Полет вертишейки

      Надежды на то, что работа авроров хотя бы близко похожа на те захватывающие фильмы о магловских полицейских, которые любит отец, развеялись почти сразу же. Никто не собирался украсть у старинного чистокровного семейства кровавый рубин стоимостью в тысячи галлеонов, или похищать обладательницу самой яркой улыбки журнала «Ведьмополитен», или замыслить коварный план порабощения мира через отравление водопровода зельем помешательства...       — Все прошлое воскресенье я провела, пытаясь выведать у рыдающей девицы, для чего она заколдовала свадебный букет своей сестры, — жаловалась Тонкс благодарному слушателю в виде Барнаби. — Оказалось, она просто завидовала. Видите ли, младшая сестра посмела выйти замуж раньше нее! Всего-то, представляешь? И из-за такой ерунды дуреха наложила на букет самое настоящее темное проклятье — и в какой книге только отыскала… Подружка, которая поймала его, в ту же секунду стала больше похожа на инфернала, чем на человека: кожа посерела, глаза впали, волосы клоками начали лезть. Жуть, — она поежилась, но не столько от воспоминаний, сколько от промозглого ветра, швырнувшего в лицо мелкие капли дождя.       — Ага, — отрешенно протянул Барнаби, — ну и чего?       Тонкс фыркнула. Мимо нее пронесся волшебник в широкополой шляпе, вокруг тульи которой обвился облезлый серый книззл. Длинный лысый хвост хлестнул ее по уху. Тонкс с раздражением от него отмахнулась.       — Чего! Девчонку — в Мунго, а мы — туда, прямо в свадебный шатер посреди Чешира. Невеста ревет, жених матерится, все вокруг них квохчут как наседки. Я уж было подумала: наконец-то! Классическая загадка закрытого помещения. Подозреваются все, кто находился на свадьбе. Вот сейчас-то мы с Джеймсом и Сириусом покажем класс…       — И чего?       — Ага, как же, — вздохнула Тонкс, — эта дурында тут же разревелась и во всем призналась. Честное слово, я едва сдержалась, чтобы не огреть ее проклятым букетом по башке!       — И чего?       Тонкс со свистом втянула сквозь зубы и на мгновение прикрыла глаза в поисках внутреннего источника терпения.       — Барнаби, — процедила она в конце концов, — я тебе клянусь, если ты еще раз спросишь «и чего», я тебя самого чем-нибудь по башке огрею!       — Попробуй дотянись сначала, — беззлобно хохотнул Ли в ответ, впервые за время беседы взглянув на нее. — Я слушал, правда. Просто… нервничаю немного.       Тонкс могла его понять. Сегодня Барнаби получил свое первое самостоятельное задание. И сразу же — на выезде, где его не могла подстраховать наставница и где нельзя было получить подсказку, просто мило улыбнувшись добросердечным старшим коллегам. Сама-то Тонкс, конечно, руку готова была отдать на отсечение за возможность лично отправиться на место преступления, но, как назло, после ареста Белца Отдел быстрого реагирования явно решил устроить ее наставникам отпуск. За всю неделю — лишь пресловутый проклятый букет. Все остальное время они втроем сидели в кабинете, заполняя отчеты, обсуждая прежние дела и кружка за кружкой поглощая кофе. Пару дней назад ей даже пришлось перейти на ромашковый чай — от переизбытка кофеина началась бессонница.       — Ты не против, что я напросилась с тобой? — скорчив жалостливую гримаску, спросила Тонкс. — Сил уже просто нет сидеть за столом, зад скоро квадратным станет…       — Шутишь? Я рад, что ты здесь! Может, проследишь, чтобы я не слишком облажался…       В пятницу Косой переулок был не столь оживленным, как в выходные, да и бесконечная морось, падающая с неба, разогнала по теплым углам любителей пробежаться по магазинам, но людей все равно хватало. Барнаби и Тонкс прошли мимо банка Гринготтс, по ступенькам которого плотным потоком спускались и поднимались волшебники и волшебницы, потом миновали кафе-мороженое Фортескью, напротив, абсолютно пустое, где хозяин с печальной улыбкой помахал им, пока переворачивал стулья на террасе — дождь лишил его всякой надежды на посетителей. Действительно, кому захочется дынного пломбира с крошкой сублимированной малины, когда на улице так противно, влажно и ветрено? Сегодня смельчаки, рискнувшие высунуть нос из дома, предпочитали просиживать штаны в «Дырявом котле» или, например в чайной Розы Ли.       Тонкс и сама не отказалась бы сейчас от чашки чая. Но вместо этого, поежившись в очередной раз, плотнее запахнула длинное пальто и поспешила догнать Барнаби — на каждый его шаг приходилось ее три.       Они направлялись вглубь торговой улицы, туда, где замысловато украшенные витрины постепенно сменялись более скромными, а магазины и лавки теряли лоск. Оба как по команде жадно повели носами, когда проходили кондитерскую Шугарплама, из дверей которой аппетитно пахло горячими тыквенными пирогами, и с грустью оставили ее за плечами, направляясь все дальше и дальше на север, в место, где запахи, к сожалению, были далеко не столь волнительными.       В конце переулка, на промокшем тротуаре у разбитой узкой витрины, кутаясь в объемистое шерстяное пальто, их уже ждал потерпевший — владелец аптеки Никол Малпеппер: шестидесяти четырех лет, уроженец Вустершира и выпускник факультета Рейвенкло. Его широкое скуластое лицо недовольно морщилось, синие глаза подслеповато щурились даже сквозь огромные стрекозиные очки с толстыми линзами. Поза — закрытая и напряженная — ясно показывала, как сильно он раздражен. Впрочем, оно и понятно: сбоку от него находился еще один волшебник. Высокий и массивный, с выдающимся брюшком, туго обтянутым бархатным жилетом, он что-то говорил слащавым сочувствующим тоном, и то и дело пытался дотронуться до плеча Малпеппера. А тот каждый раз, когда пухлая рука с короткими мясистыми пальцами оказывалась в опасной близости от костлявого плеча, отшатывался, словно его било током.       — Мистер Малпеппер? — громко спросил Барнаби, направляясь к мужчинам и на ходу доставая фотоаппарат.       Аптекарь, услышав, что его позвали, радостно встрепенулся. Кажется, ему не терпелось поскорее отделаться от назойливого собеседника.       — Вы из аврората? — с надеждой уточнил он, поправляя очки.       — Вот видишь, Ник, а ты переживал, что не приедут! — с утробным смешком второй мужчина взмахнул рукой, едва не выбив Малпепперу плечевой сустав. — Я ему говорю: «Да успокойся ты, дружище, Министерство этого так не оставит!», а он все нервничает, дергается…       — А вы, простите… — робко начала Тонкс, пока Барнаби присел, чтобы сделать снимки разбитой витрины.       — Османтус Джиггер к вашим услугам, — мужчина с нескрываемой гордостью мотнул головой в сторону соседнего магазина. Над фасадом, окрашенным в яркий сиреневый цвет, красовалась золотистая вывеска: «Слизень и Джиггер» .              Ну, теперь раздражение Малпеппера стало совершенно понятным. Хуже ограбления его аптеки могло быть только пронизанное самохвальством сочувствие конкурента, чей магазин, целый и невредимый, находится по соседству!       Тонкс присмотрелась к Джиггеру. Цветущий вид, подчеркнутый румяными щеками, тщательно завитыми соломенными локонами и нарядом из многослойного цветастого бархата, был особенно заметным на фоне блеклого старика Малпеппера. Разве Османтус Джиггер — не идеальный кандидат на роль преступника? Конкуренция между аптекарями и зельеварами, если верить рассказам Пенни, порой достигала невероятных масштабов, а методы, к которым в ней прибегали, могли бы восхитить своей изобретательностью даже авторов детективных романов. Вдруг у Малпеппера оказался ингредиент, которого долго жаждал Джиггер? Или любимый клиент внезапно устал от разноцветного бархатного оперения и громкого смеха и стал чаще заглядывать в лавку соседа? Существует сотни причин, по которым один владелец аптеки захотел бы немного проучить другого.       Впрочем, глядя на необъятный живот Джиггера, казалось невероятным, чтобы он мог пролезть в разбитую витрину и не застрять в ней при этом.       Может, наемник? Подкупленный в Лютном переулке пьянчуга, готовый выполнить порученьице за бутылку дешевого пойла?       Тонкс обменялась многозначительными взглядами с Барнаби.       Тот, только что снявший со всех сторон осколки на тротуаре, поднялся на ноги и обернулся к мужчинам, все еще топтавшимся на месте.       — Мистер Малпеппер, как вы узнали, что вас ограбили?       Ух ты. Серьезный тон Барнаби звучал непривычно. И в форменной аврорской мантии вместо постоянной косухи он выглядел по-другому. Гораздо старше. Высокий рост и широкий размах плеч заставляли воспринимать его не как мальчишку, только недавно окончившего Хогвартс, а как вполне взрослого мужчину. Малпеппер и Джиггер, скорее всего, даже не догадались, что к ним вместо настоящего аврора прислали желторотого стажера.       Аптекарь приложил к губам указательный палец, задумавшись, но Джиггер не дал ему и рта раскрыть.       — Так это ж я первый узнал! Ну, после Лотти, разумеется. Я этой ночью засиделся допоздна — у меня как раз в лаборатории настаивалось зелье от икоты, и ровно в два пятнадцать необходимо было добавить туда лирного корня. Ты же знаешь, Ник, важно ни на секунду не пропустить момент его добавления, иначе от зелья будет вздувать живот, — как ни в чем не бывало повернулся к хмурому соседу Джиггер, словно больше тут никого и не было. — Так вот, я вышел из лаборатории, потому что у меня было еще несколько минут, захотел выпить холодненького, понимаете… и вдруг — грохот, звон, женский вопль! — он выпучил глаза и растопырил руки. — Я, как был, в халате — на улицу! А там Лотти стоит, дрожит вся, бедняжка, от ужаса. Витрина — вдребезги! Я к ней, спрашиваю: «Что случилось?». А она трясется, зуб на зуб не попадает, только пальчиком тычет в сторону. Перепугалась, пташка. Я ее к себе внутрь провел, усадил на кушетку, закутал в плед и принес чашку свежезаваренного чая с лавандой. Потом пошел будить этого недотепу, — Джиггер махнул в сторону Малпеппера, — а он спит как ни в чем не бывало, вот дела!              Было видно, какое удовольствие получает Джиггер от пересказа ночных событий, в которых сам он представал настоящим героем. Водянистые светлые глаза горели от возбуждения, и он едва не подпрыгивал на месте, когда вспоминал о громких звуках из аптеки соседа.       — … если бы не я, он наверняка до самого утра бы проспал. Всю аптеку бы подчистую вынесли — а он бы ни сном ни духом, если вы понимаете…       — У меня вчера вечером голова разболелась, — смущенно объяснил Малпеппер, — я выпил порцию Сна без сновидений.       — Вот жестокий, бедная Лотти чуть не поседела от ужаса, а он… — продолжал причитать Джиггер, но тут вдруг Малпеппер неожиданно резко припечатал:       — Да все с ней в порядке!       Барнаби растерянно моргнул. Потом быстро глянул на Тонкс, и она в ответ едва пожала плечами.       — А Лотти — это… — вопросительно протянул Ли, перелистывая свой блокнот в поисках информации.       — Моя жена, — буркнул Малпеппер. — Ее зовут Локуста.       Барнаби кивнул и отметил новые данные.       — Значит, она видела грабителя? Я бы хотел поговорить с ней.       — Разумеется, да только она толком и не разглядела ничего…       Малпеппер жестом пригласил их внутрь, и Тонкс, осторожно переступая через разбросанные на тротуаре осколки, засеменила следом за Барнаби. Ко всеобщему раздражению, Джиггер тоже последовал за ними.       В аптеке было сыро. В помещении стоял отчетливый запах стухшей капусты, который кто-то попытался замаскировать густым цветочным запахом. От этого стало только хуже. Сквозь разбитую витрину в торговый зал просачивался скупой рассеянный свет с улицы, но основным источником освещения была люстра с несколькими огарками свечей под потолком, которая отбрасывала на стены мрачные оранжевые пятна. Шкафы вдоль стен казались отсыревшими и растрескавшимися, один из них опасно покосился — Тонкс разглядела, что ближайший угол у него подпирался стопкой потрепанных книг. На полу кое-где валялись осколки разбитых банок и остатки от хранившихся в них ингредиентов: перьев, толченых клыков и — о ужас! — огромных желтовато-зеленых слизней. Вся обстановка аптеки просто кричала о том, что дела у господина Малпеппера идут неважно.       В центре невысокая тоненькая женщина подметала осколки длинной метлой. В ее хрупкой фигурке, затянутой в старомодную, но красивую мантию кремового оттенка с изящными кружевами на воротнике, действительно было что-то по-птичьи беззащитное. Она обернулась, чтобы встретить гостей, и Тонкс вздрогнула, едва не вскрикнув от удивления. Это была отнюдь не женщина. Девушка и то с натяжкой, возраста Тонкс или даже моложе. Очень красивая: печальное бледное круглое личико с мелкими чертами и большие светло-зеленые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц придавали ей сходство с русалочкой, какой ее представляют маглы. Длинные светлые волосы блестящими волнами спадали на худенькие плечи и путались в старых кружевах.       Тонкс перевела взгляд на седого сгорбленного Малпеппера, чье лицо было прорезано морщинами, как кора старого дерева. Затем — снова на прекрасную девушку в центре комнаты. Это наверняка ошибка. Точно. Девушка — всего лишь помощница…       — Локуста, тут пришли авроры. Хотят с тобой поговорить, — мимоходом бросил аптекарь, убив все робкие надежды на недоразумение.       По спине пробежала дрожь. Во рту появился желчный привкус, который захотелось тут же сглотнуть. Тонкс была далеко не ханжой — в старших классах она с легкостью влюблялась как в парней, так и девчонок, и с еще большей легкостью целовалась и с теми, и с другими. Воспитанная на истории своих родителей, она считала что для любви не может быть преград, тем более такие незначительных, как статус крови или социальное положение. Возраст, если он не выходил за рамки закона, конечно, тоже не мог стать препятствием. Но прямо сейчас ее мнение... не изменилось, конечно, но подверглось серьезному переосмыслению. Поверить в то, что юная печальная красавица вышла замуж за пожилого аптекаря, сгорая от любви, было сложно. Не было в ее глазах, направленных на мужа, ни капли нежности, страсти или хотя бы дружеского уважения. Девушка скользнула по нему точно таким же равнодушным взглядом, каким до этого смотрела на осколки на полу.       Зато стажеров девушка, напротив, изучила очень внимательно. Тонкс расправила плечи и уверенно встретила ее взгляд. Барнаби до сих пор не вышел из роли крутого аврора-детектива, да и сама она выглядела образцово-показательным работником Министерства. Утром Тонкс отказалась от привычных ярких расцветок, остановившись на вполне естественном темно-рыжем каре, немного похожем цветом на волосы миссис Поттер с фотографий, и на ней была та же новая мантия, что и в первый день работы — исключительно потому, что все нормальные вещи оказались в стирке. Но благодаря этому любой, кто посмотрел бы на них, с легкостью поверил, что перед ним — пара младших авроров.       Так решила и Локуста Малпеппер. Она коротко кивнула и произнесла тихим голоском:       — Конечно, господа авроры. Только, боюсь, я мало что смогу вам рассказать. Не желаете ли чаю?       Тонкс поняла, что стылая сырость аптеки пробрала ее до костей, и с радостью согласилась.       Локуста провела их в спрятанную за прилавком комнатку для персонала, где к влажности и запахам прибавилась еще и пыль на полупустых полках, и разлила в щербатые чашки от когда-то дорогого и роскошного сервиза бледную слабую заварку. Потом осторожно присела на краешек потертого дивана рядом с мужем.       Тонкс снова против воли передернуло.       — Так значит, вы видели грабителя, миссис Малпеппер? — начал опрос Барнаби, устроив блокнот на колене.       Тонкс гадала: поразил ли его возраст Локусты так же, как ее саму? По лицу Ли сложно было что-то прочесть. Сведенные к переносице густые брови, напряженная челюсть — все это может быть как показателями отвращения, схожего с ее собственным, так и просто признаками нервозности из-за первого дела.       Локуста сделала глоток из своей чашки и покачала головой.       — Не совсем так, господин аврор. Я спустилась вниз…       — Вы не спали в это время? Мистер Джиггер сказал, что все произошло около двух ночи…       — В два пятнадцать, молодой человек, ни секундой позже, — чванливо перебил его Османтус, который и здесь расселся в единственном удобном на вид кресле как у себя дома, тут же сграбастав на свой живот тарелку с печеньем.       — Верно, в два пятнадцать.       — Я поздно ложусь, — повела плечиками Локуста. — Я спустилась, потому что хотела забрать из этой комнаты шаль: думала еще немного почитать перед сном. А в гостиной прохладно... Но как только я взяла шаль и собралась уходить, услышала шум в зале. Заглянула проверить. Подумала, вдруг это… — она запнулась и кинула на мужа быстрый испуганный взгляд.       Тот едва заметным кивком подбодрил ее продолжать.       — … ну, крыса, в общем. В последнее время у нас тут появилась одна. Я открыла дверь, а там огромная темная фигура шарится по полкам и что-то складывает в сумку. Он меня заметил — дверь, наверное, скрипнула. И я… — она поджала мелко задрожавшие губы.       Тонкс подалась вперед и положила руку на холодный шелк рукава девушки. Потом тепло улыбнулась. Как учили в Академии.       — Все в порядке, миссис Малпеппер. Продолжайте.       Вот так-то! Не только Барнаби может изображать из себя бывалого аврора.       Локуста бросила на нее благодарный взгляд из-под длинных густых ресниц.       — Я правда на миг подумала, что сейчас вот он меня и убьет. Застыла там, как будто петрификусом пораженная, — затараторила она, перебирая длинными красивыми пальцами по краешку чашки. — А он вдруг вскочил и бросился бежать. Прямо через витрину. Тут я очнулась и выбежала за ним следом, чтобы разглядеть. Ну а там уже мистер Османтус подоспел…       — Да-да, я услышал жуткий звон, и грохот, и крик Лотти…       — Я не помню, чтобы кричала, — робко улыбнулась девушка.       Эта улыбка преобразила ее лицо: девушка вдруг вся словно засияла внутренним светом, стала почти невыносимо красивой. Как будто в ее крови была примесь вейловской. Может, так оно и есть? Не зря же она выглядит, как прекрасный бледный призрак?       Ну нет, стала бы вейла водиться с престарелым нищим аптекарем…       Джиггер отмахнулся от ее слов, и с толстых пальцев на щеку Тонкс прилетело несколько крошек от печенья.       — Кричала-кричала, я-то помню! Перепугалась, пичужка…       — И вам удалось его разглядеть, миссис Малпеппер?       — Боюсь, что нет. Только спину и увидела — он очень быстро убежал. Могу только сказать, что это наверняка мужчина. Он большой, наверное, даже больше вас будет, господин аврор, — она очаровательно покраснела и тут же встрепенулась. — О, и еще у него была очень запоминающаяся сумка, куда он все и сложил. Такая, наподобие дорожной, только очень уж красивая. Из синего вельвета, вроде, вся расшитая цветами и листьями. Такую меньше всего ожидаешь увидеть у воришки. Надеюсь, это поможет…       Тонкс посмотрела на Барнаби: тот удивленно вскинул брови и слушал девушку с открытым ртом. Едва сдержав смешок, Тонкс незаметно ткнула его кончиком палочки в бедро. Ли очнулся.       — Да, несомненно! — выпалил он, лихорадочно листая блокнот в поисках подсказки. — Итак, можете рассказать, что пропало?       — Да ерунда какая-то, — заговорил внезапно сам аптекарь, нахмурив кустистые брови. — Он, само собой, забрал все деньги из кассы — там было порядка двенадцати галлеонов…       — Десять галлеонов, тринадцать сиклей и семь кнатов, — уточнила Локуста.       — Всего? — не удержалась Тонкс. Для аптеки в Косом переулке такая выручка была просто ничтожной.       Лицо Малпеппера потемнело: ему очевидно не хотелось обсуждать свои проблемы перед жадно ловящим каждое слово соседом.       — Дела пока идут неважно, — процедил он, подтвердив догадки Тонкс. — Раньше у меня была еще одна лавка, в Лютном переулке… ничего незаконного, тот же товар, что и здесь… Но с тех пор, как там появилась новая аптека, у меня совсем не осталось клиентов. Пришлось закрыться.       — А-а-а, ты про этого молокососа, — желчно протянул Джиггер, запихивая в рот печенье целиком, — ненавижу его! Только недавно до котла дорос, а туда же… увел у меня лучшую клиентку! Я ей говорил: «Миссис Дафт, почтенной вдове судьи Визенгамота не пристало ходить за покупками в Лютный переулок!». А она мне, представляете: «Ах, милый Османтус, что же я могу поделать, только от его противоожоговой мази у меня не слезает пластами кожа!». Шелушение — обыкновенный побочный эффект! Как думаешь, Ник, что он туда добавляет? Шипы крылатки? Или бадьян?       Тонкс поняла: если не вмешаться, мужчины до вечера могут перемывать косточки общему конкуренту, и они с Барнаби постареют раньше, чем закончат опрос. Поэтому сразу обратилась к Локусте — казалось, девушка знала о происходящем в аптеке гораздо больше своего мужа:       — Так что украли помимо денег?       Локуста сделала еще один крошечный глоток и отставила чашку.       — В этом-то и странность. На полках лежали ценные ингредиенты, вроде печени дракона или глаз тритонов. Есть даже рог единорога! А он взял какую-то мелочь. То, что в любой аптеке достать можно. Горшочек лаврового пепла, бутылек с соком золотого яблока и пучок перьев из хвоста вертишейки…       — А в каких зельях может использоваться все это?       — Вместе? Ни в одном мне известном. Сок золотого яблока часто идет в лечебные зелья для детей — оно придает им более приятный вкус. Лавровый пепел, насколько я помню, можно добавлять в Зелье Мопсуса, а перья вертишейки добавляются в разные любовные эликсиры. Говорю же, ерунда какая-то…       — Что скажешь? — спросил Барнаби после того, как они распрощались с владельцами и покинули аптеку. — Как я справился?       Тонкс с удовольствием полной грудью вдохнула сырой запах брусчатки: она не заметила этого раньше, но сейчас поняла, что от густой смеси запахов в подсобке Малпепперов ее начало мутить.       Они поспешили вернуться на оживленную часть Косого переулка — с неба вновь начинало капать.       — Будь я твоей наставницей, поставила бы тебе «Превосходно». Или в аврорате нет такой системы? В любом случае, ты молодец, Барнаби.       Ли нахмурился.       — Думаю, Алиса снимет пару баллов за то, что миссис Малпеппер могла уничтожить некоторые улики, когда начала убираться.       — Причем тут ты? Мы вошли уже после того, как она схватилась за метлу. А ты не думаешь…       Она хотела спросить, не показалась ли ему разница в возрасте супругов чересчур значительной, но передумала. Она не сплетница, в конце концов. Какое ей дело до личной жизни других людей?       — Что? — поторопил ее Ли.       Тонкс ухмыльнулась, вновь разглядев вдали украшенную тыквами и засахаренным печеньем витрину кондитерской. Есть ли лучший способ сменить тему?       — Я хотела спросить, не думаешь ли ты, что мы можем вернуться в Министерство чуточку попозже? Я бы угостила тебя чаем и тыквенным пирогом — в честь первого самостоятельно проведенного опроса.

***

      Оказалось, что даже огромная кружка чая в хорошо прогретом зале кондитерской не спасла Тонкс от переохлаждения — ближе к концу рабочего дня она расчихалась и во время одного из приступов умудрилась разбить подаренную Джеймсом кружку, открыв тем самым счет.       — Он был только рад. Сказал, завтра же принесет новую, — высморкавшись, сказала она Тулип, пока они поднимались с пакетами продуктов по лестнице.       Конец рабочей недели и подступающая простуда Тонкс подсказали девушкам самый простой план вечера: они набрали в ближайшем к квартире Пенни и Тонкс магловском универмаге вина, фруктов и специй, и решили выпросить у штатного зельевара котелок глинтвейна.       «Штатный зельевар» встретила их у дверей квартиры в золотом шелковом кимоно, расшитом яркими хризантемами и журавлями, и с заплетенными в косу длинными волосами.       — Кажется, она не нас ждала, — присвистнув, рассмеялась Тулип.       Пенни шутливо закатила глаза и протянула руки, чтобы облегчить подругам ношу.       — Разумеется, я надеялась, что вы приведете с собой Барнаби.       — Сегодня Би Ли наказан. Он что-то там упустил в своем деле…       — Жена пострадавшего, возможно, смела улики, — пояснила Тонкс, боком протискиваясь в крошечную прихожую.       Впрочем, прихожая была единственным крошечным местом в квартире, которую Тонкс делила с Пенни Хейвуд. Родители Пенни, невероятно богатые владельцы сети волшебных книжных магазинов в Уэльсе, всегда старались дать дочери все самое лучшее. Даже если это означало снимать баснословно дорогой лофт в двух шагах от станции Саутуарк и вокзала Ватерлоо. Тонкс, конечно, поначалу предложила оплачивать половину аренды, но мистер Хейвуд лишь добродушно отмахнулся. «Нам несложно» — вот и весь ответ.       И теперь она спит в большой и светлой спальне с деревянными полами и огромными решетчатыми окнами, завтракает на современной кухне с жемчужно-голубыми фасадами, слушая, как сосед этажом ниже репетирует фортепианные концерты, и нежится в ванне, размером едва уступающей бассейн в ванной старост в Хогвартсе.       Крошечная прихожая? Да, пожалуйста!       — Я уже все подготовила! — крикнула Пенни из кухни. — Переодевайтесь пока, а я нарежу фрукты. Вы ужинать будете?       Ужинать никто не хотел, так что они ограничились сырной тарелкой и найденными в шкафу крекерами, и уже через час расположились на диванах в гостиной, грея ладони о бокалы с превосходно приготовленным напитком.       — Пенни, твой Бубонтюбер Буре должен выписать тебе премию. И сразу же рекомендовать в Гильдию Зельеваров Великобритании, — благодарно простонала Тонкс, откидывая голову на мягкую спинку и прикрывая глаза. Ей стало намного лучше. Насморк почти прошел, и она больше не чувствовала надоедливого озноба.       Пенни фыркнула прямо в бокал, едва не испачкав вином свое красивое кимоно.       — Его зовут Адонис Будре, Дора! Он, между прочим, друг нашего профессора!       — Это которого? — невинно захлопала ресницами Тулип. — Гамлета Моллусика?       Тут уже, не сдержавшись, захохотали все, и светлая обивка дивана была спасена лишь потому, что Тулип вовремя успела выхватить из неловких рук Тонкс бокал.       — Но вообще, — продолжила покрасневшая от смеха Пенни, утирая рукавом слезящиеся глаза, — магистр Будре и так пророчит мне большое будущее. Он говорит, что я — как глоток свежего воздуха в затхлом мужском мире зельеварения. Говорит, если мое Зелье Красоты будет настолько же хорошо, как сваренное недавно Зелье от угрей, он порекомендует меня для летней практики в академию при Шармбатоне! Это… очень лестно слышать от такого знаменитого мастера зелий.       — Знаменитого? — покосилась на Тонкс Карасу. — Дора, ты хоть раз слышала это имя?       Тонкс пожала плечами.       — Я не интересуюсь затхлым мужским миром зельеварения.       — Ой, ну вас! У самих-то какие новости?       — О-о-о! — оживилась Карасу. — Вам понравится! Мы с Лангармом вчера были в Чолсбери, там местных волшебников беспокоят оборотни.       Пенни побледнела. Когда она была ребенком, то увидела, как оборотень напал на ее подругу, и с тех пор страшно их боялась. Тонкс помнила, что на третьем курсе боггарт подруги принимал обличье именно оборотня. Возможно, с тех пор ничего не изменилось.       — В Чолсбери? — тонким голосом спросила Пенни, до побелевших костяшек вцепившись в бокал. — Это же не так далеко от Лондона, да?       — Пара часов езды на северо-запад, — кивнула Тулип: ей не терпелось рассказать новости.       Еще бы, подумала Тонкс. Оборотни! Это гораздо интереснее, чем глупая история про проклятый букет, которую она, к тому же, уже рассказывала.       Она покрутила в руке наполовину опустевший бокал и принялась нервно кусать щеки. Нечестно. Тулип и Пенни в таком восторге от своей работы! И Тонкс хотела, правда очень хотела искренне порадоваться за них, а не отгонять свербящую в голове подлую мысль, что она тоже этого заслуживает. Загораться при одном только упоминании текущего дела. С нетерпением ожидать следующего дня, когда можно будет отправиться в Министерство и сделать что-то захватывающее, что-то, что может изменить волшебный мир, сделать его лучше и безопаснее для колдунов…       Это ведь ей достались наставники, к которым мечтал попасть каждый стажер! Она должна сейчас рассказывать о запутанном расследовании, полном коварных улик и хранящих секреты свидетелях, ее должна с восхищением слушать Пенни, позабыв даже о детских страхах от желания узнать, что дальше.       Может, — у Тонкс словно ледяной комок в живот провалился — может, громкие имена и показушное поведение ее наставников — это все, что осталось от их былых подвигов? Что, если Тонкс одним своим появлением обрушила на них проклятье, и теперь до конца жизни они только и будут, что искать пропавших у старушек котов? А она так и останется неуклюжим стажером, годным лишь на то, чтобы переделывать отчеты из-за постоянных ошибок?       — … но вообще не знаю, чего деревенские боятся. Эти оборотни кажутся вполне мирными; их, ну, кто он там у них — альфа? В общем, он рулит этим оборотническим приютом — очень дружелюбный. Интеллигентный такой, как профессор. Очень даже ничего, если забыть, что в полнолуние превращается в кровожадного монстра… эй, Тонкс, ты чего? Ты разве тоже оборотней боишься?       Тонкс встряхнулась, сбрасывая с себя ледяное оцепенение неприятных мыслей. Обращенный на нее взгляд Тулип был встревоженным, сиявшая еще мгновение назад улыбка померкла.       — Дора, ты на привидение похожа, — дрогнувшим голосом сказала Пенни и отставила в сторону бокал, чтобы приложить к ее лбу тыльную сторону ладони, — тебе дурно? Может, окно открыть, проветрить?       — Я сейчас! — тут же вскочила Тулип.       Тонкс принялась слабо отнекиваться. Она чувствовала себя вполне хорошо — если, конечно, не считать угрызений совести из-за того, что подруги так заботятся о ней, в то время как она только что едва не кипела от зависти. Хотя холодный ночной воздух, ворвавшийся в гостиную и развеявший духоту, действительно помог взбодриться и прийти в себя.       — Все нормально, — она выдавила жалкую улыбку. — Просто задумалась и опять изменилась.       — Ты вся побелела, — Тулип все еще хмурилась, — в прямом смысле, от глаз будто одни зрачки остались! Не делай так больше, пожалуйста.       — Давайте, может, закроем тему оборотней? Я недавно новую книгу Локхарта прочитала… — робко предложила Пенни.       — Не в оборотнях дело, — Тонкс вздохнула и сделала глоток остывшего глинтвейна; со дна отлип кусочек апельсина и влажно шлепнул ее по носу. — Бармен, можно мне обновить?       Но едва только Пенни поднялась на ноги, чтобы собрать бокалы, как в открытое настежь окно влетел серебристый сияющий шар. Опустившись на пол, он превратился в огромного пса-Патронуса и голосом Сириуса Блэка произнес:       — Тонкс, срочно отправляйся в Риджентс-Парк, вход рядом с пересечением Оутер серкл и Гановер Гейт. Тебя встретят, — слегка замявшись, Патронус закончил чуть тише. — Здесь убийство.       Раздался резкий испуганный вздох и следом — звон разбившихся бокалов. Тонкс с трудом отвлеклась от сияющего пса, перебирающего гигантскими лапами, и, обернувшись, увидела, что Пенни застыла посреди комнаты и прижала ладони к губам. Осколки от выскользнувших бокалов разлетелись в разные стороны, светлый деревянный пол окрасился розовыми пятнами и кусочками фруктов.       Надо же, отстраненно подумала Тонкс. Пенни что, сварила глинтвейн на воде из Фонтана Феи Фортуны? Как еще можно объяснить, что, стоило только пожелать новое серьезное дело, кого-то убили?       Она с трудом сглотнула — горло сковало зарождающимся страхом — и перевела взгляд на Тулип. Будто надеялась, что подруга подскажет, что делать.       Никто не проронил ни слова; Пес-Патронус подозрительно обнюхивал осколки на полу, с улицы сквозь шум дождя прорвалась полицейская сирена, из соседских окон раздавался приглушенный смех вечерних телевизионных шоу.       — Ну, — мрачно хмыкнула Тонкс, чтобы хоть чем-то разбить гнетущую тишину, — кажется, мне пора уходить с вечеринки.