«В УБИЙСТВЕ ДОЧЕРИ ИЗ СЕМЕЙСТВА «СВЯЩЕННЫХ ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ» ПОДОЗРЕВАЮТСЯ ОБОРОТНИ?»
Сириус, склонившийся над столом по другую руку от Джеймса, рассерженно рыкнул: — Ну разумеется, ее написала Скитер! Действительно, под кричащим заголовком стояла подпись репортерши, по всей стране знаменитой своими скандальными сенсациями. Тонкс пробежалась глазами по статье, полной витиеватых обвинений и насмешливых издевок в стиле Скитер. «…Есть ли у авроров достойная причина скрывать от общественности столь жуткие подозрения? Напомним, что сомнительный притон, который среди оборотней носит название «Люпиновый тупик», в свое время наделал много шума среди добропорядочных волшебников. Идея собрать целую стаю неконтролируемых оборотней так близко к Лондону многим показалась возмутительной. Но в то время (напомним, что дата основания «приюта» — 1982 год) волшебное сообщество находилось в эйфории от героического сражения между лордом Волдемортом и троицей воспитанников Альбуса Дамблдора из так называемого «Ордена Феникса» (Сириус О. Блэк, Джеймс Ф. Поттер, Римус Дж. Люпен), последний из которых, кстати, оборотень. Кажется, розовая пелена долгожданной победы (а может, щедрое пожертвование из банковской ячейки Блэков?) застелила глаза министерским работникам, раз они без проблем выдали разрешение на эту авантюру. Пожинает ли теперь наше общество плоды этой беспечности?» Внизу страницы расположились две маленькие фотографии. На одной была изображена Полетта Розье в форменной слизеринской мантии и остроконечной шляпе, украшенной цветами, какие обычно надевали выпускники на праздничный вечер. На второй — молодой привлекательный мужчина в нелепом растянутом свитере и пижамных клетчатых штанах, который поднимал и опускал руку в попытке закрыть лицо от вспышек камеры: фотограф подловил его прямо на пороге собственного дома. Римус Дж. Люпен, владелец «Люпинового тупика», гласила подпись под вторым фото. — Грифоновы яйца! — в сердцах выругался Джеймс, закончив чтение. Сириус же и вовсе, казалось, вот-вот взорвется от негодования: лицо у него стало краснее аврорской мантии, а на лбу вздулась вена. — Вот же писака криворукая! — он рывком стянул газету со стола и принялся раздирать ее на сотню маленьких кусочков. — Даже фамилию его написать правильно не смогла! Клянусь, в следующий раз, когда эта мерзавка попадется на моем пути, я запихну ее противное зеленое перо прямо ей в… — Осторожнее, Сириус, — Лангарм издал сухой смешок. — Я помню, как она строила тебе глазки на прошлом рождественском приеме, так что ей эта идея может даже понравиться. Сириус выглядел так, как будто его прямо сейчас стошнит. — Поэтому я и принес ее вам, — продолжил Лангарм, кивнув на обрывки газеты. — Вы бы предупредили Римуса, чтобы его ребята пока не высовывались без лишней надобности, а? Пусть народный гнев поутихнет. Я бы и сам сходил, но откуда-то же Скитер узнает все это? Боюсь, у нее есть способы садиться мне на хвост. Придется делать заявление для прессы, и как можно скорее. Так что… — Разумеется, Цербер, — Джеймс снял очки и устало потер переносицу. — Спасибо, что рассказал. Лангарм пожал плечами и двинулся к двери. — Не хотелось бы, чтобы у Римуса были проблемы. Он мне нравится, вы же знаете, — бросил он напоследок через плечо и покинул кабинет. Тонкс медленно опустилась на свое место и потянулась за кружкой с остатками кофе. Тот, разумеется, уже остыл, но мятный холодок ликера в таком виде был даже вкуснее. — Пойдем сейчас? — спросил Сириус. Джеймс бросил рассеянный взгляд на часы. — Даже не знаю… ночка у него была не из легких. Но Рита Скитер — не та проблема, которую можно игнорировать. — Мы пойдем к оборотням? — выпалила Тонкс, пожалуй, слишком восторженно. Но… ох, как же это было захватывающе! На мгновение она даже забыла о том, как сильно устала, и как еще несколько минут назад все могла бы отдать за возможность завалиться в кровать в обнимку с ведерком мороженого. Наставники одновременно повернулись к ней, и на их лицах появилась тень сомнения, которая не понравилось Тонкс: уголки губ нервно дернулись, брови сдвинулись к переносице, взгляд потяжелел. — Тебе необязательно идти, — сказал Джеймс. — Ты проработала все воскресенье, хотя вовсе и не должна была. Наверняка тебе хочется пойти домой и отдохнуть. Мы можем и сами. Да, она действительно не отказалась бы от горячей ванны и кружки какао с зефиром перед крепким восьмичасовым сном. Но речь шла о целой коммуне — Тонкс отказывалась использовать уничижительное Ритино «приют» — оборотней, единственной в своем роде! Она была бы просто идиоткой, если бы не пошла туда. Кроме того, ей очень хотелось показать наставникам, что готова работать и что трудности и долгие смены ничуть ее не пугают. А то вдруг они опять захотят сбагрить ее другому аврору? — Ничуть не устала! — преувеличенно-бодро заявила Тонкс и вскочила на ноги, едва не опрокинув остатки кофе на разложенные бумаги. — Я полна сил! Сириус издал мягкий смешок. — Это заметно. Наверное, успела отдохнуть, пока пускала слюни на книги Полетты. Кончики ушей у Тонкс запылали от смущения. Она думала, что проспала всего секунду или две, но если уж Сириус заметил… — Не было там никаких слюней, — пробурчала она. — Ладно уж, — отмахнулся Сириус, озаряя кабинет одной из своих улыбок, которые невольно заставляли улыбаться в ответ, — пойдем все вместе. В конце концов, тебе не помешает завести знакомства в Тупике. Тонкс подумала, что название «Тупик» звучит как место, в котором она ни за что бы не хотела завести знакомства, но Тулип уже была там, так? И впечатления у нее остались скорее положительные, хотя это не давало никаких гарантий: Тулип, например, называла магловские ужастики с обилием фальшивой крови «очаровательными». Но это то, что она должна делать, как стажер — доверять мнению своих наставников. Поэтому десять минут и одну аппарацию спустя Тонкс растирала замерзшие плечи посреди лесной опушки, темно-синей в вечерних сумерках. За спиной раскинулся пустырь, заросший густой травой, и вдалеке можно было разглядеть гирлянду фонарей у дороги, за которой тянулась цепочка крошечных, словно пряничных, домиков; в их окнах приветливо мигал теплый свет. Где-то залаяли собаки, почуяв отзвуки магии поблизости, порыв ветра взвихрил волосы, и голубая прядь упала ей на глаза. Тонкс поежилась. Так холодно, что невольно поменяла цвет волос. Опять. Очевидно, Чолсбери была совсем крошечной деревушкой, из тех, которые размазываются вдоль соединяющей их дороги так, что с трудом можно понять, где заканчивается одна и начинается другая. Единственная улица с рядком частных домов, церковь, бар и заправка — это в лучшем случае. Местечко ничем не примечательное, но все же называть его «Тупиком» казалось чересчур. — Нам надо в деревню? — спросила Тонкс, перекрикивая поднявшийся колкий ветер. Вместо ответа раздались неразборчивые ругательства — Сириус при аппарации угодил в лужу и теперь подпрыгивал на одной ноге, стряхивая с ботинок воду. — Нет, нам предстоит дорога сквозь лес, — сказал Джеймс и зажег на кончике палочки свет для друга. — Спасибо, Сохатый. Ненавижу это место! Сплошная грязь круглый год! Я ведь говорил ему — на черта ты забрался в эту нюхлерову нору? Что, в пригородах все дома раскупили? Упрямый ослина… — Он ценит уединение, — Джеймс улыбнулся с таким видом, словно этот спор случался уже не раз и не два. — Лучше бы он так друзей ценил, — буркнул Сириус, очистил заклинанием налипшую на ботинки грязь и, продолжая недовольно бормотать себе под нос, направился прямиком в пугающую чащу леса. Тонкс со вздохом сотворила согревающие чары, чтобы не замерзнуть в тонкой куртке, и зажгла огонек люмоса. Прогулки в темных зарослях никогда не были ее сильным местом, так что она заранее приготовилась к вывихнутым лодыжкам и грязным от частого падения ладоням. Протоптанной тропинки не было, и они продирались прямо сквозь густо растущий кустарник, прорезая его режущими заклинаниями. «Это не тупик», — сердито думала Тонкс, выдирая ногу из спутанных зарослей, — «это самая настоящая чаща.» Вокруг пахло сыростью; влажная листва разъезжалась под ногами, часто еще и скрывая под собой слой скользкой, как слизь флоббер-червя, грязи. Мрачную тишину прерывали лишь пронзительное уханье сов и подозрительные шорохи, которые могли бы навести ужас на кого угодно, даже если не знать, что неподалеку живут оборотни. Тонкс вслед за наставниками проходила дерево за деревом, отсекала ветви от одного куста за другим, снова и снова… она решила, что это никогда не закончится. И стоило ей так подумать, как словно по волшебству (впрочем, никогда нельзя быть уверенным в таких выражениях, если волшебство действительно частая переменная в происходящих событиях) Джеймс и Сириус остановились посреди крошечной полянки, густо поросшей колючими кустами ежевики и боярышника. Тонкс налетела на спину Джеймса, проехавшись носом по колючей шерсти его пальто. Кончик носа засаднило. Полянка ничем не выделялась среди нескольких других, которые они прошли ранее, но тут Сириус пробормотал что-то, взмахнул палочкой, творя незнакомое заклинание, и вместе с опадающими на землю серебристыми искрами поляну залил теплый свет из окон появившегося дома. В двух шагах от Тонкс теперь была низкая каменная изгородь, оплетенная огненным плющом, за которой можно было разглядеть целое море цветов. Они стрелами тянулись в небо, непреклонные под порывами ветра, и источали густой сладковатый аромат, щекотавший ноздри. Днем здесь все, должно быть, поражало разнообразием оттенков, но в вечерних сумерках окрасилось во все варианты фиолетового — от совсем нежных светло-лавандовых до густого, почти черного, чернильного пурпура. Среди этого цветочного безумия едва можно было заметить мощеную дикими камнями дорожку, которая вела к очень старому и очень уютному на вид большому особняку в стиле Тюдоров, с каменной кладкой вокруг первого этажа и деревянными балками на втором. Фонари над крыльцом бросали теплые оранжевые пятна на листья плюща, захватившего почти всю правую половину дома. Они зашли через встретившую их тихим скрипом калитку, и, чем ближе к дому подходили, тем больше цветочный аромат сменялся запахом жареного мяса со специями, от которого сладко сводило живот. Над самым крыльцом покачивалась деревянная табличка — на ней кто-то ветвисто вывел темно-зеленой краской:ЛЮПИНОВЫЙ ТУПИК
Меньше всего этому гостеприимному дому, как будто сошедшему с репродукций Томаса Кинкейда, подходило название «тупик», хотя по сути название было верным — со всех сторон особняк был окружен густым лесом. У входной двери, выкрашенной той же темно-зеленой краской, что и надпись на табличке, стояла садовая скамейка, заваленная подушками и пледами, а на дощатом полу крыльца теснились забытые кем-то кружки с недопитым чаем. В углу валялась кучка свернутой в шарики фольги от шоколадок. Сириус громко постучал дверным молотком. Дверь открылась так быстро, словно их ждали. — Ну наконец-то, Боб, тебя только за смертью посылать… Тонкс не сдержала удивленного вскрика. — Кьяра? Стоявшая на пороге девушка рассеянно моргнула, когда поняла, что за дверью — вовсе не тот, кого она ожидала увидеть. Через мгновение, правда, на ее лице отразилось узнавание и она неуверенно улыбнулась. — Тонкс? Тонкс, взвизгнув от радости, бросилась вперед, сжимая соседку по хогвартской спальне в объятиях. Она не видела Кьяру Лобоску с выпускного, с незабываемого вечера, когда они вдвоем тайком пробрались в хижину Хагрида, чтобы опустошить его запасы хереса, а после, пьяно хохоча, скрывались по всему замку от Филча и его кота. Сейчас Кьяра выглядела взрослее, чем в последнюю их встречу — она немного поправилась в бедрах, густые жемчужно-белые волосы отросли до плеч, драные джинсы и растянутый рокерский свитер сменились объемным кардиганом цвета василька и вельветовыми брюками, но в целом это была все та же одноклассница Тонкс. Робкая, с застенчивой улыбкой, красиво подчеркивающей яблочки румяных щек, и круглыми пронзительно-синими глазами. Даже кулон с лунным камнем, с которым Кьяра не расставалась с первого курса, был на месте. Отстранившись, Тонкс отметила ко всему прочему залегшие под глазами легкие тени и усталый вид — тоже знакомые со школьной скамьи черты Кьяры. Точно. Полнолуние же только прошло. — Какое совпадение, надо же! Что ты здесь… — Тонкс запнулась, когда в голову ей пришла неприятная мысль. — Ты же ведь… не живешь здесь, правда? Если то немногое, что она знает об этом месте, правда, то здесь живут оборотни, которым некуда больше податься. Отвергнутые волшебным сообществом, не имеющие каких-либо средств к существованию, но при этом не желающие терять человеческий облик до конца и присоединяться к разбойничьим стаям, вроде той, что была под покровительством Фенрира Сивого. Кьяра такой не была. У Кьяры была семья. Родители всегда поддерживали ее и старались помочь устроиться в мире, не слишком-то радушном к тем, кто раз в месяц превращался в волков. — Вообще-то, живу, — с улыбкой пояснила девушка. — Я работаю здесь. Вроде как… домоправительница. Вы к Римусу, да? — это она уже обратила внимание на Джеймса и Сириуса, которые неловко перетаптывались на крыльце, но деликатно не прерывали встречу бывших однокурсниц. — Придется подождать. Он сейчас немного занят. У нас на прошлой неделе появились новенькие и, сами понимаете, первое полнолуние дается им нелегко. Она отошла в сторону и жестом пригласила посетителей пройти внутрь, в гостеприимное тепло дома. Сразу за дверью начиналась большая комната, захламленная и по-домашнему уютная, с кучей разномастной мебели и мелочей, пробковыми досками с объявлениями, недопитыми кружками с чаем и раскрытыми на середине книгами. В дальнем конце сквозь широкую резную арку можно было разглядеть кусочек кухни. Часть этой комнаты была скрыта от глаз резными деревянными ширмами до самого потолка. Оттуда раздавались голоса и именно туда повела их Кьяра, ловко маневрируя между нагромождением кресел, диванчиков и столиков. — Как так вышло? — продолжила любопытствовать Тонкс, поравнявшись с Кьярой. — Как ты попала сюда на работу? Кьяра пожала плечами с добродушным смешком. Щеки ее залил нежный розовый румянец. — Год назад, после того, как я закончила стажировку в Мунго, Римус прислал мне приглашение, в котором объяснял, что это за место, и я подумала… ну, что могла бы помочь. В приюте вроде этого всегда пригодится целитель. А в другие места меня не горели желанием брать на работу, сама понимаешь. Так что я пришла на собеседование, и Римус предложил мне работу спустя, сколько, три минуты разговора? — она смущенно рассмеялась. — Я осталась сначала на неполный день — тогда здесь было от силы десять человек. Но потом одно, другое, третье… теперь я, вроде как, заместитель Римуса. Помогаю с почтой, слежу за хозяйством. Со временем стало бессмысленно жить где-то еще, потому что мое присутствие может понадобиться в любой момент, так что мне выделили личную комнату. С тех пор я тут и живу, скоро будет полгода как. Она произносила имя «Римус» с таким благоговением, что Тонкс не сдержала многозначительной усмешки. Едва ли он сильно изменился по сравнению с фотографией в статье, и если так, Римус действительно был… очень симпатичным мужчиной. Они миновали ширмы, за которыми оказался большой каменный очаг. Вокруг него тесно сбились несколько диванов, кресла, пуфики и стулья; на них сидели люди, укутанные в разноцветные вязаные пледы, с кружками ароматного горячего шоколада в руках — около десяти мужчин, три женщины с осунувшимися лицами и несколько детей, сонно посасывающих печенья. На тихое приветствие Тонкс они ответили настороженными, изучающими взглядами, которые заставили поежиться, как от мороза, но, едва заметив Сириуса и Джеймса, расплылись в улыбках. Притихшие было разговоры зазвучали вновь, мужчины встали, чтобы пожать гостям руки, женщины бодро рассказывали что-то Сириусу, пока внезапно ожившие детишки атаковали Джеймса, повиснув на нем, как на качелях. — Сириус и Джеймс часто здесь бывают, да? — догадалась Тонкс. — Заходят каждую пятницу. Нам туда, — Кьяра махнула рукой в сторону притаившейся в углу очередной арки, ведущей в крохотный коридор. — Они сами придут через пару минут, когда поделятся всеми новостями. Римус тоже уже вот-вот спустится — скоро время ужина. Думаю, вы можете подождать его в кабинете. Кабинет оказался просторной светлой комнатой, как и весь остальной дом заставленной шкафами и потертыми креслами. У широкого приоткрытого окна в торце расположился массивный рабочий стол, рядом — диван, на котором как будто совсем недавно кто-то спал: к подлокотнику привалилась смятая подушка, а на полу лежал скомканный плед с кривыми рядами узоров, похожий на те, в которые кутались люди в гостиной. Высокие библиотечные стеллажи вмещали магические книги вперемешку с магловскими остросюжетными романами и сувенирными безделушками. В комнате витал тонкий, слабо уловимый цветочный аромат и незнакомая дымная горечь какого-то зелья. Тонкс вспомнила, что похожая смесь запахов стояла в аптеке Малпеппера, но если там атмосфера давила на виски и наваливалась плотной пеленой, здесь дышалось намного легче. На столе, забытый, стоял поднос с остатками обеда, а на самом краю примостилась большая кружка с рисунком в виде карточек от шоколадных лягушек, в которой Тонкс с удивительно теплым чувством узнала очередное творение миссис Поттер. — Вот, располагайся пока на диване, — сказала Кьяра, ловко подхватывая с пола плед и скидывая его в плетеную корзину, очевидно, специально для этого предназначенную. Секунду спустя туда же отправилась подушка. — Будешь горячий шоколад? У нас сегодня этого добра целый котел — сладкое хорошо помогает от характерного озноба. Тонкс с тоской вспомнила аппетитный запах жареного мяса, но решила не злоупотреблять гостеприимством и с радостью согласилась на кружку шоколада. Джеймс и Сириус действительно пришли через несколько минут, когда Тонкс уже потягивала пряный, упоительно согревающий напиток. Думая, что они сядут рядом, Тонкс сдвинулась на самый край, поближе к окну, из которого был виден кусочек сада, тоже почти весь заполненный теми же цветами-стрелами. Однако наставники, оставшись у двери, лишь обменялись хитрыми взглядами и встали по обе стороны, как почетный караул у ворот Букингемского дворца. — Что вы делаете? — недоуменно спросила Тонкс. В ответ на нее шикнули в два голоса. Вскоре у двери раздались тихие неторопливые шаги, и Тонкс замерла, невольно заражаясь азартом наставников. Дверь открылась. Джеймс с Сириусом, размахивая руками, как рассерженная Гремучая Ива, с дикими воплями выпрыгнули на вошедшего. Но если они рассчитывали его напугать, их план провалился: мужчина даже бровью не повел, когда на него с обеих сторон принялись кричать. Он посмотрел сначала на одного, потом на другого, а затем хмыкнул, скрестив на груди руки. — На что вы рассчитывали, интересно? — хрипловатым голосом спросил он. — Я учуял вас возле двери еще из гостиной. Потом он посмотрел на Тонкс и, как будто извиняясь перед ней за своих друзей, улыбнулся. И Тонкс запнулась об его улыбку точно так же, как запиналась о дверные пороги и ножки стульев. Сердце на мгновение забыло, как должно работать, воздух застрял в горле — такая это была улыбка. Как солнечный луч, прорезавший затянутое облаками небо. Она не успела ответить ни словом, ни ответным движением губ. Сириус и Джеймс погребли под собой Римуса Люпина, сжали его в подобных тискам объятиях, растрепали светлые, на висках тронутые сединой волосы. Они смеялись, притворно возмущались и причитали о том, как сильно Лунатик похудел и какой это позор, учитывая роскошные местные стейки… — Все, довольно. Довольно, я сказал! Вы помяли мне рубашку! Ладно Сириус, он всегда ведет себя, как взбудораженный хаски, но ты-то куда, Джим? — вопреки собственным словам, Римус смеялся. Смех у него тоже был абсолютно волшебным, под стать улыбке. Не удержавшись, Тонкс фыркнула тогда же, когда хотела сделать глоток, и в итоге оказалась вся обрызгана горячим шоколадом. — Вот черт, да что ж такое! Где-то между шерстяным рукавом Джеймса и кожаным рукавом Сириуса сверкнули золотым лукавые глаза. — Прошу прощения, дайте мне только избавиться от этих великовозрастных детей, и я… — Ах, вот как? Ты слышал это, Бродяга? Вот так и заканчивается многолетняя дружба… — Стоит только на горизонте появиться хорошенькой девчонке? Плавали, знаем, Сохатый. Тонкс покраснела. С губ у нее сорвался сдавленный, хрюкающий смешок, и она тут же покраснела еще сильнее. Теперь она была благодарна за то, что друзья-мародеры хорошенько потрепали Римуса Люпина, прежде чем выпустить его. В обстановке всеобщей дурашливости ее нелепое поведение не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Люпин наконец-то оказался на свободе. Пригладил волосы, поправил смятый жилет — потрясающий, с кривыми рядами узоров, явно ручной работы того же мастера, что и многочисленные пледы в доме. Римус Люпин выглядел немного уставшим, под глазами у него легли тени, тонкая кожа на скулах разрумянилась от горячего приветствия, но глаза, которые оказались на самом деле серо-зелеными, с золотистым ободком вокруг зрачка, сияли весельем. А его улыбка… Тонкс не могла припомнить, встречала она хоть когда-нибудь такую же. Ее папа улыбался широко и приветливо, Джеймс Поттер — слегка кривоватой самодовольной ухмылкой, Сириус — отточенным за годы, безупречно обворожительным легким поднятием уголков губ. Но Римус Люпин улыбался одновременно сдержанно и мягко, и в то же время так открыто, что тут же хотелось стать ему как минимум лучшим другом. — Добрый вечер, — он протянул ей широкую мозолистую ладонь, — Римус Люпин. — Просто Тонкс. Он кивнул, и глаза его вновь хитро сверкнули. — Приятно познакомиться, Просто. Тонкс опять — да что же это такое! — хрюкнула, подавившись смешком. — В мародеры что, принимали только тех, кто умеет плохо шутить? Римус Люпин пожал плечами под шутливые возмущения друзей. — Этот пункт был во главе списка, наряду с врожденным талантом создавать проблемы. — Кстати, насчет таланта создавать проблемы, — мягко прервал их Джеймс. — Мы здесь, в каком-то смысле, поэтому. Он и Сириус уже уселись на диван и теперь наблюдали за развернувшейся сценой с многозначительными ухмылками, которые напоминали ее собственную реакцию на слова Кьяры. — Да, Лунатик, хватит расточать на мою родственницу природное обаяние. Я понимаю, от такой красоты тянет на подвиги, но… Тонкс резко обернулась, надеясь, что угрожающе прищуренные глаза ясно донесут до Сириуса необходимость сейчас же умолкнуть. Щеки с новой силой окатило жаром. У нее никогда не было старших братьев, но прямо сейчас она поняла, что чувствуют девчонки, которых те ставят в неловкое положение перед понравившимся мальчиком. У Римуса Люпина слегка покраснел кончик длинного носа. Он жестом предложил Тонкс занять место на диване рядом с наставниками, а сам небрежно оперся о край стола. — Чем я могу вам помочь? — Ты читал утренний «Пророк»? — осторожно начал Джеймс. Люпин помрачнел. Улыбка, к большому разочарованию Тонкс, исчезла с его лица. — Не могу сказать, что удивлен статьей. Чего еще ожидать от Риты? — Она так и не простила тебе сломанную колдокамеру, Лунатик, — насмешливо дернул уголком губ Сириус. — Ее фотографу не стоило лезть ко мне в дом на утро после полнолуния, — виновато мотнул головой Люпин. Речь, скорее всего, шла о той самой фотографии, размещенной в газете, на которой Римус закрывался от камеры. Жаль, что следующие снимки фотограф никогда не обнародует — на такое она бы взглянула. — Лангарм говорит, у тебя тут в последнее время неспокойно, — продолжил тем временем Сириус уже серьезным тоном. Римус вздохнул и устало прочесал пальцами волосы. — Я… в растерянности, если честно. Вы знаете, я никогда не держу ребят взаперти в полнолуние — зелье сохраняет разум ясным настолько, что я порой не прочь пить его и в промежутках между обращениями, — он горько усмехнулся. — Но теперь ходят слухи, что один из наших напугал волшебника, живущего неподалеку, и это вызвало новую волну негодования у всех противников оборотней в целом и этого места в частности. Хорошо, что дом надежно скрыт чарами, иначе, не сомневаюсь, мы находили бы по утрам надписи кровью на стенах… Что-то в лихорадочном блеске его глаз подсказало Тонкс, что это не просто абстрактный пример. — … а так достается только Церберу и бедняжке Валери из Управления поддержки. Но вот что странно: никто из тех, кто покидает дом, не признался, что именно он столкнулся с волшебником. — Может, им стыдно? — предположила Тонкс. Люпин снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Пусть мы здесь и стараемся быть ближе к людям, чем к волкам, есть кое-что, что мы с удовольствием переняли из диких стай оборотней, и это — предельная честность. Тем более… — и он смущенно умолк. — Тем более по отношению к Лунатику, — закончил за него Джеймс с нотками гордости в голосе. — Он для них главный покровитель, считай, названый отец. Увильнуть или соврать, если он задает прямой вопрос — все равно что предать семью. Немыслимо. — Но все-таки, сколько твоих ребят покинули дом вчера ночью? — уточнил Сириус. — Понятия не имею. Не знаю, сказала Кьяра или нет, но ночка выдалась та еще. У меня было двое мальчишек-близнецов, младше Гарри, и это было их первое обращение. Я все время был с ними. Так что у меня не было возможности проверить кого-то еще… — А Кьяра? — спросила Тонкс. — Кьяра обычно мешает Волчье противоядие с зельем Сна без сновидений и использует ночь полнолуния, чтобы как следует выспаться. Умно. Правда, из уроков зельеварения, половину которых Тонкс сама безбожно проспала, она помнила, что очень многие зелья при одновременном употреблении дают непредсказуемый эффект. Надо бы спросить у Кьяры, как она переносит такой коктейль. Но прежде, чем она успела закончить эту мысль, в коридоре послышался громкий шум, дверь кабинета со страшным грохотом распахнулась, изо всей силы ударившись о стену, и внутрь влетел огромный, мускулистый светловолосый мужчина со свирепым выражением лица. За его мощными плечами мелькало бледное личико Кьяры. — Простите… — пропищала она. Ее голос утонул в густом реве незнакомца. Тонкс неосознанно сжала в кулаке рукоять палочки. — Римус здесь ни при чем, вы, гребанные нюхлеры! — Боб… — Люпин сделал шаг к разгневанному мужчине, но поток яростной речи с тяжелым шотландским акцентом уже было не остановить. — Думаете, можете каждое непонятное убийство на нас спихивать? Хорошенько устроились, нечего сказать! Зачем что-то там искать и расследовать, если можно просто обвинить во всем оборотней — кто там разбираться будет? В Азкабан их, и поделом! — он размахивал руками так отчаянно, что вот-вот мог снести стеллажи с книгами. — Вот только босс к этой девчонке никакого отношения не имеет, так что проваливайте! Мы вам его не отдадим! Надо будет — я голыми руками переломаю ваши цыплячьи шейки и закопаю трупы во дворе, так, что никто из ваших министерских подпевал и не найдет! — Во-первых, — Джеймс поднялся с дивана, ничуть не впечатленный обвиняющей речью, его палочка небрежно лежала в ладони, — я бы советовал вам впредь не разбрасываться угрозами убийства министерских работников — это может сыграть с вами злую шутку. Во-вторых, вы, очевидно, новенький? Не помню, чтобы нас представляли друг другу. И в-третьих, — он обиженно скривился, — цыплячьи? Могу вас уверить, даже с волчьей силой вам придется хорошенько постараться, чтобы свернуть мне шею. — У Волдеморта вот не получилось, — довольно хмыкнул Сириус. Джеймс кивнул с серьезным видом. — Ну, по чести, если у кого и была цыплячья шейка, так это у старины Волдеморта. Весь гнев незваного гостя тут же сдулся, как воздушный шарик. Тонкс его понимала. Ее и саму иногда вводил в ступор талант наставников обратить что угодно в шутливое представление. Стало даже любопытно — смеялись ли они так же, когда сражались тринадцать лет назад с упомянутым Волдемортом? Римус Люпин тем временем устало потер переносицу и положил ладонь на плечо растерявшемуся незнакомцу. — Робард действительно пришел к нам лишь в прошлом месяце. Боб, меня не арестовывают, эти люди — мои лучшие друзья, — его золотистый взгляд на мгновение скользнул по Тонкс, но он не стал поправляться, — я уже молчу про то, что Сириус Блэк, по сути, владелец этого приюта, и то зелье, которое мы получаем каждый месяц, оплачивается из его кармана. С чего ты взял, что меня нужно спасать? Широкое лицо Скотта, наполовину скрытое роскошной соломенной бородой, побагровело от стыда. — Да он меня даже не дослушал! — сердито проворчала Кьяра, стукнув маленьким кулачком прямо по массивной груди мужчины. — Понесся сюда, как разъяренный взрывопотам, стоило только упомянуть авроров. Робард покраснел еще больше. — Я… это… — невнятно промямлил он, вмиг растеряв все красноречие. Сириус махнул рукой. — Забей. Даже приятно, что у Лунатика есть такие вышибалы, а то сам-то он тощий, как зяблик. Не ты ли, часом, его стейки воруешь, великан? Джеймс прыснул, Кьяра улыбнулась, и даже Римус Люпин добродушно покачал головой. Тонкс наконец-то позволила себе разжать пальцы и отпустить палочку. — Я ее знал, — выпалил Робард и тут же заморгал, как будто признание прозвучало неожиданным даже для него самого. — Полетту Розье, в смысле. Мы учились на одном курсе — она на Слизерине, а я на Хаффлпаффе. Тонкс опешила. Вот этот верзила учился на пару курсов младше нее? Она совершенно его не помнила. Возможно, дело было в густой бороде, которой Робард, ясное дело, обзавелся уже после выпуска. Тонкс прищурилась, пытаясь примерить лица в своих воспоминаниях к этому, широкому, обветренному и угрожающему, но во время обучения она гораздо больше времени уделяла проказам с Тулип и квиддичу, чем знакомству с однокурсниками. — Но я ее не трогал! — горячо заверил Робард и бросил отчего-то робкий взгляд на Кьяру. — Мы с ней не разговаривали даже за все время обучения. У меня нет мотива! Джеймс склонил набок голову, внимательно разглядывая нервного парня. — Тогда для чего вы это нам говорите? — Вы ведь все равно узнаете, рано или поздно. А я… в общем, я не сижу в доме, когда на небе полная луна. Люблю пробежаться как следует. Сириус пораженно присвистнул. — Ты, наверное, крупный волчара, так? Не ты ли напугал деревенских? — Я не хожу к домам, — помотал головой Робард, — по лесу бегаю. — Честно говоря, что бы там ни плела Рита в своих статьях, — обратился Римус к друзьям, — я уверен, что вам нужно искать не оборотня. Вырванное сердце — это правда? Джеймс медленно кивнул. — Тогда вы и сами понимаете, — Римус вздохнул, — будь это на самом деле оборотень, от бедняжки бы мало что осталось. Тонкс со своего места увидела, как дернулся кадык у Сириуса, когда он нервно сглотнул. Из приоткрытого окна по шее пробежал холодный ночной ветерок, наполненный насыщенным густым ароматом цветов. Кьяра повела плечами и спрятала голубые глаза за волосами — от этой фразы ей стало так же неуютно, как и Сириусу. Уже позже, лежа в собственной квартире под теплым одеялом, она не могла выбросить из головы длинное усталое лицо Римуса Люпина с глазами цвета меди, покрытой патиной. Было ли это из-за сказанных им тяжелых слов или из-за чего-то совершенно другого, чему она пока не могла найти объяснения? Сон сморил Тонкс до того, как она сумела найти ответ на вопрос, и ей приснился большой волк с рыжей шерстью и золотыми глазами; он спал, положив тяжелую голову на колени девушке, что выглядела то как Полетта Розье, то как Кьяра Лобоска, а то и вовсе превращалась в нее саму.