Белые ночи

      Аяна поняла, что случилось что-то плохое прежде, чем что-либо вообще произошло. Об этом ей сообщил голокрон, сиротливо стоявший на ее прикроватной тумбе, прикрытый листком бумаги с надписью «ты знаешь, что делать».       Аяна не стала мчаться к мастеру в попытке выяснить, что это значит, она села в медитацию и стала ждать. Вести пришли вместе с младшей Тенью, сообщившей ей о том, что в храм вернулись Инсин и Мол. Только вот мальчик был невменяем, прося о помощи так громко, что было слышно еще на подлете к храму.       Аяна не стала слушать дальше. Ощущая на том конце связи жизнь, она решила выяснить худшее сама. В зале целителей ее, как одну из ближайших друзей Глурра пропустили почти без споров.       Инсин был цел и на первый взгляд невредим. Чего не скажешь о сидевшем рядом с ним падаване Опрессе. Мол дрожал от страха и был погружен в переживания произошедшего, но сейчас было не место и не время узнавать детали. Кроме того, доклад от другой Тени подтвердил худшие опасения Аяны. Взлом бортового компьютера рассказал, откуда эти двое вернулись. И увиденное Аяне вообще не нравилось.       — Потерял разум, — констатировала старшая целительница Трас’ма.       Краткий осмотр Мола показал весьма жуткие последствия путешествия. Но мальчик как будто и не чувствовал всех этих ушибов и переломов. Удивительно. Он живет в храме уже треть своей жизни, но так и не научился должным образом переживать за свое тело.       Аяна распорядилась залить падавана бактой и лично отвела его в покои.       Она не стала спрашивать, что случилось. Морабанд у каждого свой. Аяна решила спросить, что делать дальше.       Усадив мальчишку на диван, она поставила перед ним голокрон, села напротив и мысленным посылом раскрыла его. Перед ними появился образ Инсина собственной персоной. Мол подал признаки узнавания.       — Судя по твоему виду, случилось самое плохое, — тепло улыбнулся Инсин Молу.       — Мастре… я…       — Тело живо, — отрапортовала Аяна, — разум — чистый лист. — Слава Силе старый дурак додумался снять с себя слепок и поместить в голокрон. Да, теперь это не Инсин Глурр в полной мере. Голокрон вряд ли смог сохранить все его знания и память, однако какая-то личность внутри осталась. Это было больше, чем вообще ничего.       Инсин задумался.       — Великий хитер, — усмехнулся он.       — Вы ходили к Великому голокрону? — ужаснулась Аяна.       Тот кивнул.       — И он сказал вам лететь на Морабанд?       — Он сказал, что там Мол обретет все, что ему нужно. Очевидно, сложившаяся ситуация — единственное, что ему было нужно.       Мол застыл. Его перестало трясти. Он буквально за секунду преобразился из испуганного мальчишки в потрепанного, но собранного воина.       — Ты что-то понял?       Мол горько вздохнул:       — Я не хотел возвращаться домой. Но сложившаяся ситуация не оставляет мне выбора, — криво улыбнулся он.       — Сестры ночи?       Мол кивнул. Аяна поджала губы.                     Сопроводить его на Датомир вызвался сам Дуку. У него были определенные связи с сестринством ночи, так что договор не должен был стать проблемой.       Проблемой, как он думал, должно стать возвращение Мола к тем, кто испоганил его прошлое. Дуку все еще не мог решиться узнать о прошлом своего ученика, о том, кто и как именно вторгся в его разум, кто обучал его странному и забытому Джуйо. Дуку продумывал в голове стратегию, благодаря которой его ученику не придется вновь испытать тот ужас.       Все было бы намного проще, если бы он знал…       Его нехотя пустили в святые покои, пока Мол терпеливо нервничал внутри корабля. Он признавал, что показывать себя раньше времени будет не лучшей идеей, но ничего не мог поделать со своей нервозностью. Он не был на Датомире более пяти лет, а предпоследним воспоминанием стала его буквальная продажа в рабство. Не вина клана, что они привыкли так жить, в страхе перед сильными, торгуя людьми как скотом. Жизнь вынудила их приспосабливаться. Сила вынудила.              В последний раз Дуку видел мать Талзин довольно давно. Признаться честно, он не горел желанием видеть эту женщину снова, но благополучие падавана и лучшего друга были выше его собственных желаний.       — Приветствую вас в нашем доме, мастер Дуку, — тепло улыбнулась ему Талзин.       — Благодарю вас за гостеприимство, Мать Талзин, — поклонился он ей. — Если вы не возражаете, я бы перешел сразу к делу.       С ее лица тут же сползла всякая улыбка. Она махнула своим дочерям и те разбежались прочь, оставив их одних в алтарнике.       — Буду краток, — сразу же начал Дуку, — мой ученик нуждается в ваших наставлениях.       — Ян-Ян-Ян-Ян, — помотала головой Талзин, — притормози. Ты же понимаешь, что никому кроме жителей Датомира не справиться со всей мощью Воды жизни. Без прочной связи с Датомиром любой испробовавший призрачный ихор сойдет с ума.       — Мой ученик — родился и какое-то время жил здесь. Более того, он был когда-то частью вашего клана.       Талзин подобралась. Было очень немного существ, которые могли сказать такое о себе. И всего один, у кого был реальный шанс вернуться.       «Неужели юная Ассаж нашла дорогу к дому?» — искренней улыбнулась своим мыслям Талзин. — Это великолепное событие! Конечно, конечно, я обучу его всему, что положено знать! Но взамен…       Дуку захлопнул рот, выжидая.       — Чтобы наше племя не вырождалось… мне нужен дар…       Дуку прикрыл глаза, пытаясь спрятать возмущение:       — Лично от меня?       — Ты сильный воин. Ты подойдешь, — кивнула она.       — Я предоставлю его, когда обучение завершиться. Я лично вернусь сюда и заберу моего падавана.       — Только если твой падаван захочет уйти с тобой, — настояла Талзин.       — Это должно быть его собственное решение, не навязанное Силой.       — Когда обучение закончится, твой падаван сам станет мастером навязывания Силы. Наша магия будет лишь подсказывать и питать, и не сможет управлять.       Дуку криво усмехнулся:       — Ты даешь слово?       — Твой падаван сам решит свою судьбу. Клянусь на Воде жизни, что он получит от меня лишь те знания, что ему причитаются по праву рождения, — кивнула она. Призрачное свечение ихора скрепило ее слова зеленоватыми вспышками.       Дуку кивнул:       — Сколько времени уйдет на обучение?       — Полгода, год, кто знает? Мне не известно, чего она успела добиться сама.       Дуку удивленно вскинул бровь:       — Она? — он не смог скрыть издевательской улыбки. Талзин вдруг спала с лица. — Не знаю, о ком ты подумала, но мой ученик — он. И он — твой сын.       Лицо Талзин исказила гримаса ярости:       — Как смеешь ты лгать мне, — зашипела она, осознавая, в какую ловушку себя загнала.       — Я не солгал тебе ни словом, ни делом. Ихор мне свидетель.       Разъяренная Талзин направила свои чары на Дуку, но те обошли его стороной.       «Старые договоры все еще работают», — скупо подумал он. Сила подтверждала, призывая оставаться спокойным. Пока Дуку не нес разрушения в клан, он имел полное право находится здесь как гость. Его не могли тронуть ни клинок, ни магия. Ему пришлось потрудиться, чтобы заслужить такое расположение, однако он сделал это.       — У меня нет сыновей! Они все мертвы! — исходила ядом Талзин.       Дуку просто пожал плечами:       — Позволь мне привести одного, и ты сама посмотришь. — Развел руками Дуку. — В любом случае, если это не он, то ему и не полагается обучения, так что о чем тебе волноваться?       Талзин поуспокоилась. Если это был один из потерянных, она могла понять. Но если это был отданный… всему ее клану грозила смертельная опасность, если он узнает.       — Но я хочу предупредить тебя. Если хоть кто-то посмеет вновь навредить моему ученику…       — Ты знаешь наше отношение к мужчинам, — прервала его Талзин.       — Он воин, заборовший терентатека в свою «последнюю охоту». Он не кусок мяса для издевательств и экспериментов.       Талзин впечатлилась.       — Столь сильному воину будут отдано соответствующее почтение, — кивнула она. — Никто не посмеет над ним издеваться.       — И его бывший мастер, кем бы она или он ни были, я не хочу, чтобы они приближались к моему ученику.       Талзин нахмурилась, изобразив задумчивость, и не позволила своему лицу исказиться от нахлынувшей догадки. И проклятий.       Если криффов Дуку привез к нему Мола, то он знал о том, что Мол был продан ситху. Но в таком случае Дуку должен был понимать, что клану не справиться с ситхом, если тот придет. Возможно, Дуку намекал на то, что если Талзин попытает вернуть ситху его ученика, то Дуку сам навлечет кару на клан.       Странным было, что такой поборник Света, зная о существовании ситха так легко говорил о нем. Без явного желания убить. Хотя, возможно, у Дуку и его ордена были куда более долгоиграющие планы.       — Это будет несложно организовать, — кивнула Талзин. — Что-нибудь еще?       — Я хочу, чтобы он мог связаться со мной в любой момент.       — Исключено, — тут же отрезала Талзин.       — Я должен знать, когда забрать его.       — Ты узнаешь, — улыбнулась она. — Это станет его последним испытанием.       Дуку тяжело вздохнул.       — В таком случае, я приведу его.       — Нет необходимости, — отмахнулась Талзин. — Оставь его и улетай.       — Но…       — Он вернулся домой, Ян. Он знает это место.       Дуку снова вздохнул, но спорить не стал. Поклонившись, он покинул алтарник и отправился к кораблю. Из теней за ним следовали сестры.                     Кратких наставлений хватило лишь на то, чтобы разнервничаться сильнее. Мол уже ненавидел этот план. Хуже было, когда он внезапно вспомнил, что Дуку думает, что именно отсюда со страхом и ранами он сбежал мальчиком. И пусть они никогда много не разговаривали о его прошлом, это могло доставить свои проблемы.       Мол надеялся, что Аяна закроет все дыры, пока его нет, но а сейчас…       Стоя перед входом в главный храм, Мол трясся, как мальчишка. Он никогда не был в храме, он жил в деревне, с другими мальчиками и юношами. Сюда отправляли только воинов, прошедших «последнюю охоту» и получивших одобрение одной из сестер. И здесь они служили. Мол слышал только байки, но увидеть это воочию оказалось совершенно иным удовольствием.       Страх внутри него смешался с воспоминаниями о доме, о теплых запахах болот и истекающей ихором земли. Здесь смерть всегда была рядом с жизнью.       Здесь Сила всегда защищала его Тьмой.       Две сестры обошли его закутанный в плащи силуэт и приказали следовать за собой.       Тонкие улочки храма над пропастью, надстройки крепости в скалах, влага, тепло и тьма смешивались в красных песках как уродливый скелет, проглядывающий сквозь рыхлое мясо. Мол ощущал почти физическое желание закопаться в землю и раствориться в ней. Самое близкое слово, которым он мог описать это чувство, было «скучал».       Он скучал по своему дому, пусть домом тот уже давно не был. Он жаждал возвращения сюда не меньше, чем боялся его.       Мать ночи встретила его в алтарнике. Распорядившись оставить их, она подошла ближе, заглядывая под капюшон. На мгновение поджатые губы раскрыли все ее чувства по поводу того, кого она ожидала увидеть.       — Мол, — скрыла она разочарование за мягкой улыбкой, — рада видеть тебя дома.       — Ситх не знает, где я. Я разорвал с ним всякие связи, — сразу начал он. — Я сделал это сам, очень грубо и больно. Мне нужно научиться точнее.       Талзин вновь изменилась в лице, став более деловой:       — Что тебе нужно?       — Я хочу знать все, что можно узнать о ментальных техниках.       — Чтобы что?       — Чтобы спасти своего друга… и мастера.       — Есть что-то конкретное, с чего ты хотел бы начать?       Мол коротко задумался и кивнул:       — Пауки.