Запах луны

Ким был прав, предполагая, что после всего произошедшего, ночь не может быть спокойной. Но чтобы настолько - это что-то новое. Мужчина подрывается как укушенный ядовитой змеей, капли пота стекают по лбу, и голову тут же пронзает раскаленной спицей боли. Из звуков в комнате - только непонятно чей тихий храп , однако слух охотника сейчас воспринимает этот еле слышный звук как нечто громоподобное, как если бы церковный колокол внесли в эту тесную клетушку. Кицураги устало трёт лицо в попытках успокоиться. Его тошнит, дрожь в конечностях, кажется, невозможно унять. Глупая была идея напиваться, у него же даже фляга пустая... Запах запекшийся крови на одеждах охотников усиливает подступающий к горлу ком. Просто замечательно. Кое- как поднявшись на ноги, мужчина доползает до раковины и включает воду, чтобы наполнить флягу и сполоснуть лицо. Валяющиеся на полу охотники начинают ворочаться. Тихий всхлип становится различим за храпом. Источник этого звука Ким распознает без каких либо проблем. Гарри. Воспалённый мозг думать не желает, поэтому на автопилоте Кицураги делает глоток из фляги, а потом подходит к лежащему ничком Дюбуа и падает рядом, накрыв того рукой, но не прижимаясь. Массивное тело вздрагивает и тут же переворачивается к Киму лицом. Охотник ни черта не видит, что бы сейчас ни было написано на поблескивающей от влаги морде его зверя, Кицураги это ничего не скажет. Боль в висках затмила собой все остальное. Он сейчас - обшарпанная ладья, плывущая по течению в непроглядном тумане. И все же мужчина делает попытку разглядеть Гаррье, безуспешно щурясь. Чужие пальцы аккуратно касаются правой скулы, еле ощутимо поглаживая - судя по боли, там синяк. Кицураги морщится, и Гарри убирает руку. Они просто лежат молча. Дюбуа смотрит на охотника, охотник смотрит в никуда, за неимением других опций. Тишина, как натянутая тетива, на которую никто не кладет стрелы. Сам Ким не знает, что тут сказать, слишком все сложно, болезненно, сумбурно и непонятно. Одна константа во всем этом бардаке неизменна - он хочет этого мужчину. И его прикосновений. Его тепла. Истолковать собственное замешательство у Кицураги не получается - что его останавливает от того, чтобы обвиться вокруг источника столь желанного тепла? Он принадлежит ему, это его собственность! Только невидимая стеклянная стена между Кицураги и Дюбуа оставляет на груди порезы при попытке продавить эту мысль. Золотой охотник тяжело вздыхает и убирает руку, сложив обе на груди и перевернувшись на спину. Снова холодный пол, снова один. Гарри так близко и так далеко. Дальше, чем если бы он все ещё сидел в Приюте. Что это за чувство? Кто бы мог ему ответить… Всхлип. Ким поворачивается на звук. Может, все-таки взять очки? Что сейчас на лице Гаррье? Хочет ли он это видеть, хочет ли знать? Нет, со своими бы бурями справиться, а тут ещё и чужая. Неизвестно, что внутри этой странной головы. Даже её обладатель не до конца понимает себя. Только где-то в груди уныло щемит, прибавляя к боли физической ещё и другую. Ориентируясь лишь по теплу, рука охотника находит руку его партнёра. Горячая ладонь под холодной кожей Кицураги чуть дёрнулась. И спустя мгновение переплетение тонких и широких пальцев сомкнулось в замке. Киму самую малость стало полегче и он закрыл глаза, прислушиваясь к дыханию Гаррье - оно выровнялось, всхлипов больше не следовало. Только сон так и не возвращается, как никуда не девается и боль с тошнотой. Кицураги даже и не вспомнит, когда ему последний раз было так хреново. Ещё и повреждённая рука дала о себе знать, вспыхнув бенгальским огнем - рана воспалилась. Или это не рана вспыхнула, а температура поднялась от инфекции? Ким размышляет, стоило ли быть таким принципиальным в вопросах крови. Может, и нет, сейчас уже поздно что-либо принимать. Надо обработать рану. Охотник поднимается, а вместе с ним встаёт и Дюбуа. Найдя очки, мужчина лезет в свою поклажу, не обращая внимания на нависшего над ним церковника. Можно ли теперь звать Гарри церковником? Какая глупая мысль. На дне бутылки осталось немного спирта. Бинтов он докупил, а вот если рана загноилась, чистить ее нечем, разве что промыть холодной водой. Как будто сейчас есть выбор. Кицураги достает из сапога нож и срезает бинты - часть прилипла к краям зашитой раны, мужчине приходится задержать дыхание, прежде чем оторвать куски марли. Шипение от резкой боли удается подавить, а вот слезы, тут же выступившие в уголках глаз - уже вне контроля. Гаррье присаживается рядом, легонько погладив плечо охотника. - Ким, ты ранен. Я могу тебе помочь? - Очень тихо говорит его зверь, осматривая воспаленную рану. Чудо, что гнойных проявлений не видно, только кожа вокруг швов покраснела и опухла, да сукровица сочится с мест, где он только что оторвал бинт. - Я в порядке. - Кицураги смачивает кусок бинта спиртом и протирает повреждение, избавляясь от сукровицы и остатков запекшейся крови. Даже без допинга его тело прекрасно справляется с заживлением ран. Потому что это его тело, годами натренированное выживать любой ценой. Такая мелочь из строя его не выведет, просто раздражает вкупе со всем остальным. Гаррье осторожно берет предплечье охотника в свою руку, другой забирая у того бинт. - Я перевяжу. - Не то чтобы золотому охотнику нужна была помощь в таких вопроса. Тем не менее, это приятно. Он кивает и смотрит, с какой осторожностью и внимательностью Гаррье делает перевязку - словно держит маленькую хрупкую птицу с переломанным крылом, боясь повредить ей кости сильнее своими большими пальцами. Второй охотник быстро справляется с задачей, Кицураги сжимает и разжимает ладонь, чтобы понять, насколько сильно болит - терпимо. Жжется, чешется и ноет. Голова сейчас ведёт себя немногим лучше. Так что без разницы. - Спасибо, - не глядя на мужчину, благодарит Ким. Ему сейчас не хочется терпеть взгляд Дюбуа - опять это странное всепроникающее таращенье. - Ким… Прости. - Внезапно крупный мужчина нарушает образовавшуюся тишину. - За что? - Я не знаю, что мне делать. Чью сторону принять. Ты так рисковал ради меня... Не оставил, хотя мог, так было бы лучше. А теперь… Мне страшно. Я не знаю тебя. Я боюсь тебя. Но меня тянет к тебе. Человек-ликантроп. Двухметровая дура с годами охотничьего опыта говорит, что боится Кицураги? Абсурдность что-то замкнула в логических процессах золотого охотника, и тот закряхтел, пытаясь подавить смех. Пушистая бровь Дюбуа взлетает вверх в смеси сконфуженности и лёгкой досады. - Бляяять… Пиздливое животное… - Рычит Жан. - Ты не мог бы заткнуться, родной? - В Гарри прилетает шляпа Честера, запущенная Викмаром, и шмякается на пол, ударившись о плечо мужчины. Дюбуа виновато тупит глазки в пол, потирая плечо так будто в него не шляпу кинули, а кирпич. И вот как это чудо может бояться Кицураги? Хотя сейчас-то как раз понятно, почему. Чистое создание, практически невинное в своих помыслах, как ребенок, страстный, искренний, любопытный, с большим любящим сердцем - полная противоположность золотому охотнику. Красавец и чудовище. Зверь и человек. Этот союз заранее обречен. Шарль прав, Ким думал не тем, чем надо. Почему же тогда мысль о том, чтобы отступится, почти такая же жгучая, как о потере всего золота? В этом нет никакого смысла. Охотник и правда может купить себе абонемент в лупанарии, а потом уехать жить в какую-нибудь деревню, держать конюшню и в ус не дуть. Это было бы просто, быстро и не доставило никаких проблем. А он тут. Сидит в тесной комнатушке с людьми, которые его ненавидят и лишь один из них просто боится. Усталый, с похмелья, раненый и злой, на грязном холодном полу. "Это твое место, Кицураги. Всегда было твоим" - ещё и мысли эти мерзкие всплывают то и дело. Скрипнув зубами, мужчина отворачивается от греха подальше. Откуда ему знать, что ответить Гарри на такое? - Меня бояться нечего. Тебе я вреда не причиню. По крайней мере больше, чем тебе это может понравиться. Я от своих слов не отказываюсь. Но уговаривать и насильничать не стану. Ты либо со мной, либо нет. Все просто. Потрудись сообщить мне о своем решении до конца дня. Все просто. Все должно быть просто. Либо так, либо иначе. Кицураги горд собой, что смог вытянуть это в бесхитростную колею, где нет места этическим ловушкам. Да - да, нет - нет. - Мне нужна твоя помощь. - После длительной тишины Гаррье продолжает разговор - И как я могу тебе помочь? Я не могу за тебя решать, Гарри. По моим меркам - ты все ещё принадлежишь мне. Только ты не мешок с золотом, чтобы тебя закидывать на плечо и тащить куда мне вздумается. За свои слова отвечаешь ты сам. Золотому охотнику даже немного жаль, что Дюбуа действительно не мешок с золотом. Было бы куда проще. И разговоров куда меньше. Ким отмечает про себя, что интенсивные схватки на пользу кровообращению в мозгу не пошли. Так легко отказываться от своей добычи, оставляя решение на суд душевнобольного мужика, который только что выбрался буквально из клетки, где бог знает что с ним творили - рискованно, глупо и нерационально. Гарри ворочается, пытаясь принять удобное положение. - Если я убью человека, как ты будешь ко мне относиться? Почему этот человек не может подумать молча?... Что за страсть такая, постоянно трепаться без умолку? Даже если бы он спросил, как Кицураги в принципе к нему относится, ответа бы не последовало. У него нет названий. "Мое"- вот и все слова, что всплывают. И ворох каких-то эмоций от неожиданной нежности до праведного гнева. - Смотря кого и зачем. Если бы ты беспричинно напал на городского жителя и убил, то я бы тебя пристрелил. А если в целях самообороны или спасая кого-то из твоих братьев - меня бы больше волновали твои собственные повреждения. Дюбуа лишь фыркает. И молчит, на радость золотому охотнику. Изображать спокойствие в текущем раскладе слишком дорого даётся. Жалкие несколько часов сна были перечеркнуты ещё когда этот разговор начался. - Гарри… Он сделал то, что требовалось. Он спас нас. Ради своей семьи я поступила бы так же. - Голос Жюдит звучит приглушённо из-под одеяла, в которое она завернулась с головой. Вот уж кого он не ожидал в качестве своего адвоката , так это ее. - Бляяять, да о чем вы там пиздите в такую рань?! Даже солнце не взошло ещё, а они уже на уши друг другу сели... - Викмар нехотя потягивается у изголовья кровати. - Меня сейчас разбудил ты, Вик. - Сонно мямлит Честер, потирая лицо. В комнате действительно все ещё довольно темно и лишь блики восходящего солнца на дальних крышах намекают о времени суток. - Прости, что разбудил...- Гарри опять извиняется. Кицураги это раздражает. За что тут извиняться, раз уж не спится, не в потолок же смотреть! - Твои извинения выспаться мне не помогут. Проехали, засранец, ты то как, нормально? Не спал или в кои-то веки без кошмаров? Иначе б я от твоего вопля проснулся гораздо раньше. К раковине выстраивается очередь из церковников, Гарри как лежал рядом с Кимом, так и лежит, уставившись в потолок. - Вообще без снов. Впервые за долгое время. Вик...Чес... Спасибо. - Не за что, братец. Ты думал я тебя там гнить оставлю? Самолюбие золотого охотника уязвлено. Большую часть операции провернул он, и что-то Гарри не рассыпался в благодарностях. Не бросился в объятия, лопоча нелепо, как переживал. Киму постыдно хотелось, чтобы Дюбуа это сделал. Все изменилось. Снова. Ослепительно яркая и болезненная мысль сверкнула, затмив все остальное - он совершенно не знает этого человека. И понятия не имеет, что с ним делали. Можно ли верить его словам, как и ему самому? Как велик соблазн поддаться желанию бросить эту тягомотину, уехать к Шарлю забываться… Обещание защитить он выполнил, Гарри жив и вроде цел. Он за спинами трёх умудренных опытом охотников - да и в принципе сам за себя постоять в состоянии. Что, собственно, мешает? Тут всего-то выйти, сесть на коня и мчать в поместье. Элементарная задача! Гаррье поднимается на локтях и смотрит на Кицураги с такой тоской, будто увидел призрака своей мертвой матери. Осторожно, будто боясь спугнуть, мужчина дотрагивается мизинцем до мизинца Кима и прячет взгляд, словно в страхе, что охотник расценит этот жест как оскорбление. Нет, всего лишь маленький знак, небольшой шажок навстречу, и Ким Кицураги с облегчением выбрасывает предыдущую мыслительную шелуху куда подальше. В том, какая страшная жажда до касаний этого мужчины сейчас вспыхнула в охотнике, есть что-то нездоровое. И ладно бы банальное желание трахнуть этого красавца, да хоть бы на глазах его братии. Нет, он не этого хочет. Честнее будет сказать - и это включительно. Но больше - просто объятий, просто прижать к себе и знать, точно, абсолютно точно знать, что это его человек. И никуда он теперь не денется. Мизинец Кицураги аккуратно ложится сверху и смыкается вокруг чужого пальца. Гаррье еле заметно улыбается, все ещё не поднимая глаз, а затем встаёт на ноги, отряхивая плащ. - Я просто не хотел, чтобы у вас были проблемы. Я-то и так обречённый, но вам...- Викмар прерывает речь Гарри. Один из немногих эпизодов, когда Кицураги ему даже благодарен за бестактность. - Цыц, даже не думай сейчас обесценивать наш труд! Радуйся, может, пить уже, наконец, бросишь по такому случаю? - С таким-то братцем я бы не советовал столь радикальные меры. Тебя без пол-литра не вынести, Жан - Честер подначивает старшину, осматривая себя в зеркало. Бессмысленное занятие, они тут все сейчас выглядят как побитые собаки. Только хороший и длительный отдых способен это исправить. - Очень смешно, Чес. Живот сейчас надорву и упаду замертво. А тебе меня хоронить. Специально завещаю именно тебе эту важную миссию. Викмар успел переодеться в свою стандартную церковную форму, закинув одеяние хора под кровать. Он садится к Жюдит и легонько трясет девушку за плечо. - Милая, давай вставай. Я бы с радостью дал тебе денёк отдохнуть, да только мы в бегах и, наверное, уже в розыске. Женщина издает тяжёлый глухой вздох. - Вик… Как я теперь на улицу-то выйду? - Она поднимает руку, демонстрируя шерстистые кисти с длинными когтями. Уши тоже все ещё торчат из-под прядей волос. - Ну как мы Гарри-то скрывали! Руки перевяжем сейчас, а ушки, милые кстати, тебе даже идёт, спрячешь под шляпу. Делов-то. Давай, родная, шевелись, у нас все схвачено! - Мужчина ласково треплет свою коллегу по волосам - они и до этого были похожи на воронье гнездо, сейчас стало только хуже. - И лучше в зеркало не смотрись, я тебе прическу испортил.- Мино поворачивается к своему старшине насупив брови. А глаза улыбаются. Жюдит щелкает пальцами по лбу Викмара. - Старшина, извольте освободить проход, иначе понесете меня сами! - Как будто я против. Ты же крохотная, сил вообще никаких не надо тебя таскать. Как еще тебя лошадь слушает, на ее месте я бы сбежал на волю, не почувствовав на себе седока! - Церковник встаёт и подходит к окну: на улицах пока очень тихо, оранжево-розовая дымка рассвета медленно растекается по городу. - Ой, ну льстец, каких поискать. Каждый раз надо попадать в беду, чтобы от тебя слово доброе услышать, а, месье Викмар? - Ты наговоришь на меня. Я добрейшей души человек! - Ага, и невероятно чуткий и тактичный. А вот этот спектакль Кицураги нравится. Он бы даже заплатил за билеты, если бы в театре была постановка "Падение Викмара". Видимо, в 41-ый отбирают ещё и по тому, насколько острый у человека язык. Наблюдение за ними по крайней мере отвлекает от боли. Мужчина делает глоток из фляги, унимая тошноту, которая портит удовольствие от созерцания происходящего. - Истину глаголишь, брат мой, я в тебе не сомневаюсь, - и тут же отвешивает Маклейну подзатыльник. - Ай, да что ты рукоприкладствуешь-то? Шляпу мою ещё обидел, зачем ты ее сюда закинул? - Пытался Гарричку заткнуть. Я тебя разбудил, потому что они с Кровопийцей шептались с утра пораньше. Чего вам не спалось, ироды? Утра подождать никак? Что там такое важное у вас, делитесь уже! - Обсуждали, как лучше от тебя избавиться - во сне зарезать или отравить? - КИМ! - Возвращаю неудачную шутку ее автору, не возмущайся ты так. Гарри сложил руки на груди и хмыкнул, многозначительно поглядывая то на Жана, то на Кима. - С твоим послужным списком я уже как-то сомневаюсь в том, что это шутка, Кровопийца. - Расслабься, у меня было много возможностей тебя вычеркнуть из жизни, но ты всё ещё здесь, действуешь мне на нервы. О чем-то это да говорит. - Хватит уже. От вас уши вянут. - Гаррье протягивает Кицураги руку, чтобы помочь встать. - Я в порядке. - Повторяет охотник. Несмотря на желание схватить протянутую руку и заставить ее накрыть свои плечи, мужчина лишь вскидывает голову, смахивая со лба дикую прядь волос, и поднимается самостоятельно. Конечно, Дюбуа разочарован и чувствует себя глупо, тут же спрятав руки за спиной. - Согласна с Гарри, если вы нормально друг с другом говорить не можете, лучше молчите. Тошно. - Ну, пару часиков помолчать я в состоянии. - Я рад, что ты решил нас оставить, церковник. - Вас? Ты особа царских кровей, что ли, о себе во множественном числе говорить, Кровопийца? Я подразумевал, что ты уползешь в свою нору, как только получишь свои деньги. Ким вскидывается, с трудом удерживая реакцию тела, которая велит вмазать этому идиоту посильнее. Тяжёлый взгляд Гаррье сбивает гневную спесь. - Вик… Серьезно, если ты не прекратишь это, я тебя укушу. - Делая свой аргумент более весомым, крупный мужчина скалится, обнажая звериные клыки. - Эй, ты чего, братиш? Вот это чучело пойдет с нами? - Скоро город оживет, оставьте свои дрязги до лучших времён. Нам ещё Торса подбирать. Лучше выдвигаться сейчас. Викмар издает звук похожий на рык. Хриплый вздох, и церковник направляется к двери. - Если все готовы, уходим. Гарри помогает Жюдит подняться, и компания покидает помещение, не произнося больше ни слова. Пустынные улицы Ярнама ранним утром больше похожи на лесную чащу, где вместо деревьев - каменные дома и шпили, освещенные слабым солнечным светом. Сегодня пасмурно, скорее всего, будет дождь. Это даже на руку беглецам, меньше любопытных глаз зацепится за странную группу людей. Дом Гарри оказался на самом краю нижнего Ярнама, уже на границе с духовной деревней Яаргул, отгороженный от внешнего мира двумя большими фруктовыми садами. Ким и не помнит, когда в последний раз видел столько яблонь, но они тут повсюду. Сам домик выглядит лучше тех, что они успели проехать - двухэтажный, уже потрепанный временем, с большими окнами и резными фронтонами. Почти зажиточно. Даже не вяжется с тем, что Кицураги успел узнать о Гаррье. Во дворе, пощипывая траву, стоят два коня - вороной и гнедой. Викмар, ведущий группу, останавливает свою лошадь, не доезжая до калитки. - Мне это не нравится. Кто-нибудь узнает эту лошадь? Три отрицательных ответа. - Ладно… Оружие наготове. Пойдемте. - А где мы? - Гарри рассматривает окружение широко раскрытыми глазами, в которых видно, как ему нравится то, что он видит. - Это твой участок, идиотина. Ты опять до зелёных чертей напился и все забыл? - Церковники спрыгивают со своих лошадей, то же делает и золотой охотник, сразу же вытащив из-за пазухи пистолет. - Да...- Обречённо отвечает Дюбуа. Гарри безоружен. Золотой охотник наклоняется к сапогу и достает своей кинжал. - Возьми на всякий случай. - Оружие кладет в руку Гаррье. Мужчина этого не ожидал и вздрогнул, но руку сжал и поднес кинжал к лицу. - Я надеюсь, мне это не понадобится. Но спасибо… Это… Ведь твое оружие. - Не жмись, раз Кровопийца такой щедрый сегодня. Мы не на прогулке, а в бегах. Это твой дом, там нас ждёт Мак. Мы сейчас распотрошим твою заначку, помоемся и свалим. - Красивый дом. Я любил садовничать? - Мужчина кивает на деревья. - Дора любила. Ты помогал. И вроде тебе это нравилось, по крайней мере, не жаловался. Пошли уже, хорош ностальгии предаваться. Действительно, смысла в том, чтобы ворошить прошлое, от которого с минуты на минуту открестишься, попросту нет. Калитка не заперта, компания заходит во двор, оглядываясь по сторонам. Дверь в дом открыта, они без труда проникают внутрь, тут же оказавшись в просторном зале, совмещенном с кухней и, видимо, спальней, судя по кровати в углу. В центре стоит большой обеденный стол с кучей стульев, в печи потрескивает огонь - помещение хорошо прогрето, Кицураги этому рад. А вот чему не рад никто из присутствующих, включая золотого охотника - так это присутствию лишнего человека. Рядом с Торсоном за столом сидит невероятно красивая женщина - длинные светлые волосы аккуратно уложены в подобие пучка, а несколько прядей обрамляют лицо с двух сторон, подчёркивая тонкие черты. Киму даже кажется, что он где-то уже видел это лицо, будто с него все эти статуи на площадях и лепили. Она одета в ярко-голубое платье с неприлично глубоким вырезом, а там есть что скрывать - формами эту даму природа тоже не обделила. Брошь на платье с красным камнем поблескивает в огне свечей, стоящих на столе. Рубин. Самый настоящий рубин, уж у Кицураги-то глаз наметан. Значит, действительно этот дом навестила знать? Или это жена Торса? Везучий сукин сын в таком случае! Богатая и красивая девушка - это как подстрелить медведя с 50 метров. Невероятная удача. Глаза женщины округлились, завидев внезапных гостей. - Торс, какого хуя она тут делает?! - Прорычал Викмар, сделав шаг вперёд. Женщина подскочила на месте, приподняв подол платья и буквально побежала навстречу группе, чтобы повиснуть на плечах Гарри, прижимая того к себе. - Гаррье, ты жив, ты в порядке! - Шепчет она сквозь слезы, поглаживая волосы мужчины. Тот неловко ее обнял, видно, что не знает как реагировать. Она прижалась ещё крепче, а потом положила свои крохотные ладони на щеки Дюбуа. - Гарри...- Женщина приподнялась на цыпочки и припала к губам охотника. Что-то оборвалось внутри Кицураги. Это Дора. Жена Гарри. И, судя по ее действиям и реакции, она решила вернуться к своему мужу. Ты проиграл, Кицураги. Все кончено. Он не твой и никогда не был твоим. Вот его законная владелица. Но Дюбуа ей не отвечает - застыл, как каменное изваяние подняв руки, будто просит пощады. - Какого рожна ваша светлость забыла здесь, а? Ты разве не в Кенйхерсте должна быть, вымаливая матушку принять тебя, змея подколодная?- Шипит Жан, нависнув над удивленной женщиной. Та так и не выпускает озадаченного Гарри из объятий. Одарив Викмара взглядом, полным такой злобы, что даже Кицураги завидует этому полярному холоду. Она изящно поправляет одну из прядей. - Месье Викмар, как всегда, невероятно любезен. Я тоже рада Вас видеть. Располагайтесь, я была готова к Вашему приходу, месье Торсон мне все рассказал, - она все же отцепляется от Гарри и берет его за руку, делая шаг в сторону, приглашая вошедших за стол. Только вот Дюбуа с места не движется. Дора тихо вздыхает, склонив голову на бок. - У нас будет время поговорить, дорогой… Я знаю, что моих извинений сейчас будет недостаточно. Попрошу лишь выслушать меня. Я могу рассчитывать на эту милость с твоей стороны? - Жалобные голубые глаза обращены к Дюбуа. Кажется, Кицураги впервые видит, чтобы лицо Гарри было каменным. Почти такое же лишённое какой-либо реакции, как бывает у него самого в минуту необходимости спрятать лишнее. - Мм… Ладно. Ингерлунд облегчённо выдыхает и как бабочка упархивает в сторону кухни. Гости рассаживаются за стол. Ким предпочитает занять стратегически выгодную позицию с обзором на окна и двери - на случай, если за ними все же был хвост, который они не заметили. И с удивлением обнаруживает Гаррье, садящегося рядом. Удивляются все, кроме Жюдит. - Месье Торсон, не поможете мне накрыть на стол? - Голос Доры звучит тепло и мягко, и охотник улыбается, кивнув. - Конечно, - гости переглядываются между собой в неловком молчании, пока эти двое накрывают на стол, и тарелки наполняются снедью - омлет с помидорами и кусками жареного мяса. Пахнет настолько вкусно, что рот Кицураги тут же наполняется слюной. - За гостеприимство спасибо, конечно, но это больше не твой дом, Ингерлунд. Или у тебя тоже провалы в памяти, как у твоего горе-муженька? - Просто поешь молча, Жан. Это не наше дело. - Осаждает старшину Мино.- Спасибо, Дора, это мило с твоей стороны. Красавица тихонько улыбается, сделав лёгкий реверанс. - Рада служить, мадам Мино. Хоть у кого-то здесь есть манеры, не в обиду вам, господа. - Она кивает на Торсона и Маклейна. Честер лишь хихикает, приступив к трапезе. Гарри к еде не притрагивается, в отличие от всех остальных, не сводя глаз с Доры. Та делает вид, что этого не замечает, подливая в стремительно пустующие кружки гостей компот. - Гарри, поешь. - Вполголоса говорит Ким, удивляясь дрожи в своих словах. Почему он все ещё здесь, почему не оставляет попыток привлечь внимание этого мужчины? Вот его законная супруга, прямо над тобой, улыбается, предлагая тебе напиток, и смотрит на Гарри тем самым тоскливым взглядом, как и ты, когда вы лежали в комнатушке. Встань и уходи. Сейчас же. Дюбуа внезапно слушается и с трудом запихивает в себя кусок мяса, уставившись в стол. Другой вопрос, почему этот человек тебя сейчас послушал? Что с тобой стало, Кицураги? Ты все ещё являешься собой? - Гарри, нам бы твой шкаф распотрошить, чтобы переодеться. Форма охотников нам больше не пригодится. И ты помнишь, где твоя заначка? Расплатись уже с Кицураги, и пусть он сваливает на все четыре стороны. - Закончив трапезу, Викмар возобновляет вербальное общение. Лучше б молчал. Дора задумчиво осматривает вольного охотника. - Так вот он какой, Золотой Охотник. Вы помогли моему мужу, и я Вам за это искренне благодарна. Сколько он должен Вам за Ваши услуги? - Ким отводит взгляд в сторону, до боли сжав вилку. Только бы зубами не скрипнуть, такой невозможной горечью отдались слова Ингерлунд. Даже тот факт, что сейчас говорят о золоте, его совершенно не радует. Скорее наоборот. Как будто ему самому вложили золотой слиток вместо сердца, и там теперь ничего не бьётся - только тяжесть и холод металла. Больше ничего. - Он мне ничего не должен, мадам Ингерлунд - только и может сказать Кицураги с тоской метнув короткий взгляд в сторону Гаррье. - Очень великодушно с Вашей стороны, месье Кицураги. Однако, не в моих правилах оставлять чужую работу без достойного вознаграждения. Назовите сумму или я выберу награду на свое усмотрение. - Кровопийца, ты перед ее величеством в скромность не играй. Делайте ваши ставки, господа. Ценник Золотого охотника начинается с тысячи, как он сам обмолвился. Торсон аж подавился, когда услышал сумму. - СКОЛЬКО?! Охереть можно, Гарри ты чем думал-то, когда с ним связался? - Да, братиш, тебе дом придется продать и нас вместе с ним... - Честер удивлен не меньше, только тело свое контролирует, похлопав закашлявшегося Мака по спине. - Оставляю на ваше усмотрение. Как я уже сказал, никаких денег Гаррье мне не должен. - Слова даются Кицураги с большим трудом. Сочувствующий взгляд Мино делает только хуже. Она знает. "Мне жаль" - одними губами произносит она. Так странно, почему ей должно быть жаль? Не она ли корчилась, застав мужчин вместе, так, будто увидела прокажённых? И тем не менее, это неподдельное сострадание. - Хорошо. Если Вы закончили с трапезой, могу я поговорить со своим мужем наедине? - Нет уж, дьяволова дочь, говори прилюдно. Если ты намерена высасывать остатки наивной души моего братца - я прослежу, чтобы тебе было невкусно. Женщина устало трёт виски, изящные губы чуть дрогнули в раздражении. - Раз уж месье Викмар так жаждет меня унизить, доставлю ему это маленькое удовольствие. Буду с тобой предельно честна, дорогой. Я тебя все ещё боюсь. И знаю, что ты вряд ли меня простил и принял мой уход. Но податься мне больше некуда. Из-за… Моей увечности меня не приняли в чужом доме, и вряд ли примут где-то еще. А связь с тобой закрыла мне дорогу в Кенйхерст. Я просто не знала, что делать, у меня больше никого нет. Это эгоистично и жестоко с моей стороны, я знаю, и я не прошу меня простить или даже понять. Только поговорить. - Да как ты смеешь после... - Жан, замолчи! - Гарри выглядит ужасно усталым и ... Злым. Его руки трясутся, и он избегает того, чтобы смотреть на свою жену. - Я достаточно уже наслушался оскорблений в ее сторону. Ты мне очень дорог, но будь добр, прикрой рот. Я хочу послушать Дору. У Дюбуа есть зубки. Несмотря на плачевность ситуации, это забавляет золотого охотника. - Гарри, эта роковая женщина морально тебя уничтожила, бросила, а сейчас сидит тут как ни в чем не бывало, надеясь на то, что твоя добрая душа не вынесет моральных страданий бедной тепличной девочки и приютит на своей широкой груди. Я десять лет смотрел на это со стороны и терпел. Сейчас терпеть не намерен, с собой мы её не потащим. Рык, который издал Гаррье, заставил кровь в жилах присутствующих застыть - так рычат ликантропы перед нападением. Мадам Ингерлунд аж отшатнулась от стола, широко распахнув глаза. И только Ким и бровью не повел, лишь дёрнул охотника за рукав плаща. Гарри помотал головой. - Прости, милая, само вырвалось. Чего ты хочешь?- В словах мужчины лишь печаль и тепло. - Я… Прошу у тебя прибежища. И может… Если ты найдешь в себе силы начать с чистого листа. Я тебя люблю, Гаррье. И всегда любила. Но с тобой сложно и… Мне тяжело смириться с нашей… Пустоцветностью. Может быть, время это исправит? Я не знаю… Я не могу ничего обещать, но я попробую. Хочу, чтобы мы попробовали...- Глаза ее на мокром месте, с трудом сдерживаясь от рыданий, женщина с мольбой глядит на своего мужа. Гарри молчит. Ногти впились в край стола. Никто не рискует нарушать образовавшуюся тишину, даже Викмар, лишь пытается испепелить Дору взглядом. - Ты разбила мое сердце, милая. Но оно бьётся вопреки. Я не готов тебя простить. Я любил тебя, я боготворил тебя. Я не хочу тебе той боли, что испытал я. Но… Я не могу. Мое сердце принадлежит другому. - Другому?... - Только и может сказать мадам Ингерлунд. А вот сердце Кима встрепенулось, зрачки тут же расширились. Да неужели… Неужели решился? Быть того не может ... - О, нет, Гарри, блять, только не говори, что все это время сох по мне. Я этого не выдержу, в колодец брошусь! - Жан говорит это испуганно, без привычного для него сарказма, как будто были уже предпосылки. - Ох, черт, я знал, что что-то нечисто с тем, как он к тебе обниматься вечно лезет! - Торсон со смесью непонимания и сочувствия трясет старшину за плечо. Гаррье тихо рассмеялся. - Нет, балда, тебя я, конечно, люблю, но иначе. Ты мой брат, в конце концов. - Гарри, ёб твою мать, объяснись, что за хуйню ты сейчас сказал. И когда ты успел себе любовницу найти?! - Я принял решение.- А теперь Дюбуа говорит обращаясь к Киму. Взгляды всех присутствующих прикованы к золотому охотнику. Но сейчас ему совершенно плевать, что они там выражают. Кицураги встаёт из-за стола, глядя на Гарри сверху вниз. - Докажи. - Только и говорит мужчина. Он сам не знает, каких доказательств просит. Почему сказал это. Только тот факт, что ему нужна четкая и непоколебимая определенность, заставляет действовать подобным образом. Гаррье замешкался, обвел всех присутствующих взглядом, а потом так же встал, отодвинув стул и вынул из кармана данный Кимом кинжал. После чего резко провел лезвием по ладони и упал на одно колено перед Кицураги, сжав поврежденную ладонь. Маленькие капли крови окропили пол. Все происходит так быстро, что никто не успевает как-либо среагировать, а Гарри меж тем начинает говорить. - Я, Гаррье Дюбуа Ярнамский, охотник во служении Церкви Исцеления, приношу клятву крови Киму Кицураги, вольному охотнику. Да станет тело мое щитом твоим, меч, разящий тебя, сразит плоть мою... - Гарри, сука не смей! - орет Викмар, выхватив пистолет - …Стрелы, летящие в тебя, да придутся на спину мою. Дыханием дня и дыханием ночи жизнь твоя под дозором моим пребудет с момента сего и до смерти моей. Моя кровь - твоя кровь. - Гарри протягивает окровавленную ладонь для завершения ритуала. Кицураги конечно хотел определенности, но не такой же! Клятва крови даже хуже, чем венчальный обет. Тот хотя бы не карается пронзанием обоих лёгких при его нарушении. Старомодный, но все ещё священный жест. Ким лишь единожды видел человека, принесшего такую клятву. Своей возлюбленной. По совместительству его королеве, низкое происхождение не дало им право на бракосочетание, поэтому он решил поступить подобным образом. - Кицураги, если ты ее примешь, я застрелю тебя тотчас же, ты меня понял?! Честер присвистнул от накала страстей, Дора побледнела, хотя ее кожа и так была почти белая. А вот Жюдит вскочила с места и дернула руку Викмара вниз, чтобы тот опустил пистолет, зашипев ему прямо в ухо: "Даже не думай". Золотой охотник берет каплю крови с ладони Дюбуа указательным пальцем и проводит получившейся "краской" по лбу мужчины. Потом берет ещё одну и делает тоже самое с собой. - Твоя кровь - моя кровь. - Очень тихо и спокойно завершает ритуал Ким и помогает Гаррье встать. Глаза крупного мужчины светятся белым, в них застыли слезы. Кицураги улыбнулся уголком рта, а затем поднес поврежденную ладонь своего зверя к лицу, еле касаясь губами тыльной стороны. Гарри стиснул мужчину в объятиях, не удушливых, а тех самых, нежных и заботливых и на фоне коктейля из эмоций, состав которого уже не разобрать - и не нужно, Ким, наплевав на приличия, целует Дюбуа. И его зверь не морозится, не сопротивляется, а отвечает так, будто и он тоже все это время так же отчаянно желал этих прикосновений. Хоть бы весь мир исчез вокруг, оставив их вдвоем… Только реальность даёт о себе знать уже в считанные секунды. - Охуеть… Пизда тебе, извращенец ебаный...- Кицураги отрывается от лица своего партнёра, чтобы успеть уловить, как Викмар, словно вожак волчьей стаи, сделал рывок в их сторону с явным намерением вмазать золотому охотнику посильнее. Только его замах тут же был перехвачен широкой ладонью Гарри - тот схватил своего брата за предплечье и поднял над полом так, будто мужчина вообще ничего не весит. - Я предупреждал, Вик. Не трогай! И тут раздается смех. Женский мелодичный смех. Это смеётся Дора. Бедняжка, неужто рассудком повредилась от этой сцены?. Гарри отпускает своего брата, и тот упав на ноги, оборачивается на звук. - Смотри, что ты натворил! Ингерлунд крышей поехала! Женщина тепло улыбается, перестав смеяться. - Со мной все в порядке. Со мной действительно все в порядке! Все это время… Проблема была не во мне! Гарри… Прости… Мне так жаль, как же я не поняла-то, как не разглядела... - Вообще, да, многое объясняет. Вик, а ты мне теперь ещё и двадцатку торчишь, - Честера ситуация скорее забавляет, чем удивляет. Впрочем, как и Мака. - Ага, и мне тоже. - Вы тут все ебанулись. Это извращение, это мерзость! Мой брат не может быть пидорасом! - Викмар тяжело дышит, ошалело выпучив глаза на Гарри. Тот прикрыл тело золотого охотника собой. - Вик, присядь, ты весь дрожишь. - Мино заботливо усаживает старшину за стол, и тот не сопротивляется. - Да почему не может быть… Я давно подозревал. То-то он так краснел в банях. - Честер добавляет штрих в картину. - Объясняет откуда у нас были… Личные проблемы. - И Ингерлунд тоже. - И чего он вечно всех лапать лез... - Торсон задумчиво крутит в руках кружку. - Я была в курсе… Поэтому и настояла, чтобы вы нашли Кицураги. Не думала, что это так далеко зайдет… Но чего уж теперь. Жан сидит, обхватив голову руками - все ещё не может уложить в голове произошедшее. Кицураги улыбается уже в открытую. Это почти так же приятно, как поцелуй Гаррье. - Пиздец… Просто пиздец… Как… Как я тебе теперь в глаза смотреть буду, срамота? - Киму даже немного жаль церковника - складывается ощущение, что он вот-вот заплачет. Дюбуа только пожимает плечами. - Не понимаю твоей реакции, брат. - Да, месье Викмар, мне казалась, Ваша лояльность к Гаррье предела не знает. Женщина встаёт из-за стола и подходит к Гарри. Положив руку на его щеку, она тихонько поглаживает растительность на его лице с лёгкой печалью во взгляде. - Прости меня, если сможешь, любимый. Мы причинили друг другу много боли. Пожалуйста, позаботьтесь о нем, месье Кицураги. Я не смогла. Надеюсь, это получится у Вас. - КАК, блять, ты можешь так спокойно относится к тому, что твой супруг мужеложец?! - Не унимается Жан. - А кто сказал, что я спокойна? Это грустный факт, с которым я ничего не могу поделать. К тому же… Впервые за долгое время он хоть на минутку, но… Выглядел счастливым. Я не смогла ему этого дать. Мой уход был обоюдным решением. Мы оба достаточно настрадались. Не знаю, что Вы себе напредставляли или что мог сказать Гаррье, когда его глаза застилали боль и отчаяние. Но разошлись мы мирно. И я не отказывала ему в праве видеться и говорить, если ему будет это нужно. Как и он не отказал мне в праве посещать этот дом. Гаррье накрывает ладонь женщины своей. - Спасибо, Дора… Мне больно думать о тебе. Больно видеть тебя. Но ты все ещё дорога мне. Твоя просьба… Мы уйдем. Не знаю куда, куда Ким решит. Этот дом твой. Живи, ухаживай за ним, найди себе достойного кавалера. Заведи наконец детей. И прошу… Забудь обо мне. Отпусти меня. Мадам Ингерлунд вопросительно смотрит на Кицураги. - Я могу… Обнять его? - Ким лишь усмехается и кивает. С ним считаются, и это приятно. Бывшие супруги покачивают друг друга в объятиях. Гарри тихо плачет, Дора шепчет ему на ухо слова утешения. - Господи, я уже даже согласен на то, чтобы ты к нему вернулась, кейнхерстово отродье, лишь бы не... - Жан… Он твой брат. Прими его как есть или отрекись от него. - Холодно прерывает причитания Викмара мадам Мино. Старшина трёт лицо, уперев взгляд в потолок. - Великие, за что мне это… Ты права. Гарри - это Гарри. Придется как-то смириться с этой реальностью… И с Кицураги. Дора выпускает Гарри из объятий, а потом совершенно неожиданно обнимает Кима. Мужчина опешил от такого, прижав руки к телу. Гарри хихикнул, прикрыв рот. - Только об одном молю, месье Кицураги, - шепчет она так тихо, что только Ким может ее слышать. - Примите его. Со всем, что у него есть. Он болтливый, иногда ужасно глупый, наивный, слишком добрый и совершенно не умеет обращаться с деньгами. Но если Вы его примете… Он будет самым счастливым человеком во всем Ярнаме. Во всём мире. И это счастье заразительно. Закончив речь, она выпускает золотого охотника и поправляет свое платье. - Вы хотели принять ванну господа? Мне нужна Ваша помощь с доставкой воды...