора питания в столовой: таблетки, содержавшие все необходимые вещества для организма на день, и «старая» еда. Так называли обычную еду: каши, супы, блюда разных кухонь. Еда устарела, была непрактичной. Но её существенный плюс всегда оставался — вкус. Но так ли был важен вкус тому, кто даже не ощущал время, проведённое на смене. После быстрых картинок, возникавших в голове у парня, всё стемнело. — Я ещё жив, я здесь! — Слепой крик раздался в лесу. — Пожалуйста, спасите меня! — Не бойся, всё кончилось. — Голос низкий, тихий и надменный раздался прямо у головы Джеймса. — Мы р-р-рядом, не страшись. — Играющий, словно лисий, второй голос зазвучал как аккорд. — Разойдитесь. Это он. — Закончил полифонию третий, самый громкий, возглас. Всё было как у Баха. Это был самый важный голос. Можно сказать, что такого быть не может, ведь само явление «полифонии» говорит о равноправии трёх голосов, но приклоняясь перед одним, давая ему права монарха, он может звучать громче трёх. - Ты поднял лапу не там, волчонок, гр-хы. - Чуть поперхнувшись, тихий голос засмеялся. - Мяса, мы тр-р-ребуем мяса, никто не имеет право бросать вызов Моно. - Лисий голос отзвучал и отдалился. Лёгкая поступь лап заставляла листья и ветки хрустеть на тёмной почве. - Он ослаблен. Это было бы нечестно. Вызов есть вызов. Моно принимают его. - Жёсткая шерсть воткнулась в спину Джеймса. Острые клыки аккуратно проткнули кожу шеи парня. Он был щенком в пасти волчицы. В глубь леса. На мощных лапах помчался караван.