Survivors

Кухня Салима совсем не походила на то, к чему привык Джейсон дома. Мелким он часто помогал бабушке с готовкой; каждый вечер воскресенья их дом полнился многочисленными членами семьи в предвкушении ужина. Она учила его правильно украшать черничный пирог, запекать картофель, который можно (и нужно, настаивала бабушка) поливать сверху чесночным маслом и посыпать тертым сыром. В тот День Благодарения, когда ему позволили помогать на кухне на равных, запах витал ни с чем несравнимый, он его до сих пор помнил. Стол полнился множеством блюд: картофельное пюре с подливкой, большой поднос отваренной кукурузы в початке, тушеная морковь, а в центре, как апофеоз всего празднества, красовалась золотисто-коричневыми боками нафаршированная до краев индейка. Тогда они даже ветчину приготовили на угощение приехавших из самого Вермонта дяди и тети. По дому то тут, то там шныряли дети, посасывая арбузные леденцы, из-за чего на кухне смешались запахи арбуза, специй и суеты. На кухне Салима же царила тишина, тот настрого приказал сидеть дома и не высовываться до своего возвращения. Тишина оглушала, нет тебе гула шумной ребятни и смеха подвыпивших тетушек, нет того суматошного беспорядка: оставленной впопыхах поваренной книги, пристроившихся рядышком солонки и перечницы, расставленных вразнобой поросят в смешных поварских колпаках. Может, это все часть их, американских традиций. Забавно, что, казалось бы, такие обыденные вещи могут принадлежать лишь твоей культуре. И чтобы осознать это, нужно взглянуть на ситуацию с другого ракурса. Обрыскав кухню на наличие каких-либо продуктов, Джейсон сумел отыскать рис, банку фасоли и баранью отбивную. Все найденные специи были аккуратно подписаны арабской вязью, и чтобы разобрать где что, пришлось пробовать все на язык. И черт побери, иракцы любят поострее. Или может это предпочтения Салима. К мясу бы хорошо зашло сливочное масло и веточка розмарина, но Джейсон так долго корпел над плитой, разбираясь как включить конфорку, что в итоге не осталось сил и желания продолжать поиски по кухне. Он отварил рис, добавив туда соус для остроты, и принялся обжаривать баранину. Почти закончив с фасолью, он хотел уже было раскладывать все по тарелкам, как услышал скрип отворившейся двери. На чистом рефлексе он потянулся за пистолетом, оставленным на кухонной стойке позади, но не успел его схватить, как увидел, что вошедший в дом это Салим. — Извиняй, — произнес он при виде Салима, вздернувшего вверх руки и показывающего что без оружия. — Страховка — никогда не лишнее. — Ничего страшного. — Салим закрыл за собой дверь, запирая на ключ. — Никто не беспокоил, пока меня не было? — Неа, — покачал головой в ответ Джейсон и устремил все свое внимание на весело булькающую в кастрюле фасоль, помешивая, чтобы та не подгорела. — Кто б стал лезть, когда морпех дома. Знают, что со мной шутки плохи. Салим замешкался на входе в кухню, одаривая Джейсона странным взглядом. — Чего? — Не знал, что ты умеешь готовить. — Ну не всё ж мне красивым ебальником светить, — фыркнул Джейсон. Салим рассмеялся. И его смех, даже когда ты окружен врагами, а американское правительство роет землю, чтобы тебя достать, заставлял верить в лучшее и жить моментом. Как и тогда, в пещерах, пусть и единственным поводом для смеха было недоумевание, каким чудом им вообще удавалось выживать. Хотя нынешняя ситуация мало чем отличалась. — Продуктов я с собой не захватил. Надеюсь, ты не против, что я по твоим полкам пошарился? — сказал он Салиму, севшему за стол. — Ну как можно? — Итак, тут у нас баранина с рисом. И еще я зачем-то фасоль потушил. Надеюсь, ты проголодался. — После того, как ты меня чуть до ручки не довел на базаре, уж поверь мне, я голодный, как волк. Джейсон усмехнулся себе под нос и поставил тарелки с едой на стол. — И всего-то хватило? Ну значит, когда я решу приготовить свой фирменный хлебный пуддинг, то придется всего лишь включить тебе ужастик? — Я понял только половину из сказанного, — снова рассмеялся Салим. Посмеиваясь, они принялись есть в тишине. Это мгновение разительно отличалось от всего прожитого Джейсоном, и дело было совсем не в еде. Специи вкупе с соусом скрыли собой вкус мяса и риса, и ему это нравилось. Словно удар под дых. Острота блюда казалась намного полезнее, чем если бы ее заменило то же самое чесночное масло. Температура тела подскочила из-за острого перца так, что Джейсону пришлось засучить рукава. А Салим сидел рядом и ел, даже не поморщившись. Джейсон резко осознал, что до этого момента ему не удавалось рассмотреть Салима в такой близи, и он решил воспользоваться этой возможностью. На Салима интересно было смотреть, — в хорошем смысле этого слова. Черты его лица были ясные: прямой нос, высокий лоб, темные глаза, во взгляде которых крылась такая доброта, какой Джейсону никогда не увидеть в собственном отражении. Широкий рот с тонкими аккуратными губами на лице девушки казался бы даже красивым. Все это врезалось в память, запечатлевая образ человека, с которым пришлось пережить многое. Если задуматься, он знал Салима всего лишь от силы день, и было бы не удивительно, спутай он его с любым другим иракцем. Но не сейчас, когда он действительно увидел его. Человека, который спас ему жизнь, он уже никогда не забудет. Были еще вещи, которые он раньше не замечал. Волевой подбородок и острая линия челюсти напоминали Джейсону о молодом пасторе и друзьях из футбольной команды, о тех людях, которые привлекали внимание, пока он не научился подавлять свое странное влечение. По отдельности все эти черты лица не казались выдающимися, но если их соединить воедино, то они завораживали и привлекали. В этом откровении даже под дулом пистолета Джейсон себе не признается, а Салиму — тем более. Бог все видит. Этот дядька и так сильно запарился, помогая Джейсону выбраться из ямы многолетней наркозависимости. Больше подводить его он не намерен. Пусть Салим бесспорно красив, но это скорее всего игра контрастов. Черные волосы и бронза кожи, губы словно теплый-теплый розовый закат. Эти губы беспокоили Джейсона больше всего, заставляли усомниться в себе и своих убеждениях, и он уверен, если попробует их вкус, то потеряется безвозвратно. Блять, он так соскучился. — Джейсон? Салим ненавязчиво пощелкал пальцами у лица Джейсона, и тот понял, что сидел и в открытую пялился. Мозг, наконец, заработал и запоздало допер, что Салим что-то говорил. — Прости, — он отстранился на спинку стула и ткнулся вилкой в кусок мяса. — Чет залип. Повтори-ка? — Я говорил о нашей легенде, — кратко резюмировал Салим, возвращая Джейсона с небес на землю. Что было к лучшему. — И о том, что наплел постовому. — А, ага, продолжай. — Я сказал ему, что ты брат моей жены. — Брат жены? — скорчил мину Джейсон. — Гонишь? Если его жена не белее снега и не прихожанка Церкви Бога в Джорджии, то сходства катастрофически малы. — Ну да, всяко лучше было признаться, что ты американский морпех, — прямо посмотрел ему в глаза Салим. — Уел. — В любом случае, — продолжил Салим, — как ты уже знаешь, жена давно не является частью моей жизни, поэтому визит свояка может показаться подозрительным. Рано или поздно, нас раскусят. Так что давай… выкладывай, какой у тебя план? Джейсон по-глупому застыл, не донеся ложку с рисом до рта. — План? — Да. Как нам разобраться с теми, кто преследует тебя? Нас? Да бля. Об этом Джейсону стоило задуматься прежде, чем планировать побег и прилетать сюда… Определенно. — Я… без понятия, — признается он и как-то уныло потирает шею у затылка. — Я не загадывал наперед. Салима, казалось, не сильно разозлила эта ситуация… Он лишь кивнул. Хотя, признаться честно, Джейсон проебался знатно. — Так… что они все-таки от тебя хотят? — Мой гниющий труп, — просто ответил Джейсон. — Меня из палаты совсем не выпускали, но я все слышал через вентиляционные трубы. Крики. Совсем как те, что издавала Кларисса перед трансформацией. Уебки. Они вообще осознавали, что пришлось пережить, выживая в тех пещерах? Да ему пришлось своими руками воткнуть кол в обращенного Джоуи. И они вот так просто решили заражать людей? Его, блять, друзей? Да он сам оказался не лучше. Просто взял и бросил их там. Эгоистичное ебаное ссыкло. — Значит… они определенно хотят узнать о монстрах больше. Иначе зачем так утруждаться, если можно было просто пристрелить вас? — Что им там, блять, нужно еще изучать? Посылаешь отряд, шпигуешь карьер сраной взрывчаткой, и пусть все летит к ебене матери. Салим открыл было рот, чтобы ответить, но сказанное потонуло в заглушившем уши шуме. Раздался такой грохот, несравнимый ни со свистом пулеметных очередей, ни со взрывом боевой гранаты. Будто небеса прорычали в жутком громе, но даже гром не бывает такой силы, что буквально сотрясал землю под ногами. Словно чертова земля начала трещать по швам, разрываясь пополам. Непонятный рокот сбивал с ног, что пришлось опереться о стол, чтобы не потерять равновесие. Тарелки слетали с полок, разбиваясь осколками о пол, кастрюля перевернулась, рассыпая тушеную фасоль по плите и кухонной стойке. — Че за хрень!? — крикнул Джейсон, но из-за звона в ушах и рева будто погибающей планеты он едва услышал свой голос. Вскинувшись, он встретился со встревоженным взглядом Салима, тот казалось был на грани паники. Их будто снова перенесло в тот самый злосчастный день, когда земля разверзлась и поглотила в ад. Грехи Джейсона потребовали свою плату и чуть ли не оставили его гнить там вечно. Биться с монстрами, слышать их клёкот и ощущать острые длинные когти, вонзающиеся в плоть. Все это происходило снова, но вряд ли в этот раз Бог смилостивится и вновь позволит выкарабкаться из кошмара. Салим попытался подняться, но ноги шатались и не слушались, и Джейсон, перетянувшись через стол, схватил его за предплечье, не давая упасть. Вместе, используя друг друга как противовес и опираясь о стену, они направились к выходу. — Это землетрясение? — спросил Джейсон. Салим схватился за ручку, отпирая входную дверь. — Возможно? Но в это время года обычно тихо, — покачал он головой. Совместными усилиями они открыли дверь и вышли на улицу. Очередной грохот чуть не сбил Салима с ног, но Джейсон, крепко его державший, успел вцепиться в дверную раму. Улицей охватила будто песчаная буря, таская по ветру обломки крыш и заборов. Дышать свободно и не закашлявшись было невозможным из-за пыли и песка. Прищурившись, он сумел разглядеть проехавший мимо джип, заполненный иракскими солдатами. Внедорожник мчался к источнику шума, и метров через тридцать его уже не было видно из-за облаков пыли. Что черт возьми происходит? — Джейсон! Он обернулся, чтобы увидеть, как дверь, внезапно слетевшая с петель, стремительно полетела прямо на него. И не успев даже отреагировать, как вдруг Салим стальной хваткой потянул его на себя. Они повалились на землю, укатившись в середину улицы, туда, где завеса пыли была намного гуще. — Прикройся! — крикнул Джейсон и, опередив Салима, сам накрыл его рот ладонью. Свое лицо он по возможности скрыл в сгибе локтя, крепко зажмурился и мысленно взывал к Богу. Вот так он и подохнет. Тридцатилетний Джейсон Колчек, убитый сраной песчаной бурей. Еще и Салима с собой утянул. Если бы он не наведался, то, кто знает, может Салим находился в сотнях миль отсюда, целый и невредимый. Жгучее сожаление накрыло с головой… Бессчётное время он просто лежал, подставляя шею и затылок жгучим солнечным лучам и в ожидании смерти. Но в какой-то момент вдруг почувствовал, что Салима больше нет рядом. Возникла странная уверенность, слишком пугающая догадка, что тот надышался пылью, задохнулся, а его бездыханное тело унесла вниз по улице очередная волна взрыва. В мыслях предстал образ Зейна, сынишки Салима, которому в Англию пришел звонок из Ирака, извещающий о гибели отца, задушенного каким-то белым мужиком… — Джейсон, — Салим потряс его за плечо, принося осознание, что земля перестала вибрировать. — Джейсон, поднимайся. Буря утихла. С опаской он выглянул из сгиба локтя и увидел, что воздух действительно стал чище. Перевернувшись, заметил Салима, стоявшего на коленях рядом с ним, живого и дышавшего полной грудью. — Иди сюда. — Салим встал и протянул Джейсону руку, чтобы помочь подняться. Из соседних домов на улицу начали выходить люди, шокированные и сбитые с толку. И Джейсон даже не попытался скрыть схожие эмоции со своего лица. То, что он увидел было слишком реально. Огромная гора, если ее можно было так назвать, находившаяся вдалеке, буквально рухнула. Одна из ее сторон, обращенная к городу, была сбита, оголена. На ее многовековом теле были выбиты три гигантских глубоких отверстия. Куда ни глянь — повсюду царил хаос: куски оторванных от горы булыжников орошали близлежащий район, машины, сплошь покрытые пылью и песком, «летели» к месту разрушения. Кто-то кричал в рыданиях, кто-то все еще разрывал глотку в кашле. А Джейсон, осознав, что именно за гора это была, едва ли мог выдавить из себя хоть слово. И осознание это пришло, когда он заметил радио-вышку и пару разрушенных пастушьих хижин. — Не может… Он не верил. Какова ж, блять, вероятность? — Может, — в голосе Салима проскользнула дрожь. У Джейсона сдавило грудь, он не мог вздохнуть, и на этот раз совсем не из-за засранного воздуха. Он взглянул на Салима, Салим взглянул на него. Ужас на его лице читался отчетливо. — Если солнце это единственное, что может остановить тех тварей, — пробормотал Джейсон, — то какая ж ебля начнется, когда оно сядет? Они вздернули головы к небу, где солнце уже начинало крениться к горизонту. Оба отчетливо осознавали, что когда оно, наконец, скроется из виду, то все жители города будут мертвы. И они — не исключение.