Полет вертишейки

      — Спасибо, что согласилась пойти со мной.       Тулип кивнула.       Подвальный этаж больницы святого Мунго, где располагались лаборатории министерских экспертов и морг, был местом мрачным и пустынным, каким полагается быть склепу — разительное отличие от лимонных халатов целителей, шума и суеты наверху. Стены выкрашены потрескавшейся серой краской, на полу — холодный кафель, пробирающий даже сквозь тонкие подошвы ботинок, пустынные коридоры, в которых каждый шаг многократно усиливается эхом. И самое неприятное и непривычное — здесь не было ничего магического, вроде летающих над головой записок, мигающих таинственным светом фонариков или шмыгающих из двери в дверь домашних эльфов. Нет, этот коридор с таким же успехом мог принадлежать любой магловской больнице. Как будто спустившись по узкой лестнице сразу за стойкой регистратуры, ты попадал в зону, огражденную от волшебства.       Тонкс поежилась.       Зачем она вызвалась сходить к эксперту Кроу в одиночку? Почему она вечно подставляется под удар? Ну для чего так пытается выслужиться перед наставниками, как будто боится, что они в любой момент передумают работать с ней дальше? Ага, Джеймс и Сириус. Ну конечно. Вподлую за спиной договорятся вышвырнуть ее из команды, потому что она проявила недостаточно энтузиазма от возможности полюбоваться на трупы. Молодец, Дора. Браво.       Тонкс и во время обучения больше всего ненавидела сюда приходить — ей все время казалось, что это не сквозняки хватают за лодыжки, а вылезшие из-за угла инферналы, и то, что при этом она чаще всего смотрела на раздутое тело какого-нибудь утопленника, делу не помогало.       Рядом с Тулип было проще, потому что подруга вечно шутила неуместные дурацкие шутки и заставляла отвлечься от мрачных мыслей.       — Не вопрос, — хмыкнула Тулип. — На прошлой неделе я видела недоумка, захотевшего украсть яйцо у венгерской хвостороги. Здесь теперь нет абсолютно ничего, что способно меня ужаснуть.       Ее голос рассыпался по коридору стеклянными шариками, и тут же из глубины раздался ответ:       — Четвёртая дверь слева, леди! — Тонкс узнала резковатый тон эксперта Кроу.       Четвёртая дверь слева привела их в сияющее белизной помещение, холодное и безликое, с широким рядом стальных холодильников у стены и большими металлическими столами в центре, на которых лежали накрытые белыми полотнами тела. Одно из них принадлежало Полетте Розье.       Тонкс замутило, и пришлось сделать глубокий вдох, впустив в себя воздух, наполненный едким запахом формалина и особых зелий, сохраняющих тела от разложения.       Эбигейл Кроу, которая только что закончила мыть руки в крохотной раковине в углу, обернулась и, встретившись взглядом с Тонкс, удивленно приподняла брови.       — Выдохни, девочка. Может, стакан воды?       Сбоку раздался испуганный вскрик. Тулип схватилась за грудь и загнанно задышала, а через секунду болезненно ткнула ее кулаком в плечо.       — Тонкс, чтоб тебя! У меня чуть сердце не остановилось!       В недоумении она попыталась найти поверхность, в которой можно было разглядеть собственное отражение, и разумеется, сразу же обернулась к блестящей хромом стене с холодильниками.       Ох.       — Извините, — пробормотала Тонкс, усилием мысли возвращая себе русые волосы и карие глаза: почему-то в этом месте ей казались неуместными привычные яркие оттенки.       Да уж, Тулип было от чего перепугаться: погрузившись в мрачные размышления, Тонкс сотворила себе жуткий, почти нечеловеческий облик абсолютно белой тени, в неверном отражении казавшийся мстительным призраком.       — Может, все-таки воды?       — Да, пожалуйста, — она решила не храбриться: в прошлый раз ей это дорого обошлось. Вспомнив, что эксперт Кроу была рядом и тогда, когда ее стошнило в кусты, Тонкс густо покраснела. — Вы, вероятно, решите, что я неженка?       — С чего бы это? — Эбигейл гортанно хохотнула, обнажив белоснежные ровные зубы. — Отвращение и неприязнь при виде мертвых тел — самая естественная реакция на свете. Куда хуже, если ты испытываешь трепет. Поверь мне, я знаю, о чем говорю — именно поэтому я работаю здесь.       Она достала из кармана палочку — утонченно-черную, с орнаментом из птичьих перьев — и одним взмахом наколдовала тяжелый хрустальный бокал, наполненный водой.       — Меня, кстати, неизменно мутит в цветочных магазинах, — продолжила она, доставая из другого кармана латексные перчатки, — потому что ароматом цветов всегда пытаются скрыть запах смерти на похоронах. Так что же, я гляжу, бравые наставники отправили тебя в логово Аида в одиночку?       — Со мной Тулип, — Тонкс кивнула на подругу и та робко поздоровалась, приподняв руку.       Ярко-голубые глаза Кроу пробежали по смущенной Карасу взглядом, цепким, как обнаруживающее заклятие.       — Спорю на что угодно, они были в восторге, когда смогли спихнуть это задание на тебя, — с улыбкой продолжила эксперт и знаком поманила их к столу в центре комнаты. — Ненавидят это место. У Джима аллергия на формалин — он начинает чихать, как заведенный, а Сириус скорее отгрызет себе руку, чем спустится сюда.       — Почему?       Очередной смешок прозвучал весьма ехидно.       — Кому же захочется лишний раз убедиться, что у твоей бывшей в свободном доступе холодильники для трупов?       — Вы встречались с Сириусом Блэком? — восхищенно выдохнула Тулип: Эбигейл Кроу, кажется, только что возглавила ее личный список самых крутых женщин в мире. — О, хочу быть вами, когда вырасту.       — Едва ли. Сириусом, как и его небесным тезкой, лучше всего любоваться на расстоянии. Ну что, Тонкс, пришла в себя? Можем начинать?       Удивительно, но да. Пустая болтовня, уверенный голос Эбигейл, ее выверенные движения и спокойная улыбка если и не развеяли страхи полностью, то хотя бы уняли тревожное кручение в желудке.       Мысленно подготовившись, Тонкс вздохнула раз, другой, и кивнула.       — Прекрасно.       Эксперт Кроу сегодня вновь была в форменной серой мантии с небрежно подкатанными рукавами и уже знакомых туфлях на высоких каблуках, которые выбивали на кафельном полу задорную дробь всякий раз, как она делала шаг. Сопровождаемая этим резким стуком, она обошла стол с телом по кругу и откинула простыню.       Тонкс думала, будет хуже. Но в холодном белом освещении посеревшее лицо Полетты казалось восковой маской, а глаза были закрыты. Отключить эмоции и вернуть себе хладнокровие здесь оказалось легче, чем в сыром ночном Риджентс-парке.       Тонкс достала из сумки блокнот и перо.       — О, школа Джима Поттера, — одобрительно кивнула Эбигейл. — Похвально. Итак, что мне удалось выяснить: царапины на ее лице и руках, — она указала палочкой на тонкие полоски царапин, уже отмытые от крови и похожие на бледные чернильные росчерки, — оставлены ветками растущих на берегу растений. Я обнаружила частицы листьев и коры, пока смывала кровь, ничего необычного. А вот раздражение на запястье, которое сразу привлекло мое внимание — это ожог от крапивы.       — От крапивы? — Тонкс подняла взгляд от записей.       Эбигейл поддерживала двумя пальцами безвольное запястье девушки, на котором едва выделялось сохраненное зельями пятнышко. Тулип склонилась, чтобы разглядеть его поближе, и ее длинные красные волосы на мгновение будто бы вновь окровавили бледную кожу, пока она не заправила их за ухо молниеносным движением. Прищурив глаза, подруга неуверенно произнесла:       — Оно похоже на руну…       — Именно, — перебила ее Эбигейл, кивнув. — Это не просто ожог — это ожог в виде руны Райдо.       — Путь, — пробормотала Тулип: у нее всегда были отменные оценки по Рунам в школе. — Заклятие отслеживания.       — Да еще и крапивой. Такое редко встретишь, давно утерянное знание. Крапива считалась верной помощницей в поисках пропавших людей еще во времена друидов, а после на ее отваре готовили зелья отслеживания, но сочетание руны и растения уже не используется лет сто — не очень эффективно и весьма болезненно.       Пока Тонкс быстро зарисовала руну в блокноте, Эбигейл продолжила:       — Прядь волос у затылка срезана, — она мягко отвернула в сторону лицо девушки, демонстрируя короткий пучок обрезанных волос прямо над длинной шеей. — Я знаю, что волосы человека используются во многих ритуалах…       — Оборотное? — предположила Тонкс первое, что пришло ей на ум.       — В том числе. Хотя оборотное зелье не действует с волосами мертвых людей, так что либо они использовались до смерти Полетты, либо просто нужны были для чего-то иного.       — А может, это что-то вроде сувенира?       Эксперт Кроу вопросительно вскинула брови, заставив Тонкс несколько смутиться.       — Я читала об это во время подготовки к экзаменам — многие убийцы забирают себе что-то с места преступления в качестве сувениров, чтобы потом… — она замолчала, не зная, как точнее выразить мысль.       Но это и не понадобилось.       — Возможно. Правда, чаще всего это особенность серийных убийц, и в наших же интересах, чтобы это оказалось не так.       — Запутанно как-то, — пробормотала Тулип, занимая место по правую руку от Тонкс.       Эбигейл с печальной улыбкой покачала головой.       — Погодите, это еще даже не все, потому что помимо всего вышеперечисленного, на губах у убитой я обнаружила следы неизвестного зелья.       Она отошла к рабочему столу в углу помещения, такому же безликому, хромированному и холодному, как все вокруг, и взяла крохотную, размером не больше ногтя, пробирку. Когда она протянула ее Тонкс на ладони, та увидела внутри парящую каплю жидкости, настолько маленькую, что с легкостью могла бы проскочить сквозь игольное ушко.       — Это все, что мне удалось собрать, — пояснила эксперт Кроу, подняв пробирку кончиками пальцев, — недостаточно даже для того, чтобы попробовать разложить на ингредиенты. Более того — это зелье обнаружено только на губах девушки, в желудке нет никаких следов.       Тонкс сразу же вспомнила сцену из шекспировской трагедии, которую очень любила читать бабушка Лайза: в ней героиня подумала, что ее возлюбленный умер, выпив яд, и решила поцеловать его. Хотела таким образом отравиться сама.       Возможно ли, что кто-то поцеловал Полетту перед смертью и оставил немного зелья на губах? Но… для чего? Она умерла не от яда. Да и никаких видимых действий зелья на теле нет, тогда в чем был бы смысл всего этого?       Задумавшись, Тонкс не заметила, как принялась выводить в блокноте странные узоры на краю страницы, такие же запутанные и неразборчивые, как собранные только что новые данные. И как Муди предлагает сложить из всего этого стройную картинку? Как вообще можно протянуть ниточки между всеми этими фактами? В академии их учили, что первое и главное, что нужно понять — это мотив. Мотив — это ключ, секретная фраза, которая даст расшифровку для остальной загадки.       Яд, поцелуи, трагедия… любовь?       Наверное, что-то в ее лице оказалось даже красноречивее, чем предыдущая неосознанная смена внешности, потому что Эбигейл вдруг понимающе усмехнулась.       — Да, я тоже никак не могу сложить два и два.       — Как из этого вообще можно получить достоверную картину событий? — прохныкала Тонкс, с усилием проткнув кончиком пера блокнот.       — Не имею представления, — пожала плечами Эбигейл. Яркие глаза под длинными изогнутыми ресницами хитро поблескивали. — На мое счастье, это и не моя работа. Все, что делаю я — это даю крошки, а уж вы пытаетесь угадать, какой формы было печенье. Кстати, о крошках — думаю, пора рассказать про последнюю.       Она быстро пересекла комнату — веселая дробь ее каблуков заставила неуютно поежится, слишком громкая в этом пугающем месте.       — Это не клык, — на ладони, пронумерованный и тщательно упакованный, лежал найденный на месте преступления белый осколок, который и натолкнул авроров на мысль об оборотнях в свое время.       — Нет? — на взгляд Тонкс это был именно он: белый, размером с ноготь большого пальца, характерной формы с загнутым нижним концом.       Однако Эбигейл покачала головой, подтверждая свои слова.       — Однако это все-таки кость. Это обломок костяного кинжала, такими часто пользуются охотники или темные маги для ритуалов…       Тулип пораженно присвистнула — резкий звук отразился от пустых стен и едва не оглушил.       — То есть это не оборотни, а ритуальное убийство во славу черной магии? — спросила она.       Эбигейл пожала плечами.       — Я даю крошки. Вы собираете печенье.       — Но можно ведь уже твердо заявить, что Полетту убил не оборотень? — с надеждой уточнила Тонкс. — На это ничего не указывает, кроме времени убийства.       Мысль о том, что с Люпинового тупика и всех его обитателей вскоре внимут беспочвенные обвинения, грела ей душу в этом холодном подвале. Может, им наконец перестанут слать письма с угрозами. И деревенские остановят бесконечный поток жалоб в Министерство. А Рите Скитер придется искать новое грязное белье, в котором можно копаться.       Было бы здорово.       Сердце у нее зачастило, захотелось поторопить Эбигейл с ответом — ну чего она тянет, не победителя же в телевикторине объявляет, сколько можно…       — Да, — наконец-то произнесла эксперт, и Тонкс выдохнула: она даже не заметила, что все время не дышала, с трепетом ожидая ответа. — Полетту Розье совершенно точно убил не оборотень. Я отправлю официальный отчет Скримджеру через полчаса, когда внесу последние исправления. Но вы уже сейчас можете сказать ему, чтобы он готовил официальное заявление.

***

      — Пенни за твои мысли, — с улыбкой сказал отец, стараясь перекричать грохот отходящего от станции поезда.       Тонкс, все еще витавшая в тяжелых свинцовых облаках текущего дела, вздрогнула, слабо улыбнулась в ответ и ответила давно привычной шуткой:       — Спасибо за предложение, но у меня есть Пенни дома.       Подступающий октябрь, несомненно, был к лицу Хогсмиду.       Яркое солнце золотом окрашивало остроконечные крыши домов, заставляя щурится от удовольствия и совершенно особенного тепла, по-осеннему хрусткого, как яблоко. У дверей красочных, будто расписные пряники, домиков стояли украшенные желтой листвой и яркобокими тыквами декорации, воздух был сладким от запахов коричной выпечки и пряного вина.       Идея посетить в выходные Хогсмид принадлежала папе. Тед Тонкс, сколько его дочь себя помнила, всегда мечтал научиться играть хотя бы на одном музыкальном инструменте, но никак не мог. Его пальцы были недостаточно проворными для клавиш, а легкие — недостаточно сильными для духовых. Однажды, правда, ему почти удалось выучить несколько аккордов на гитаре прежде, чем несчастный измученный инструмент в прямом смысле взвыл в его руках. На этом попытки стать прославленным музыкантом закончились, но зато он нашел новое увлечение, не такое травмоопасное для него самого и для соседских ушей. Теперь целый стеллаж в гостиной дома родителей занимали бесконечные ряды пластинок с самой разнообразной музыкой — от магловских классических концертов до невероятно редкого альбома Селестины Уорлок полностью на гоббледуке, за прослушивание которого можно было схлопотать от мамы полотенцем по макушке.       А лучший выбор пластинок во всей Британии был в магазине господина Маэстро в Хогсмиде.       Поэтому когда Тонкс решила провести выходной вместе с родителями, потому что Пенни умчалась ни свет ни заря в лабораторию, планы на день были решены мгновенно, за первой же чашкой чая.       — Там вроде как раз у «Странных сестричек» новый альбом вышел… — как бы между прочим заметил папа, перекатывая по тарелки крошки от пирога.       Запрещенный прием. Эти слова были заклинанием, действовавшим на Тонкс так же крепко, как и Империус.       Их прогулка пришлась на день посещения для школьников — вокруг сновали подростки в хогвартских мантиях, отовсюду слышался звонкий смех и возбужденные разговоры, в лавке Зонко и «Сладком Королевстве» очереди тянулись до самых дверей.       Когда они проходили мимо книжного магазина, Тонкс показалось, что в толпе впереди мелькнули растрепанные волосы и длинный нос Джеймса Поттера, но потом она с восторгом поняла, что это, скорее всего, был его сын Гарри. Вместе с ним шел рыжеволосый долговязый паренек — почти наверняка младший брат Чарли Уизли, если судить по семейному сходству, — и хрупкая девочка с пышной копной каштановых волос и очень серьезным выражением лица. Все трое яростно обсуждали что-то, судя по активным движениям рук, связанное с квиддичем, и вскоре скрылись за дверью «Трех метел».       Тонкс подавила в себе желание зайти следом и представиться: кто знает, что говорил о ней сыну Джеймс и говорил ли вовсе? Он как-то упоминал, что Гарри первое время было непросто в школе из-за того, что все вокруг его узнавали и то и дело останавливали в коридоре, чтобы засыпать уймой вопросов.       — Он не очень любит внимание, — пояснил Джеймс с теплой улыбкой, — в кого только такой, неясно…       Так что смущать Гарри, да еще и в компании друзей, было однозначно плохой идеей, и Тонкс прошла мимо паба, на мгновение разглядев веселую компанию за одним из столиков.       — Я никак не могу отвлечься от дела, — призналась она в конце концов папе.       Тед удивленно вскинул брови: он, вероятно, уже успел забыть, что задавал вопрос.       — Знаю, что обещала не думать об этом во время отдыха… — со вздохом закатила глаза Тонкс, но папа мягко перебил ее:       — Ты обещала маме, не мне. Так что тебя беспокоит?       И она рассказала все. Это был величайший дар, рядом с которым способности метаморфомага меркли — она могла рассказать родителям о чем угодно и быть уверенной, что ее выслушают. Пока она сбивчиво вываливала на отца все имеющиеся факты и нестыковки, Тед только задумчиво кивал и иногда вставлял уточняющие вопросы, а в конце концов, когда они уже нырнули в «Музыкальный Магазин Маэстро», подытожил:       — Итак, кто-то убил девушку, вырезав ей сердце с помощью охотничьего ножа, срезав прядь волос и попытавшись напоить каким-то зельем, и…       — Еще нарисовал руну на руке.       — Ага, точно, да. Я не аврор, конечно, но по мне, на нее напал явный псих без царя в голове.       — Спасибо, пап, весьма точная характеристика, — не удержавшись, фыркнула Тонкс. — Жаль только, нам до сих пор не попался безумный маньяк с горящими глазами и прядью ее волос в кулаке.       Что ж, Тонкс и не ждала, что ее папа, каким бы великолепным он ни был, сработает быстрее, чем опытные авроры. Но все равно — она выговорилась, и стало легче.       У Маэстро было гораздо меньше народу, чем в других магазинах, но и тут бродила парочка школьников, разглядывая выставленные на витрине самонастраивающиеся гитары и губные гармошки, которые уже знали набор песен, а пожилой волшебник в стильной мантии стареющей рок-звезды лениво пролистывал музыкальный журнал у кассы.       Тонксы решительно направились к рядам пластинок в ярких живых обложках, но нового альбома «Сестричек» среди этого многообразия не было. Тонкс дважды обошла витрину с новинками и прошлась вдоль полок, кончиком пальца перебирая тонкие картонные упаковки. Она нашла Селестину Уорлок, и Саймона Чуд Ока, и сборник лучших хитов группы под названием «Странные спящие саламандры», про которую никогда не слышала. Но «Сестричек» не было. Неужели все раскупили? Новый альбом вышел всего неделю назад! Или профессор Флитвик решил поставить в Хогвартсе мюзикл по мотивам их песен, и всему хору срочно пришлось приобрести экземпляр?       Разочарованно вздохнув, Тонкс вскинула голову, чтобы окликнуть продавца, но звук застрял у нее в горле, как кусок сухого пирога.       «…у меня мало общих тем с заурядной продавщицей в хогсмидском музыкальном магазине» — так, кажется, говорила Мария?       У прилавка, раскладывая на видное место брошюры с анонсами музыкальных концертов, копошилась Энид МакМиллан: длинные рыжие волосы были забраны в косу и уложены вокруг головы тяжелой медной короной, румяные щеки украшала россыпь блесток, форменная мантия туго обтягивала пышные формы.       Как бы ее разговорить? С аврором она общаться не захотела — если уж у Сириуса не получилось, у Тонкс вообще не было шансов — а просто незнакомой девице точно не станет вываливать как на духу правду о подруге.       Но что, если…       Тонкс придирчиво осмотрела себя в отражении витрины. Сегодня она надела тот же топ, который оценила Мария Гринграсс, а к нему стильные узкие брюки из потертой замши и мантию в стиле бохо, полностью связанную их хлопковых нитей.       Должно получится. Главное — выскользнуть из магазина незамеченной.       — Пап, я отойду на минуту, — бросила она, не отрывая от Энид взгляда: та все еще была увлечена брошюрами. — Если увидишь что-то необычное — не подавай виду.       Тед прищурил светлые глаза: он знал свою дочь достаточно хорошо.       — Что ты задумала?       — Кое-что безрассудное, — призналась она.       Было видно, что ответ его не удовлетворил, но он лишь кивнул с понимающим вздохом и вернулся к изучению пластинок.       — Понял. Маме об этом рассказывать, полагаю, тоже не стоит?       — Ты лучше всех! — Тонкс мимолетно чмокнула его в щеку и пригнувшись, чтобы спрятаться за стойками с инструментами, выбралась на улицу.       А там — в ближайший узкий переулок между домами.       Потребовалась пара минут, чтобы собраться, воссоздать в своей голове образ Марии Гринграсс до мельчайших подробностей и перенести его со скрупулезной тщательностью, завершив его большими солнечными очками — на случай, если все-таки промахнулась с какой-то чертой. Встряхнувшись и настроившись, как актер перед выходом на сцену, Тонкс вернулась в магазин, стараясь походкой передать глубокую неуверенность и нерешительность.       — Привет, Энид, — тихо сказала она, подойдя к прилавку.       Ну, теперь на кон поставлено все — или МакМиллан поверит в ее маскарад, или раскусит самозванку сразу же, и тогда придется уносить ноги.       Энид отвлеклась от брошюр, с заготовленной для клиентов улыбкой подняла взгляд… и вдруг запнулась, как будто глотнула слишком много воздуха.       — Ма… Мария? — большие голубые глаза, красивые, круглые, как у экзотической птицы, расширились от удивления.       Тонкс подавила неприятный волнительный трепет в животе и слабо улыбнулась.       — Давно не виделись.       — Да, — зарделась Энид, — с прошлого Рождества.       Она явно нервничала: теребила пуговицу на своей мантии одной рукой, пока вторая то и дело взлетала вверх, поправляя волосы, кусала губы и краснела так ярко, что…       Ох.       Тонкс едва сдержала рвущийся наружу смешок. Так вот в чем причина неудачи Сириуса. Надо будет обрадовать, что все с его чарами в порядке, просто они не работают на девушек, которые предпочитают других девушек.       Что ж, это может как упростить Тонкс задачу, так и усложнить ее. С одной стороны, при правильном подходе Энид выдаст гораздо больше информации. С другой — если она действительно неровно дышит к Марии, то легко заметит недочеты во внешности, которые неизбежны при метаморфомагии.       Решив добавить образу загадочности, Тонкс осмотрелась по сторонам, отметив, как папа усиленно притворяется, что не знает ее, и склонилась над прилавком.       — Ко мне недавно приходили авроры. Насчет Полли, — свистящим шепотом произнесла она.              Энид прерывисто вздохнула и тоже понизила голос.       — Знаю. Ко мне тоже приходили.       — И что ты им сказала?       — Ничего! Я отказалась говорить, заявила, что без официального вызова в Министерство на допрос они ничего от меня не узнают.       — А есть что узнавать?       Глаза Энид метнулись в сторону.       Значит, есть. Бинго!       — Энид, — Тонкс склонилась еще ближе к девушке, — если ты что-то видела, или знаешь о смерти Полли…       — Разумеется, ничего я не знаю! — вскрикнула Энид и тут же испуганно заозиралась и заговорила на пару тонов тише: — Про ее смерть. Я просто подумала про Санни и… и Феликса.       Тонкс удивилась.       — А при чем здесь Феликс?       — Я видела, как он ругался с Полли у Шугарпламма, примерно за неделю до ее смерти. При полном заведении! Он откуда-то узнал про Санни и про план побега… разъярился, как взрывопотам. Кричал что-то о семье, о предательстве и о том, что у Полли мозги набекрень стали от общения с маглом… она в конце разревелась, толкнула его так, что он упал на столик, за которым обедала какая-то девушка, и унеслась прочь. Даже не заметила меня. Ну, я и постаралась оттуда уйти как можно быстрее, пока и Феликс не обращал внимания, а то… ты же знаешь — Розье. Мало ли, он посчитает меня ненужной свидетельницей, — в голосе Энид внезапно прорезались злобные нотки.       Тонкс фыркнула, но ничего не ответила. Ее так и подмывало спросить, о каком побеге говорила Энид, но судя по тому, как вскользь она упомянула эту деталь, очевидно, Мария и так знает. Только отчего-то решила не сообщить аврорам.       Однако кое-что Тонкс все же может узнать, хотя спросить об этом будет большим риском. Но она уже зашла так далеко, неужели отступит?       Разумеется, нет.       — А Санни… ты говорила с ним… — Мерлин великий, а вдруг «с ней»? — … после случившегося?       О, такой нервной дрожи у Тонкс не было с тех пор, как они с Тулип прокрались в каморку Филча, чтобы выкрасть кусачие фрисби, а он внезапно раньше вернулся с ужина! Пришлось спрятать руки под прилавком, иначе Энид без сомнения увидела бы, как ее колотит дрожь.       МакМиллан рассеянно моргнула.       — Ты знаешь про Санни?       Значит, хотя бы с полом не ошиблась. Вот так удача!       Тонкс поджала губы и нахмурилась.       — Только в общих чертах.       Она вспомнила выведенную красными чернилами букву «С» на полях книги, заключенную в плен алого, любовно выведенного сердечка. С — Санни?       — Это ее… — она многозначительно приподняла брови.       — Они собирались сбежать вместе, — в голосе Энид прорезались сдерживаемые слезы. — В Гретна-Грин. Я была у них вроде посыльного, потому что Полли не хотела, чтобы кто-то из Розье перехватил их переписку. Она отдавала мне письма, я приносила их в почтовую ячейку на Кингс-Кросс, а потом забирала оттуда письма от Санни.       — Ты никогда его не видела?       — Ни разу. Полли обещала, что пригласит меня погостить, когда все закончится и они осядут на новом месте, но… думаешь, это мог быть он? — Энид с надеждой взглянула на нее, словно умоляя развеять сомнения. — Если это так, и я своими руками подтолкнула ее к этому человеку…       — Не знаю, — пробормотала Тонкс. В голове ее усиленно крутились шестеренки, пока она лихорадочно соображала, что еще следует спросить у девушки; пальцы нервно забарабанили по прилавку. — Но его нужно разыскать, авроры должны задать ему вопросы. Ты знаешь его фамилию?       — Да, я же писала ее на конвертах — Уоллес. Но я не понимаю, как ты хочешь… — она внезапно запнулась и в упор уставилась на Тонкс. И вдруг нахмурилась. — Что это…       Тонкс и сама уже поняла, что происходит — плечи вдруг ощутили легкий сквозняк, от которого до этого были укрыты густыми белыми волосами Марии. Она вновь потеряла концентрацию и теперь стремительно возвращала себе настоящий облик.       — Кто вы такая? — в голосе Энид МакМиллан, до этого мягком и мелодичном, теперь звучало пополам ярости и страха.       Не зная, что можно сказать и как оправдать свое поведение, Тонкс, уже взвинченная исполненной авантюрой до предела, сделала первое, что пришло в голову — резко развернулась и бросилась прочь из магазина, сопровождаемая гневным вскриком Энид. Она бежала до тех пор, пока дыхание не сбилось, а в боку не закололо так, будто она упала на огненного краба: промчалась вдоль главной улицы, неожиданно ловко лавируя между школьниками, завернула в очередной узкий проулок и спряталась у кого-то в огороде за огромной тыквой. Через несколько минут, отдышавшись, сменив внешность, а заодно и несколько поправив одежду, чтобы ее нельзя было узнать, она удрученно вернулась к «Трем метлам».       Отец уже ждал ее там: руки в карманах, горькая улыбка, выражение легкого разочарования на лице.       — Ох, наломала ты дров, Дора, — со вздохом покачал он головой.       — Ты понял, что я сделала? — виновато спросила она.       — Нет, но когда ты откуда-то удираешь с такой прытью, это значит только одно: ты серьезно облажалась. Джеймсу это не понравится. Возможно, даже Сириусу не понравится. Ну что ж… по сливочному пиву?