сонбэ, я танцую для тебя

      Шариковая ручка задумчиво отпечатывает на клетчатой бумаге точечные следы в конце предложения, оставляя за собой незаконченную мысль. На оживленной улице из-под туч ярко проблёскивает полуденное солнышко, отчаянно бьется лучами в маленькое окошко под потолком, но прорваться так и не может, сколько бы стараний на это не ушло: окно закрыто белыми жалюзи, которые точно создавали ощущение нахождения в тюремной камере. Студия почти что пустовала: заботливого Чана или обычно окрылённого Джисона здесь не было, однако тихо сидел Чанбин, потупив взгляд на одну точку в тетрадке. Он, наверно, уже битый час ошивается в этой каморке и пытается направить своё обычное вдохновение в правильное русло. Мыслей много, они крутятся в голове со скоростью американских горок, и парень ничего не успевает написать.       Чанбин томно зевает и потягивается. Этой ночью он действительно плохо спал. Чан сегодня поехал на фотосессию для рекламы, Джисон поехал на интервью для какого-то радио, а его нормальным расписанием обделили. На самом деле совместных выступлений до сих пор не планировалось, особенно из-за того, что последний камбэк их был аж полгода назад, и то с японским синглом. Фанаты заждались, а ребята уже почти полностью отошли от своего дарк-концепта и стали больше уделять время для продюсирования. Как говорил сам Чанбин с самого начала: «Нужно дать дорогу молодым».       Вот и на данный момент всё было так, как он и сказал. Вместо того, чтобы записать что-то для «3RACHA», Чанбин ломал голову над Феликсом и его дебютом. А может быть просто над Феликсом. Он мог делать и то, и другое одновременно, стоило лишь просто сесть за лирику и хорошенько раскрыть свою душу и сердце. Сразу же чернила растекутся по листам бумаги, сами по себе рифмуя новые строчки, а потом глаза так взволнованно забегают по ним и, возможно, даже заслезятся из-за количества в них сильных, разрывающих изнутри эмоций. Но в этот раз куда только это не шло, в какое русло продюсера только не закидывало.       Нельзя ведь писать лирику Феликсу про самого Феликса. Это был бы такой невообразимый сюр и позор, Чанбин даже не то, что не дал прочитать — он не отдал бы в руки. Это было нечто интимное. То, что оставалось в его старой тетрадке запечатленным навсегда. То, что ни разу никто не читал и не видел, кроме самого Чанбина. А там, в обложке, до сих пор вложена помятая анкета Ликса из далекого прошлого, что мужчина так тщательно и долго мог рассматривать, лелеять. Это единственное, что оставалось у него от Феликса. За исключением, наверно, того полотенца, которое он так и не вернул.       С этими мыслями Со сразу же что-то забормотал себе под нос. Вспомнив то, как заботливо Феликс протёр махровой тканью его красные щеки и лоб, Бин тут же немеет и чувствует, как ручка сама ложится на хрупкую бумагу и робко выводит правильные буквы.       «Никогда бы чувство я не отнял       Нежных рук твоих в тот миг…»       Надо отговорить себя. Почему все мысли всё ещё об этом вечере? Почему всё зацикливается на одном Ли Феликсе? Нужно было срочно всё убрать, переписать, выкинуть эту тетрадь куда подальше. Она ведь — само олицетворение его отвратительного греха. Падения на самое дно неправильных чувств, которым не суждено было воплотиться в реальность, как бы Чанбин не хотел. Но почему рука так и не решается?       Почему опять всплывает тот карий, глубокий взгляд в зеркале, румяные щёчки, отливающие земляничным цветом, подрагивающие губы… Прямо как во сне Чанбина. В том сне, где тот всё же поддался и вкусил запретный плод, постепенно рассыпаясь на части. Так уже происходит не один раз. Не один раз продюсер ловит себя на мысли, что не может отказать этому парню, как бы не старался. И если когда-нибудь Феликс скажет ему, что влюбился, а игра будет проиграна… сможет ли Чанбин не поддаться? Сможет ли устоять на ногах и отказать?       О чём вообще шла речь, если Чанбин буквально сказал, что Феликс был похож на этот чёртов цветок? Как же можно было прямо вот так, вслух, в лицо… Как Со вообще не было стыдно в тот момент, о чём он думал? Но с другой стороны, это же был факт. Просто факт, что Феликс действительно был таким же нежным, очаровательным и обворожительным, как белая лилия. Невинный, солнечный. Человек, которого хотелось касаться, которого хотелось обнимать, целовать и защищать от целого мира.       Ручка сама продолжила, Чанбин не был виноват.       «Касаюсь твоих плеч я мимолётно:       Подобно белой лилии твой светлый лик…»       Что он творит?.. Когда его силы иссякнут, когда же вдохновение испарится? Почему именно этот парень вызывал у Чанбина столько эмоций, которые указывали ему, что делать и как себя вести? Что, если Чан когда-нибудь найдёт эту тетрадь? Что, если Феликс ее увидит и захочет прочитать? Ведь тогда пути назад точно не будет.       Но ведь всё же… хочется хотя бы сюда выплеснуть то, что накопилось.       «Я подбираюсь к тебе ближе, безотчётно,       Сгоняя себя в прежний тот тупик».       На этом предложении Чанбин ставит жирную точку и откидывается на гибкую спинку стула. Нет, это точно не пойдёт в отрывки лирики к треку Феликса, которые он писал до этого. Это будет его очередным маленьким секретом, спрятанным далеко в тумбочку или в сумку. Неважно куда, главное — подальше от чужих глаз. Похоже, теперь эта тетрадь, исписанная вдоль и поперек несчастными стихами, будет его огромным секретом, хранящим грехопадение.       Время подходило к обеду, а Чанбин даже не завтракал. С утра особо времени на это не нашлось, да и не хотелось, а вот сейчас продюсер мог почувствовать, как где-то внутри, у него в желудке, билась о стенки муха. Во рту уже навязчиво начала скапливаться вязкая слюна, так что Чанбин не мог больше противостоять естественным позывам.       — Ну, что ж, нужно будет подумать об этом позже… — пробормотал себе под нос устало Со и уже хотел было встать с насиженного места, как тут за стенкой послышались спешные шаги, а затем его глазам предстала быстро открывающаяся дверь.       — Сонбэнним!       Чанбин подпрыгнул на стуле и испуганно захлопнул тетрадь так, что по студии эхом пронёсся грохот от достаточно сильной, тяжёлой ладони. Он чуть было сердце не выплюнул от страха. Больше всего парень не хотел видеть кого-то из трейни сейчас, а особенно в такой интимный и тайный для него эпизод жизни. Ну, неважно, что он собирался сейчас идти есть. Всё равно мысли были заняты строчками, которые сейчас были запечатлены на страницах его, так скажем, «дневника».       Продюсер сразу же убирает тетрадку в сумку и попутно нервно приглаживает ладонью волосы, пытаясь успокоиться. Ну и что, что он писал сейчас? Разве было в этом что-то плохое? Да кому из трейни вообще это интересно? Почему он должен прятать свою вещь в своей же студии?       Сжав губы, Чанбин проговорил про себя несколько мотивирующих фраз и наконец развернулся к проходу корпусом.       — Извините, я ухожу на обед, — поспешно выдохнул он и, наконец, понял, что что-то здесь было не так. Это был не просто трейни.       — Сонбэ, добрый день, — искренне заулыбался невинный стажёр, которого Чанбин сначала даже не узнал.       Блондинистые, отливающие золотом блестящие волосы, аккуратно уложенные в маллет, казались незнакомыми, и в то же время просто ослепляющими и неожиданными. Продюсер понял, что перед ним стоял Ли Феликс, по знакомым ярким веснушкам на щеках, которые теперь он перестал замазывать. На плечах смялся желтый свитер с розово-фиолетовыми полосками на всю грудь, будто бы специально хотел бросаться в глаза, а под большим вырезом виднелся ворот белой майки. В общем, сегодня Феликс выглядел совершенно иначе. И никогда, никогда еще так не сиял настолько лучисто своей обворожительной улыбкой.       Чанбин готов был поклясться, что потерял дар речи. Последний раз он видел парня вчера утром, когда проходил мимо зала на третьем этаже. Там у парнишки по расписанию были хореографические занятия, и ещё тогда он оставался каштановым, совершенно не показывая своим видом, что собирается сменить имидж. А тут — вот, пожалуйста.       — Ё-Ёнбок-щи, — сглотнул Со и чуть не подавился. Феликс сразу же заулыбался и специально поправил чёлку, словно больше привлекая внимание. — Твои волосы…       — Волосы? — как бы невзначай охнул Ликс, и щёки его тут же зарумянились. — А, это! Я вчера сходил вечером в салон и подумал, что мне пойдёт… Вам нравится?       — Это было неожиданно, — неестественно усмехнулся Чанбин и снова оглядел парня с ног до головы. Нет, ему определенно шло. Точно. Феликс с таким стилем выглядел действительно как лучик солнышка, приземлившийся на Землю для того, чтобы удивить весь мир своей красотой. — Тебе очень идёт.       — Спасибо! — счастливо хихикнул парень, а затем задумался. — На самом деле… я сделал это из-за того, что много думал насчёт Ваших слов, сонбэ. Вы сказали, что я похож на белую лилию, и мне показалось, что нынешний мой образ совершенно не подходит под Ваше описание… Что может быть лучше, чем обновить гардероб и перекраситься? Теперь я точно как цветочек! Наверное…       Чанбин правда не мог ничего ответить на это. Мысли спутались в тугой клубок, как только Феликс сказал, что сделал это из-за него. Точнее из-за того, что Со сказал тогда. Как же это произошло? Когда он проглядел момент, когда продюсер стал производить сильное впечатление и вот так влиять на Феликса? С каких пор вообще Ликс стал придавать его словам такой огромное значение?       Чанбин не знал ответа, да и знать не хотел. Сейчас интересовало только приятно растекающееся по сердцу трепетное ощущение влюбленности, смешанной с лёгким самолюбием. Посмотрите, ведь ничьи слова не трогали Ликса так, как слова сонбэ!       Ничьи слова не заставляли… измениться. Но Феликс не потерял своего очарования. Наоборот ведь — приобрёл ещё больше.       Правда ведь?       — Почему наверное? — И это было единственное, о чём Чанбин мог заикнуться. Именно последнее сказанное Ликсом слово поставило его в тупик.       — Я цветок, только когда Вы меня так называете.       Сердце пропустило удар.       Что это значило? Какую окраску этому мог придать разрушающийся от любви мозг Чанбина? Почему Феликс так мнётся сейчас на одном месте, будто бы сам считает, что сболтнул лишнего? Нет, это какой-то бред. Нужно было уже завязывать со стихами и спать немного дольше. Может, тогда и разум протрезвеет. Феликс просто восхищается сонбэннимом и не более.       Восхищение ведь может иногда выходить за рамки… В этом ведь нет ничего плохого, да?       — Ты много мне льстишь, — фыркнул в сторону Чанбин, чувствуя, как сердце продолжает учащённо биться. Вот же зараза — эти чувства. — Пожалуйста, считай, что ты сделал это для самого себя, иначе я на тебя точно обижусь.       — Ладно-ладно, не надо на меня обижаться. — тут же замахал руками Феликс и сделал шаг ближе. — Вы же сказали, что идёте на обед? Значит, может, пойдем поедим сейчас вместе, сонбэ, что скажете? Я специально искал Вас для этого. Просто Вы меня немного сбили с толку…       — Обед? А, точно, обед… — пробормотал под нос Чанбин и машинально посмотрел на наручные часы. Он же только что собирался. Совсем забылся, как только сюда пришёл Феликс. — Не знаю даже, я думал, ты обедаешь со всеми…       — Я там ни с кем почти не общаюсь, — махнул рукой тот. — А Джису снова ест со своей группой. Я из всех только Вас знаю… Ну, пожалуйста, составьте мне компанию! Я могу ничего не говорить, если хотите, будем кушать молча, я могу!       Феликс казался уж больно перевозбуждённым. На его лице играл энтузиазм — он хотел быть для кого-то особенным, он хотел кому-то нравится (конечно, пока без всякого подтекста). Покрашенные волосы, надежда в отливающих самоцветами глазах… Невинный, но в то же время безумно нуждающийся в чьей-то заботе и внимании.       — Нет, только давай без молчанок. Это ещё более неловко, чем ты думаешь, — завертел отрицательно головой продюсер. Гибкий рабочий стул громко скрипнул и не дал ему закончить мысль.       — Ну так что, Вы… Вы пойдёте со мной?       Чанбин посмотрел на Феликса, затем на свою небрежно закрытую сумку, и краем уха услышал урчащий живот. Не то, чтобы он не хотел. Даже наоборот — горел желанием разделять вот такие рутинные дела каждый день, утро и вечер. Но просто, принимая тот факт, что сближаться было противопоказано, Со метался из стороны в сторону, в итоге всё же потакая желаниям. Но как можно было отказаться, когда перед тобой так и сияла эта яркая мордашка с россыпью веснушек и широкой улыбкой? Действительно, только дурак отказал бы. Именно так думает про себя Чанбин, оправдываясь, пока не принимает окончательное решение.       — Ладно, твоя взяла, пошли, — встал с насиженного места тот и накинул сумочку через плечо. — Только забегаловку ты сам выберешь, ладно?       — Конечно-конечно, Вы не разочаруетесь, уверяю, у меня отличный вкус! — весело запрыгал на одном месте Феликс и поправил лямку своего рюкзака.       Он даже сменил свою спортивную сумку на цветастый рюкзачок. И как Чанбин умудряется замечать и открывать для себя что-то новое об этом очаровательном и волшебном парне?

***

      — Так это… и есть тот ресторан, который ты выбрал?       Нет, это не было плохой идеей. Просто Чанбин не ожидал увидеть у себя на коленках небольшой пластиковый контейнер, сидя на ступеньках у выхода на задний двор здания тренировок. Сегодня было немного прохладно, но солнце умудрялось хорошо прогревать местность, несмотря на лёгкий ветерок. А ещё тепло излучал Феликс, сидящий рядом в красной спортивной куртке, которая немного резала глаза своей яркостью, и с радостью протягивал кофе и металлические палочки.       Холодно не было. Определенно хотелось отметить, что с Ликсом действительно никогда не было прохладно, будь то любимые осенние пробежки за снеками или морозные зимние вечера в компании с самим собой. Пару раз с Феликсом удавалось разделить эти мгновения, и он не жалел об этом. Возможно, конечно, тихо мечтая о большем и завидуя тем, кто мог быть к парню намного ближе.       Наконец, из мыслей удалось выбраться, и, выдохнув с клубом пара, Чанбин с удивлением уставился на протянутые перед ним столовые приборы.       — Ну, а что? Мне кажется, лучше не тратить деньги на всякие там забегаловки и поесть нормальной еды, — пожал плечами Феликс, вздёрнув нос.       — Так вот почему ты так настаивал, — усмехнулся Чанбин, забрав из холодных ладоней бумажный стаканчик и палочки, — и есть с другими трейни не хотел. Специально для меня приготовил что-то?       Феликс заметно потупился и покраснел ещё пуще прежнего:       — Это не то… Это не то, что Вы подумали! Я готовил для Джису, но это она сама отказалась!       Чанбин фыркнул в сторону. Тоже мне, Джису. Стал ли Феликс готовить для этой девчонки, если даже сменил имидж ради своего сонбэ? В груди тут же запрыгали черти, подстрекая Со на очевидную ревность и собственничество, и пришлось их тут же угомонить. Он снова об этом думал. А ведь обещал больше никогда не зацикливаться на таком. Но кто ему запретит простые мысли?       Да и мысли о том, что Феликс должен что-то делать для сонбэ, были неправильными. На самом деле, подумал ли Ликс трижды, прежде чем перекрашивать волосы из-за того, что старший коллега назвал его лилией?       — Ну да, я тебе поверил, — проговорил по слогам Чанбин, закатив глаза, и с любопытством понюхал кофе через маленькую дырочку в крышке.       — Ну правда, для Джису! — надул щёки в ответ Феликс, а затем заметил, как заинтересован старший в стаканчике. — А вот кофе я купил Вам. Я запомнил, что Вы любите американо, поэтому взял его. В такие холодные деньки нужно согреваться горячими напитками. — И он прикрыл глазки тыльной стороной ладони, сощурившись от яркого солнца.       — Да, только я говорил, что люблю айс-американо, — поморщился старший, тем самым сразу же привлек внимание взволновавшегося Феликса. Тот словно забыл, что делал до этого, прикусил нижнюю губу и заломил брови.       — Боже, я забыл! Простите, Вы не будете его пить? — проговорил на одном дыхании разочарованный Феликс, пытаясь со стыда забрать стаканчик обратно.       Чанбин такой реакции точно не ожидал, так что, встав со ступеньки, тут же отвернулся:       — Так, стоп, я не говорил, что не буду пить!       — Не надо заставлять себя из-за меня! — Феликс продолжил тянуться за кофе.       — Да кто тебе сказал, что я себя заставлять буду, эй!       Чанбин перекинул истерзанный стаканчик из одной руки в другую, а позже наконец остановился, подняв его на своей головой. Феликс начал было тянуться за ним, но замер, когда понял, что заигрался. И уже тогда Бин обнаружил, что они, вообще-то, практически одного роста, а ещё стоят в опасной близости друг от друга.       Контакт настолько интимный, что Феликс буквально прижался к сонбэ грудью в попытках защитить своё «честное имя». Но он не стал отстраняться. Глаза блеснули под солнечным светом, и белокурые волосы весело растрепал лёгкий ветерок. Именно сейчас начинаешь понимать, что кофе было здесь не при чём. Случайность? Или, может, сейчас Феликсу захотелось постоять так немного дольше? Когда вообще его мысли сместились с одного места на другое? Чёрт, парень же просто пытался отнять стакан у старшего, так почему продолжает откровенно глазеть на него чуть ли не вплотную?       Наглый, буквально помешанный на том, чтобы всем угодить, Ли Феликс. Но ему нравилось, когда сонбэнним был доволен им. И это было похоже на зависимость.       — Если Вы, конечно, хотите, то… — потрясенно опустил взгляд на асфальт Ликс и шарахнулся назад. Больше ничего не сказал — просто оставил Чанбина, чтобы тот осознал, что произошло, а потом сел обратно.       — Это всего лишь кофе, а ты так завёлся, — добродушно попытался наладить диалог Чанбин, хотя внутри всё перевернулось с ног на голову. — Выпью я, не переживай.       Мир погрузился в молчание, прерывающееся гулом автомобилей и громкой музыкой из здания. Ликс с замиранием сердца наблюдал, как сонбэ сначала отпивает напиток, морщась от горького вкуса, а затем решается открыть впечатляющий контейнер с едой. Про свой он и подавно забыл, хотелось увидеть чужую реакцию. Феликс совсем запамятовал, что сейчас упорно доказывал Чанбину о том, как сделал еду для Джису. Ну конечно это ложь. Только вот самым главным вопросом было то, почему Ли соврал и зачем.       Вместо ожидаемого восторга Феликсом от Чанбина послышался достаточно громкий смешок, который он сразу же прикрыл кулаком. Ликс от смущения поджал плечи.       — Что-о? Ну что смешного? — обиженно надул щеки младший, заглядывая в коробок.       — Ты говорил про правильную еду, — иронично улыбнулся Чанбин, тыкая палочками внутрь. — А в итоге из правильного питания здесь максимум листья салата. Онигири из магазина? Холодный самгёпсаль? Сушёные кальмары? Мы могли бы просто тогда в супермаркет вместе сгонять.       — Я просто не знал что положить… — расстроенно протянул Ликс и отвернулся. — Я мало что могу сделать сам в общежитии…       Чанбин, завидев то, как Феликс потускнел, почувствовал пробежавший по коже холодок. Со прикусил нижнюю губу и осторожно, будто бы опасаясь обжечься о парня, положил ладонь ему на плечо, пару раз похлопав. Всегда любые контакты с этим мальчишкой были настолько запоминающимися, что Чанбин мог рассказать о каждом в мельчайших подробностях.       — Эй, ну чего ты? Я пошутил просто, — неловко приподнял уголки губ продюсер и поймал погрустневший взгляд из-под непривычно блондинистой чёлки. — Не всегда же питаться правильно. Улыбнись, давай, ну же. Тебе больше идёт, когда ты улыбаешься.       — Вам точно не быть стенд-ап комиком, — фыркнул Феликс, пытаясь сохранить в лице серьезность и обиду, но всё же радостная ужимка вытеснила всю его гордость.       — Мне вот больше интересно, где ты достал самгёпсаль, — задумчиво пробормотал Чанбин, захватывая кусочек холодной свинины палочками.       — О, это я ходил недавно в ресторанчик вечером и взял с собой немного. Я подумал, что их всё ещё можно есть. Не знаю, как Вы, но я не брезгливый.       — Да я тоже не особо. А что насчёт… это брауни? — нахмурился Чанбин, всматриваясь в коробку. — Ты их тоже купил?       — Брауни я сам сделал на выходных, — довольно решил похвастаться Феликс, открыв и свою коробочку тоже. — Я возвращался в квартиру Хёнджина. Приезжала его семья, я был так рад провести время всем вместе снова. Ну и накормил их всех. Моя мама в Австралии очень вкусно готовила, и я просто обожал ее брауни. И сам научился. Попробуйте!       Чанбин посмотрел сначала на Феликса, затем на маленькую коробочку, и машинально облизнулся. Пирожное выглядело весьма аппетитно, а размер его был катастрофически мал. Видимо, всё дело было в том, что размер контейнера был не внушительно большим, но содержимое было разнообразным, так что Со вполне оценил смекалку Феликса. Ведь так можно и наесться, и попробовать всего понемногу.       Он откладывает палочки в сторону и осторожно берет пальцами кусочек, побаиваясь, что брауни рассыплется у него в руках, а затем полностью кладёт в рот. Прожевать сразу не получается, и щёки тут же смешно разбухают, вызывая у Ликса смешанные эмоции.       — Фкуфно! — смог проговорить восторженно Чанбин и чуть не закашлялся.       — Вы похожи сейчас на кролика и на свинку одновременно, — прикрывает рот ладонью Феликс и пытается сдержать хохот. Вглядываясь в комично искаженное лицо сонбэ, он замечает пару крошек, размазанных по губам старшего, и заботливо решает помочь. — Вот, возьмите салфетку. Или… сейчас.       Ликс подсаживается сначала неуверенно. Он пытался не думать, что все его действия были незнакомыми для самого себя, — просто кончиком салфетки промокает измазанный в сладости рот старшего и практически погибает на месте.       Как же это так? Почему щёки горят от мыслей, что эти припухшие губы такие безумно соблазнительные, не похожие на губы девушек? Ведь он даже никогда не засматривался на людей своего пола, не находил в них такого же, что есть в сонбэ.       «Интересно, а с крошками от брауни губы сонбэннима стали сладкими?»       Боже.       Чанбин сейчас правда облизнулся?       — Я могу сам, — только и смог проглотить ошеломленный от тактильности Феликса Со. Ли же странно молчал, но Чанбин всё понял, когда увидел его нарумянившееся лицо. Тому ведь… было неловко, правда? Сердце сейчас выпрыгнет, почему сегодняшний день так не похож на другие? И почему Ликс ведёт себя так… по-другому? — Лучше… Давай ты сам поешь. Твой брауни очень вкусный.       «Я думаю, Ваши губы сейчас были явно вкуснее».       — Упустил, — в забытьи проговорил Феликс в ответ. Хотя это был даже не ответ — скорее мысль, сказанная вслух.       — О чём ты?       — Что?       Ликс потупился и вздрогнул. Что он только что сморозил? О чем он только думал?! Как можно было только допустить такие мечты о сонбэнниме! И даже дело не в том, что он был старшим коллегой, Чанбин по возрасту опережал его на целых шесть лет! Это ведь такая большая разница, притом Со был намного опытнее, ответственнее, и вообще вряд ли бы одобрил такие мерзкие мысли. Может, это гормоны в Феликсе так заиграли? Почему на протяжении двух лет такой проблемы не возникало?       Ли Феликс же… Просто восхищался Со Чанбином, правда?       — Это я про самгёпсаль сказал! — нервно рассмеялся после небольшой паузы Ликс, показывая свой контейнер взволнованному продюсеру. — Видите? Я Вам положил, а про себя совсем забыл, вот же… дурья башка, правда?       — И правда… — задумчиво поглядел на пустой отсек контейнера Чанбин, а затем с неким недоверием озирнулся и на Феликса. — Так, погоди секунду. Даже если мясо холодное, ты не должен остаться без него.       Придя наконец в себя после целого потока неизведанных мыслей, Феликс с интересом стал наблюдать, как Чанбин берет один листик салата, складывает его в небольшую лодочку и кладёт туда кусочек мяса с одной долькой помидора-черри. Его нос по-кошачьи дернулся, будто бы он специально пытался учуять запах свинины, но она была холодная, так что сделать этого так и не вышло. Зато старший теперь любезно подносит небольшой презент к губам Ликса и с улыбкой приговаривает:       — Ну-ка, скажи «а».       — Сонбэ… — растроганно выдохнул Феликс и попытался отвернуться, но Чанбин отрицательно помотал головой.       — Не отказывайся, давай, — тепло перебивает тот и любезно продолжает его ждать. — Дай… старшему о тебе позаботиться.       У Феликса на солнышке глазки так по-доброму невинно блестят. Он так сильно размяк под внимательностью старшего, что перестал различать, какие при этом чувства его обуревали. Он хотел верить, что просто восхищается, но сердце при этом почему-то так сильно стучало.       Чанбин обещал, что не будет сближаться. Сейчас его действия были действительно запретными и неправильными. Чан строго-настрого наказывал ему не давать себе даже единого шанса на какую-то взаимность, но Со всё равно нарушает всевозможные правила, когда говорит последнюю фразу. Забота. Она может быть разная. Продюсер смог бы оправдать себя, если бы знал, что точно не влюблён. Но он прекрасно понимал и принимал тот факт, что давно проиграл войну своим распирающим чувствам. Именно поэтому он сейчас кормит Ликса и до последнего надеется, что парнишка не увидит в этом чего-то большего.       Не влюбится.       Но он не подозревал, о чём несколько минут назад думал Феликс прямо у него под носом.

***

      —… Ладно, беру свои слова обратно, — довольно протягивает Чанбин, потирая живот. — Я отлично наелся на ещё полдня вперёд. Спасибо тебе большое.       Феликс шагал по коридору в такт сонбэ, попутно складывая пустые контейнеры со столовыми приборами в свой цветастый рюкзачок. Его щёки до сих пор были румяными, и парень толком не понимал, от чего это было на самом деле: то ли от долгого нахождения на улице в прохладу, то ли от долгого нахождения рядом с Чанбином. Собственно, одно другому не мешало. Ли было трудно отойти от таких внезапно пришедших в голову по его мнению неправильных мыслей. И удобнее действительно списывать это всё на небольшую усталость и прежнее восхищение.       — Не за что, сонбэ, — улыбается игриво Феликс и наконец застёгивает непослушный отсек рюкзака.       — Даже, думаю, ужинать не придётся, — задумчиво продолжил Со.       — Нет, лучше поужинайте, — сразу же перебил его Ликс. — Не стоит пропускать приёмы пищи. И потом, мы, считай, просто перекусили. Даже супа не было, а я думаю, что «раз в сутки суп должен быть в желудке».       — Тогда принёс бы суп, чего в магазин пошёл? — пожал плечами Чанбин и сразу поймал недовольно детский взгляд напротив. — Это я тоже шучу. Мне и этого хватило.       В ответ послышался смех, эхом пронёсшийся по коридору. Продюсер не мог не ухмыльнуться в ответ. С Феликсом разговаривать так спокойно и тепло. Комфортно и совсем не страшно. И Чанбин думает о том, что, если держать себя в руках и не пересекать черту дозволенного, то можно было бы общаться так и дальше. Обедать вместе. Тренироваться. Работать. Просто поддерживать дружеские отношения для общего блага. Разве всегда влюбленность должна проявляться через узы свиданий? Разве обязательно вообще открывать кому-то сердце и чувства?       Только если, возможно, они не начнут разъедать его изнутри?       Феликс сейчас смотрел на старшего так по-особенному. Шоколадные, счастливые глазки, ставшие двумя полумесяцами, поблёскивали звёздочками и сердечками, и Чанбину этого было предостаточно. Простого восторга от человека, в которого ты влюблён до полусмерти.       — У тебя сейчас занятия? — поинтересовался Чанбин, наконец вылезая из собственных мыслей.       — Да, в зале тренировок, я отрабатываю хореографию. Эх, скорее бы мы с Вами написали трек, и я начал учить танцы прямо для дебюта… Я так долго мечтал об этом!       — Ещё пидинима попробуй впечатлить, — закатил глаза продюсер. — Он придирчивый. У нас всё ещё впереди, он в любом случае не пустит тебя дебютировать перед ITZY.       — Джису тоже много старается для дебюта, — замедлил немного шаг Феликс, томно вздохнув и тепло улыбнувшись. — Она правда молодец. Я очень хорошо ее знаю, мы много времени проводили вместе. Надеюсь, мы сможем и дальше видеться и не отдалимся так же, как с Хёнджином…       — Ты, кажется, сильно ей дорожишь, — облизал губы Чанбин, отвернувшись, сам не зная отчего.       — Конечно, Джису прекрасная подруга и чудесный человек. А ещё талантливая, настолько, что иногда я сам удивляюсь ее способностям! Она лучик света для своей группы. Вы только представьте, как она будет сиять на сцене. Вы разве не видели ее выступления на шоукейсе, да и вообще, на прослушивании?       Перебирая воспоминания в голове о прослушивании, Чанбин почувствовал, как ему резко становится стыдно. Он ведь правда не помнит никого, кроме Феликса. Но ведь все участники были так же важны, как и этот парнишка, так почему в голове лишь один Ликс с этими смешными припухлыми щёчками и своим не похожим на другие голосом?       — Да, помню, — врёт Чанбин и задумчиво чешет затылок. — Она хороша, да.       — На сто процентов хороша! Здесь все хороши: и айдолы, и трейни! — воскликнул Феликс и заулыбался. Чанбин сделал вид, что этого не слышал, лишь продолжал брести к залу тренировок, мимолётно поглядывая на Ликса. — Да, точно, нужно подготовиться к тому, что хореограф будет снова придираться к мелочам. Надо бы уже привыкнуть, что теперь у меня будут личные занятия.       С этими словами Феликс уверенно завернул за угол, как тут обнаружил, что двери в малый зал были подозрительно распахнуты настежь. Он заломил брови и замедлил шаг, пытаясь щуриться в проём, а Чанбин наблюдал за его реакциями. Старший тоже был достаточно заинтересован в том, из-за чего взволновался Ликс, а затем, наконец оказавшись на пороге, понял, в чём проблема. Точнее, проблемы для самого Ли не было, но была для Чанбина. Если это вообще можно было так назвать.       Внутри стоял хореограф Шин, выжидательно сверяясь со временем на часах и топая ногой, а рядом с ним Ли Минхо собственной персоной внаглую рассматривает с ног до головы немного взъерошенного Феликса и затаившего дыхание Чанбина.       — А мы тебя заждались, Феликс-щи, — Он перестал опираться о стену и сложил руки на груди. Чанбин застыл и спрятал взгляд куда-то в сторону: Минхо так же озирался и на него.              — О, вот и он, — тут же встрепенулся хореограф Шин. — Хорошо пообедал? Ох, ты вместе с Чанбином-нимом, здравствуйте.       Тот поклонился, и Со кивнул в ответ. Минхо подошёл ближе к Ликсу и дружелюбно улыбнулся, располагая парня на спокойное взаимодействие.       — Я… хорошо пообедал, да, — проглотил неловко Феликс и с опаской посмотрел на Линоу. Учитывая то, что он прекрасно помнил их странные взаимодействия с Чанбином, он на всякий случай обратил внимание и на него. — Я не ожидал увидеть Вас здесь…       Минхо будто бы прочитал Феликса насквозь и тут же невозмутимо развернулся прямо к Со, застав его врасплох, будто ничего в этом такого и не было. Выдавали его, наверно, только с силой сжавшиеся кулаки за спиной, которые Ли от нервов не мог никак вернуть в прежнее положение. Чанбин выпрямился и вопросительно уставился на айдола.       — Здравствуй, хён, — сквозь зубы процедил Минхо, и Чанбин чуть не умер от внезапного взаимодействия. — Обедал со стажёром? Вижу, вы близки.       Продюсер готов был поклясться, что забыл, как говорить. Они с Линоу действительно почти что не общались, даже если пересекались в коридорах. Будто не знают друг друга, будто у них не было общего тесного прошлого. Сейчас, когда певец вот так открыто вышел на диалог, да ещё и на людях, Чанбин примерно понимал, почему это произошло. Просто показывать и другим, какие на самом деле у них взаимоотношения, было совершенно не к месту.       — Д-да, обедали, — выдавил из себя продюсер и вздрогнул от своего же голоса. Вместо него говорил будто бы прокуренный бездомный, настолько сильно он охрип из-за долгого молчания. Пришлось прочистить горло. — Мы? А, ну, я ведь…       — Я в курсе, что ты продюсируешь его дебютный альбом, — монотонно ответил Ли, не дождавшись нормального ответа, и больше говорить с ним не стал. — Феликс-щи, ты немного опоздал. Я думаю, что не уложусь с расписанием, если ты продолжишь здесь стоять.       — Но… Почему Вы здесь? — робко спросил Ликс и с непривычки прикусил нижнюю губу.       — Ох, точно, как я мог забыть, — ухмыльнулся айдол и стукнул себя ладонью по лбу, сразу же разворачиваясь к хореографу. — Ты же знаешь, я танцевал достаточно долго до становления певцом. Как услышал, что тебе дали добро на дебют, сразу же решил помочь, и хореограф Шин разрешил. Как айдол хочу дать пару советов по постановке танцев. Даже время для этого нашёл, ха-ха. Ну, в общем-то, это мне тоже на пользу, если захочу из певцов в хореографы уйти.       Чанбин поморщился и томно вздохнул. То, как Феликс восторженно сейчас смотрел на Минхо, правда напрягало. Да вообще любое взаимодействие артиста с этим трейни напрягало. Никогда не знаешь, что можно ожидать от него. Никогда не знаешь, что он скажет или захочет сказать. Но находиться при этом рядом было бы самой настоящей пыткой. Пока Минхо и Чанбин стоят в одном пространстве на расстоянии меньше пяти метров, стоит ожидать либо пожар, либо наводнение, либо землетрясение.       — Боже, я даже не знаю, как отблагодарить Вас… Извините, что так задержался, — протараторил Феликс и осторожно снял с плеч рюкзачок. — Сонбэ, и Вы простите, что задержал. У Вас наверняка есть много неотложных дел. Спасибо, что сегодня составили мне компанию!       И оставлять Ликса здесь было трудно морально. Учитывая ещё то, как тогда, два года назад, при продюсере Минхо начал читать наставления Феликсу про правильность выбора решений… Лучше не вспоминать.       Но когда Феликс так смотрит, сложно ему не довериться.       — Да, кажется, хён, тебе пора, — наклонил голову Минхо, взглянув на мужчину, и тот снова замер. Ли и правда всех мог видеть насквозь. И сейчас он точно так же грозится одним лишь взглядом. Он у айдола давно уже изменился до неузнаваемости.

      ***

      — Смотри, в этот момент ты поворачиваешь ступню внутрь, вот так, потом вторую так же, и делаешь выпад в сторону, — предельно понятно пытается объяснять немного озадаченному Феликсу хореографию Минхо, пока со стороны на них смотрит Шин. — Руки у тебя в этот момент складываются на груди, а затем поднимаются к вверх, будто ты просишь что-то, понял?              — Да, — коротко отрезает Феликс, повторяя за старшим.       — Так, давай теперь сам, — кивает Минхо и отходит к хореографу. Он проговаривает слова песни самостоятельно, чтобы вовремя остановиться и указать Ликсу на его ошибки. — Смотри, ты вот в этом месте делаешь не так.       — Ты должен увереннее делать выпад, — вторит Ли хореограф, наклоняя голову на бок.       В зале стало жарко. Всё это время трейни без передышки танцевал, забывая про то, что такое отдых, а Минхо мысленно восхищался упорством и выдержкой паренька. Тот действительно демонстрировал мощную сторону своего характера, не собирался сдаваться, совершая ошибки, и продолжал тренировку. Он потерял счёт времени еще час назад, ибо увлеченность процессом была намного сильнее, чем что-либо.       — Вот, уже лучше, — два раза хлопнул в ладоши Линоу и поймал одобрение от Шина. — Молодец. Думаю, ты сможешь выкладываться на полную и на заглавке. Её только написать надо, а в остальном преуспеешь.       — Спасибо, — на выдохе проговорил Феликс и оперся руками о колени.       — Так, сейчас пять часов вечера. Мне нужно идти по делам, — отвлёкся хореограф на наручные часы. — Феликс, ты молодец. Вы можете позаниматься ещё, зал будет свободен до шести. Если у тебя есть время, Минхо, то отработай с ним связку перед припевом ещё немного. Думаю, такие продвижения порадуют пидинима.       Вскоре Шин удалился, и Ликс тяжело выдохнул. Голова немного кружилась, а потные блондинистые пряди противно прилипали ко лбу. Он действительно потратил все свои силы на эту хореографию к старой написанной песне для прошлого шоукейса, которую отложили и решили не использовать. К ней они даже ничего не придумывали, а сегодня отлично поработали и создали небольшое достижение.       — Можешь отдохнуть, — устало улыбнулся Линоу, и Феликс тут же ринулся к любимой бутылочке с водой, будто бы вышел только что из пустыни. Ли, завидев такое рвение парня к чувству свежести, ухмыльнулся. — Почему не сказал, что хочешь пить? Думал, что не разрешим?       Феликс лишь что-то невнятно промычал, с фанатизмом глотая жидкость так, что кадык его так и прыгал вверх-вниз. Это не могло не вызвать смех у старшего, и Минхо прикрыл рот кулаком. Да, этот трейни действительно было чудом-юдом в шортах.       — Я… Нет, я не думал так… — тяжело дыша, пробормотал тот. — Просто… Просто увлёкся.       Феликс на секунду прикрыл глаза и попытался прийти в себя. Он всё время выкладывался на полную и вникал так, что было сложно оторвать, и сегодняшняя тренировка не была исключением. Парень так сильно перенапрягся, что забыл про собственный комфорт, именно поэтому долго стоял на одном месте, то жмурясь, то раскрывая глаза так, как это было возможно. Но в один момент перед ним появилось чистое полотенце, на которое невозможно было не обратить внимание. Это Ли дружелюбно протянул его.       — Ты слишком подвергаешь себя стрессу, — Минхо отдал махровую ткань стажёру. — Так и до выгорания недолго. Поверь, я знаю, о чём говорю.       — Ничего, я привык, — осторожно промокнул лоб Ликс, изможденно натянув на лицо улыбку. — Это же моя мечта. Я что угодно могу ради нее сделать. Я сам себе это обещал.       Минхо заметно тускнеет, грустно приподняв уголки губ и потупил давно опустевший взгляд куда-то в угол зала. Ликс замечает это, но сказать ничего не решается. Минхо всегда был таким странно закрытым, но раскрывать его самостоятельно было не к месту. Да и отношения у них не те. Феликс всего лишь трейни, а Линоу — популярный айдол. Их даже дружба не связывает, простое знакомство.       Ли знал, зачем он здесь. Он пообещал Чану, что будет как можно чаще рядом с Феликсом, чтобы огородить его от лишней мороки, но морально это было нереально трудно. Видеть в нём себя было трудно.       — Я тоже так мечтал и старался, как ты, — задумчиво проговорил артист. Большой палец на правой руке сам собой начал потирать средний. Нервы. — Тебя можно понять.       — Бросьте, я не думаю, что я чем-то лучше Вас, — ухмыльнулся стажёр, продолжая сосредотачиваться на мокром лбу.       — Но мы правда чем-то похожи… И у нас то же стремление.       — Я знаю об этом, я изучал Вашу биографию, ха-ха, — подхватил мысль Феликс. — Я часто искал в Вас пример как в айдоле. То, как Вы упорно старались и как Вас неожиданно отстранили от дебюта… Я бы никогда не выдержал такого. Представляю, как это на самом деле было тяжело.              Кулаки за спиной снова сжались так, что ногти впились во внутреннюю часть ладони и чуть не проткнули кожу. То, как кто-то вспоминал моменты из прошлого Ли и понятия не имел о них глубже, чем была информация в интернете, для Минхо было невыносимым. Но перед ним не кто-то там — Феликс, который был подвержен тем же рискам, что и Ли когда-то. Он не просто трейни. Он не просто трудолюбивый парень из Австралии.       И «он бы никогда не выдержал такого».       — У тебя есть шанс не наткнуться на те же грабли, что и я когда-то, Феликс, — кивнул Линоу, наконец подняв немного взволнованный взгляд. — Просто думай, прежде чем что-то делать.       Ликс озадаченно хотел что-то возразить, но ком в горле застрял поперёк голосовых связок. Минхо выглядел более пустым, чем обычно. Из него как будто высосали когда-то все соки, оставив лишь пустую оболочку. Взгляд такой разбитый и предупреждающий. Трейни знал, что Ли что-то пережил.       — О чём Вы? — робко переспросил Феликс, опустив полотенце. — Вы не первый, кто говорит мне подобное.       — В тебе намного больше энтузиазма, чем было во мне, — продолжил говорить загадками старший, не отвечая на вопросы прямо. — Когда-то я… Совершил ошибку. И она стоила мне многого. Но я надеюсь, что ты будешь умнее меня и выберешь на первое место мечту. Она важнее всего остального. Поверь. Чем бы ты себя не тешил, в любом случае помни про карьеру и про цель.       Феликс не понимал, почему и отчего все хотели его огородить. Какие такие опасности поджидали именно его, а других трейни нет? Почему все так пеклись за его дебют, будто бы именно он был здесь восходящей звездой? Правда, вспоминая тот момент, что у Ли было когда-то с Чанбином…       Нет, бред конечно. Что могло там быть такого? Ведь максимум старые обиды, да?       — Я не знаю, о чём вы все пытаетесь мне рассказать, — вздохнул Ликс, опечаленно посмотрев на полотенце, — но я всегда прежде выбирал для себя мечту. Мне кажется, ничего не может пересилить мои цели, кроме, наверно, новых целей на будущее. Поверьте, Минхо-сонбэ, я думаю, что уже достаточно взрослый, и могу сам постоять за себя. Вы можете во мне не сомневаться.       — Я рад слышать это, — похлопал Минхо парня по плечу, и тот чуть не завалился назад. Это не могло не разбавить напряженную обстановку. — Ха-ха, ты, видимо, совсем устал. Лучше езжай-ка в общежитие и хорошо отдохни. Я скажу хореографу Шину, что мы хорошо отработали связку. Только не забудь ее потом сам проучить.       — Конечно, спасибо Вам большое! — поклонился тут же Ликс, всё раздумывая о словах то Чана, то Минхо. — И спасибо за хорошую компанию.       Ли Минхо хотел бы поверить в то, что прошлое никогда не напомнит о себе на других людях. И хотел бы по-настоящему наивно грезить о том, как Феликс сможет совладать с самим собой, прежде чем это обернется трагедией.       Просто он тогда так же говорил.       «Вы можете во мне не сомневаться».       А потом…       «Пожалуйста, обещай, что всегда будешь на моей стороне».