Яня»
— Так вы Осколок? — спросила Вера, едва прочитав послание. А я ведь сразу и не сообразила. — Да, — отчего-то смутился он. — А… если вы спасёте свою Яню, можете ли вы и мне тоже показать реальный мир? Он так и сказал — реальный мир. — Конечно, — сказала я. — Ты уверенна? — недовольно спросила Вера. Я была уверенна. Если он понимал, что этот мир настолько оторван от реальности, что его нельзя назвать настоящим, то и нечего ему тут делать. — Да, — сказала я. Если получится — возьмём. Вера неожиданно спорить не стала. — Ну, как знаешь. Только, — обратилась она к Серхо, — в реальном, как ты сказал, мире такое творится, что как бы ты обратно не попросился. — Ну, если попрошусь, то они же меня примут, — легкомысленно ответил он. Мне подумалось, что он, может быть, и прав. — У нас пока нет никакого плана, — сказал ему Тиоссанири-эль. — Скажите, как появится. Помогу, чем смогу. — Спасибо. — Кстати, вам не нужны мои видения? Я не знаю, про вас ли они хоть в какой-то степени, или, может, они про ваших знакомых или про то, что вы ищете. Просто у нас считается, что я потерял чистоту сразу, как только начал с вами контактировать. Ну, пока-то про это не знают. — Он усмехнулся. — Давайте, — решительно сказала Вера. — Мы почитаем и разберёмся. А у меня вот возник вопрос. — А по видениям не поймут, что вы потеряли эту вашу… чистоту? — Так их никто не читает. — А зачем вам тогда ни с кем не контактировать? — Не знаю. — Понятно. — Подождите, — спросила Вера, — а вы же там друг с другом вполне контактируете… или вы там сидите по своим кельям, не выходите и только кричите, мол, дайте еды? Что-то мне не кажется, что у вас всё так плохо. — Нет. — Он усмехнулся снова. — Просто мы не видим ничего друг про друга. Друг про друга, про других Осколков. И про Древнее Зло не видим. И считается, что контактировать с теми, про кого не видим, мы вполне можем. — Понятно… — А расскажите, пожалуйста, про Древнее Зло, — попросил Юлий Сердвеевич. — Мы с ним встречались, и мы ничего про него не поняли. И нам хотелось бы знать, что с ним делать и как от него защищаться… — И почему оно не выходит за пределы речки Душицы. И с другой стороны, наверное, тоже за пределы чего-то? — добавила я. — За пределы реки Шаоху. Это речка в… кажется, эта страна называется Веней. — О ужас, он даже не уверен, что Веней называется Веней… Ну, с другой стороны, он хотя бы знает это, пусть и не уверен… — Оно не может выйти, его заперли в водной границе древние Осколки. Я не знаю, как. Оно живёт в водной границе в древнем замке, построенном, как считается, его последователями из нечистых тварей… — Оборотнями, что ли? — фыркнула Вера. — Тёмными тварями, — повторил Серхо. — Я не знаю, кто это. Но когда-то, говорят, у него была целая свита из тёмных тварей. — А замок на божеской стороне от хребта, или на венейской? — уточнила я. Потому что если смотреть с вершины на венейскую сторону, тот там даже Венейских городов не видно, одни леса, леса и леса, и никаких замков. А на божеской стороне мы только один замок видели… — На божеской, — подтвердил Серхо. — И он там один, больше там замков нет? Мои подозрения становились всё серьёзнее. — Один. Только лет двадцать назад его захватили какие-то люди, и с тех пор оно живёт в лесах, потому что не может забрать его себе обратно. Как они это сделали и как до сих пор удерживают его, я не знаю. Никто не знает, мы мало этим интересуемся. Но просто вот… так. — Как у вас работает разведка? — Что? — Разведка. — Кто? — Ладно. — Юлий Сердвеевич понял, что ничего не добьётся. — Неважно. — Подождите! — Я всё ждала, когда до кого-то дойдёт весь смысл ситуации — и вот, до Веры дошёл. — Подождите. Получается, что тайная служба отжала у Древнего Зла его замок? Некоторое время все молчали, осознавая. — Получается, что так, — медленно сказала Вера. — Интересные они люди. — Интересно, зачем, — задумчиво сказал Юлий Сердвеевич. — Потому что это, наверное, было очень непросто, и должен был быть смысл тратить имеющиеся ресурсы на то, чтобы захватить именно замок Древнего Зла. И превратить его в институт и тюрьму. — Захватим Марскую, допросим и узнаем, — как-то весело сказал Тиоссанири-эль. — Главное, не забыть, что мы должны это спросить. — Может, этот замок какой-то такой особый, что и нам понадобится, — добавил Теан Миркович. — А как вы выжили? — с интересом спросил Серхо, и мне стало ещё более не по себе, чем от мысли, что тайная служба способна победить даже Древнее Зло. — Само ушло… — А, наверное, это потому, что с вами была ваша Яня. Древнее Зло боится Осколков. Оно боится божественного, что есть в нас. — Эту фразу Серхо явно повторил за кем-то. — Да, наверное, — сказала Вера. — Но ещё… у нас был странный случай, — вспомнила я. — Помнишь, Вер, когда ты сказала, что оно может менять облик, и только глаза всегда остаются чёрными? Или Юлий Сердвеевич сказал… когда мы удирали. — Юлий Сердвеевич, — сказала Вера. — Там Древнее Зло в человеческом облике прижимало к дереву кого-то… человека. Типа как стояло угрожающе и как бы… разговаривало? Оно вообще может разговаривать с людьми? — Теоретически, может, — озадаченно ответил Серхо. — Но зачем ему? Разговаривать, угрожающе стоять? — А что оно с людьми обычно делает? — Поглощает. Полностью. И от него единственная защита — просто убежать, и всё. И я правда не знаю, зачем ему с кем-то… общаться. Это точно оно было? — Точно, — твёрдо сказал Юлий. Я плохо понимала и даже плохо помнила, что вообще тогда произошло, но теперь мне становилось всё яснее и яснее. И я вспоминала всё больше и больше странностей. — И тогда нам сначала было не очень страшно, как когда оно далеко, но потом оно что-то сделало, и нам очень резко стало так страшно, как будто оно близко. Ну… это логично, оно и было близко, но просто всё это время оно стояло там, угрожало или что оно там делало, и это произошло внезапно. Внезапно стало очень страшно. — Оно может прятаться, — подтвердил Серхо. — Прятать ощущения от себя. Но я всё ещё не понимаю, зачем ему. — Понятно, — вздохнула Вера. — Что ничего не понятно. — Да, Хель, именно это и понятно. Оставалось взять видения и начать читать. — Ты совсем сдурел? — тихо спросил Теан, оттащив друга за угол и на всякий случай повесив между ними Доверие. — А что? — удивился Тиоссанири, заправил прядь за ухо и хитро-хитро улыбнулся. — Смотри хотя бы, кого на танцы приглашаешь! — Теан его веселья совершенно не разделял. — Танцевать с хромой женщиной из тайной службы, друг мой, для меня сейчас есть истинное наслаждение, потому что на этих ваших дурацких балах больше нет ничего интересного. И как все нормальные люди вообще такие вещи выдерживают? Единственное, что оставалось Теану — это треснуть себя по лбу и очень тяжело вздохнуть. — Это всем противно! Тупое развлечение для идиотов, после войны захотевших почувствовать себя аристократией и так за двадцать лет не задолбавшихся дурью маяться! Не делай глупостей! При физическом контакте защиту пробить в три раза легче! Она никто, но она как минимум на уровне архимагистра! Пока они трепались о смысле жизни и балов, успел пройти ещё один танец. Объявили какой-то белый, Теан не услышал, какой, но уже чуял неприятности от охочих до симпатичных архимагистров Совета дам. Но оказалось всё гораздо хуже, чем обычно — к ним шла та самая Мирея Марская, «единственная интересная хромая женщина из тайной службы». То ли ментальную защиту не доломала, то ли доломала, но всего не узнала. Он еле успел разорвать Доверие. — Позвольте пригласить вас на танец, Ваше Высочество, — обратилась она к Тиоссанири-элю, даже не потрудившись изобразить улыбку. Впервые за долгое время её пригласил кто-то, кроме царя, которому она всегда отказывала, и теперь она чувствовала лёгкий интерес к эльфийскому принцу. Тот даже не поморщился вопреки привычке. — О, разумеется, госпожа Марская, — ответил он таким тоном, что больно треснуть его по шее захотелось не только Теану. Он вышел в зал вслед за ушедшей парой, чтобы хотя бы лично пронаблюдать за тем, как Саня будет делать глупости. В принципе, он не рассчитывал на что-то совсем ужасное, но на всякий случай присмотреть за этим придурком стоило. А ещё стоило смотреть под ноги. Потому что на чью-то мелкую комнатную собачонку он не рассчитывал точно, равно как и на то, что он об неё споткнётся. И грохнется, громко и позорно, как и полагается архимагистру Высшего Совета. И обязательно мордой в подол Миреи Марской, как же без этого. Кажется, он это дурацкое платье ещё и порвал… Ничего лучше, чем притвориться потерявшим сознание, придумать не удалось. Зато Тиоссанири-эль точно не наделал глупостей — ему пришлось, сначала извиняться перед госпожой Марской за своего непутёвого друга, потом ещё перед владелицей собачонки, всё это время держа Теана на руках, потом вежливо выслушивать, как перед Марской извиняется владелица собачонки, потому утаскивать Теана и вообще, к своей огромной радости, покидать этот противный бал. Мирея Марская зачем-то всё выслушала и тоже хотела наконец отсюда свалить, переодеться и перенестись в институт работать, но тут к ней подошёл царь. — Будете их… наказывать? — очень тихо спросил он. Он явно был ужасно недоволен, причём недоволен именно тем, что в этот единственный за долгое время раз, когда она явилась на бал, пусть и по работе, по случайности произошло такое идиотское происшествие. Если честно, Мирея хотела. Очень. Очень-очень. И не только наказать эту парочку, посмевшую прикоснуться к её броне и осквернить её идеальность, а ещё больше — дуру с пуделем, но и расплакаться, как ребёнок, побить кого-нибудь вульгарно кулаками и сжечь на месте всех вокруг. Но она ведь ещё не настолько сошла с ума, правда? Она не хотела пробивать и это дно. — Это просто случайность. Не вижу никакого смысла. — Хорошо, — кивнул Волот. Мирея Марская кивнула и исчезла. Царь проводил рассеивающуюся тёмную дымку взглядом. Он вот не видел ничего предосудительного в уничтожении нахалов, посмевших порвать платье прекрасной госпоже Марской. Мирее нужна была иллюзия повода — что ж, он не против подождать, пока она появится. Или даже… разобраться самостоятельно, вообще её этим не напрягая? Первое видение прошло по кругу, но, на первый взгляд, в нём ничего интересного не было. Ну, бал, по поводу которых я полностью разделяла мнение Теана, ну, порвали случайно платье, со всеми бывает… у Марской ещё и фасоны всегда старинные, пышные, ей, наверное, легко платье порвать. Её-то платья, конечно, куда больше подходят для балов, да (я вообще не понимаю, как соотносится с классическими танцами нынешняя мода), но за ними, наверное, следить надо. — Ну, было такое, — смущённо усмехнулся Теан, прочитав. — Марская хотела расплакаться, как ребёнок? — удивился Теан Миркович. — Царь хочет убить вас за порванное платье? — уточнила Вера. — Ничего себе вы опасные мятежники, — фыркнула она. — Вы зря смеётесь, — неожиданно серьёзно сказал Юлий Сердвеевич. — Мне кое-кто говорил… — Львида? — перебил его Тиоссанири. — Львида, — поморщился он. — Так вот, мне кое-кто, — он выделил голосом это слово, — говорил, что Марская очень, очень следит за своим идеальным внешним видом. Немодным, да, но по её мнению идеальным. Что для неё это очень, очень важно. Не очень понятно, почему это так важно, но вы, похоже, добавили ей личный мотив вас уничтожить. — Я понял, — медленно сказал Тиоссанири-эль. — Там же прямым текстом написано. Это — броня. Только не та броня, которая защищает от кого-то, а та, которая поддерживает. Знаете, когда ты красиво выглядишь, ты чувствуешь себя лучше, увереннее, живее… даже если всё очень плохо. — А у неё всё по жизни очень плохо, ¬— сказала Вера. — У неё всё по жизни очень плохо. — Только не говори мне, что ты жалеешь её, как моего отчима, — сказала я, поморщившись. — Жалею, — с вызовом ответила Вера. — Она бы убила меня за мою жалость, наверное, — самокритично добавила она. — Но я её жалею. Знаешь… так вот посмотришь на Неяндра Веяславовича, почитаешь про Марскую… — И так их всех жалко становится? — отчего-то почти понимающе, но всё же насмешливо спросил Теан. — Да, жалко. — Всё ещё — с вызовом. — Нет, я понимаю, какие они все… нехорошие люди. Хотя вот Марская, кстати, была же приличным человеком, пока не… что-то не случилось. Наверное, пока не подавили восстание в Венее. Она героиней была. В двух государствах. А в нашем что-то пошло не так. — Или это она через леса Шаома и наши Подрожные леса прошла, и как-то встретилась с Древним Злом, что оно на неё так повлияло. — Да, мне в голову пришла странная идея, но почему бы её не озвучить? — Может, — согласилась Вера. — Но её правда жалко. — Но мой отчим хорошим человеком никогда не был. — Ты думаешь, он не знает, что я оборотень? Ничего себе откровения. — А он знает? — Ну, на самом деле, понятия не имею. Но я столько раз гостила у вас в замке. А он некромант. Очень крутой. Я думаю, он давно догадался. — Но… — Но не захотел лишать тебя единственной подруги. Он, наверное, думает, ты не знаешь, что я оборотень. Или что-то вроде того. И ещё он тебя ищет. С Хелей Болотной. Которую должен был сдать тайной службе, как только нашёл. Я решила проигнорировать мысли, которые так и лезли в голову. Нерадостнные, горькие мысли. — И ты хочешь сказать, что он стал хорошим человеком. — Нет, — жёстко сказала Вера. — Не стал. Хороших людей вообще, знаешь ли, не бывает. Я хочу сказать, что это уже не тот Неяндр Хорогов, который жёг города на войне и подписывало приказы об уничтожении оборотней, казнях дворян и так далее. Я просто хочу сказать, что его — такого — действительно жаль. И он даже, я думаю, не убьёт меня, если узнает, что мне его жаль. Если я его пожалею. — Может, продолжим читать дальше? — взмолился Тиоссанири. Мне тоже совсем не нравился этот разговор, поэтому я согласилась и молча взяла следующее видение. В этот раз, прочитав скупой отчёт разведки и очень подробный — своих наёмников, Айнаре с истерической улыбкой, которую никак не получалось убрать и из-за которой в коридорах от него шарахались, пошёл в кабинет главы разведки. Не задавать дополнительные вопросы или ругаться на скудость сведений, увы, а с куда более прозаической целью — а вдруг куревом своим поделится. Ругаться и задавать вопросы тоже очень хотелось, но Илга ещё сорок лет назад сказала, что её ведомство будет работать на благо страны, а не на личные пожелания короля. Айнаре тогда, сорок лет назад, ещё ничего не просил и ничего ей не предлагал, и очень обиделся, выдал длинную гневную отповедь. А сейчас… Надо было, по крайней мере, не обижаться. Илга в своём дурмане иногда видела не только настоящее. А может быть, тогда он просто ещё не знал, что это — его настоящее, а оно было, и Илга его видела, как и многое другое сокрытое. В кабинете Илги не оказалось. Оно и к лучшему — не пришлось ничего выпрашивать, а то, может, вообще бы и не дала. А так он, конечно, из всех заначек нашёл только алкогольную, конфисковал чего покрепче и быстро сбежал, пока хозяйка не вернулась. Однако план провалился. Илга обнаружилась сидящей в позе лотоса на его собственном столе, окружённая опиумным дымом, и просматривала парящие перед ней бумаги. Увидев его, она молча, но требовательно протянула руку. Айнаре безропотно отдал ей конфискованное. — Король из тебя — дерьмище. Спорить не хотелось. Чего хотелось, правда, он понятия не имел. Наверное, истерично ржать и биться головой об стены, а ещё отобрать у неё трубку и забыться. — Какой есть. — Мирите? — Она усмехнулась. — Да ладно. Мне кажется, ей от этого только легче стало. — В твоём отчёте были лишь слова о том, что террористка Белозёрная выжила. И ни слова о том, что её спасла Мирите. — Зато тут, — она расплывчато обвела рукой то ли стол, то ли весь кабинет и Айнаре заодно, — все нужные слова были. Даже больше, чем их было нужно. Прекрати. В этом нет ничего такого. — Ты её почти не знаешь. — Зато ты — не знаешь совсем. Айнаре открыл было рот, но захлебнулся пониманием. Он не смог придумать ответ, который сам был бы готов назвать правильным. — Поделись, а? — почти жалобно сказал он вместо этого, смотря на её трубку. — Зачем? Равнодушие в её голосе, казалось, можно было потрогать и взять в руки. — Понимаешь… она спасла террористку. Такую же, как она сама, понимаешь? Это значит, что в ней ещё осталось что-то от… Мирите ти Марианни. — Хорошие отношения у короля и главы разведки. Комментировать дальше не очень хотелось. — Хорошая у них глава разведки. — Илга Рагата, — сказал Тиоссанири-эль. — Генерал Илга Рагата. Известна своими замечательными придворными манерами и тем, что во время войны — их войны, Лие со Звессой, была… женщиной лёгкого поведения. И что-то, вероятно, ещё делала, иначе как она стала главой разведки, но да. Самая, пожалуй, известная глава разведки на востоке… ой, то есть, для вас на западе. Все запрещённые наркотические вещества, которые конфискует полиция Лие, рано или поздно оказываются в её кабинете. Ещё она, говорят, сумасшедшая. Но я не верю, в Лие хорошая разведка. — Мы же про неё читали, — вспомнила Вера. — Покажите, — заинтересовался он. Мы показали ему видение про короля Айнаре, где генерал Рагата разбила бутылку об стену. — Там только про то, как она замечательно себя ведёт и какие у них уважительные отношения с королём, — усмехнулась Вера. — Да, — сказал он, прочитав. — Очень уважительные. Но она не сумасшедшая, это точно. Просто… — Она, наверное, как и Марская, — вдруг сказала Вера. — Просто Марская по восстаниям шляется, бессмертие ищет и людей убивает, а эта… ну, пьёт, курит, ширяется и всех бесит. Но обе… работают. Просто Рагата… нормальная? Я запуталась, — под конец почти жалобно сказала она. — Ты хочешь сказать, что люди ломаются, ¬— сказал Теан Миркович. — Ну… да, наверное. — Да, наверное. Война в Лие вроде бы была особенно жёсткой. — Это всё неважно для нас сейчас, — отчего-то нервно и, как мне показалось, немного испуганно сказал Юлий Сердвеевич. — Давайте читать дальше. Не соглашаться было бы странно. В славном, пусть и небольшом, городе Вольнове, названном так за веками повторявшиеся восстания, бунты, попытки вернуть или обрести какую-нибудь независимость, свергнуть царя, освободиться от контроля Ковена Магов или церкви, начать гражданскую войну или просто распустить смущающие верные родине умы сплетни, что местные излишне свободолюбивые жители делали, по слухам, постоянно, было возмутительно спокойно. Нарушить этот покой не могло даже местное управление тайной службы, хотя и очень старалось. Даже предсказания штатных ясновидящих выглядели возмутительно мелко. Новый волостной комендант, присланный в Стольгород всего полтора месяца назад, постоянно всем подряд доказывал, что это, мол, затишье перед бурей. Но доказывал он это в Стольгороде, сюда же доходили только письма, которые можно было аккуратно складывать в нижний ящик стола и отвечать размыто, не соглашаясь и не отрицая. Была бы буря — её бы предсказали. Да, конечно, они ошибаются, в количестве людей, например, постоянно, но разве способны все провидцы разом пропустить что-то масштабное? Не то чтобы местные службисты скучали или маялись дурью, всё же дел у них было достаточно, да и в неспокойных южных волостях всегда надо было соблюдать осторожность, но и ничем полезным, с чьей точки зрения ни смотри, они при этом не занимались. Когда на порог местного управления свалилось что-то громко матерящееся, по самую шею в бинтах и кое-где в крови, отчаянно рыжее и через слово кашляющее, первым желанием поломойки и охранников было выкинуть это то ли в сторону городской помойки, то ли в сторону лечебницы для душевнобольных, главное, чтобы под окнами не шумело. Прибить на месте тоже очень хотелось, да только хоронить потом охранники ленились. И ленились не зря, потому что когда генерал Косов встал, пошатываясь и придерживаясь за стенку, дал себя разглядеть и начал ругаться не просто так, а адресно и в адрес вполне конкретных медлительных сучьих отродьев, отродья были очень рады, что он всего лишь ругается. Правда, быстрее они от этого не стали, слишком были шокированы таким красочным (преимущественно красного цвета) появлением высокого начальства. Его со всем почётом привели (скорее, принесли, хотя он очень старался несущих отпихивать) внутрь, где он немедленно, отмахнувшись от прибежавшего целителя и робких попыток хотя бы усадить себя на диванчик, озадачил всех новой гадостью: приказал как можно быстрее построить в воздухе ловчую цепь на три ряда, сплести сеть (не сказал, какую, только заговаривался и кашлял) и двигаться над Подрожными лесами строго на север, догнать стольгородских ловцов с тем же заданием и поступить под командование их… на этом слове Косов красиво осел в обморок и не ударился об угол стола только благодаря ладони, заботливо подставленной одним из палачей. Его со всеми полагающимися почестями, плохо уживавшимися с полагающейся секретностью, отправили в городскую больницу, запугав до полусмерти тамошних целителей и выставив такую охрану, какой и сам царь, пожалуй, не дождался бы, и отправились выполнять приказ, додумав, как могли, недостающие детали. Косова пытались привести в чувства хоть ненадолго, но он был слишком измучен и, главное, истощён магически, и его состояние никак не удавалось перевести даже в безопасный сон. За оставшийся вечер история успела обрасти такими подробностями, что и Отрядом Будущего, пожалуй, подобное в укуренных снах не снилось. Косова однозначно схватили и жестоко пытали (или, по мнению некоторых особо смелых служанок, подвергали постыднейшим издевательствам и попросту насиловали) ужасные стольгородские сепаратисты, пока бравые службисты во главе с самим тайным советником не отправились ему на помощь. В процессе все полегли в ожесточённейших боях, а некоторым особо коварным сепаратистам удалось удрать в Подрожные леса, и именно за ними в погоню освобождённый Косов, израненный, но не сломленный, послал всех, кого смог послать, не пожалев себя во благо родины. Сепаратисты, разумеется, подчиняли себе полчища жутчайших подгорных монстров, тайный советник, конечно же, будучи могущественнейшим чародеем, двигал горы и оборачивал вспять реки, и положил так всех монстров и большую часть сепаратистов, не некоторые трусливые гады умудрились удрать в Хесон и спрятаться там в горах, а некоторые такими изворотливыми не были и остались в своих тёмных лесах. А с ними, вроде как, и самый главный сепаратист, вот теперь и прочёсывают местность в его поисках. Тайный советник, конечно же, сравнял с землёй их тайное убежище и приказал жестоко пытать пойманных гадов (но с честью и не насиловать при этом!) (а жаль!!), и сам же отправился руководить поиском. Некоторые отдельные сплетники так активно разносили подробности постыдных издевательств в сепаратистских застенках, запугивая молоденьких девушек и юношей всякими похотливыми чудовищами, и так громко жалели, что тайная служба среди палачей подобных извергов не держит, что вскоре все были точно уверенны, что несчастный Косов спасся от ужаснейшего бесчестья. Или не спасся. О последнем шептались по углам молоденькие девушки, в основном мечтающие его по этому поводу утешить. До полуночи эта эпическая история была полностью сформирована, обкатана на не поддающемся подсчёту количестве доверчивых слушателей и, по мнению рассказчиков (то есть, почти что всего города), не имела ни единого недостатка. В домах, тихо и со своими, высказывались, конечно, куда менее героические версии (а может, и куда более, но героические с противоположной стороны). Но ни одно из высказанных предположений не могло объяснить ещё одного человека, который перенёсся прямо в коридор больницы, чуть не сбив с ног целых двух медсестёр одновременно, хрипло спросил, здесь ли Косов, где он и жив ли он, именно в таком порядке, и бегом понёсся в указанном направлении. Расшвыряв молниями и огнём охрану, принявшую его за террориста из остатков сепаратистов, желающих, разумеется, отомстить, сделал над постелью больного (люди понимающие молчали, но не сомневались, что умирающего) несколько резких непонятных пассов, убедился, что пациент задышал ровно, а аура начала выравниваться и восстанавливаться, и красиво рухнул на пол, развалившись параллельно кровати, разметав под ноги вбежавшей охране растрепавшиеся из косички волосы. В него немедленно запустили аж четыре боевых пульсара, все криво и почти не целясь. Но цели они, тем не менее, как-то достигли, к счастью, не смертельно. После этого ночного гостя, или, скорее, его плетение личности, разглядели, мысленно себя похоронили, раскричалась на всю больницу, со всеми почестями подняли… кто-то даже в обморок от ужаса упал. Тайная служба вообще в обмороки красиво падает, театрально так, как будто они для этого специально тренируются. Над этим видением мы ржали всей компанией, так громко, что пришёл Серхо, и пришлось показать ему, над чем мы это. Он вряд ли многое понял, но посмеялся за компанию. Он, конечно, всё это не читал, но видел в лицах и красках. Поэтому сказал: — А второе вы читали? — Какое? — Где этот же тип страдает. До того, как там красиво в обморок свалиться. Мы, конечно же, нашли и второе видение. Нет, этот Златогоров когда-нибудь поплатится… За всё поплатится… Только сейчас надо выполнить свой долг, что бы там ни думали, кто бы там ни думал… Надо… Раз. Стольгород… Наверное. Перед глазами как-то слишком темно. Что-то видно, но как будто ночь… нет, что-то видно, но как будто глаза в одно мгновение стали из закопчённого стекла. Такие же мутные, такие же тёмные. Странно. Душно. Шаг, ещё шаг… А теперь что? Что-то не то… Ничего не… Так, нет, стоять на ногах! Стоять… Всмотреться, заставить себя, заставить себя всмотреться, заставить себя увидеть… Глубоко вдохнуть… да, Стольгород. Вроде управление. Сойдёт. Всё хорошо. Несколько простых фраз, отскакивающих уже бездумно, автоматически. Немного прояснить ситуацию, и это уже надо думать, надо держаться, надо говорить связно, надо понимать собственные слова, надо, в конце концов, не проговориться случайно, что именно похитили заговорщики. Услышать вопрос, понять отдельные слова, понять смысл сложения этих слов, ответить тоже какими-то осмысленными словами… Всё, хватит, можно идти дальше. Идти, а не ползти! Переноситься, то есть. Два. Беловейск. Уже ничего не плывёт перед глазами. Одно это уже вселяет хоть какую-то надежду, вероятность, что он сможет. Нет удушающей темноты. Прекрасно. Только ноги болят, и лёгкие, и кисти рук, ногти, и шея, и всё тело, в некоторых местах просто больше и острее, и ужасно сухо во рту, и вместо слов вырывается только дерущий кашель… Нельзя. Нельзя, ещё восемь городов… нет, четырнадцать… Четырнадцать облететь, и тогда можно умирать, тогда уже можно падать, ползти, что угодно. Но только надо до этого ещё додержаться. Немного совсем, всего четырнадцать городов… Надо всё сделать. Надо всё сделать правильно. Надо… не кашлять, во-первых. Пусть это мучительно, но надо постараться… Всё те же заученные, простые слова. Не хрипеть, не задыхаться, ровным голосом, как человек твёрдый, как генерал, достойный своего, пусть и, кажется, уже бывшего поста… сойдёт. Всё неважно, просто сойдёт. Пояснять ничего не надо, надо только послать под командование стольгородского… кто он там? Как его зовут? Нет, это не обязательно, достаточно вспомнить должность… В голове пусто. Генерал? Нет… генерал тут он сам… наверное… хотя нет, наверное… наверное, уже нет… Неважно. К тому же, здесь никто ещё этого не знает, не должен. Не должен… И нет, не обязательно вспоминать звание, нужно должность… Нужно… Комендант? Глава управления? Где все мысли, где вся память, почему же так пусто… ладно. Можно дальше. Наверное. Пусть так… Три. Морковь. Морковь… Это он или она? Как вообще правильно называется этот город? Нет… нет, это неважно, об этом не нужно думать, об этом не надо думать, надо думать о… нет… Что он должен сделать? Что за глупые вопросы? Пусть и самому себе, но вопросы должны быть нормальными… Наверное, войти. В прошлый раз он был уже в нужном месте. Он промахнулся? Что-то не так? Нет… Не важно. Что теперь? Дальше что? Все ведь смотрят… чего-то ждут… Поздоровались… Что он должен сделать? Что… Нет, нет, секунду, а кто все эти люди? Что они здесь забыли? Или… или нет… Что он здесь забыл? Так, нет, хватит, надо сосредоточиться. Надо вспомнить, что происходит. Неважно, кто это и где он. Надо просто повторить то, что было в прошлом городе, перед переносом… Просто повторить, губы должны помнить это всё лучше, чем сознание. Сознание… Сознание, не уплывай! Четыре. Стергов. Стергов же? Да, Стергов… Что за дурацкое ощущение падения, когда он чётко знает, что стоит на ногах?! Или ему кажется… Почему ему кажется, что он падает? Или наоборот… кажется, что он стоит? Нет… Нет, хватит… Это всё неважно. Нужно просто повторить то же, что было в Моркови. Нет, может быть, в Моркове? Так на какой там слог ударение? Нет, изначально мысль была другая… Так… Какого рода название буквы слога? Нет… Что? Что происходит? Нет, всё не так. Что за каша в голове? Название… Чего? Ну не города же… Это всё неважно, нет, всё, всё, хватит! Надо думать не об этом. Надо, наверное, понять… Что случилось? Почему всё болит? Почему перед глазами что-то мутное и красное? Что происходит… Нет… нет-нет… снова что-то не то. Надо сосредоточиться и разобраться, он ведь должен был что-то сделать. Что-то важное. Надо что-то сказать… Да, сказать. Что-то важное… Так, нет, думать нельзя вообще, иначе снова будет страшная каша. Просто сказать всё то же самое и прыгнуть дальше. Куда прыгнуть? Откуда? Так, нет, снова что-то не то. То же, что и что? Что… Что? Нужно что-то забыть… что-то вспомнить… Почему всё так странно… Почему все так странно смотрят? Что происходит? Так, нет… Так, всё, хватит. Нужно просто отключить мысли. Сказать то, что он привык говорить. Вот. Вот так. Всё. Наверное… Неважно… Всё хорошо. Всё будет хорошо. Пять. Вольнов. Славный город… Вольный город… Вольнодумцы… Больно… Очень… больно… Он сам излишне вольно думает, да? Думает… излишне вольно… Это сказал Златогоров? Нет, нет… Да… Нет, к чему это всё? Нет… Жутко. Почему его кто-то касается? Кто-то ещё касается?.. Как они смеют? Почему? Нет, нет-нет-нет, им нельзя, надо не дать им, надо сопротивляться… нет. Сопротивляться бесполезно. Нет… наверное, надо просто идти самостоятельно, чтобы они не хотели касаться, надо просто не дать им повода, надо не дать им… Нет. Когда касаются — это больно. Чем больше касаются… Так… А где тут причина и следствие? Ему теперь больно от того, что его касались? От прикосновения будет больно? Сразу? Нет, нет, или потом? Когда… если его ещё раз коснутся, то потом будет долго больно? Что это за боль… Что это вообще за странная боль?.. Откуда она взялась? Кто такой Златогоров… Нет. С… Нет. Хватит. Нужно всё сказать и быстро лететь дальше. Не надо думать, не надо разбираться, не надо вспоминать, иначе будет каша и очень глупая потеря времени. Душно… Так что там надо было сказать? Что-то… то же самое? То же самое, что и что? Что это за слова такие? Незнакомый язык… Что это такое — то же самое? Какое то же самое? Что? Сказать… Так. Надо просто убрать все мысли, ни о чём не думать вообще. Так. Теперь повторить что, что уже только что говорил. Так… Так, вот… Нет, ещё что-то было… Почему так темно? Кто выключил солнце? Нет, нет. О солнце надо будет подумать потом. Сейчас надо просто договорить. Договорить… Так… Послать к стольгородскому… кому? Какому? Что за дурацкое ощущение падения, когда он абсолютно точно стоит на ногах?! — Кто такой Златогоров? — первым делом спросила Вера. — Тебя сейчас только это интересует? — удивилась я. — Ну, кто такой Косов, я, знаешь ли, помню. Просто если он в первую очередь думает о том, что этот Златогоров за всё поплатится, то это Златогоров довёл его до такого состояния. Вот мне и интересно, кто такой этот Златогоров. Он из Отрядов или стольгородец? — Нет, — мрачно ухмыльнулся Юлий. — Он из тайной службы. — Да? — удивилась Вера. — Значит, он что-то другое сделал? — Нет, ты абсолютно права, я думаю. Сердвей Златогоров — глава отдела внутреннего контроля «Моль». — Моль? — не поняла я. — Отдел так называется. У этих отделов есть названия, и они немного странные, да. Второй такой отдел, о котором я знаю, называется «Таракан». — Почему нельзя просто пронумеровать отделы, или как-то по функциям назвать? Они же разными вещами занимаются… наверное. — Нет, одинаковыми. И у них именно названия, чтобы никто даже не пытался догадаться, сколько их. — Внутренний контроль — это та часть тайной службы, которая следит за самими службистами, — пояснила Вера. — Типа, не изменяют ли службисты родине, и если да, то с кем? — Да, именно. Этих отделов несколько, никто не знает, сколько. Это чтобы они следили друг за другом в том числе, по кругу. Один следит за другим, другой за третьим, а какой-то, ну, не знаю, восьмой следит за первым. Я знаю точно только о двух, но их однозначно больше. — Куда важнее то, что этот отдел внутреннего контроля в чём-то заподозрил Косова, — мягко прервал Юлия Теан Миркович. — И они его допрашивали. А потом почему-то отпустили. — Оттуда вообще отпускают? — Ну, видимо, иногда — да. — И он, сумасшедший, видимо, совсем, пошёл после этого работать, — добавил Тиоссанири. — Причём нас ловить. — А мы до сих пор не знаем, что мы такое важное украли, — сказала Вера. — А кто этот второй? — спросила я. — Судя по косичке — видимо, Хвостьев, — ответил Юлий Сердвеевич. — Подождите, — сказал Тиоссанири-эль. — Я идиот. — Какое откровение, — фыркнул Юлий Сердвеевич. — Тихо ты. Девушки, вы же выкинули мои вещи, да? Вы вроде говорили... — Да, выкинули, — подтвердила Вера. — А там было что-то важное? — Вы действительно украли что-то важное, а мы это выкинули? — уточнила я. — Там был мешочек с черепом феникса... — Это был феникс? — поразилась Вера. — Я подумала, просто птичий череп... — Мешочек был ещё такой золотистой ленточкой перевязан. — Да, он. — А как убить феникса и забрать его череп? — поразился в свою очередь Юлий Сердвеевич. Фениксы — очень, очень редкие птицы. И водятся... в Хатадинской империи и её окрестностях. И их там мало. Очень. Их и увидеть-то считается большой удачей, и видят их раз в сто лет. И убить его неаозможно. Вообще. Он же возрождается из огня. Или это просто раньше никто не пытался? — Понятия не имею, как они это сделали. Но это был череп феникса, я проверил. — И мы его выкинули, — медленно, с ужасом в глазах сказала Вера. — А я говорила тебе, что ничего не надо выкидывать. Я сама этого черепа в глаза не видела — шмотьё разгребала Вера. Но всё же. Я же ей говорила. Я не знала, что этт, но если это действительно череп феникса — это сверхценная штука... Меня все проигнорировали. — А куда вы его выкинули? — В реку. — Не найдём, — оценил Тиоссанири. — Но можно же там у берега поплавать, понырять... — Не думаю. Эта река должна не пускать Древнее Зло на другой берег. А эта штука по ощущениям от Древнего Зла мало чем отличается. Если долго держать её в руках, становится страшно и очень плохо. Знаете, даже если с ней ничего не случилось — всё равно пусть там лежит, всем лучше будет. Вряд ли туда будет кто-то нырять, а тайная служба думает, что он всё ещё у нас. — Что ты протащил, используя меня как прикрытие? — возмутился-поразился Теан Миркович. — Это какое-то оружие? — спросил Юлий Сердвеевич. — Нет, — вздохнул Тиоссанири-эль. — Прости, Теан, что я тебе не сказал — я боялся, что тайная служба за нами следит. Знаю, если бы следила, то все наши планы были бы обречены, но надежда-то всегда есть. В общем, тут ещё так удачно подвернулось, что тебе надо было сбежать из столицы. Одним словом, — заявил он, сделав одухотворённо-торжественное лицо, — я украл у царя Волота созданный Миреей Марской артефакт бессмертия.Глава шестая
13 мая 2022 г. в 13:05
Только вот обсудить возможный государственный переворот нам не дали. Пришёл всё тот же Серхо Сиатальмо и принёс нам листок с посланием:
«Спасите меня, пожалуйста. Они тут все сумасшедшие. Серхо обещал помочь, можно переписываться через него. Меня не пускают в библиотеку, чтобы я не встретилась с вами. Спасите.