Начертано красным

9:34 Оствикский Круг Магов. Левое крыло

      Торопливое шарканье стоптанных подошв эхом прокатывалось по пустующим слабоосвещённым коридорам. Потрёпанный и подпалённый в последней тренировке подол мантии неприятно царапал лодыжки. Ровена на миг остановилась, чтобы почесать раздражённую кожу, и покачала головой: давно пора было зайти в хранилище за новой мантией и новыми башмаками (чародей Йорвен ещё в том месяце как будто подписал распоряжение). Только сейчас неудобная обувь и короткая мантия были меньшими из проблем.       У неё опять не получалось ничего. Хотя и на тренировках она ловчее многих справлялась с вербальными и невербальными заклинаниями, и пальцы уже сами сплетали стихийные и духовные щиты, и посох из буресердника покорно ложился в руку — Ровена точно знала, что всё плохо. Ведь она всё ещё оставалась ученицей.       В отличие от многих сверстников.       Последний год Истязания перестали быть просто звонким тревожным словом, которым маги и старшие ученики пугают неопытных новичков с широко распахнутыми глазами — они стали реальностью. Храмовниками, врывающимися на занятие целым отрядом, чтобы забрать ученика; грохотом распахиваемой среди ночи двери и гулким приказом; пустыми койками в общей спальне; восторженно-тревожным ожиданием собственного имени…       Многих из тех, кого храмовники внезапно выдёргивали на Истязания, Ровена видела прогуливающимися в новеньких мантиях в библиотеках и учебных залах; некоторые (или смутно похожие на них) мелькали в подсобных помещениях с кровавым церковным клеймом на лбу, и внутри всё от их чужого стеклянного взгляда сжималось; об иных даже не шептался никто, словно опасаясь произнести имя того, с кем некогда был дружен.       За поворотом в арке прогрохотал храмовник, и Ровена прижалась спиной к стене, затаив дыхание. Сейчас никак нельзя было попасться: то, что ей предлагал Альдрейк, едва ли бы поняли эти безжалостные железные головы. Прикрыв глаза, она постаралась одновременно вслушиваться в то, что происходит за стеной, и сосредоточиться на поиске тонкого места. Пальцы прощупывали нити, пронизывающие пространство, в поисках той самой, вибрирующей, насыщенной. Шаги храмовника за стеной стихли. Послышались два мужских голоса, эхом отражающиеся от вечно опущенных забрал — как будто маги их проклясть могут, если увидят лица! Они шутили. Шутили пошло, приземлённо — такими шутками Георг, в последние полтора года едва ли не живший на улицах Оствика, раздражал отца на семейных ужинах.       Ровена усмехнулась уголком губ, кончиками пальцев ухватилась за невидимую нить. Короткий выброс маны — храмовники не почувствуют; быть может, у них зазудит где-нибудь, но они не обратят внимания, увлечённые разговорами, — позволил скользнуть вдоль нити в пространстве, пронёс Ровену, как лёгкое дуновение осеннего ветра, за спинами храмовников в укромный уголок.       Стёртые подошвы подвели. Ноги неуклюже разъехались на каменной кладке, и Ровена не успела затормозить, влетев прямиком в грудь Альдрейка. Он ловко поймал её в объятия и, приподняв над землёй, мягко опустил на пол.       — Стоишь? — усмехнулся он, собирая чёрные пряди в низкий хвост. — Не стоило так спешить, без тебя я бы не начал.       — Здравствуй, — неловко улыбнулась Ровена и притворилась, что отряхивает мантию, медленно восстанавливая дыхание и ману. — Ты знаешь, что на пути храмовники?       — Конечно, — легкомысленно пожал он плечами, — но не тревожься: они ещё совсем новички. К тому же, здесь очень много складских помещений, так что бдительность у них будет соответствующая.       — Я заметила.       — К тому же, о нашем месте точно никто не знает, — Альдрейк умилительно улыбнулся и решительным рывком утянул Ровену в объятия. — Я соскучился.       Ровена мурлыкнула что-то невнятное, уткнувшись носом в шею юноши. От него, как всегда, пахло морозным морем и горьковатыми травами. Он был старше неё на пару лет, и в те дни, когда она была изгоем среди ровесников со шрамами, полыхавшими на пальцах белым клеймом, дружелюбная улыбка Альдрейка, его утешительные шутки и нешуточное внимание казались Ровене невероятным даром Создателя. А потом стали неотъемлемой частью жизни Круга, к которой тянулась душа в дни, проводимые дома, так же, как тянулась к ночным разговорам с Зельдой, тренировкам с чародеем Йорвеном и использованию магии.       Когда год назад она вернулась из ставшего вдруг чужим дома с осознанием, что от Создателя дара не дождаться — только кары и что он глух к мольбам (если вообще существует этот самый Создатель!), Альдрейк поддержал её, уверил, что маги — совершеннейшие существа, силы которых все просто-напросто боятся, и что придёт день, когда они явят эту силу миру.       Утопил в объятиях, согрел уверенным и жадным поцелуем, пробудил молнии где-то в груди.       Многие догадывались об их поцелуях украдкой и сплетении вьюги и бури наедине, но молчали. Но никто и представления не имел об этой комнатке, в которой они оба становились лучшими из лучших. Совершеннейшими магами.       — Как у тебя дела с Истязаниями?       — Чародей Йорвен молчит, — вздохнула Ровена. — От вопросов увиливает со свойственной ему неуловимостью.       — От меня тоже бегает. Старый говнюк, — скривился Альдрейк.       Ровена сердито наступила на ногу Альдрейку и выпуталась из объятий. Он обречённо вздохнул, накладывая на дверь замысловатое запирающее заклятие, которое нашёл в секции для магов в библиотеке. Ровена отступила от него на пару шагов, недовольно сложив руки под грудью.       — Этот человек спас меня. Не нужно говорить о нём так, — исподлобья глянула она на юношу.       — А сейчас… Спасёт он тебя сейчас? — Альдрейк закончил и хрустнул пальцами. — Ты знаешь, что чародей-наставник решает, готов ученик к Истязаниям или нет? Он подаёт кандидатуру Старшим чародеям, а они решают, допустить или не допустить к Истязаниям. А знаешь, что делают с теми, кого не допускают? Их усмиряют.       Ровена вздрогнула. Она не хотела подавать виду, хотела скривиться или рассмеяться, пускай нервно или нарочито громко, но внутри всё вдруг заледенело и оборвалось. Усмирение было страшнее смерти. Она исступлённо помотала головой:       — Нет… Чародей Йорвен… Он так не сделает, — она усмехнулась, — не сделает. Мы талантливые маги, он сам говорил. И тебе, и мне. Зачем тогда ему тренировать нас?       — Это Круг, Ровена… — устало протянул Альдрейк, выкладывая из напоясной сумки склянки, карандаш и зачем-то тоненький стилет. — Он всего лишь стихийный маг. Если у него не будет учеников, его или заберут в какую-нибудь армию, или однажды решат, что незачем кормить, и усмирят. Здесь каждый сам за себя. Так что: будешь ждать у моря погоды или бороться?       Ровена недоверчиво скривилась. Альдрейк прикрыл глаза и убедительно кивнул. В его устах Круг всегда представал крайне жутким местом, но у Ровены при всём желании не получалось ему верить. В Круге на неё не смотрели, как на убогую или зверушку (хотя были ученики, которые так смотрели и на себя); в Круге ей улыбались как будто бы искренне, зная, что она не ударит магией; в Круге её принимали полностью — с молниями, бушевавшими в груди и на пальцах.       Но в Круге же розги со свистом опускались на тонкие бледные пальцы, а слёзы щипали в глубоких ранах; в Круге её бесстыже лапали жестокие железные пальцы, подмороженные Альдрейком; в Круге во сны прорывались соблазняющие шепотки; в Круге в груди жило ожидание гибели…       — Разумеется, бороться, — хмыкнула она и уселась на колени рядом с Альдрейком. Такие вопросы он никогда не задавал просто так. — Что ты задумал?       Альдрейк усмехнулся с неприкрытым самодовольством и крутанул меж пальцев стилет. Металл завораживающе сверкнул, отражаясь в его угольно-чёрных глазах, а потом лезвие коснулось раскрытой ладони. Полоса тёмной крови проступила на коже, и тут же с шипением испарилась. Альдрейк плавно качнул ладонью, едва шевеля губами: по каменной кладке расползся иней, ветер закружил в стенах, а с потолка посыпалась снежная крошка.       Ему никогда не удавалось нагнать вьюгу на целую комнату. Ровена невольно приоткрыла рот. С выдохом в комнату вырвалось облачко пара.       Магия крови.       Ровена должна была отшатнуться от Альдрейка, как от прокажённого, как обычные люди от магов, должна была завопить, зовя на помощь, или застыть в ужасе. Но она, как в тумане, потянулась к его руке. Кончики пальцев скользнули по ладони, где мгновение назад был порез, — не осталось и следа.       Альдрейк приподнял уголки губ, щёки его запылали румянцем.       — Ты… С ума сошёл?       Ровена прикусила губу. Вопрос прозвучал не гневливо, не осуждающе и даже не с тревогой — с плохо скрываемым восторгом и любопытством.       — Нравится? Я подумал, если у нас не хватает сил на сложные заклинания, то почему бы не получить дополнительные? Лириум нам не дадут, мы не медиумы, к духам не обратимся за помощью — у нас остаёмся только мы сами. Наша кровь. В этом ведь совершенно ничего нет: мы не приносим кровавые жертвы, как магистры Тевинтера, мы не рвёмся в град Создателя и не пытаемся разрушить башню до основания. Мы просто хотим жить. Каждый сам за себя.       — Как? А если… Если на Истязаниях увидят?       — Как? — снисходительно рассмеялся Альдрейк. — Я полагаю, что нас там ждёт бой. Ты случайно оцарапаешься посохом, впитаешь энергию, а для виду оботрёшь ладонь о мантию — никто и не заметит.       Вытерев лезвие подолом мантии, он взял её за руку:       — Хочешь, попробуем твою статическую клетку? У тебя ведь не получается выбросить шаровую молнию достаточной мощности?       Ровена туго сглотнула. Магия крови в иных случаях каралась даже не усмирением — смертью. Но Альдрейк только что попробовал заклинание, с которым тщетно бился три месяца, и оно у него получилось легко и играючи. «А сколько времени он потратил, чтобы обучиться этому… Искусству? — она вздохнула, неуверенно перебирая кончиками пальцев в воздухе. — И ведь его никто не поймал. Не усмирил. Он делится со мной этим, потому что всё знает… В конце концов, кровь — не лириум, она всегда со мной и привычки не вызывает». До сих пор Ровена не верила, что этот рисковый и авантюрный маг может часами погружаться в самосозерцание в попытках дотянуться до Тени и поискать помощи у духов, даже не будучи медиумом.       С нетвёрдой улыбкой она кивнула.       — Смотри на меня, — серьёзно скомандовал он, и Ровена охотно подчинилась.       Лезвие сверкнуло где-то внизу, ладонь обожгло порезом — Ровена не отводила взгляда. Она смотрела на лицо Альдрейка, удивительно изящное и благородное для сына кузнеца, которым он представлялся. У него был ровный нос, острые скулы с тонкими шрамами от латной перчатки храмовника и тонкие губы, за которыми её губы покорно повторяли слова.       Ладонь терялась в дыме, боль исчезала медленно, уступая место силе. Это была сила иного рода — не лириумная. Не журчащая, обжигающая и поющая — тяжёлая и тёплая. Ровена вскочила на ноги и, сжав руки в кулаки, прислушалась к себе. Мощь разливалась под кожей, касаясь каждого уголка тела, и откликалась в душе.       Ровена могла сейчас всё. Она могла не просто опрокинуть на Раймонда, этого церковника, вскипячённое вино — она бурю опрокинула бы на головы отца и братьев, что посмели усомниться в её навыках, что посмели назвать магов убогими юбочниками. Однако их здесь не было, и буйствовать было ни к чему.       Раскалённая волна энергии вырвалась из ладони и на лету приняла форму шаровой молнии. На голове зашевелились волосы, вдоль стен замелькали короткие белые вспышки, и воздух затрещал. Шаровая молния завораживающе мерцала и пускала разряды, наугад разя стены и подпаливая кирпичи, но не трогала Ровену.       — Достаточно! — крикнул из-за спины Альдрейк, и она дёрнулась, сжимая руку в кулак.       Молния вспыхнула и тихо исчезла, как не бывало. Только в комнате пахло грозой. Ровена лихорадочно оглядела Альдрейка, про которого как-то забыла: он был в порядке.       — Видишь? А ты ведь даже с посохом не могла эту клетку поставить. Ты как?       — Замечательно, — прошелестела Ровена и, запнувшись о собственную ногу, едва не бухнулась на пол.       Альдрейк подхватил её подмышки и вгляделся в её лицо так внимательно, как ещё никогда не смотрел:       — Точно?       — Да. Просто… — она сжала его предплечья, чтобы устоять на ногах. — Ты не боишься?       — Чего?       — Ну… Что я вдруг испугаюсь и расскажу о тебе храмовникам?       — Нет, — рассмеялся Альдрейк и, коснувшись лбом её лба, понизил голос до шёпота. — Во-первых, ты ничего не боишься. Ты ведь боец. Во-вторых, ты ненавидишь храмовников, как и я. А в-третьих, нет — в-главных: я тебе верю.       — Спасибо. Очень сложно привыкнуть к такой силе. Но мне, пожалуй, понравилось, — шепнула Ровена и, не позволив Альдрейку отмахнуться, легонько прикусила его нижнюю губу — как он любил.       За большой силой приходят большие последствия.       Ровена осознала это поздно, с трудом выпутавшись из сна и проклиная себя самыми последними словами.       Демон явился вновь. Невидимый, он протягивал цепкие когтистые лапищи к её мыслям, щекотал сознание соблазнительными картинами, где она, опутанная громом и молнией, врывается в пустующий особняк в Оствике, где под её лёгкими движениями схлопываются, как ничего не значащие вши, храмовники. Его шёпот был вкрадчивым, рокочуще ласковым, вплетался в Ровенины мысли, заставляя бороться в сущности с тенью.       Обычно демоны себя так не ведут: Ровена схлестнулась с одним год назад. У него был мелодичный женский голос, привлекательная женственная фигура, не в пример плоской Ровениной, и он убеждал, что жажда быть любимой хоть кем-нибудь легко исполнима: одно рукопожатие, и все мужчины и женщины мира будут её обожать. Однако демон желания явился слишком поздно: в тот день Ровену поцеловал Альдрейк, и не оставалось сомнений, что у них впереди ещё много поцелуев…       Отказ и угрозу тот демон понял с первого раза, растаял и исчез со смехом — наверное, отправился на поиски нового страждущего. Этот же демон ни словам, ни угрозам не внимал: он жаждал её с какой-то человеческой страстью. С каждой попыткой Ровены выбросить его прочь из сознания, он становился лишь крепче, а она просыпалась в бессильных слезах и остаток ночи бездумно пялилась в тени, скользящие по потолку.       Чем сильнее становилась Ровена, чем выше были её успехи в практике, чем упорнее она сопротивлялась, тем усерднее он пытался убедить её на сделку. Или истощить — Ровена подозревала, что демон ждёт, когда она попросту не сможет сопротивляться. А до этого оставалось совсем немного.       Ровена уголком жёсткой простыни стёрла слёзы и сглотнула тугой ком поперёк горла. Она третий день была на грани, и никому нельзя было об этом рассказать. Опасно. К тому же, здесь каждый сам за себя, так что приходилось бороться с зловещим шёпотом в бессоннице и тихой темноте, крепко стиснув зубы до туповатой боли.       Колокола часовой башни пробили шесть утра. Ровена привычно спрыгнула с верхней койки и прокралась по погружённой в сон спальне к умывальникам. Ледяная вода обожгла пальцы, защипала в глазах и на раздражённых щеках. «Надо бы попросить у Альдрейка травку для бессонницы, — тут же покачала головой. — Нет. Он непременно спросит, зачем. Или потащит практиковать магию крови, — голову прострелило болью, и Ровена зажмурилась. — Нет. Никогда. Ни за что больше!» Отвесив себе пару незвонких пощёчин, она подняла голову и коротко выдохнула. Кажется, получилось прийти в себя.       Ненадолго. После утренней молитвы Ровена едва ли не кинулась на колени перед статуей Андрасте, свысока взирающей на ненавистных Создателю магов, чтобы в слезах молить о пощаде, избавлении от этого шёпота, ставшего ей спутником вернее веснушек на носу. А шёпот лишь пророкотал в голове: «Ты будешь моей. Вопрос времени, а у меня его больше, чем у тебя. Таковы условия сделки!»       — Проклятье! — процедила сквозь зубы Ровена и дёрнулась, когда чья-то мозолистая рука коснулась её плеча.       — Ровена? — Зельда обеспокоенно погладила её по руке. — Ты… У тебя потрясающе лиловые тени! Правда, под глазами.       — Знаю. Не могу уснуть уже… Демон знает, сколько времени!       Она усмехнулась невесело, невольно хватаясь за Зельдину ладонь так, должно быть, как утопающий хватается за соломинку, как смертельно раненый хватается за шас выжить. Человеческое тепло было ощущать приятно.       — Волнуешься из-за Истязаний? Ты пройдёшь их — ты ведь лучшая. Чародей Йорвен даже так говорил.       — Да… Говорил… — Ровена рассеянно оглядела залу: угольки-глаза Альдрейка впились в неё, тонкие губы растянулись в ободряющей улыбке; только почему-то захотелось отвернуться. — Ладно, пойдём…       Ровена вышла из залы и хотела свернуть налево, но Зельда рванула её вправо:       — Ты что? У нас же сейчас занятия с чародеем Йорвеном. Практика по посохам.       — Проклятье! — прикрыла глаза Ровена.       Ей казалось, что чародей Йорвен что-то подозревал, поэтому последние три дня она изо всех сил избегала с ним встречи. Однако прогуливать практику по посохам было просто-напросто глупо, и Ровена покорно потащилась вслед за Зельдой. В конце концов, нужно было показать отточенное владение посохом и волнами магии.       И всего-навсего не встречаться с глазами наставника.       Не получилось.       Когда магия вдруг вывернулась из-под контроля, когда посох накалился под ладонью и разорвался пляшущими шариками молний, когда все ученики единовременно сплели простейшие щиты, а Ровена грохнулась на пол, она лихорадочно завертела головой и уцепилась за обеспокоенный взгляд таких знакомых глаз. Развороченный чужеродной магией посох с грохотом прокатился по каменной кладке. Властным взмахом руки прекратив поднявшийся гомон, чародей Йорвен решительно прошествовал к ней в самый угол. Внутри всё сжалось.       — Ровена… Что с тобой? — ладонь наставника скользнула по лбу и щеке так тепло и мягко, что слёзы покатились сами. Чародей Йорвен обернулся и крикнул: — Занятие окончено! Зельда, проследи, чтобы все сдали посохи!       — Хорошо, чародей Йорвен, — кивнула Зельда и кинула на подругу полный тревоги взгляд.       Едва все покинули тренировочную залу, Ровена разрыдалась. Боль рвалась наружу, и больше не было ни сил, ни времени, ни смысла бороться, молчать и надеяться на тихую победу — все всё видели. Наставник, тренировавший её столько лет, не мог не увидеть чужеродную мощь, не мог не понять, что это не она. Демон медленно брал верх, управлял мыслями, маной, прокладывал в венах свои жгучие, ядовитые молнии и уже был готов шагнуть в этот мир её ногами.       — Ч-чарод-дей Йорвен… Простите! Я… М-мне… Оно везде!       Ровена сжала в кулаки подол застиранной мантии и зажмурилась; перед глазами замелькали воспоминания: вот она позволяет Альдрейку сделать надрез, вот она наполняется силой, вот эта сила бушует вместе с неудержимой радостью, вот шипит кровь на ссадине, вот соблазнительно шепчет демон, вгрызаясь в самые тёмные уголки её мыслей.       — Тише, Ровена. Ти-ше! — чародей Йорвен жёстко встряхнул её за плечи, и всхлипы прекратились. — Не здесь. Идём ко мне в спальню.       — К-к вам?.. — рвано выдохнула она, плечом утирая слёзы. — Зачем?       — Затем, что здесь у стен глаз и ушей гораздо больше.       Чародей Йорвен помог ей подняться и, приобняв за плечо, повёл за собой по коридорам, по пути даже придумывая объяснения, зачем он ведёт ученицу в учительские кельи.       Комната чародея оказалась удивительно узкой и маленькой. В углу, рядом с дверью, прятался круглый столик с множеством ящичков, а за ним — чародейский посох с кроваво поблёскивающим навершием. У другой стены — шкаф, в котором, наверное, хранились мантии. И кровать, застеленная бурым мохнатым одеялом.       — Садись! — скомандовал наставник, накладывая на дверь печать. Такую же, как Альдрейк, только сложнее.       Ровена неловко присела на край высокой кровати, сложила руки на коленях и нервно заломила пальцы. Чародей Йорвен вынул из ящичков колбу с зеленоватой жидкостью и, шлёпнув Ровену по пальцам, буквально насильно впихнул её в руки.       — Пей.       Пришлось подчиниться. Когда колба была пуста, чародей Йорвен швырнул её в нижний ящик и присел перед ней на корточки.       — Рассказывай. Теперь — рассказывай, только рассказывай всё. Пожалуйста.       Он обнял её подрагивающие ладони своими и ободряюще кивнул. Ровена туго сглотнула, заозиралась. Головная боль вновь молнией шибанула в виски. Пути назад не было.       Очень странно и невероятно стыдно было смотреть в лицо наставника сверху вниз и рассказывать историю о том, как решилась попробовать магию крови — просто потому что стало интересно и вовсе никто ей не предлагал! — и как скоро оказалась связана с демоном. Она рассказывала, стараясь не касаться Альдрейка: он явно был не виноват в том, что она оказалась неспособной противостоять демону.       — Ты сама решила применить магию крови? Это… Странно.       — Простите меня, пожалуйста, — вновь задрожала нижняя губа. — Это больно и страшно. Я не хочу…       — Тихо-тихо, — он успокаивающе погладил её ладони. — Обычно магия крови, напротив, делает устойчивее к демоническому влиянию. Ты ведь черпаешь силу не из Тени, а из жизни. Духам и демонам это неинтересно. Здесь что-то другое. Сколько ты, говоришь, демон с тобой?       — Н-неделю. М-может, чуть больше.       Чародей Йорвен задумчиво покивал и пробормотал:       — Да. Примерно так я и чувствовал.       — Ч-чувствовали? — Ровена нервно поёрзала, чародейская кровать казалась чересчур мягкой. — Как?       — Я медиум, — вздохнул он. — И немного разбираюсь в демонах. А ещё хорошо знаю тебя.       Когда послышался стук в дверь, Ровена подпрыгнула на месте и попыталась забиться в угол кровати. Чародей Йорвен успокаивающе похлопал её по рукам, одним взмахом прерывая заклятие.       В комнату вплыла Старшая чародейка Лидия. Изящная и бледная, как оплетённая инеем лилия, она каждым шагом сеяла вокруг себя знобящий мороз. Ровена невольно вытянулась в напряжении, как в первую их встречу в особняке дома Тревельян.       — Зельда мне сказала, что у тебя проблемы. Почему ты не предупредил?       — Я сам только что узнал. Увидел. Ты тоже увидишь.       Он даже взгляда на Старшую чародейку Лидию не поднял, а продолжил сидеть у ног Ровены и успокаивающе поглаживать мелко трясущиеся пальцы. Старшая чародейка заправила за ухо мерцающий серебром локон, скользнула по Ровене пристальным леденящим кожу взглядом карих глаз и поджала пухлые губы.       — И что теперь? — металлическим звон её голоса рассёк напряжённую тишину. — Она одержима.       — Нет! — отчаянно воскликнула Ровена и едва не захлебнулась слезами.       — Нет, — твёрдо откликнулся чародей Йорвен. — Мне нужна твоя помощь, Лидия. Я хочу провести ритуал. У меня хватит лириума — рыцарь-командор выделил мне на исследования Тени. Только нужен тот, кто проведёт ритуал.       — Ты спятил? Мы должны созвать Совет чародеев, объявить об этом Первому чародею, Рыцарю-Командору. Одержимая в Круге — это не шутки! А ты мне предлагаешь просто помочь тебе войти в Тень и разделаться с демоном? Это нарушение всех правил. Ты угробишь её, себя, меня... Это то, из-за чего все боятся таких, как ты!       — Как я? — чародей Йорвен вспышкой поднялся и, впихнув Ровене ещё одну колбу, отвёл Старшую чародейку к двери; хотя они честно попытались говорить полушёпотом, слова были различимы. — А ты?.. Конечно, ты идеальный маг. Потому ты и без пяти минут Первая чародейка Оствикского Круга. Только знаешь — это всё пустое, если ты не можешь подумать о наших учениках!       — Я в первую очередь о них и думаю. Эта девчонка!.. Она давно уже под нашим наблюдением, и только твоё влияние и наставничество спасает её от много. Но теперь… Ты переходишь все границы. Она заключила сделку с демоном.       — Не она. Она неделю борется с демоном. Неделю. Многие ученики способны на такое?       — Да неужели?..       Чародейка Лидия сказала что-то ещё, очень едкое, ядовитое, о том, что сначала пробуют магию из запретных секций библиотеки, а потом прикидываются страдальцами, пытаясь отделаться от последствий. Но Ровена не различила. Тело оплело вязкой усталостью, голова стала тяжёлой, усталость и терзания прошедших дней вдруг придавили её к мягкой постели. Противиться было невозможно. Туфли с шорохом соскользнули на каменную кладку. Ровена рухнула на подушку, подтянула колени к груди и прикрыла глаза. Голоса чародеев смешивались и булькали, как волны Недремлющего моря в шторм.       — Просто помоги мне помочь ребёнку! — тихий рык чародея Йорвена отчётливо прорвался сквозь пелену дремоты, и мурашки пронеслись по коже.       «Ребёнок» — такое чужое и жёсткое для неё слово. Маг, девочка, девчонка, Ро, Ровена… Реже — дочь. И никогда — ребёнок. Это слово вибрировало на языке наставника и согревало озябшее от тревоги и страха тело. Ребёнком она, конечно, давно не являлась: ей скоро исполнялось восемнадцать; но сейчас очень хотелось им быть. Ровена улыбнулась. И внезапно рухнула в сон.       Просыпалась Ровена медленно. В голове стоял звон, как будто она ночевала на колокольне, а вокруг было уютно и спокойно. По каменным стенам тянулись янтарные полосы света, а мех одеяла приятно касался кожи. Ровена сощурилась — это точно какой-то сон — и увидела чародея Йорвена, дремавшего у неё в ногах в полусидячем положении.       Воспоминания обрушились жаром стыда и вины. Вновь чародею Йорвену пришлось подвергать себя опасности из-за неё, опять рисковать своим положением, статусом и покоем Круга. Захотелось скулить, но горло раздирало от сухости. Ровена осторожно приподнялась на локтях, и наставник приоткрыл глаз.       — Проснулась? — устало прохрипел он и удовлетворённо похлопал по укрытым ногам. — Как самочувствие?       — Простите… — виновато прошептала она, спешно собираясь удрать, хотя голова ещё кружилась.       — Куда собралась? — усмехнулся он и за локоть мягко возвратил её на кровать. — Я спросил: как самочувствие?       — Как будто бы лучше. Спасибо вам. Огромное. Я… — Ровена опустила взгляд на пальцы, которые заламывала, лишь бы не чувствовать этого жгучего стыда. — Я была такой глупой. Просто мне скоро восемнадцать, а Истязаний как не было — так и нет. Мне страшно, что я так навсегда и останусь ученицей. Или того хуже…       — Ровена… — Чародей Йорвен костяшками пальцев бережно приподнял её подбородок. — Это сомнения. Они иногда помогают найти правильный путь, но нельзя им поддаться. Сомнения — первый шаг к гибели мага. В тебе достаточно сил и знаний, чтобы применять их, как следует. И, если пожелаешь, теперь я точно могу сказать, что ты пройдёшь Истязания. Просто у каждого свой срок.       — Всё благодаря вам, — выпалила она, не отводя взгляда от затуманненных усталостью родных глаз, хотя чародей Йорвен уже успел убрать руку. — Вы из-за меня рисковали, сражались с демоном.       — Вовсе нет. Я просто откорректировал сделку.       От лёгкой улыбки в груди вдруг стало так тяжело, как будто ей только вынесли смертный приговор. Наставник озадаченно потёр висок, а Ровена схватила его за запястье в безмолвной просьбе всё рассказать.       — Я знаю, ты скажешь, что никакой сделки не было и магия крови — исключительно твоя инициатива. Вот только демону тебя обещали: кто-то что-то обменял на тебя. Пообещал этому демону самого сильного мага, не постигшего своей силы мага, чтобы ощутить мир.       Ровена криво хмыкнула, пальцы онемели. В таких случаях, наверное, положено что-то чувствовать — она же не ощутила ничего. Не то демон выжал её подчистую, не то все эти клокочущие в груди молнии были лишь наваждением магии крови, не то она просто от отчаяния упала в объятия не тому.       — Мне пришлось убедить, что сильнее тот, кто сумел его призвать и обмануть. Подсунул демону слабую девочку, уж извини, а сам набирает силу… Демон согласился вернуться к тому, кто его призвал. Жестоко? Возможно, но такова жизнь. Предательство непростительно. Таков закон... Не только Круга.       — Спасибо.       Ровена, судорожно выдохнув, порывисто ткнулась лбом в грудь наставника. Кажется, он был единственным человеком, которому в этом страшно безмолвном, душном, пропитанным металлом и магией месте совершенно точно было на неё не всё равно. И когда он без промедления крепко обхватил её плечи, Ровена вновь убедилась в этом. Его сердце размеренно стучало. Холодная дрожь уходила прочь.       В дверь загрохотали. Не с той деликатностью, с какой недавно (или давно?) стучала Старшая чародейка Лидия — бесцеремонно и громко, как умели только храмовники. Одним жестом наказав сидеть тихо, наставник выскользнул за дверь, едва ли случайно оставив маленькую щель. Ровена подползла к краю кровати и вся обратилась в слух.       — Чародей Йорвен, — без предисловий пробасил из-под забрала храмовник, — вас просят явиться на Совет чародеев. Среди ваших учеников обнаружен малефикар. Он проявил неосторожность и на глазах Старшей чародейки Лидии пустил в себя демона.       — Кто? — невозмутимо выдохнул чародей Йорвен.       Знал. Ждал, когда это случится. Потому и не отпустил Ровену, когда она хотела уйти. Поэтому оставил дверь открытой — чтобы знала, чтобы слышала. И хотя Ровена прекрасно знала, чьё имя услышит сейчас, сердце всё-таки пропустило удар, в ушах зашумело...       — Ученик Альдрейк. Приговор приведён в исполнение.