Запах луны

  - ...И когда ты собирался мне об этом сказать? - Дюбуа встал в дверном проеме, загораживая выход.    - Это было очевидно, Гарри. Ты слишком заметный, а у меня ещё есть дела в Ярнаме. Будет лучше, если ты останешься с братьями.    - Я был против и его присутствия тоже, Гарри, но он уперся как баран, если тебе это сделает легче. - Викмар раздраженно вскинул голову . Эмоции церковника отражают и состояние самого Кима. Только сцены перед выходом ещё не хватало.    - Милый, все будет в порядке, мы быстро. Только заберем мою семью - и сразу обратно. - К убеждению негодующего Гаррье подключается и Мино. Дюбуа растерян, дыхание резкое, как тихое шипение.   - Братиш, серьезно, не время для сцен. Чем быстрее ты отойдешь, тем быстрее они вернутся, а мы пока подготовим все для отъезда. - Честер аккуратно тянет крупного мужчину за рукав и кивает в сторону : "Отойди".  Золотой охотник склоняет голову в неодобрении и сокращает дистанцию, положив ладони на щеки своего любовника.    - Все хорошо, я скоро вернусь. Мы скоро вернемся. Я знаю, как за себя постоять. А твой брат не даст в обиду Мино. Расслабься. - Ким смотрит прямо в глаза своего партнера, и видит в них упрямое беспокойство, которое хочется стереть чем угодно, лишь бы эти искры перестали плясать, заражая тревогой и самого золотого охотника.    - У меня очень нехорошее предчувствие, мой лунный свет. Мне страшно.    - Ты просто волнуешься. Незачем. Мы все продумали. Даже если нас кто-то и выследит - пути отступления мы обсудили.    Гаррье тяжело вздыхает и освобождает путь, быстро коснувшись губами лба Кицураги.    - Удачи. И будьте осторожны.    - Не дрейфь, прорвёмся! Тебя ж как-то вытащили, а это задачка была не самая лёгкая. Тут миссия попроще. - Жан похлопал брата по плечу и даже сделал попытку улыбнуться. Гарри это оценил и заключил старшину во внезапные объятия.    - Да Господи ты боже мой, когда ты перестанешь так делать, чудовище? Мы ж не на войну, в самом деле...- Сопротивление только вербальное. Тело Викмара охотно отвечает на контакт, вызвав у их друзей коллективное желание улыбнуться теплой сцене.    Распрощавшись с Торсоном, Маклейном и Гарри, группа отправилась в путь - Маклейн успел разведать, что за головы всех присутствующих назначена награда, причем живым взять просят только Дюбуа. А вот Кицураги по какой-то причине в списках разыскиваемых не числится. Не сильно-то и хотелось. По словам Честера художник, рисовавший их портреты, видимо, прирожденный карикатурист, и они там сами на себя не похожи. Тем лучше для всех. Кроме того, по слухам, Церковь действительно развязала войну с Бюргенвертом - не открытую, скорее холодную, перекрыв часть поставок, тем самым вынудив учебное заведение перейти чуть ли не в режим осады, а лес получил статус "запретного".  Но, как это бывает с Церковью, для поддержания имиджа никаких мер усиления принято не было - паломники все так же спокойно стекаются в Ярнам, без каких-либо проблем оседая в многочисленных тавернах. Безотказное прикрытие. Ким чувствует себя в этих поношенных тряпках до одурения нелепо и беззащитно. Единственный островок спокойствия - нагрудник под широкой рубахой да пистолет. Даже котомку мужчина с собой не брал, только кошель с суммой, необходимой для заказа очков, и немного сверху. Путь Гарри сторожит их золото. Кицураги цыкнул мысли о том, что доверяет своему любовнику буквально все свои сбережения. Не слишком ли это безрассудно? Ким уже перестал чему-либо удивляться, он сам не свой и вряд ли уже придет в норму, к которой привык. Не на этом нужно сконцентрироваться, а на дороге и внимательности. Церковь - это только одна часть проблемы. Предупреждение Шарля о Гильдии все ещё тревожно звенит в сознании золотого охотника. Нужно быть начеку.  От плана оставить лошадей в деревне отказались. Неизвестно, в каких отношениях Жан-Люк и церковь, так что лишний раз светиться слишком рискованно. Договорились на стойло в окрестностях нижнего Ярнама. Там никто из группы никогда не был, так что в лицо их не узнают. Особенно, если лицо будет спрятано за плотным капюшоном.  Волнение ощутимо, что чем ближе охотники к Ярнаму, тем неспокойнее Мино.    - А что, если...   - Без “если”, милая. Мы придем, забираем твоего тупого мужика, если надо - силой, и детей - и валим нахуй. Все просто. - Викмар не позволяет сознанию своей подруги слоняться по вероятностям.   И все же он идиот. Перспектива пополнить группу ещё одним членом совершенно не радует. Ещё и неподготовленным. С детей-то много не возьмёшь, они ещё маленькие, а вот балласт в виде взрослого усложнит задачу.    - Ты, главное, скажи как есть. Я буду с тобой. - Теперь Ким понимает, почему церковник сорвался. Идеальная маска, не прикопаешься. Сил, должно быть, жрет немерено. И он как-то справляется. Это вызывает лишь досаду и небольшую каплю жалости. Старшина сам выбрал себе такую муку. Никто его не просил. Идиот - он и в Самаре идиот.    - Спасибо, Вик… Я надеюсь, ты окажешься прав.   Неясное чувство тоски рождается, как только впереди маячит вечерний Ярнам. Величественный, темный и невероятно красивый. Ким и раньше считал свой город особенным, а сейчас он и вовсе кажется ему произведением искусства, неподвластным времени, как столпы мироздания. Он скучал. Как теперь приятно пройтись по знакомым улочкам, где каждый закуток рождает воспоминания - приятные или тревожные, нелепые или пугающие. Они - его. Он принадлежал этому городу так же, как этот город принадлежал ему все эти годы. И сегодня последний раз, когда они видят друг друга. Очень отчётливо и едко мысль о прощании воткнулась ядовитым дротиком в существо охотника. Это не его мысли. Это, должно быть, Гарри заразил мужчину своей сентиментальностью. В вечерней дымке архитектура зданий становится ещё чётче, углубленная чернотой вечерних теней.    - Встречаемся у часовни Идона через два часа. - Бросает Кицураги прежде, чем разминуться с церковниками. Он надеется, что знакомый мастер оптики все ещё не закрыл свою мастерскую. Но, увы, дверь уже заперта, и табличка на ней однозначно говорит о том, что Ким сегодня не успел. Это не останавливает охотника - он стучит настойчиво и долго, пока голос мастера, уже немного сонный и раздраженный, не вопрошает кого нелёгкая принесла в столь поздний час. Услышав знакомое имя, старик все же открывает дверь и впускает Кицураги внутрь.    - Давно вас не было видно, месье Кицураги. Как вам служат мои линзы?    - Прекрасно, господин Ортвел. Но, увы, я уже израсходовал весь запас ваших творений. Мне нужно ещё три пары. Максимально быстро.   Мастер почесывает короткую плешивую бороду.    - Это дорого вам обойдется, золотой охотник. Двойная цена за каждую.    - Как быстро вы справитесь?    - Вам повезло, что вы мой постоянный клиент, месье Кицураги. Минутку, проверю есть ли у меня... - старик затихает и копается в своих шкафах. - ах, вот они. Двояковыпуклая на три, так?    - Верно, оправу обычную, без позолоты.    - За час сделаю. Решили на себе сэкономить? - Мастер тепло улыбается хорошему клиенту.    - Нет, стал часто терять. Одну, пожалуй, с позолотой сделайте. Заказов много в последнее время. Что-то случилось, пока меня не было?    Старик принимается за работу, усевшись в углу с несколькими лампами и лупами.    - Разное люди говорят, месье. В Церкви неспокойно, в институте тоже, в нижнем Ярнаме поджоги участились. Когда тут вообще спокойно было... Так-то и не изменилось ничего. Разве что наемники расхаживают как у себя дома. Как барон почил, царство ему небесное, бандюки-то его хозяйство под себя и загребли. И дочь его, видимо, тоже. Эдгару даже шагу ступить не дали. В город не пустили, представляете? Чтоб кого-то и не пускали. Ай, мать честная, совсем старый стал! - Мужчина уколол себя инструментом и тихо шипит, встряхивая руку. Ким устроился на стуле для проверки зрения в ожидании. Ему нужна только информация, а дальше он уйдет за провизией. - А что там по окраинам деется?    - Да все то же, как и всегда. В деревнях ничего не меняется. Люди мрут, рожают и снова мрут.    Старик хохочет.    - Такая она, жизнь, господин. Никуда от этого не деться. Вам чаю, может, навести, али чего покрепче?    - Нет, спасибо. Я оставлю аванс и вернусь через час. - Кицураги кладет на стол половину суммы. - Спасибо, что согласились, господин Ортвел. Можете рассчитывать на чаевые.    - Рад иметь с вами дело, месье Кицураги. Вы - один из моих лучших клиентов, если не лучший. Буду ждать вас, постучите четыре раза и я пойму, что это вы.    По сравнению с Оксидентом, вечерние улицы Ярнама кажутся пустынными. Как бы ни был велик соблазн пройтись по центру, охотник выбирает маршрут между жилыми домами, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание стражи. Ужасно неспокойно. Кажется, мужчина впал в паранойю - ощущение такое, будто чьей-то пристальный взгляд жжет ему спину. Но, обернувшись, золотой охотник не видит никого. Надо бы свернуть в подворотню от греха подальше и перелезть через забор. Вдруг за ним и правда следят. Мастер сказал, тут теперь заправляют наемники Гильдии. Для Кицураги это очень плохой знак. Мужчина медленно пробирается через кусты и свалку строительного мусора - кто-то  выкинул доски, остатки старых кресел и кирпичи прямо между домами. Неясный шорох за спиной заставляет охотника обернуться. Как он не услышал шаги?... Необычайно быстро нежданная гостья перехватывает Кима поперек тела, а второй рукой накрывает его рот.    - Тише, малыш, не сопротивляйся. Я хочу помочь. - На самое ухо шепчет Деполь. Озираясь по сторонам, она подталкивает охотника сдвинуться ещё глубже между домами, туда, где их не достанет свет из окон домов.    - Я сейчас уберу руку, и ты не скажешь ни слова, пока я не закончу, договорились? - Мужчина активно кивает. Наемница, конечно, была к нему дружелюбно настроена, но не отменяет факт ее службы Мессье. Одно неосторожное движение - и Кицураги труп. Лучше делать, как она говорит и просчитывать пути отступления. Филис действительно опускает ладонь, чтобы сместить ее на шею охотника, недвусмысленно намекая, что дёргаться явно не стоит. Попал так попал... Как она так бесшумно передвигается?    - Слушай внимательно. Ты в жопе. В глубочайшей. Приказ устранить тебя и принести твою голову викарию Амелии на блюдечке в кармане каждого мало-мальски опытного наемника. Тебе не стоило возвращаться сюда. Но спасибо хоть вечером, когда эти идиоты предпочитают бухать... Я знала, что ты вернёшься. Разведка донесла, что ты был в Оксиденте, а потом решил вернуться. Молодец, что выбираешь окольные пути. Я тут три дня торчу и жду тебя.   Женщина ощупывает грудь охотника, делая ситуацию ещё более неловкой.    - И я рада, что ты носишь мой подарок. В этот раз он может буквально спасти тебе жизнь. А может, и нет. Тебя заметили, прямо сейчас целая куча наемников оцепляет выходы из Ярнама. Живым ты отсюда не уйдешь. Единственный шанс - найди какую-нибудь каморку, хоть в этом доме, пережди ночь. Я брошу слух, что ты будешь уходить через западные ворота. Средь бела дня тебя будут пытаться достать скрытно, что облегчит тебе отступление. Иди через Яаргульский мост, там меньше всего наших. Не уверена, что они все уйдут, но лучше, чем ничего. Смотри в оба и не позволяй никому к тебе приближаться. Все понятно?   Кицураги хотел было спросить, как он может ей верить, но ситуация говорит сама за себя - наемнице достаточно было сделать одно резкое движение, и сломанная шея прервала бы существование золотого охотника.    - Благодарю за шанс, Филис. Почему ты мне помогаешь?    - Я знаю, почему ты сделал то, что сделал. Каждый из нас поступил бы так же. А то, что это привело к расколу в Церкви - уже не твоя забота. Но Церковь не отвяжется от Гильдии, пока мы не выполним этот заказ. Так что все играет против тебя. Я себя сильно подставляю, Ким. Очень. Постарайся не проебать все.    - Я могу попросить тебя об одолжении?    - Передать что-то твоему мужику? - Женщина лукаво улыбается, выпуская Кицураги из своей хватки. Ким деланно фыркает.    - Не совсем. Через два часа у часовни Идона будут ждать два бывших охотника церкви. Женщина с детьми и мужчина со злым лицом. Скажи им, чтобы меня не ждали. Что вернусь завтра.    - Ты оптимист. Надеюсь, что это действительно будет так. Сделаю. Удачи, малыш. И прощай. - Деполь притягивает золотого охотника к себе и целует в лоб. Как целуют покойников. От этого жеста становится только хуже. После чего наемница исчезает из подворотни так же бесшумно, как и появилась.    Пиздец. Ким опадает, держась за грудь. Сердце вот-вот покинет свою клетку, оставив его хозяина бездыханно украшать узкий перешеек между домами. Отличное дополнение к общей печальной картине. Расслабился, потерял бдительность, слишком радужно начал смотреть на мир, совершенно позабыв, как тут может быть опасно. Охотник стал жертвой. Загнан в ловушку, выходов из которой немного. А что, если это подстава со стороны Деполь? Ей нет никакого резона идти против своей начальницы. Надо бежать сейчас же, хоть бы и через стоки, пока ещё есть время. Чьи-то каблуки звонко отбивают ритм по улице. Кицураги аккуратно высовывает голову из-за мусора - шаги все ближе и ближе, пока в поле зрения не попадает фигура которую ни с чем не перепутаешь - церковный охотник! А за ним ещё пара. Молча прочесывают спальный район.  Попал так попал. Даже если Деполь и не права, охоту никто не отменял. Викарий Амелия лично желает его смерти. Кицураги удостоился "высочайшего" внимания. Которое ему даром не нужно. Как же отсюда выбраться теперь? Хоть накрывайся досками и как бездомный лежи тут всю ночь. А что, неплохая мысль… Ветер сюда особо не заносит, если пойдет дождь - козырек крыши перекроет. Да и кто будет в эту помойку лезть? Очки придется беречь как зеницу ока - к мастеру теперь лучше не соваться. Как бы ещё Филис его вычислила, если не по мастерской? Хочется ругаться матом, громко и смачно. И снова проклинать себя за то, что во все это ввязался. Уже мог быть на полпути к Самаре, но нет же… Отставить панику. Мужчина сооружает себе подобие лежанки из досок и накрывается сложенной коробкой. Какое позорище. Лишь бы никто не увидел. А впрочем если и увидят - бомж и бомж, мало ли бездомных на улицах. Адреналин превращает кровь в мелкую россыпь игольчатого песка. Она скребет стенки сосудов, рождая мелкую нервную дрожь. Уснуть невозможно, мужчина прислушивается к каждому шороху, стараясь дышать как можно тише, хоть лёгкие и требуют больше кислорода. Это уже похоже на кошмар, воспоминания всплывают из гущи погребённых под обломками стыда и совести поступков.  "Сиди тихо, Ким" "Не высовывайся, они не заметят" "Не плачь, ну ты чего, не плачь, говорю".  Охотник чувствует себя очень маленьким. Крохотным зёрнышком на сухой земле. Здесь не прорасти, не пустить корни. Так уже было. Когда-то и с кем то так уже было. Он один, окружённый опасностями этого мира. Кричать бесполезно. Плакать бесполезно. Никто не поможет. Никто не придет. Никто не слышит.  Плач. Отчётливый детский плач, будто со всех сторон, смыкает разум золотого охотника в тоскливые тиски. Успокойте этого ребенка, почему он плачет?... Он всегда плачет здесь. Он всегда слышал его в Ярнаме. Сколько себя помнит. И он никогда не затихает. А сейчас как никогда отчётливо прямо над самым ухом. Это сводит с ума, мужчина закрывает уши ладонями. Но звук не стихает. Последняя искра разума подсовывает мысль: "Спой". И охотник поет внутри своей головы ту самую колыбельную, перекрикивая назойливые звуки беспомощности маленького существа, отчаянно зовущего свою мать. Которая никогда не придет. Почему-то Ким уверен, что это так. И звук собственного голоса внутри головы успокаивает и его самого, позволяя медленно погрузиться в беспокойный сон. Никто не беспокоит горе-охотника до самого утра, до момента когда первые церковные колокола оповещают горожан о начале службы.  Мужчина промерз до костей, пальцы совершенно не слушаются, да и остальное тело тоже подняло бунт, сопротивляясь попытке встать и вернуть хотя бы часть кровообращения в затёкшие ноги. Ночевать в лесу было и то приятнее... Не до жалоб нынче. Ким растирает руки и ноги, после чего натягивает капюшон пониже и выходит из подворотни. На улицах сонные горожане уже медленно курсируют кто на работу, кто на службу, а кто просто любит утренние прогулки. Ким старается держаться от людей подальше, но не привлекать к себе внимание - медленно, но уверенно направляясь к Яаргульскому мосту. Маршрут, конечно, так себе - идти через весь город наискось, поглядывая за окружающими. Чертовых наемников не отличить от обычных людей. Чего не скажешь об охотниках. С утра их так много... Кицураги старается держаться от них подальше, с его текущим видом легко сойти за нищего или пьяного. Этим он и пользуется, когда какой-нибудь охотник подходит особенно близко - мужчина тянет руку и трясет ей как если бы просил милостыню - срабатывает безотказно, люди шарахаются от него как от прокаженного. Главное - лицо спрятать, оно у него слишком выделяется на фоне местных жителей, хоть он и сам местный. Добраться до моста удалось без происшествий, но смутное чувство тревоги, ожидаемое в текущем раскладе, резко усилилось на подходе к искомому выходу, заставляя волосы на всем теле встать дыбом. Как будто здесь что-то не так. Ловушка? Кицураги замедляет шаг, осматривая лица людей, бредущих через мост. Ни одного подозрительного, даже никто руки в карманах не прячет. Медленно оглядевшись Ким ступает на мост. Тревога звенит, бьёт в набат и трубит в горн. Что не так?... Надо продолжать движение и быть внимательным. Нужно только перейти мост, нырнуть в альков и дальше вниз через дворы - прочь от Ярнама. Пойдет пешком, уж Гарри его точно дождется, в этом Ким уверен. Мысль о своем звере немного успокаивает мужчину и он решительно двигается вперёд. Реакция тела охотника пугает до ужаса - на секунду показалось, что его разделили с собственной тушей, которая без его ведома сделала шаг влево. И тем самым спасла шкуру охотника - в плитку рядом вонзилась пуля. Стреляют по нему. Золотой охотник тут же пускается наутек, зигзагообразно виляя между перепуганными горожанами, чтобы сбить снайпера с толку. Ещё один выстрел оставляет дыру в капюшоне аккурат рядом с шеей. Пару сантиметров - и Кицураги упал бы замертво. Черт, черт, черт! Сука, откуда стреляет? Но это не тот вопрос, который следовало задавать. Охотник чувствует резкую боль в ребрах, как будто его сжало что-то, и теперь он отрывается от земли, в глазах темнеет. Дышать все труднее, невидимая хватка ломает кости, Ким чувствует как трещит нижний ряд ребер, он где-то высоко над рекой висит в воздухе. ЧТО.ЗА.ХУЙНЯ. Ещё один выстрел приходится куда-то рядом с Кимом, и охотник летит вниз, в реку.  Ну, вот и все?...- Последнее, что думает золотой охотник, прежде чем вода встречает его звонким ударом, выбивающим сознание из ослабшего тела. Маленькая белая точка дрожит в уголке глаз. "Прощай… Гаррье".    - Ааа, бледная кровь… Ты попал куда нужно. - Чей-то голос? Такой странный, такой далёкий. Ким ничего не чувствует. Ничего не видит. У него нет тела. Его нет. Его не должно быть.   Собственный истошный вопль заставляет разлепить глаза. Глаза, у него все ещё есть глаза. Они сочатся слезами, вторя дикой животной боли. Связки вот-вот порвутся. Или перепонки. Никогда в жизни охотник так не кричал. Да и ему не было настолько больно, он даже не может понять, откуда эта боль. Глаза открыты, но за ними тьма. Он ослеп?... Так выглядит ад, в который попадают люди после смерти? Крик повторяется снова от очередной резкой волны боли.    - Потерпи, дитя. Мне нечем унять твои муки. Будь сильным… - Тот же голос, тихий и ласковый, будто голос матери. Помнит ли Кицураги голос своей матери?...Восприятие собирается во что-то цельное. У него есть тело. Он может напрячь руки, но они все равно не слушаются, будто скованные чем-то. Он не видит. Но слышит. Его что-то касается. Там, где должны быть ноги, вспыхивает очередная волна боли. Он бы ослеп ещё раз, будь такая возможность. Сознание не может удержаться и улетучивается, милостиво бросив охотника в бездну несуществования.  Сотни тысяч цветных брызг. Уследить за ними невозможно. Кто следит? Кто ты? Лицо без глаз, или даже не лицо, а морда, наблюдает из темноты. Единственный звук. Это звук дыхания. К нему присоединяется клацанье когтей. Ближе. Ближе. Ещё ближе. Оно уже внутри, забралось под кожу, словно паразит. Больно. Очень больно.  Все повторяется. Опять крик. Кицураги открывает глаза. Над ним - высоченный потолок, будто во дворцах Кейнхерста, но серый и потрёпанный временем.  Веки тяжёлые, так и стремятся опуститься обратно. Вроде бы какая-то комната или зала. Свет холодный, подробностей не разглядеть, все вокруг - лишь цветные пятна. Мужчина делает попытку пошевелиться. Не выходит - он привязан множеством кожаных ремней к деревянному столу. Справа, сгорбившись, сидит кто-то в красном. Тихо дышит, будто во сне. Почему так больно? Внутренности пылают синим пламенем, как будто кости сейчас начнут плавится изнутри. Так и тянет дергаться, пытаться вырваться или вскрикнуть. Но в горле сухо как в пустыне, вместо крика вырывается лишь сиплый скрип. Что за мука? Он жив или это лимб? Ничего непонятно. Очень хочется пить. И плакать. И кричать. Не позволено ничего.     Глаза закрываются. С губ срывается обречённый стон.    - Очнулся? Открой рот, дитя. - Кицураги послушно открывает рот, и он наполняется благостной холодной жидкостью, которую охотник жадно глотает. Вода, холодная вода - самое вкусное, что он пил в своей жизни. И кажется, будто это самая жизнь заструилась в теле, как лёгкие двоякодышащих рыб расправились при половодье, и стало легче дышать. Может, он умер и правда стал рыбой? Или был ей всегда,  и человеческая жизнь причудилась в странном анабиозном сне?   Ким снова открывает глаза и дёргается в ужасе - над ним нависло нечто, похожее на человека, но огромное и бледное, лица не разглядеть, только провалы глаз и рот, сверкающий белым, на контрасте с алой накидкой. Существо похоже на тех гигантов, что золотой охотник видел на задворках Приюта, но болезненно худое - даже без очков легко разглядеть тонкие пальцы, аккуратно держащие кувшин у лица мужчины.    - Что… Кто...? - Еле выдавливает из себя Кицураги. Холодные пальцы создания дотрагиваются до лба мужчины.    - Шшш, ты ещё слишком слаб. Отдыхай.    - Г...Где я? - Ким не унимается, страх подстёгивает оставаться в сознании. Существо убирает пальцы.    - В безопасности. Тебя здесь никто не потревожит, дитя.    Фигура снова садится рядом, пряча лицо в капюшон. Теперь становится понятно, что это тело скрещивало руки и убирало под себя ноги, чтобы казаться меньше. Или просто ради удобства. В полный рост эта детина больше двух метров по прикидкам охотника. Почти как Гарри в форме ликантропа. Гарри!    - Мне… Мне нужно уйти… Нужно уйти...- Жалкая попытка вырваться из пут не приводит к успеху.    - Тише, ты повредишь себя. Кости ещё не срослись как следует. Мне пришлось тебя связать ради твоего же блага. Я развяжу тебя, как только твое тело станет податливым.    Существо пытается успокоить Кима, поглаживая костяшкой его ладонь. Но это только увеличивает уровень стресса. Что это такое, почему оно его трогает, что оно с ним делало?    - Кто ты? -Собственная речь напоминает рычание раненого животного.    - Я - Агата. Как твое имя?    - Ким.    - Ты не помнишь свое имя?    - Меня зовут Ким!    - Оу...- Существо задумчиво склонило голову набок и убрало руку.  - Ты меня не видишь?    - У меня… Проблемы. Зрение.    - Глаза? Но тебе же не нужны глаза, чтобы видеть…    С каждым словом этот гуманоид раздражает Кицураги все больше. Может, он просто имитирует человеческую речь? Поэтому она звучит так странно?    - Что ты такое?    - Что я...?  - Смех существа похож на птичье пение. Или на смех сумасшедшего. От этого почему-то становится жутко. - Ты многое забыл, добрый охотник. Крыши, что служили тебе домом, были домом моего народа многие века. Теперь же… Руины подземных городов - это все, что у нас осталось. Ты наш гость.    О чем оно говорит?... Слишком больно думать. Кицураги жалеет, что задал вопрос.    - Не трать силы попусту. Мы ещё увидимся, дитя. Засыпай. - Агата закрывает веки мужчины ладонью. Жутко и успокаивающе одновременно. Как легко его тело поддается чужой манипуляции. Что за сумасшедший сон ему снится?...   Очередное пробуждение. Боль утихла, но жажда все ещё дикая.    - Воды...- Тихо шепчет охотник. Агата, кажется, не покидал своего поста. Бесшумно поит мужчину. А вот и боль, теперь головная. Все слишком размытое, нечёткое до тошноты. Все ещё связан. Но руки и ноги слушаются. Только сейчас до охотника доходит, что он все это время лежал голый. Но ему даже не было холодно. Как? ...И сейчас ему не холодно. Будто что-то греет тело изнутри.    - Спасибо… Отпусти меня. - Опрометчиво говорить приказным тоном с существом, которые почти на метр больше тебя,  но аккомодации голоса никак не хотят поддаваться контролю.    Агата проводит огромными ладонями вдоль всего тела охотника, задерживаясь в районе грудины и бедра, а потом кивает, принявшись отвязывать конечности Кицураги.    - Ты в порядке.    - Сколько я здесь?    - Ты и я. Нас двое.    Ким с большим трудом принимает сидячее положение, тело бьёт дрожь, мышцы ослабли. Мужчина с непониманием уставился на своего собеседника.    - Что? Сколько времени я здесь пробыл?    - А, это… 172 884 удара сердца.   - Часов, дней, минут! - Раздражённо рычит золотой охотник. Агата застыл, и даже без очков очевидно, что он тоже не совсем понимает о чём идёт речь.    - Времяисчисление под землёй отличается… Я не смогу ответить на этот вопрос. Кицураги стонет от досады. Это не сон. Он жив, не чувствует холода, абсолютно голый в каком-то подземелье с непонятной тварью, способной к человеческой речи, но с набором понятий, отличным от того, каким обладает Ким. Но эта штука выхаживала его. Не дала умереть. Значит, это он выловил золотого охотника из воды? Но зачем?    - Как я здесь оказался? Почему ты выхаживал меня? - Время начать допрос. Несмотря на все свои подозрения, ощущения говорят золотому охотнику, что его внезапный спаситель абсолютно безобиден, хоть на вид и страшен. Гарри такой же… Боже, Гарри! Золотой охотник лишь надеется, что его любовник не ломанулся в Ярнам искать его. Иначе… Нет, он не будет об этом думать, не сейчас, нужно выбраться и молить всех великих, чтобы братия Дюбуа не дала совершить глупцу акт самоубийства. Дождется ли он его? Или уйдет? Пусть уходит, так безопаснее. Кицураги - охотник. Он выследит его, как-нибудь да найдет уж. Обязательно найдет.    - Река сама принесла тебя ко мне. Вода тебя любит. Как и всех вас. Не мог поступить иначе? -  Существо...Дрожит? Ему холодно. Или оно боится. Как же сложно без очков!    - Глупо надеяться, но… Вдруг. Мои очки, или хотя бы что-то, что от них осталось, не находил?   Агата снова смеётся.    - Зачем тебе эти стекляшки?    - Потому что я не грёбаный… Что ты там такое - мне нужны мои очки, чтобы хотя бы морду твою рассмотреть!    Существо встаёт выпрямляясь во весь свой исполинский рост.    - Птумеру. Люди зовут наш народ “птумеру”.  И с этими словами Агата исчезает где-то в темноте. Освещена только та часть, где сидит Кицураги - все остальное разглядеть невозможно, даже если бы у него были очки. Ким остался один. Тишина подземного свода давит. Ни единого звука не просачивается сюда. От этого сердцу тревожно вдвойне. Охотник слезает со стола, и вот оно - холод под босыми ногами. Он его чувствует. Он живой. Это не сон, все ещё не сон. Или уже не сон? Пульсирующая боль в грудной клетке и бедре заставляет ухватиться за край стола. Что-то похожее мужчина уже испытывал, правда, давно - когда ломал кость мизинца. Точнее, ему сломали. Значит у него сломана бедренная кость и ребра. Но они уже срослись, неизвестно как, раз уж у Кицураги есть возможность стоять и не орать от боли как резаный. Это сколько он тут был? Месяц? С кровью - если у этих существ, конечно, есть кровь - недели две. Две недели! Неудивительно, что мышцы не слушаются. Но за две недели церковники точно ушли из Мартинеза. Опять искать своего зверя… Невыразимая тоска обуяла охотника так сильно, что хочется выть. Он и правда не заслужил чего-то хорошего. Судьба играется с ним, как кошка с перышком на нитке - вот оно, у самого носа, сделай один бросок - и оно твое. А потом резко отдергивает из поля зрения, и не остаётся ничего, кроме горечи. Кицураги садится обратно и прячет лицо в ладони, глубоко дыша. Сложно признаться себе в том, какая острая нужда пронзила золотого охотника. Нужда в голосе, в руках, в теплом дыхании одного-единственного человека. Он готов отдать свое зрение или даже руку за то, чтобы иметь возможность получить этого человека в распоряжение, пусть бы и на пару минут. Глупость какая… У него же ещё и все золото Кицураги. Почему охотник не волк или ликантроп? Как хочется выть!     Из темноты выныривает исполин. В руках у него кипа одежды - это одежда охотника. Агата кладет ее на стол и поверх кучи бережно складывает то, что осталось от очков - уцелела одна линза, только потрескалась в уголке, а вот дужка приказала долго жить, теперь разве что веревочкой к голове привязывать. Мужчина подносит линзу к глазу, чтобы рассмотреть существо - черты вполне человеческие, андрогинные, глаза бледно-голубые и смотрят на золотого охотника с интересом… И страхом. Ужасно худое телосложение: если бы не красный балахон, создающий иллюзию формы, обитатель пещер был бы тоньше, чем сам Ким.    - Благодарю за помощь. - Кицураги старается сохранить непроницаемое лицо, спешно одеваясь. Нагрудника и след простыл. В кошельке осталось всего 7 монет. Положение бедственное. Как будто оно и до этого было хотя бы удовлетворительным. Охотник подносит остатки очков к глазам, чтобы рассмотреть помещение - похоже на небольшую пещеру, освещенную круглой белой сферой. Что в ней, светлячки?..  Мужчина делает шаг в сторону источника света.    - Хочешь уйти? - Существо опирается когтистой ладонью на стол, приподнимаясь к корточек на которых все это время сидело, чтобы быть на одном уровне с охотником.    - А ты будешь держать меня здесь, пока я не умру с голоду? - И снова смех. Который тут же меняется на обеспокоенный шепот.    - Твое присутствие пугает нас. И вызывает трепет. Мы никогда не видели таких, как ты, близко. Мы бы хотели, чтобы ты остался, но мы слышим как тебя зовут… Ты волен делать так, как считаешь нужным.    - Вы всегда так туманно выражаетесь?    - Туманно? Наш язык проще, чем кажется. Ты просто разучился слышать и видеть. Но ничего, ты ещё молод, дитя, это поправимо. - Агата улыбается, обнажив клыки, как у Гарри. Невольно охотник вздрагивает. Пожалуй, не стоит устраивать полемику с существом, которые скорее всего старше охотника на десятки, а то и сотни лет. Птумеру! Долго же доходило, с кем Кицураги имеет дело. Соона бы верещала от восторга, удостойся она такой встречи. Бывшие хозяева этих земель, первые существа, населявшие славный город. Он ведь даже носит имя их королевы - Ярнам. Это было так давно, что никто, кроме историков, об этом уже и не помнит  Золотому охотнику история была не так интересна. Его интерес сводится к тому, чтобы как можно скорее выбраться отсюда и отправиться в Мартинез, выслеживать своего зверя. Крылья носа трепещут от тяжёлого дыхания, решительный настрой придает сил.    - Ты можешь вывести меня отсюда?    Птумеру обходит Кима по кругу. Что за чудное выражение лица. Смотрит как на реликвию - с благоговением.    - Конечно. Дай мне миг. Позволь моим детям увидеть тебя? - В ответ Кицураги кивает. Они всю жизнь живут под землёй и ни разу не видели людей? Логичное предположение - он оказался в легендарных лабиринтах Птумеру. Месте сколь загадочном, столь и опасном. Именно отсюда берет свое начало Церковь Исцеления. Подробностями золотой охотник не располагает, но знает, что мало кому удалось уйти отсюда живым. А у него будет проводник среди местных. И все же, почему он помогает? Люди  загнали этот народ глубоко под землю, с чего бы этому существу проявлять твое дружелюбие? Или он, как все эти учёные, питает интерес к роду людскому, сравнимый с фанатичным? Цепочка вопросов прерывается новыми лицами - вместе с Агатой в помещение заходят ещё трое гуманоидов, в таких же красных одеждах, только гораздо меньше, как раз с самого золотого охотника - все как один с пронзительными голубыми глазами, обращенными к человеку. Они переговариваются между собой на неизвестном Кицураги языке. Без перевода отчетливы интонации - восторг и удивление. Агата тепло улыбается своим детям и что-то отвечает, указывая пальцем в сторону Кима.    - Отпрыски спрашивают разрешения тебя коснуться, дитя. Дозволишь?- И маленькие птумеру как по команде обступили золотого охотника и преклонили колени, опустив головы. Что-то шепчут, похоже на песню или молитву.    - Эм… Ладно? Чем продиктован такой интерес? - Мужчина протягивает детям руку - по очереди каждый из них осторожно трогает ладонь Кицураги. Вот теперь видно, что дети, ладошки совсем крохотные по сравнению с размером их родителя. И даже чуть меньше, чем у самого охотника. Удивительно теплые и мягкие. Более того - каждое такое касание будто отдается слабым ударом статического электричества. Недостаточно, чтобы отдернуть руку, но ощутимо, чтобы слегка вздрогнуть.    - Луна не видит своего отражения. Не видишь и ты. Но оно прекрасно.    - Понятнее не стало. Ладно, другой вопрос - почему я не чувствую холода? Это же пещера, так? Тут должно быть безумно холодно.      - Разве огонь чувствует холод, славный охотник? - Агата переключается на своих младших жестом подзывая их к себе. И на том спасибо, эта "трогательная" сцена начала затягиваться. Малые что-то щебечут на своем языке и прячутся за спину старшего птумеру.    - То есть ты не ответишь ни на один мой вопрос. Ты меня не понимаешь?    - Я слаб понять тебя… Отвечаю по уму. Его недостаточно.    Разговор заходит в тупик. Самокритичный малый этот Агата.    Мужчина тяжело вздыхает. К черту. Надо выбираться отсюда.    - Ты выведешь меня отсюда?    - Куда тебе нужно?    - В Ярнам. - Мальцы убегает под одобрительный кивок птумеру.    - Мне жаль, дитя. Королева мертва. Или ты… Можешь вытащить ее? Хочешь прервать ее муки? Таково твое благословение?    Столько надежды в этом неуверенном голосе, что Киму даже жаль расстраивать существо. Он понятия не имеет о чем речь.    - Я имею ввиду город. Не королеву.    - Ах… Город. Прости мне мою дерзость. Я не смею просить и надеяться после того, что мы сделали... - Агата глубоко опечален ответом. Или какими-то своими мыслям. Но все равно кивает на темноту.    - Иди за мной. Я выведу тебя.    Идея конечно, замечательная - кроме того факта, что за спиной существа темно, хоть глаз выколи.    - Спасибо, но я боюсь, что в такой темноте сверну себе шею. Нет ли какого факела?    - А ты упрямый. Но любовь к играм понятна. - Птумеру достает шар, что освещал помещение и передаёт его в руки золотого охотника. - Возьми.    С осторожностью мужчина принимает источник света, и обнаруживает, что он холодный.    - Как это работает? - Невозможно удержать любопытство, имея на руках такую диковину!    - Это тайна. - Уклончиво отвечает Агата и делает шаг вперёд. - Следуй за мной. Не отходи ни на шаг. Я вижу тебя. Они уже не видят и самих себя… - Он указывает куда-то в темноту. Ещё одна капля в чашу тревожности. И вместе с тем… Пистолет! Он потерял свой пистолет! Охотник полностью безоружен. Задача усложняется до состояния - невозможно.    - Стой. А пистолет мой тебе не попадался?    - Железо с порохом и ртутью? Нет. Тебе не о чем беспокоиться, славный охотник. Тебя не тронут.    - Весь город кишит теми, кто хочет моей смерти. Может, у тебя хоть нож какой есть?    Птумеру горестно качает головой.    - Слишком долго, дитя. Слишком. - Но поймав на себе гневный взгляд Кицураги, существо меняется в лице и лезет под накидку, доставая оттуда странный голубой кинжал. Он будто высечен из цельного сапфира и испещрен неизвестными символами.    - Мое подношение. Не гневайся… - Птумеру протягивает странное орудие вытянув руки и склонив голову. Будто и правда подношение. Ким задумывается, есть ли у мозга опция "перестать удивляться происходящему". На это попросту нет сил. Он понятия не имеет, как действовать дальше, но тяжесть неизвестного оружия в руках делает чуть спокойнее. Для Кицураги это скорее небольшой меч, чем кинжал. Так он и застыл - сфера в одной руке, недомеч в другой. Рыцарь древних лабиринтов. Самоирония немного ободряет.    - Благодарю, теперь можно идти. Только… Выведи меня лучше за окраины, если есть такая возможность. Плохо думается после… Скольки ты там сказал "ударов сердца" я тут?    - Я сопоставил с человеческим времяисчислением. Четыре оборота лун.    Всего четыре дня? Так быстро? Как он его вылечил в таком случае?    - Как ты так быстро поставил меня на ноги? Если я правильно ощущаю у меня было несколько переломов и… Я должен был захлебнуться.    - Как я и сказал - вода не причинит тебе вреда. Но кости пострадали. Я вправил. И напоил. Этого достаточно.    Значит сказки про живую воду тоже не сказки? Мир полон чудес. Большинство из них невероятно пугает. Как, например, стеклянные глаза других птумеру, которые стоят на высоких балконах, не сводя взгляда с охотника и его спутника. Пугает не только это безмолвное созерцание, но и ощущение того, что они все на одно лицо. Линзу приходится убрать в карман, руки слишком заняты чтобы держать ее у глаза постоянно. Да разглядывать тут нечего, дорога более-менее ровная и Агата внимательный проводник. Предупреждает Кицураги о препятствиях и неровностях пути. Лабиринты огромны и путаны, как будто их строили для существ ещё более крупных, чем сами Птумеру. Множество раз золотой охотник замечал статуи, обелиски и прочие предметы изобразительного искусства, что свидетельствует о развитости почившей цивилизации. Собственно, как и архитектура рукотворных сооружений. Что уж и думать - если Ярнам построен ими, то вкус птумеру определенно нравится золотому охотнику. Отвлекать себя на такую чушь сейчас просто необходимо - все, что угодно, лишь бы не возвращаться к мыслям о том, что за пределами этого лабиринта его ждут вооруженные до зубов наемники, а Гарри… Неизвестно где. А вдруг он… Убил себя, потеряв хозяина? Киму дурно. И ужасно жаль. Жаль, что не успел сказать, как дорог ему этот глупый малый. Жаль, что расстались, они даже не обнявшись. Жаль, что последнее что он запомнил - это печаль на лице его зверя. Нет, нет, оно не может так кончиться, просто не может. Брысь отсюда! Мужчина даже сам не заметил, как всхлипнул. И эхо звука, отражаясь от темных стен, сжало сердце охотника в свои холодные объятия. Агата оборачивается к Киму.     - Я чувствую твою боль, дитя. Кровь взывает к крови. Ты не слышишь ответа…    - Я не понимаю, что ты говоришь. Ни единого слова.    - Этого не требуется. Слушай. - И птумеру отворачивается, продолжая вести полуслепого мужчину через катакомбы. Что слушать-то? Собственные назойливые мысли? Или тревожные шорохи, нечеловеческие голоса и прочие звуки, эхом гуляющие по лабиринту? Из огня да в полымя. Тут нет приятного или правильного варианта. Все они одинаково заставляют сердце делать пару десятков лишних ударов в минуту.    - Долго нам ещё? - Может, на поверхности станет полегче?    - Скоро. Потерпи, - с отеческой теплотой отвечает Агата и резко сворачивает куда-то вправо. - Ни звука. - Шипит птумеру и сгибается чуть ли не до пола. - Замри.   Охотник послушно замирает. И не рискует оборачиваться туда, куда широко распахнутыми глазами уставился его проводник. Он даже не моргает, действительно будто заморожен во льдах или высечен из гранита. Совершенная неподвижность. Чьё-то тяжёлое дыхание слышится за спиной - его обладатель, должно быть, огромен, звук резонирует как в корабельном трюме. Холодный пот стекает по лицу охотника. Пальцы с силой вцепились в шар света. Мужчина чувствует внезапную волну тепла, словно кто-то внёс в тоннель печь, и жар все ближе. Боковым зрением золотой охотник замечает зверя - метра три или четыре в холке создание походит на смесь собаки и ящерицы, шумно вдыхает широкими ноздрями воздух, лениво бредя по коридору. Длинный хвост медленно маячит из стороны в сторону. К счастью для Кицураги, тварь не обращает никакого внимания на неподвижного охотника и его проводника. Когда звук дыхания зверюги стих, птумеру встрепенулся. И кивнул в другую сторону. Повезло, им не по пути с тем существом. Ким не хочет знать, что это такое, но догадывается, что это одна из причин, по которой в тоннелях так опасно. Агата оказался прав, по субъективным ощущениям на поверхности они оказались спустя полчаса после встречи с чудовищем. И пещеры вывели в местность, которая золотому охотнику совсем незнакома - небольшая цепь маленьких прудов среди скал, в них впадает ручей, а дальше ничего не видно, кроме горных пиков. Время близится к вечеру, солнца почти не видно.    - Благодарю за помощь, Агата. Возвращаю твой фонарь. - Охотник передает сферу в дрожащие руки своего проводника, и тот ладонью загораживается от света.  - Где мы?    - Не стоит благодарности, славный охотник. Если удача будет нам улыбаться, я ещё тебя увижу совсем взрослым. Это каньон малого Ярнама. Некогда был им, теперь здесь лишь скалы. Но ты найдешь свой путь. Только слушай. И береги себя. Луна улыбается вам. - Птумеру низко кланяется и уползает обратно в тоннель. Контакт с другой расой удивительным образом не оставил в психике охотника никакого следа. Как будто и не было между ними разницы. Скорее всего, это результат стресса и перенесенных травм. В более спокойной обстановке есть вероятность, что сознание охотника ещё напомнит о впечатлениях. А сейчас нужно выбраться отсюда и понять в какой стороне Мартинез.