***
В тот же вечер Феликс встречается с Хёнджином в танцевальном зале общежития. Им многое нужно было обсудить с момента, когда они последний раз виделись. Оба, конечно догадались, как всё обернулось, с самого начала, но всё же многие детали не раскрыли. Так и Ликс узнал про подробности того, как сошлись Джисон-сонбэ с Хваном, и сам Хёнджин понял, как его друг оказался сонным в общежитии «3RACHA» рано утром. Они смеялись, возмущались и от души веселились — наслаждались компанией друг друга, пока это было возможно. Хёнджин стоял у большого зеркала, разминая шею и поправляя длинные локоны, спадающие на плечи, пока Феликс сидел на полу и, потягиваясь, наблюдал в глади отражение друга. За маленьким окошком был слышен ночной треск сверчков, а в зале до ушей доносилось лишь тихое дыхание парней и тиканье часов. — И как тебе в отношениях с сонбэ в итоге? — спросил Джин, не отвлекаясь от зеркала. — Я до сих пор не верю, что ты пошёл на это. На твоём месте я бы не простил. — Ну тут же дело не в «простил» или «не простил»… — протянул Феликс, разминая коленки и делая небольшую растяжку. — Нам пришлось друг друга понять. И ты знаешь, меня тоже за многое простить нельзя или очень сложно. Так что в этом плане… Я думаю, мы с хёном квиты. Хёнджин усмехнулся. — Он хотя бы подобающе себя ведёт? Я, конечно, и фанател по «3RACHA» достаточно долго, но не знаю, что мог Чанбин-сонбэ в отношениях творить, если устроил такое перед тем, как вы сошлись… — О, нет… — Феликс тепло улыбнулся и почувствовал, как щёки покраснели. — Он очень добрый и заботливый. Уделяет мне много внимания… Ну, по крайней мере, очень старается. Он очень инициативный и активный, а ещё часто говорит, что меня очень любит… — Ты смотри сильно не разомлей, — повернулся к нему через плечо Хёнджин. — Держи планку, будь гордым и самостоятельным. А то, смотрю, он часто говорит, что тебя любит. Значит эти слова обесцениваются. — Он снова обернулся к зеркалу. Феликс фыркнул в сторону и закатил глаза. — А я считаю наоборот, — сказал он. — Чем больше ты это говоришь, тем сильнее чувства внутри. И я вижу проявления его любви не только в словах, но и в действиях. Поэтому всё отлично. Я чувствую, как будто меня очень ценят. — Надеюсь, что он тебя действительно ценит, а не «как будто», — ответил старший с неожиданной для себя горячностью. — Если что, я за тебя всегда горой стою! Пусть только попробует обидеть… Феликс засмеялся. Хёнджин всегда казался несерьёзным, безбашенным и весёлым, но когда дело заходило о защите близких, то он был в первых рядах. Этот человек готов был помочь каждому, если его только попросить, и Ликс для него был как брат — чего только ради него он не сделает. Поэтому, пока тот заливисто хохочет, Хван украдкой улыбается, и на его лице рисуется лёгкое умиротворение. Главное, что Ликс счастливый, а более ему ничего и не надо. — Ты уже так защищал, в итоге назащищал до участка, — прыснул в кулак Ликс. — Но зато какой результат! — возразил тот. — Теперь мы с Джисоном вместе. Правда пока что даже не целовались, но это вопрос времени… Феликс вдруг изумлённо вскинул брови и уставился на друга через зеркало. — Как это? Вы вообще не целовались?! — чуть ли не пискнул он, и его лицо вытянулось и зарделось. Хёнджин пожал плечами, словно в этом не было ничего удивительного. — Ну да, ни разу. Это всё издержки прошлого Джисона… Пока ему трудно найти со мной более тесный контакт, чем чмоки в щёку и обнимашки. Но мне пока и этого хватает, если честно. Главное, чтобы ему было комфортно. — Хёнджин тепло улыбнулся, вспоминая счастливое выражение лица Джисона. — Мы вот завтра идём гулять вечером. Проведу с ним ещё времени, у нас и так его не очень много. Расписания… Глаза Феликса с тоской потемнели. Это он-то жалуется на свою излишнюю тактильность и отсутствие взаимодействий, а Хёнджин вообще умудряется без них жить и рассудок не терять. Удивительный человек! Хотя, его и заядлым кинестетиком назвать сложно — обычно активность проявлял Феликс, а он при возможности отвечал. Наверно, Ликс просто ненасытный до безумия. — Ты чего так потух? — со смешком спросил Хёнджин. — Волнуешься за отношения мои? — Да нет… — буркнул Феликс, опустив взгляд в паркетные полы. — Ну и не надо, больно и хотелось. Ликс закусил нижнюю губу. В зале повисло тяжёлое для него молчание — с Хваном захотелось поговорить на тему, которая так долго волновала Феликса, но решительности ему всё так же не хватало. Но это же лучший друг — он никогда не осуждает, а ещё даёт хорошие советы, когда это нужно. Чего бояться? — Я просто… — протянул задумчиво Феликс. — Я думал о том, что мне не хватает тактильности вместе с хёном. Хёнджин невозмутимо поднял брови, подтирая макияж на глазах, который успел за день немного расплыться. — Так поговори с ним об этом, чего ждать? — Блин, это не так легко, как кажется, — вздохнул Феликс, запустив пятерню в тёмные волосы. — Из-за всех этих правил и камер повсюду я даже не могу его поцеловать. Знаешь, как неловко делать это в туалете? А если кто-то зайдёт? Это невыносимо… — Нашёл проблему, — фыркнул Джин. — Разве у вас нет выходных, чтобы уединиться? Или у Чанбина-сонбэ нет собственной квартиры в конце-то концов? Ликс вспомнил приглашение Чанбина к завтрашнему дню. Но даже это не сулило ничего хорошего. Нет, конечно, будет много чего хорошего: они поедят вместе рамён, может быть посмотрят фильм, а потом снова уснут в обнимку, прежде сладко целуясь. Но не больше. А Феликс хочет, но ему непривычно и страшно — вдруг он вообще Чанбина никак не привлекает? Или вся его красота заканчивается на эстетическом наслаждении веснушками на щеках и на глубоких шоколадных глазах? Сколько же придётся ждать до момента, когда Бин сам проявит инициативу? — Есть, — отрицательно кивнул головой Феликс. — Он даже пригласил меня на рамён завтра, но в этом нет никакого смысла, мы снова как обычно будем обжиматься… Хёнджин чуть ли не на месте подорвался, когда услышал, что Ликс сказал. Феликс и сам не ожидал увидеть округлённые глаза парня, когда тот повернулся. С нижнего века стёрлась тень — Джин, наверно, от такого внезапного заявления случайно скользнул пальцем не туда и размазал макияж. — Он тебя… на что пригласил?! — изумлённо воскликнул Хёнджин, чуть ли не задохнувшись. — Я не ослышался?! Феликс сдвинул брови к переносице и с непониманием уставился на друга. — На рамён. А что тут такого? Будем есть лапшу… Хёнджин несколько секунд стоял в ступоре, а затем со звоном ударил себя по лбу ладонью. Да так, что Ликс вздрогнул и отодвинулся чуть назад. — Феликс, мать твою, тебе что, двенадцать? — недовольно вздохнул Хван. — Ты не знаешь, что у нас значит «пригласить на рамён»? — Что ты на меня ругаешься? — Ликс сложил руки на груди. — Я живу здесь всего ничего, как я могу быть в курсе вашего сленга, а? Я австралиец прежде всего… Хёнджин потёр переносицу. Серьёзно, Феликс просто невыносимый, а ещё наивный и мягкосердечный. Ему предложили «поесть рамён», а он всё буквально воспринял! А что бы было, если бы это был не Чанбин, которому Ликс доверяет, а кто-нибудь другой? Что, пошёл бы «есть рамён» с незнакомцем или незнакомкой? — Ликс, мать твою, ты реально глупый, — усмехнулся в сторону Хёнджин. — «Пригласить на рамён» в Корее значит пригласить прямиком в кровать, и явно не для того, чтобы просто лежать и обниматься. Чанбин-сонбэ тебя, наверно, капец каким сексуальным считает, а ты, глупый, ничего не понял. — И он снова отвернулся к зеркалу, шипя матные слова под нос из-за размазанных теней. Внутри Феликса что-то с грохотом провалилось. Щёки налились яркой краской, горели пылким огнём. Он посмотрел прямо на себя в зеркало, суженными зрачками рассматривая отражение и прикладывая к скуле ладонь — Чанбин считал его сексуальным. Считал сексуальным. Хотел заняться с ним сексом? Что, прямо так? И намекал так же, а Ликс ничего не заметил?.. Ему вдруг стало тяжело дышать. Мысль о том, что Феликс Чанбина привлекает, сводила с ума. То есть, реально привлекает. Значит, ему точно так же не хватало всё это время тактильности, как и Ликсу? Возможно, завтра это и произойдёт?.. Вдруг вместо радости на душе залёг страх. Феликс просто не ожидал, что это произойдёт так быстро. Что ему делать? Как готовиться? Как одеться? Что купить? Он же вообще ничего не знает! Как и говорилось, Ликс — самый позорный девственник из всех. Без опыта и знаний, если не считать просмотр порнороликов. — Х-хён, подожди… — встрепенулся Феликс и почувствовал, как его голос буквально дрожит. — А что мне вообще нужно?.. Я же вообще никогда… Ну, в плане, я не знаю, что мне нужно сделать… Хёнджин опустил на него недовольный взгляд, но затем заметно размяк. К нему тоже подкралась очевидная мысль, которая никогда в голове не возникала, — Хван же тоже не особо… опытный. В плане, был один раз, когда в подростковом возрасте в школьном туалете девушка в первый раз сделала ему минет, да и только. На большее толком даже времени не хватало, когда ты — популярный айдол. А что делать, если секс вообще не с девушкой? — Э-э-э… Я мало советов дать могу, — почесал затылок Хёнджин, немного покраснев из-за смущения. — Я и сам в этой теме профан… Но, я думаю, что ничего страшного в этом нет, правильно? Хван вдруг сел на пол рядом с взволнованным Феликсом. Внутри бурлило непонимание происходящего — они с Ликсом уже взрослые, далеко не несмышлёные подростки. Однако это не значило, что им не могло быть немного страшно и непривычно. — Ну, как я это понимаю… — протянул Хван, хватая в руки телефон и набирая незамысловатое предложение в строке поиска. — Нужно найти статьи про это. Но я точно знаю, что нужно купить смазку с презервативами, чтобы всё было безопасно. А потом… — Он посмотрел на смущённого Феликса и толкнул его в плечо, улыбаясь, — открыть «WikiHow» и выучить теорию. Так и провели они остаток вечера. Ликс думал о том, как всё лучше устроить, чтобы показать себя в лучшем свете и не ударить в грязь лицом, а Хёнджин совсем немного думал о том, как когда-нибудь они станут с Джисоном настолько близки, что смогут сделать это. Сейчас главное было — набраться опыта и знаний с помощью интернета, а потом применить это на практике.***
Весь следующий день Феликс работал как на иголках. Взволнованный в ожидании, он ошибался в хореографии на общих занятиях, терял внимание и концентрацию, а в конце дня вообще решил отпроситься с уроков актёрского мастерства, чтобы подготовиться морально и не только. Трейни видели его некую оторванность, в том числе и Чонин, пристально наблюдавший за его состоянием весь день. Но, в конце концов, парень отвязался от лишних глаз и наконец направился в общежитие, чтобы как следует себя подготовить. Прошлой ночью он до часу скроллил сайты в интернете, читая отзывы на лубриканты разных производителей. И не то, чтобы это чтиво вызывало какую-то определённую реакцию — просто потом, убедившись в том, что знает, как ему выбрать правильную, безопасную смазку, Феликс пошёл на просторы порно-сайтов набираться теоретического опыта. А затем до двух часов ночи бесстыдно мастурбировал, уткнувшись носом в одеяло, чтобы Чонин не слышал его отчаянных, жалобных стонов. И было уже не до порно — Ликс дрочил на образы хёна в голове, как было в тот раз, и вообще забыл про понятия морали. Такое себе времяпровождение. На следующий день остался определённый осадок — теперь, принимая в общежитии душ и подготавливая себя, Феликс всё больше сомневался в затее. Может, ему и дрочки по ночам хватает? Насколько сильно смущённым и уязвимым он будет казаться, когда окажется под Чанбином? Да и пальцы, которыми он решился себя растянуть заранее, толком не хотели входить под правильным углом. В итоге от растяжки он поспешно отказался. А на деле казалось всё так легко — как же «WikiHow» красочно это описывал! В итоге Феликс оказался даже более беспомощным, чем думал. В голову даже закрадывались очередные сомнения: может, вообще отказаться ехать? Сказать, что плохо себя чувствует, да и вообще устал?.. Выходя из душевой кабинки, Феликс услышал звук уведомления на телефоне. Вздохнув, он обтёрся полотенцем, долго-долго смотрел на своё лицо в зеркале, а потом высушил волосы и наконец решился проверить сообщение. Конечно же, оно было от хёна. Ликс догадывался, поэтому так оттягивал с ответом. «Я уже домой приехал! Отпросился пораньше». «Вот, кидаю адрес ㅋㅋㅋ» «Я тебя очень жду, надеюсь, что всё в силе!» А потом прислал сэлку. Феликс тепло улыбнулся — Чанбин в объективе камеры казался домашним и комфортным. А когда так пальцем тычется в щёчку, вообще кажется таким маленьким, что хочется в кармашек положить. У Ликса сердце сжимается — он его безумно любит. Как может отказать сейчас, когда Бин так готовился и ждал?.. Он ещё долго ломается, прикусывая нижнюю губу, после чего всё же набирает сообщение в ответ: «Ты такой милый, хён… ㅠㅠㅠ». «Всё в силе, я приеду». Только потом снова стало непривычно. Феликс ни в коем случае не боялся самого секса, и травм, связанных с этим, у него не было. Проблема была лишь в восприятии себя — когда ты представляешь себя на месте тех порноактёров, а сверху на тебя нависает хён, сердце в пятки катится. И не то, чтобы Ликс себя не любил — с комплексами он практически покончил. Однако то, как его будет видеть хён… Он положил в свой рюкзак сменный комплект одежды, наушники и зарядку, кошелёк, а затем сбоку добавил пакет вместе с купленными недавно вещами из аптеки. Ничего особенного: пачка презервативов и дорогой лубрикант с эко-составом и персиковым ароматизатором. Феликс не знал, почему именно персиковый — наверно, этот тюбик привлёк больше всего внимания. Сердце колотилось даже сейчас. Может, хён уже сам всё подготовил, и этого уже не требовалось? Но что плохого в том, что Ликс решил позаботиться об этом тоже? Вскоре он уже ехал на такси по указанному адресу. Ему постоянно казалось, будто он что-то забыл. Может, это просто внутренний голос призывает отказаться от этой затеи, но Феликс уже решился, значит пути назад не было. Взяв волю в кулак, он уверенно направился после высадки к нужному дому. Элитный район, закрытая зона со своей охраной и Чанбин, стоящий у ворот, чтобы встретить Феликса. На его лице тёплая улыбка — он правда был рад его видеть, как и Ликс. — Я знал, что ты приедешь быстро, — лучезарно улыбнулся он, кутаясь в своё лёгкое пальто, после чего мягко обнял, вдыхая яблочный аромат волос. Ликс словно котёнок прижался снова, однако внутреннее волнение вернулось незамедлительно. — Пошли, прохладно. Я тебя чем-нибудь тёплым напою. — Мне хватит просто воды, — улыбнулся неловко Феликс, когда Чанбин повёл его за запястье в дом. Кажется, есть особо после клизмы не рекомендовали. Да и у Ликса аппетита особо не было — на обед он поел плотно, а позже немного перекусил уличной едой. В любом случае, Феликс не думал, что Чанбин особо будет оттягивать. — Добро пожаловать, — открыл дверь в квартиру Бин, демонстративно поклонившись. — Будь как дома. С губ Ликса слетел лёгкий смешок. Он осторожно прошёл в коридор, снимая с плеч рюкзак, а затем и джинсовку с кроссовками. Чанбин заботливо повесил верхнюю одежду парня на вешалку, убрал ботинки в обувницу, а затем в спешке побежал на кухню, скидывая с себя пальто. Теперь и Ликс видел, во что одет мужчина — домашний колючий свитер с мешковатыми серыми штанами на шнурке. Комфортный прикид — в этой же одежде он был на фотографии. Чего, наверно, не скажешь о Феликсе — клетчатая рубашка из толстой ткани и грубые джинсы. Но это, конечно, одежда не домашняя. Может, только когда у Ликса будет время переодеться, он будет выглядеть так же. Ноги в белых носочках ступают на тёплые полы и топают на кухню, где вовсю крутился Чанбин. Однако же обеденный стол красовался в гостиной. Там уже было что-то разложено: столовые приборы, две тарелки с чем-то и стаканы. Ликс встал в небольшой ступор: они собирались ужинать? Заглянув на кухню, Феликс тут же наткнулся на Чанбина, держащего в одной руке бутылку с водой, а в другой — две стеклянных с соджу. — О, ну ты чего тут делаешь? — улыбнулся Бин, пытаясь удержать соджу, чтобы оно не разбилось раньше времени. — Иди в зал и садись. — Мы… будем кушать? — нахмурился Феликс, теряя понимание ситуации. — Ну… да? А ты не хочешь? Чанбин направился к обеденному столу, а за ним по пятам последовал Ликс. Только сейчас какой-то пазл в голове начал складываться, но догадки всё ещё оставались догадками. — Ну, я просто думал… — протянул Феликс, а затем застыл, смотря в тарелки, наполненные… Лапшой. — Ну, я же изначально на рамён приглашал! — усмехнулся Чанбин и отодвинул стул, указав на него головой. — Садись, я сам готовил. Чёртов. Хван. Хёнджин. Будь он проклят со своими «крылатыми корейскими выражениями»! Будь оно всё проклято! Феликс неловко улыбается, присаживаясь, но в груди бушует ураган, будто он пережил самый ужасный и нелепый конфуз в своей жизни. Теперь и кусок в горло не лезет — как он мог так облажаться? Как мог только послушать Хёнджина, пережить целый внутренний кризис, а потом остаться ни с чем? Да и Чанбин оказался даже наивнее, чем могло показаться на первый взгляд. Использовать рамён, чтобы дать Ликсу на что-то надежду! Ну конечно… Теперь, когда ожидание оказалось неоправданным, даже рамёна не хочется. Ничего, в общем-то не хочется, кроме как уснуть и спать весь оставшийся день. Как шторм в сердце мог так быстро прекратиться, если до этого весь этот день Феликса буквально преследовал кризис его сексуальности? В следующие минуты они сидят, кое-как пытаясь общаться, но Ликс не съел ни куска. Странное чувство — ты вроде бы боялся, хотел от всего отказаться, а когда момент обломался, ощущаешь не удовлетворение, а лёгкое разочарование. А Бин такой весёлый и нежный, каким он обычно был… — Мы недавно с Чаном-хёном помирились наконец, — с упоением рассказывал Чанбин, пока Феликс металлическими палочками мешал лапшу сотый раз за минуту. — Пошли все вместе с «3RACHA» поужинать… Я был очень рад, когда всё образовалось. Более-менее… — И… как он? — серо спросил Ликс, не отрывая взгляда от двух половинок яиц, болтающихся в бульоне. — Я рассказал ему про нас ещё тогда… — протянул он, захватывая палочками лапшу и тут же проглатывая. — М-м-м… Вроде, всё хорошо. Он не стал возражать больше против моих… наших отношений. — На его лице расцвела улыбка. — Значит, от хёна нам нечего ждать. Феликс кивнул. Вообще, эта новость очень радовала. Наконец всё улеглось, и теперь они могут уделить время друг другу. Только вот в каком плане уделять… Чанбин, видимо, совсем не хочет замечать в Ликсе что-то, кроме милого характера и веснушек, да и видит в нём лишь невинный цветочек. Хоть и до интима они не дойдут, но как же это обидно! Ликс задумчиво отпил воды из бокала, и Бин наконец заметил его понурое выражение лица. — Эй, ты не притронулся к еде, — сказал он, и Феликс встрепенулся. — Что? — Может, тебе не понравилось? — поджал губы Чанбин и посмотрел в свою тарелку, где было почти всё доедено. — Я, вроде, попробовал, и ничего… — Нет-нет, я верю, что всё замечательно, — завертел головой младший, замечая, как темнеет лицо Бина. — Просто я… наверно, я просто не голоден… Чанбин накрывает чужую руку своей и мягко её поглаживает, пытаясь заглянуть в глаза. Феликсу не по себе — будто в душу заглядывает. А в душе сегодня у него только грязь и похоть, больше ничего не осталось. Не дай бог, если Бин заметит. Нужно ли тому это вообще? — Всё в порядке? — наклонил он голову. — Ты какой-то… никакой. Что-то случилось? Феликс почувствовал, как сердце сжалось. Вообще-то, правда случилось. Особенно, когда Бин касается его руки — Ликс тактильный, ему нужно это. Нужно, чтобы хён его касался, и не только, когда обнимает и целует. Он так долго ждал, что изнутри его сжигают противоречия. Феликс одновременно хочет, чтобы Чанбин не обращал внимания и чтобы наконец заметил, как себя чувствует парень. — Да, всё… — буркнул Ликс, сглотнув, а затем попытавшись вытянуть руку, но не вышло. — Всё в норме. Наверно, я просто устал. — Точно? Кажется, дело в другом, — нахмурился Чанбин, и у Феликса голова кружится. — Скажи, мы же можем обсудить, если для тебя это так важно. — Хён, нам нечего обсуждать, правда, — пискнул Ликс. И, стараясь вытащить ладонь из-под чужой, локтём случайно столкнул стакан с водой. Он не разбился — всего лишь обрызгал рубашку Феликса и упал на пол, создавая под ногами неутешительную лужу. Ликс рефлекторно отпрыгнул и прикрыл рот руками, чувствуя, как щёки наливаются краской. Теперь ему вдвойне стыдно. Чанбин же охнул от неожиданности и посмотрел на шипящего Ликса, который теперь пытался сделать так, чтобы ткань рубашки не прилипала к телу. — Боже, ты в порядке? — на выдохе произнёс Чанбин. — Ты весь облился… — Хён, прости, — поджал губы Феликс. — Ох, чёрт, это… Твои полы… — Да полы это ничего… — махнул рукой Бин. — Давай, я принесу салфетки. — Он было уже встал из-за стола, но вдруг хлопнул рукой по лицу. — Блин, я забыл, у меня же бумажные полотенца закончились. Наверно, тебе переодеться придётся тогда, а это мы… — У меня есть салфетки в рюкзаке, хён, ты можешь их использовать, — сказал торопливо Феликс, ощупывая свои красные щёки, и уже встал, но Бин усадил его обратно. — Сиди на месте. Сам принесу. Мало того, что Феликс был с самого начала смущён всей этой неловкой обстановкой, да ещё и сейчас всё только усугубилось. Облился, ещё и на полу лужа. Слава богу, что не рамён уронил, тогда бы точно пришлось бы затеять генеральную уборку. Возможно, это всё — наказание за вчерашнее и за то, что сегодня Феликс… Точно. Чёрт. В рюкзаке же на самом видном месте… Ликс вдруг подорвался с места, и его сердце забилось так, будто бы он пробежал часовой марафон. Он быстро ретировался из зала и поспешил в коридор, где уже с сумкой в руках стоял Чанбин. Нельзя было допустить, чтобы он увидел! — Хён, давай я сам найду… — с дрожью воскликнул Феликс, и от его вдруг треснувшего голоса стало не по себе. Его руки буквально вцепились в открытый рюкзак, но Чанбин из-за эффекта неожиданности всё никак не отпускал его. — Эй, ну ты чего? Я же сказал тебе сидеть, я бы сам нашёл, — возразил старший, но Феликс завертел головой. — Нет, ты бы не нашёл, просто… В момент, когда Ликс снова хотел вытянуть свою сумку из чужих рук, пальцы не смогли её удержать, и рюкзак с грохотом упал на пол. Ликс затаил дыхание, и крохотная звёздочка надежды на то, что всё будет нормально, промелькнула в глазах, но затем исчезла. И из него вылетела и сменная одежда, и наушники с зарядкой для телефона, и пакетик с выпавшими лубрикантом и презервативами. Да, это был полный провал. Весь сегодняшний день для Феликса — это полный провал, который он предпочёл бы поскорее забыть. Наверно, он стал похож на варёную свеклу. Растерянные глаза сначала нашли тюбик на полу, а затем опустились куда-то в случайную точку — Феликсу не хотелось сейчас смотреть на крайне изумлённое лицо Чанбина. На то, как он совсем немного краснеет, как долго глядит на смущённого Ликса, а затем с глубоким вздохом опускается на пол, чтобы собрать вещи обратно в рюкзак, будто ничего и не было. Однако же смазку с картонной коробочкой он оставляет на комоде, стоящем прямо за Феликсом. В его глазах нет какого-либо осуждения. Зря Ликс так боялся сейчас пересечься с ним взглядами — он не знал, что Чанбин явно не из таких. — Так вот, в чём было дело… — выдохнул он, совсем легко ухмыльнувшись. — А я думал, почему ты такой скованный. Думал, что сделал что-то не так, или реально еда невкусная. — Это не то, о чём ты подумал… — выдавил из себя Феликс, прикусив нижнюю губу. — Я просто… Ну, ты сказал про рамён, и я не… — Ты меня не так понял, да? — закончил за Ликса Чанбин, а затем положил ему руку на плечо, добродушно поглаживая, чтобы тот перестал так напряжённо смотреть в одну точку. — Всё нормально, эй. Хэнбокки, мне же не четырнадцать, да и тебе тоже. Что в этом такого? — Господи, я такой дурак… — Феликс опустил своё лицо в ладони и буквально взвыл от отчаяния. — Это Хёнджин мне сказал, что «пригласить на рамён» значит пригласить на… Ну, ты понял. И я хотел подготовиться, мне было так волнительно, что я даже хотел отказаться прийти. С губ Чанбина слетел тихий смешок. Да, Ликс и правда очень глупый. Такой смущённый, что похож на котёнка. Но такой родной и красивый, что в этой ситуации невозможно не смеяться. — Эх ты… — вздохнул Чанбин. — Почему ты так боялся? Думаешь, что я могу сделать тебе больно? У Феликса что-то провалилось в груди. В его голове было тысячи вопросов, которые он хотел бы сейчас задать, но вместо этого он всего лишь фыркнул и в обиде на самого себя выдал: — Я не боялся… Я просто думал, что тебя совсем не привлекаю. И в этот момент во всей квартире повисла тишина. Да такая, что было слышно даже треск потолочных ламп вместе с гудением машин на улице. Чанбин долго-долго смотрел в лицо Феликса, на котором было написано всё — от тоски до глубокой обиды. И впервые Бин почувствовал, что зря так ходил с ним вокруг и около. Неужели он заставил Ликса сомневаться в том, что хёну он нравится в каждом плане, который только можно придумать?.. — Ёнбок-а, — сказал он будто не своим голосом, и Феликс вздрогнул. — Посмотри на меня. Давай же. Ликс ломался, но всё же осмелился это сделать и ахнул. Чанбин смотрел на него исподлобья, а в его глазах застыло серьёзное выражение, переливающееся кофейно-красными оттенками. Феликс затаил дыхание — он не знал, как себя чувствовать в этот момент. Мужчина буквально пожирал его взглядом. — Кто тебе сказал, что ты меня не привлекаешь? Вопрос простой, но у Ликса из-за него волосы на затылке дыбом встают. Он чувствует это напряжение, повисшее в воздухе, но оно вовсе не неприятное. Даже наоборот — оно хочет заставить Феликса раскрепоститься. — Ты обращался со мной как с фарфоровой куклой, — выдохнул Феликс, прикусив нижнюю губу. — Даже когда я давал намёки, ты их не понимал. Но я ведь… Но я не из хрусталя. Я не разобьюсь, если ты захочешь зайти со мной дальше. Чанбин внимательно смотрел на него, не отрывая руки от плеча и даже чуть его сжимая. — Ты мог бы меня просто попросить, — ответил он через какое-то время. — Но неужели ты не мог сам сделать первый шаг? Феликс почувствовал, как кровь в его венах вскипела. Сердце так беспорядочно билось, а в голову снова стали лезть картинки с прошлой ночи, когда Ликс так бесстыдно дрочил на собственные мысли. Но больше делать это на фантазии не хотелось. — Просто ответь, — ответил Чанбин. — Ты этого хочешь? Весь этот день Феликс ломался и думал, как бы трусливо сбежать. Но он — кинестетик, ему нужна эта близость. И сейчас, даже когда Чанбин так на него смотрит, Ликс не может сказать о том, что ему страшно. Ему не страшно. Он давно этого желал. Он давно об этом мечтал. Хотел, чтобы в какой-то момент хён был настолько близко, что принадлежал только ему. — Хочу, хён, — ответил Феликс в ту же секунду. — Я этого очень хочу. Ликс даже не мог вспомнить, в какой момент мир для него подорвался, и Чанбин, так долго находившийся на расстоянии, расправился с ним самостоятельно. Его ладонь ложится на затылок, дыхание сбивается, и они порывисто целуются. Так, как никогда не целовались до этого. Феликсу просто не с чем сравнить подобное — даже те «взрослые» поцелуи рядом не стояли с теми, которые дарил ему Бин сейчас. Они беспорядочные, глубокие и грязные. Такие, что Ликса ведёт от ощущений, что волна накатившего возбуждения намного сильнее и разрушительнее, чем те, которые были раньше. Коленки немного подрагивают, и парню сложно себя держать на одном месте. Он под хваткой Чанбина весь продрог, извивался и жался сильнее, чтобы передать своё тепло и получить его взамен. В какой-то момент сильные руки давят на его плечи, чтобы немного подтолкнуть, и Феликс покорно пятится назад в зал. Он не замечает, как Чанбин подводит его ровно к столу. Только когда руки упираются в деревянную гладь, а Бин хватает парня под задницу и сажает прямо на него, Феликс понимает, что в этот вечер действительно просто так спать не ляжет. Он обвивает старшего за шею, жмётся губами сильнее и ярче, пока ладони Чанбина блуждают по его шее, плечам и груди. Эти прикосновения словно электричеством прожигают колени — Феликс дёргается и шире раздвигает ноги, его совершенно не заботит, как он выглядит. Возможно, конечно, разве что только то, как они выглядят вместе. От этой мысли у Ликса закружилась голова, и он тотчас же вцепился в хёна сильнее. Наконец ему не нужно себя сдерживать. Теперь затвердевший член в штанах определённо просил к себе внимания, но Чанбин обходил низ живота стороной, специально задевая кромку воротника рубашки и пуговицы. — Хён… — тяжело выдохнул в губы Феликс и приподнял веки. Он чуть не взвыл — Чанбин смотрел на него сквозь возбуждение в потемневших глазах. — Мой мальчик такой податливый, — ухмыльнулся Чанбин, и его «мой мальчик» заиграло совсем другими красками. Чёрт, как же Феликс его хотел. Он бы высказал ему всё, если бы не язык, проходящий по его нижней губе. Спина сама по себе выгнулась — сгибаться вот так не очень удобно, но сквозь яркое возбуждение это, кажется, не было так заметно. — Тц, смотри… — вздохнул Чанбин, отмыкая от губ и проходя ладонью по мокрому от воды пятну на рубашке. — Теперь в ней нельзя ходить. — Сними… — охнул Феликс и изумился своему жалобному тону. — Сними её, хён, пожалуйста… Надменная улыбка Чанбина — это самое сексуальное, что Феликс когда-либо видел. А он ещё, считай, вообще ничего не видел. Интересно, как же тело хёна выглядит под его колючим свитером? Как будет выглядеть его лицо во время… Феликс издал тихий стон — губы Бина коснулись его кожи за ухом, а затем горячий язык прошёлся по выпирающей косточке. Ликс никогда бы не подумал, что здесь у него такое чувствительное место, которое заставляет извиваться прямо на столе и требовать большего. Пальцы старшего тем временем спустились к пуговицам и медленно, практически издеваясь расстёгивали каждую поочерёдно. Чанбин никуда не спешил — выцеловывал каждый миллиметр чувствительной шеи Феликса, слушая его горячие вздохи, и потихоньку расправлялся с рубашкой. Он осторожно прикусил участок кожи рядом с ключицей, зализал его, затем аккуратно обхватил его губами и втянул — это отозвалось ярким стоном и коленом, которое настойчиво упёрлось Чанбину в пах. Тогда и он не смог сдержать вздох. В этот момент с рубашкой наконец было покончено — Бин по-хозяйски уложил ладони на бёдра и поднялся немного выше, оглаживая чувствительный живот с очертаниями пресса. — У тебя веснушки даже на груди… — завороженно заметил Чанбин, оглядывая розовые бусины сосков. Там, на груди, действительно красовалась россыпь бледноватых веснушек, разбросанных по коже, словно звёзды в ночном небе. Феликс прикусил фалангу пальца, возбуждённо всхлипывая. Когда Чанбин говорил так откровенно, хотелось лезть на стены и выпрашивать ещё. — Твои реакции замечательные, — с улыбкой подметил Бин и снова поцеловал — ярко и горячо. Руки поползли под рубашку, оглаживая рёбра и дотрагиваясь до чувствительных сосков кончиками пальцев. Феликс то и дело вздрагивал из-за острых ощущений, как только Чанбин водил ладонями вокруг ореолов и как бы ненароком их задевал. Бёдра рефлекторно сжимались, а колено снова упёрлось в пах. Именно тогда Ликс обратил внимание, как от этого приятно Чанбину. Что-то в нём подорвалось — он ощущал, что там, внизу его живота, тоже твёрдо. Феликс весь раскраснелся — когда у тебя стоит, всё в порядке, но когда у кого-то на тебя стоит, это уже не совсем обычно. И Феликсу лестно, ужасно лестно, что у Бина именно такая реакция на него. Он снова коленом помассировал выпуклость в чужих штанах, и это отдалось тихим стоном в губы. Феликс и сам вожделенно выдохнул, потому что стоны Чанбина — самое красивое, что он когда-либо слышал. Вдруг Бин неожиданно опускает ладонь к внутренней части бедра и ведёт почти до паха, оглаживая так, что у Феликса в глазах плывёт. И тут к нему в голову приходит спонтанная, нелепая идея. — Хён, я хочу тебе отсосать. Твою мать. Феликс вообще сказал это, не подумав, потому что им овладели чувства. Однако Чанбин воспринял это вполне серьёзно, оторвавшись от губ, но всё же оставив руки томиться на горячей коже. И они продолжили вскоре по ней блуждать, заставляя Ликса снова ёрзать на одном месте. — Хочешь отсосать? — переспросил Бин, подняв брови и вдруг ущипнув его за соски. Феликс закинул голову назад, и это дало Чанбину возможность последний раз прикусить выпирающий кадык. — Ты уверен? Какого вообще чёрта Чанбин переспрашивает, когда Феликс сидит прямо перед ним с раздвинутыми ногами и практически голым торсом? — Я… ох, я никогда этого не делал, но… — Я могу тебя научить, — невозмутимо ответил Чанбин, и у Феликса буквально сердце замерло. А Бин и это умеет?.. — Только давай не будем делать это… здесь. Феликс кое-как пришёл в себя. Он сейчас сидел на столе в самом развратном виде из возможных, массировал возбуждение старшего коленом и не стеснялся говорить то, что на трезвую голову никогда бы не сказал. Конечно, перспектива быть трахнутым на столе его завораживала. Но только не среди лужи воды на полу и недоеденного рамёна. Времени на уборку уже нет — у них обоих стоит, и сквозь затуманенный разум Феликс всё ещё удерживал желание сделать хёну минет. Чанбин без лишних слов помогает тому слезть, придерживая за руку, и успевает оценить его прикид: растрёпанные волосы, покусанные, опухшие губы, розоватый засос на шее и распахнутая рубашка. Феликс — произведение искусства, которое вызывает у Бина абсолютно разные удовольствия — от эстетического до сексуального. — Нам туда, — выдохнул старший, потянув парня за собой, и тот на ватных ногах последовал, стараясь не упасть. Заодно Чанбин успел захватить купленные Феликсом аптечные вещички, которые им ещё пригодятся. За это — отдельное спасибо. Когда дверь в спальню закрылась, Ликс удивительно быстро успел снова поцеловать старшего, чтобы тот и слова не смог сказать. Жар снова прошёлся по всему телу — рука на чувствительной коже талии казалась правильной, а ощущения — острыми. Чанбин быстро откинул тюбик с картонной коробочкой куда-то на кровать, чтобы освободить и вторую ладонь. Поцелуи были более развязные, чем самые первые. Теперь и Феликс действовал увереннее — прикусил нижнюю губу, оттянув, даже обхватил своими чужой язык, посасывая. У Чанбина крышу сносило — никогда он не думал, что у его мальчика есть именно такая сторона. В момент этого осознания его ловко развернули и посадили на кровать. Колени оказались по обоим сторонам от его бёдер — Ликс уселся прямо на них, придерживаясь за плечи, и затуманенным взглядом очертил линию от губ до чужих глаз. Только сейчас Феликс заметил, какая атмосферная обстановка стояла в спальне Чанбина — двуспальная кровать с бежевым покрывалом, две белых подушки, один единственный горящий светильник на небольшом комодике. Столик в углу, письменный, а над ним календарик две тысячи пятнадцатого года. Чанбин его так и не поменял с того рокового момента. Как же красиво они смотрелись вкупе с волшебным, уютным интерьером. — Я тебя люблю, — вдруг сказал Феликс, снова целуя и оглаживая щёку. — Очень сильно люблю, хён. Чанбин улыбнулся. Даже сквозь возбуждение он оставался таким же, и вместе с Феликсом ему было комфортно. Однако же ёрзал он на его члене в штанах не шибко удобно, хотя и приятно. — Я тебя тоже, — чувственно ответил Бин. Руки Феликса поползли по свитеру и пальцами зацепили его концы. Он выжидал разрешения, и кивок со стороны Чанбина выглядел как призыв к действию. Ему было жарко и колюче в нём, и когда Ликс от него избавился, стало намного легче. Парень откинул его куда-то на стул, стоящий около письменного стола. Его взгляд изумлённо бродил по рельефам натренированных мышц, спускался к кубикам пресса и очертаниям низа живота, которые уходили дальше, в штаны. Младший казался голодным — ему нравилось ощущение, когда он проводит ладонью от ключиц до груди, а затем подключает и вторую, немного сжимая две половинки. Чанбин тяжело выдохнул — это было приятно. Особенно, когда Ликс так чувствительно кончиками пальцев проходится по соскам так же, как это делал Чанбин с ним. — Так нормально? — спросил Феликс. В его глазах стояло любопытство и желание доставить удовольствие. Чанбин сквозь тихий стон улыбнулся. — Да. Это очень приятно, — кивнул он и, протянув руки вперёд, снял рубашку с Феликса окончательно. Сейчас она казалась совершенно не нужной. — Ты можешь попробовать сделать это губами. Феликс затаил дыхание. Его неопытность вызывала некую неуверенность, но Чанбин часто его хвалит. Ему нравится то, что он делает, а остальное — неважно. Он кивает и осторожно припадает к коже, целуя ключицы. Чанбин выдыхает и опускает ладонь на тёмные волосы, чтобы погладить. В таком положении Феликсу было немного неудобно, но он старался изо всех сил, огибая языком очертания мышц, до которых добирался, и не забывая прикусывать. Чем чувствительнее это делал Ликс, тем громче были стоны сверху и нежнее гладила послушные локоны рука. В какой-то момент Феликс заёрзал на коленях из-за неудобного положения, и Чанбин простонал чуть громче, чем обычно. Ликс сразу догадался, что снова задел член. Сердце участило свой темп — желание сделать хёну приятно никуда не делось, только усилилось. — С-сейчас… — бездумно слетело с его губ. Чанбин сначала не понял, что произошло. Только когда Феликс слез с бёдер и опустился сначала на одно колено, а потом на другое, он охнул и устроился поудобнее, оперевшись на руки. Это было волнительно. Ликс толком не понимал, что ему нужно делать, хотя и провёл прошлую ночь за просмотром теории. Вживую всё не так — дыхание Чанбина сверху такое тяжёлое, его веки полуопущены, и смотрит он так, что хочется глядеть в его тёмные глаза вечность. Сердце колотится — хёну хочется помочь, доставить удовольствие. Штаны Бина мешковатые и практически свободные. Через них прекрасно видно выпирающий стояк, до которого Феликс с опаской дотрагивается и проводит ладонью по всей длине через ткань. Сверху слышится томный вздох. Ликс знает, что это приятно, потому что делал так себе сам. Но только как это чувствуется, если тебе это делает другой? То, что ты никак не можешь проконтролировать? — Может… — прошептал Феликс и сжал его через одежду. С губ Чанбина слетел более громкий стон, чем младший ожидал. Когда хёну приятно, Ликс набирается уверенности. Пальцы немного трясутся, когда парень кое-как пытается развязать непослушный шнурок на штанах. На это уходит какое-то время, но вскоре Феликс, тяжело дыша, цепляется за кромку и стягивает их вниз. Через ткань серых боксёров член кажется более очерченным, а на месте головки стоит пятно липкого предэякулята. Чанбину давит эта теснота, но он терпеливо ждёт, когда младший настроится. Это его первый опыт, и Бин его уважал. Хотел, чтобы Феликсу было прежде всего комфортно. Он облизал губы. Пальцы зацепились за резинку, а затем, окинув Бина коротким взглядом, Ликс стянул и боксёры. Лёгкий вздох слетел с его губ — наверно, член оказался немного толще, чем Феликс думал. А ещё в ладошке он еле помещался. По ощущениям он такой же, как и собственный — твёрдый, немного липкий на головке из-за сочащейся смазки, правда структура из-за выпирающих нитей вен другая. Он смотрел на него, затаив дыхание. Это не было похоже ни на один порноролик. — Красивый, — случайно вылетело из Феликса, и тот покраснел. Чанбин усмехнулся, всё ещё пытаясь выровнять дыхание. — Не перенервничай только, — погладил его по голове Бин. — Я остановлю тебя, если мне будет неприятно, хорошо? Феликс кивнул и освободил головку от крайней плоти. Её обдало горячим дыханием — Чанбин сжал губы и что-то промычал, чувствуя, как губы касаются кончика члена. Ликс будто бы его поцеловал, и только после этого несмело слизал снова выступившую капельку предэякулята. — Солёно, — заключил он, на секунду оторвавшись. Бин хотел было спросить что-то, но Феликс прервал: — Мне нравится. И снова придвинулся обратно, теперь уже обхватывая какую-то часть члена губами. Чанбин резко простонал — это было горячо и приятно. Настолько горячо, что стало жарко всему телу сразу. Феликс быстро понял, как это нужно делать, — он словно сосал леденец, стараясь не касаться зубами, прямо как и говорилось в гайде. Разница только в том, что в жизни это намного чувствительнее и приятнее. Слышать стоны сверху, чувствовать пальцы на своих волосах, мягко оглаживающие голову, словно пытаясь задобрить и похвалить. — Попробуй… попробуй сейчас подвигать языком, не отрываясь, — выдохнул Чанбин, и Ликс повиновался, стараясь сделать так, как просит старший. — Д-да, это… Ах… Как только Ликс нажимал на уздечку языком, Бин стонал громче. Он просёк это, а затем стал пробовать насаживаться до конца, задействуя язык. Однако от рвотного рефлекса избавиться быстро, да ещё и без опыта, не так-то просто. Поэтому приходилось помогать себе рукой, которая быстро намокла из-за смешанной слюны со смазкой. На нижнем веке выступили слёзы — так хорошо было слышать вздохи родного человека сверху, чувствовать, как тебя гладят по голове и хвалят. — Мне очень приятно, — в какой-то момент выдохнул Бин, когда Феликс в очередной раз языком нажал на уздечку. — Ты… ты такой молодец, мой мальчик. Феликс чуть не задохнулся — его вторая рука легла на джинсы, поглаживая возбуждение через одежду. Стон отдался вибрацией по члену, и Чанбин вожделенно выдохнул громче. В какой-то момент ему стало настолько хорошо, что он почувствовал, словно сейчас взорвётся. Ликс конечно совсем без опыта, иногда не замечает, как проезжается зубами, а ещё иногда отрывается, чтобы вдохнуть побольше воздуха в грудь, но Бин никогда не обменяет это эмоциональное и физическое удовольствие ни на что другое. Когда парень снова отстраняется, дабы отдышаться, Чанбин находит нужный момент и, обхватив его за щёки, приподнимает с пола и прижимается губами к чужим. Ликс сначала застопорился, потому что тот целовал его сразу же после минета, но всё равно отдался прикосновениям. — Не хочу кончить прямо сейчас, — объяснил Чанбин после того, как отстранился. Его глаза блестели золотом — Феликс в них влюбился сотый раз. — Хочу, чтобы мы зашли ещё дальше. — Я тоже хочу, — туманно ответил Ликс, а затем не успел и вдохнуть, как Чанбин взял его за плечи и развернул спиной к кровати. Он понял намёк — пополз к изголовью и подтащил к голове подушку, чтобы лежать было удобнее. Чанбин тем временем скинул с себя оставшуюся мешающую одежду. Господи, Феликс был так взволнован и всколочен — хён перед ним был безумно красивым. Настоящим. Он — не фантазия. Сердце колотилось, а голова кружилась, потому что младший задыхался от переполняющих его чувств к человеку напротив. Чанбин навис над ним сразу же после того, как одежда осталась на стуле. Феликс завороженно провёл по его плечам и мышцам ладонью, затем вернулся к шее и огладил щёку. Видеть то, как Бин тепло улыбается в ответ на прикосновение, приятнее всего на свете. — Давай-ка теперь я о тебе позабочусь, — сказал Чанбин, после чего поцеловал. Затем перешёл губами к челюсти, спустился снова к шее и чмокнул небольшой засос, который оставил ещё на кухне. Феликс тяжело дышал, смотря на то, как Бин облизал надключичную ямочку, а затем поцеловал каждую из веснушек, которую смог увидеть. Он нежный и заботливый — Ликс под ним буквально тает. Не может держать в себе ярких стонов, когда Чанбин вдруг касается языком розового соска, а второй чуть сжимает пальцами. Его руки блуждают по всему телу, касаясь живота и рёбер, а потом снова возвращаясь к груди. Только сейчас доходит, насколько, наверно, его хён опытный, и как хорошо ему будет. Феликс вздрагивает, когда бусину оттягивают зубами, и вдруг выдаёт сквозь распирающее возбуждение, не подумав: — Я дрочил на тебя в душе, хён… Чанбин вмиг останавливается, поднимая на него изумлённый взгляд. Феликс весь красный и трясущийся от вожделения — все его слова, сказанные невпопад, правдивы. — Что ты сказал? — переспросил Бин, заламывая брови. — Я… Я мастурбировал на тебя в душе… — повторил Ликс стыдливо, рвано дыша. — После… После вашего «Comeback Stage». Именно после того, как я… Сделал это, я понял, что влюблён в тебя, хён. Бин не знал, что на это сказать. Ему было лестно и неловко одновременно, но больше всего его удивляло лицо Феликса. Безумно смущённое, немного потное и возбуждённое. Ликс прямо в его руках, такой мягкий, словно пластилин. И говорит такое, что у Чанбина голова кружится. — А ещё я дрочил вчера ночью! — сразу же выдал все секреты Феликс, теперь уже не стараясь ничего скрыть. — Это… — И тоже на меня? — спросил Чанбин, игриво улыбаясь. — Что же ты представлял? Феликсу всё ещё неловко, но он так разгорячён, что ему хочется быть униженным, говорить такие вещи, когда бёдра приподнимаются, а штаны непривычно жмут. — Представлял… как хён делает мне приятно, прямо как сейчас, — ответил Феликс, сжимая губы. — Пожалуйста, сделай так ещё. — Как же я могу отказать, если мой мальчик меня просит. Ликс задыхается. Чанбин снова припадает губами к соску, но теперь руками ползёт к джинсам, пальцами расстёгивая пуговицу, а затем и молнию. Парень под ним извивается и толкается вперёд, чтобы старший не медлил, но тот будто специально не спешит. Стягивает штаны, освобождая худые бёдра, больше похожие на девичьи. Но они такие красивые — Бин любит каждую часть его тела. Старший снова делает то, что и на столе. Касается внутренней стороны бедра, мягко, чувствительно оглаживает и ненароком пробирается под нижнюю часть боксёров, где они облегали ногу. Феликсу странно находиться в таком положении — он крайне уязвим сейчас, а ещё лежит в самой развратной позе из возможных. Но Чанбин любуется им, как самым красивым и дорогим экспонатом в музее. Младший даже сообразить не успевает, в какой момент с него исчезают и боксёры, а тело остаётся полностью голым. Они оба обнажены перед друг другом, у них больше нет секретов. Сердце Ликса беспорядочно бьётся, когда он видит, что Бин долго смотрит на его торс и ноги. Член призывно дёргается, когда Феликс понимает, что видел этот момент в своих фантазиях. И Чанбин замечает эту реакцию, ухмыляясь. — Х-хён, это… ах! Чанбин внезапно опускается вниз к члену, обхватывая его рукой и освобождая розовую головку от крайней плоти. Феликс хочет спросить, что он такое делает, но он был бы тупым, если бы не понял сразу. Только остановить уже не получается — Чанбин вдруг обхватывает член губами, обводя мокрую от смазки головку языком. И это Ликс сравнить уже не может ни с чем. Это так горячо, чувствительно и приятно. Феликсу в жизни никогда никто не делал минет, и то, как это делал Бин, было крышесносно. Младший вертелся под ним, извивался и постоянно закидывал голову назад, не стесняясь громко стонать. Он не ожидал, что это вот настолько прекрасно чувствуется. Особенно, когда старший втягивал щёки и стимулировал головку. — Хён, хён, хён… О господи, это так хорошо! — забормотал он, когда Чанбин языком прошёлся по уздечке. А затем взял до самого конца, и Феликсу снесло крышу. Он готов был поклясться, что почти кончил быстро и позорно, однако Бин вовремя оторвался от члена, придерживая у основания. Ликс под ним тяжело дышал, и Чанбин дал ему немного времени, чтобы передохнуть и прийти в себя. — Ну как? Хорошо, правда? — наклонил голову Бин, продолжая медленно надрачивать парню. — Я чуть с ума… не сошёл… — схватился за голову тот. — Почему ты так спокойно реагировал?.. Может я что-то… Чанбин усмехнулся и оторвался от члена, вертя головой в поисках чего-то. А потом, завидев лежащие рядом с собой предметы, взял в руки купленную Феликсом смазку. У того в груди что-то подорвалось от волнения. — У нас разная степень чувствительности, — ответил Чанбин, открывая тюбик. — Мне всё равно было очень приятно, правда. — Завидев небольшое напряжение Ликса, Бин остановился. — Эй, Бок-и. Что-то не так? — О… О, нет, — завертел головой Феликс, затаив дыхание. — Я просто… — Боишься, что будет больно? — спросил взволнованно Чанбин, а затем закрыл тюбик, нависнув над парнем и оставив небольшой поцелуй на его щеке. — Эй, давай поговорим об этом. Когда ты последний раз занимался сексом? Может, у тебя было… Феликс смущённо отвёл взгляд. — По правде говоря… У меня не было последнего раза, — выдавил из себя он. — Я никогда до этого не занимался сексом… Чанбин охнул. На самом деле, ещё когда Феликс сказал, что никогда не делал минет, он подумал об этом, но всё же считал, что у Ликса это не первый опыт в отношениях. Оказалось, ещё какой первый. И это для каждого человека волнительно, Чанбин и себя помнил в первый раз. — Хочешь отложить? — заботливо спросил Бин. — Если не уверен — не нужно, я не заставляю. — Нет! — вдруг выкрикнул Феликс, а затем покраснел, когда с губ Чанбина слетел смешок. — Я не хочу откладывать. Я правда… Я хочу сейчас, хён. Хочу, чтобы у меня был первый раз с тобой. Чанбин сначала не ответил — мягко поцеловал и почувствовал, как Феликс обвил его за плечи и приблизил к себе. Тогда их члены соприкоснулись — совсем немного, но это дало небольшой разряд электричества в колени. Бин чувствовал столько эмоций от этого момента, ведь Феликс доверил свой первый раз именно ему. Никому другому. Это говорило о безумном доверии и привязанности — Чанбин обязан был их оправдать. — Тогда мы оба должны сделать всё так, чтобы тебе было приятно, — улыбнулся Бин, а затем снова взял в руки тюбик со смазкой и открыл его. Он не мог не прыснуть в кулак, когда увидел на ней нарисованный фрукт. — Вкус и запах персика… Ты хочешь быть сладким в прямом смысле этого слова? — Хён, это смущает, — хихикнул Феликс и, кажется, раскраснелся ещё больше. Это было видно в свете жёлтой лампы, стоящей рядом. — Но, на самом деле… Я сегодня пробовал себя растягивать, правда у меня ничего не вышло. Я слишком беспомощный. — Предоставь всё мне, — сказал Чанбин, смазывая свои пальцы большим количеством смазки. — Только раздвинь для меня ноги и придержи их. Феликс повиновался, как бы смущающе это не было. Бин осторожно огладил мокрыми пальцами чувствительные розоватые мышцы, тщательно смазывая, чтобы было легко проникнуть хотя бы одним. — Главное — не молчи. Больно быть не должно, но всё же говори, если неприятно, — предупредил Чанбин, и, увидев положительный кивок, осторожно проник в него одним пальцем. На самом деле, ощущения на первых порах точно не самые хорошие. Феликс так и норовил вытолкнуть палец из себя, рефлекторно сжимаясь вокруг него, однако Чанбин специально держал его внутри, чтобы Ликс смог привыкнуть. — Ощущение, будто жжётся… — выдохнул он, поёрзав на одном месте. — Тебе нужно расслабить мышцы, это очень важно. — Чанбин задействовал свободную руку, положив её на член, и Феликс вздрогнул. — Вот так. Отвлекись, выдохни и расслабь мышцы. С губ младшего вылетали тихие стоны с каждым новым движением. Чанбин устроился поудобнее, чтобы видеть лицо того, а после начал осторожно двигать пальцем внутри, ощупывая ребристые стенки и стараясь понять, расслаблены ли они. Однако эффект был пока не шибко заметен — бывало, что Ликс на миг ослабевал и отдавался ощущениям, а потом снова сжимался и напрягался вокруг пальца. Тогда Чанбин решил задействовать другой метод. — Посмотри, какой ты… — выдохнул старший, проводя ладонью по головке и массируя её так, что Феликс вздрогнул и приоткрыл глаза. — Какой красивый. Прекрасный. Как чудесно ты справляешься и как стонешь. Мой мальчик так хорошо старается, правда? Феликс не выдержал и протяжно застонал в ответ на похвалу. В этот момент мышцы наконец расслабились, и Чанбин смог повернуть и согнуть палец так, чтобы он коснулся нужной точки. И тогда Ликс взорвался, чуть ли не подпрыгнув на кровати и вскрикнув от удовольствия. Его рот был открыт так широко, а лицо исказилось, что Бин не мог им не любоваться. — О господи! — вскрикнул он, когда Чанбин снова согнул палец и помассировал это место. — Что, что… Что это… — Благодаря тому, что ты расслабился, я нашёл простату, — улыбнулся старший, а затем, найдя момент, вставил и второй палец, снова пристраиваясь к комку нервов. — Приятно, да? Вон там, если я надавлю… Феликс снова простонал. Так громко и отчаянно, что вдруг прикрыл рот и заскулил. Но Бин убрал его руку, не позволяя сдерживать столь прекрасные звуки. Он старательно массировал ему простату, не забывая и растягивать, расставляя пальцы, словно ножницы, и двигаясь, имитируя толчки. Он трахал его своей рукой, и Ликс в это отказывался верить — его голова кружилась от эмоций и от яркого чувства удовольствия, которое не давало ему здраво мыслить. Он вдруг остановил его руку, пытаясь отдышаться. — Больно? — взволнованно спросил Чанбин, но тот завертел головой. — Н-нет… Я просто… Мне надо прийти в себя, — промычал Феликс, стирая испарину со лба, на который прилипали несколько прядей волос. — Такое чувство, что я сейчас сойду с ума… Это так хорошо, хён. Старший улыбнулся, подвигав пальцами внутри ещё немного, а затем наконец выскользнул. Ощущение наполненности исчезло, и Феликс недовольно захныкал — ему захотелось ещё. Однако Чанбин, выжидая, смотрел на него и облизывал губы. — Хочу сейчас попробовать войти в тебя, — сказал он. Ликс затаил дыхание. — Разрешишь? Его переполняли эмоции. Младший никогда не думал, каким этот момент будет и когда он наступит. Но вот, Чанбин сидит перед ним с мокрыми пальцами, они оба полностью обнажены и возбужденны до предела. Оставалось только согласиться, и это произойдёт. Так, как об этом мечтал Феликс. — Д-да, — кивнул он, и его ресницы затрепетали. — Да, пожалуйста. Феликс смотрел, как Чанбин открывает коробочку с презервативами и рассматривает их. Он надеялся, что выбрал правильные, потому что точно не знал, какой размер у Чанбина. Однако тот, похоже, сумел справиться с ними и раскатал один по члену, придавив у основания. Резинка была прозрачная и очень тонкая. Такое чувство, что её совсем и не было. — Ты купил сверхтонкие, — улыбнулся старший. — Так сильно хочешь меня чувствовать? — Д-да, — выдохнул честно Феликс, снова устраиваясь поудобнее и придерживая ноги. — Очень хочу почувствовать хёна… — Ты такой горячий, — ответил Чанбин и огладил его грудь, спускаясь к животу, а затем пристроился между ног. Ликс почувствовал, как что-то инородное коснулось его ануса, и глубоко вздохнул, стараясь расслабиться. — Я буду очень аккуратен и нежен. Но говори, если больно, главное не ври. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, мой мальчик. У Феликса живот полон бабочек — он сглатывает и внимательно следит, как Чанбин водит головкой по чувствительному колечку мышц. Для него проходит вечность, прежде чем Бин наконец толкается вперёд, наполняя только совсем небольшой частью. Но и это не проходит без следа — Феликс кусает нижнюю губу и пытается как-то снять напряжение, кладя руку на член и лениво надрачивая. Чувства поначалу совершенно не те, что он ожидал. На самом деле, у Чанбина член толще, чем пальцы, да и в принципе толще, чем любой среднестатистический половой орган. Поэтому то, когда он медленно двигается дальше, раздвигая стенки, ощущается вдвойне странно и очень жгуче. К этому стоило привыкнуть, но Ликс уже ёрзает, не давая тому сосредоточиться. — Тебе нужно расслабиться… — выдохнул Бин, прикрывая глаза и тяжело дыша. Тогда Феликс понял, что и ему это даётся непросто. — Тебе тоже больно?.. — спросил Ликс, касаясь дрожащей ладонью его щеки. — Немного. В тебе… очень узко, — признался старший, чуть улыбаясь. — Это из-за того, что ты сжался. Я постараюсь попасть по простате, но не могу этого сделать, пока ты так напряжён, Бок-и. Феликс напряжённо всхлипнул и устроился на подушке поудобнее. Чанбин старался лишний раз не двигаться, чтобы тот привык к ощущениям, но Ликс сам потянул к нему руки, чтобы обнять и в очередной раз поцеловать. Бин не мог отказать — осторожно придвинулся ближе, нависая, а затем ответил на поцелуй, мягко сплетая языки. Он сладкий, бесконечно долгий. Старший оглаживает его рёбра, живот и соски руками, массируя и заставляя тело Феликса дёргаться от чувствительных прикосновений. Чанбин снова поводил кончиками пальцев вокруг ореолов, немного оттянул розовые бусины, и это отдалось стоном в губы. Тогда ладонь опустилась в низ живота, мягко его потирая, и взяла член, медленно мастурбируя. Вскоре Феликс потихоньку привыкает. И сам Чанбин это чувствует, когда боль из-за узости пропадает, а на её месте остаётся лишь приятная теплота, огибающая ствол до основания. Это не может не заставить простонать обоих — Феликс отрывается от губ, чутко рассматривая лицо хёна, после чего одними губами говорит: — Это так… хорошо. — Он дышит немного неровно, потому что рука Бина всё ещё на члене. — А тебе… тебе больше не больно? Бин измученно улыбнулся. — Нет. В тебе очень тепло, — кивнул он и снова поёрзал, потому что ноги немного затекли. — Можно я начну двигаться, Бок-и? Ответом послужил слабый кивок. Феликс прикусил нижнюю губу и опустил взгляд вниз, где мог рассмотреть тело мужчины и то, что он делает. Чанбин медленно толкнулся, выходя не до конца, чтобы не было размашистого и резкого движения. Ликс протяжно застонал, цепляясь за простыни. Даже если сейчас остатки дискомфорта посылали стреляющую боль в поясницу, он не мог забыть это чувство — хён сейчас его трахает. Буквально трахает. Они занимаются сексом, и это по-настоящему. От этой мысли он снова простонал. И не только от мысли — Чанбин начал размеренно двигаться в нём, стараясь найти нужный угол. Феликс видел его немного напряжённое, внимательное лицо и то, как он тихо постанывает от стимуляции. Он влюблён в него. Так сильно влюблён в эти черты, голос, тело и чувство, которым Бин его заполняет. Горячий внутри, он даёт ему любовь, и Феликс выгравировал этот момент себе в памяти, как и множество других. — Сейчас, потерпи ещё секунду, — выдохнул Чанбин, после чего присел на колени, приподнял ноги Ликса самостоятельно и снова толкнулся под нужным углом. Феликс чуть не умер от этого ощущения. Он вскрикнул, отчаянно хватаясь за воздух, и его лицо снова исказилось в удовольствии. Всё тело пронзило зарядами электричества — Ликс безумно чувствительный в руках Чанбина, он падок на это чувство, когда старший попадает ему в простату. Коленки подрагивают, его всего дёргает, будто бы только что ударили током. — Боже, как это хорошо! — взорвался вдруг Феликс и буквально вцепился в чужие плечи. — Прошу… прошу, пожалуйста… Чанбин счастливо улыбнулся. Когда его мальчику приятно, ему приятнее вдвойне. Он навис над ним, завлекая в поцелуй, и продолжил двигаться в том же положении, но теперь немного ускоряя темп. Его громкие, низкие стоны. Чанбин мог слушать их вечность, и ему было плевать на то, что их будут слышать соседи. Пусть, пусть слышат. Пусть слышат, что именно Бин, а не кто-то другой, может заставить его кричать от наслаждения. Его хлюпающий звук толчков смешался с шлепками бёдер о тыльную сторону чужих. Феликс слушал эту симфонию, ёрзая на кровати и хватаясь за всё, что попадётся под руку, потому что не знал, куда себя деть. Чанбин проезжался по его простате, иногда мог втрахиваться в неё несколько раз подряд, и в эти моменты Феликсу крышу сносило. Но с каждым разом ему всё не хватало. Хотелось большего, хотелось чего-то такого, о чём Ликс никогда бы и думать не посмел. Но возбуждение накрывает его с головой, и парень не хочет, чтобы это заканчивалось. — Прошу, я… Хён, я хочу сильнее… — выдавил из себя Феликс, когда стон снова вылетел из его груди. Чанбин на секунду замедлился, вглядываясь в чужое лицо. — Сильнее? — переспросил он, издевательски попадая в простату снова. — Может, жёстче? Ликсу аж дурно стало. — Да… Да, пожалуйста, хочу жёстче, хён, — вымученно простонал он, цепляясь за плечи. — Трахни меня жёстче, п-прошу. Услышал бы себя сейчас Феликс со стороны, наверно, захотел бы никогда не вспоминать. Однако сейчас его ведёт, когда Чанбин надменно улыбается, а потом вдруг выскальзывает. Ощущение незаполненности разъедает младшего — ему хочется член обратно, его анус болезненно пульсирует, будто бы у него забрали что-то важное. Однако у Бина есть другая идея. — Повернись ко мне спиной, — хрипло сказал Чанбин, и Феликс повиновался, перекатываясь на кровати. Это было… смущающе. Но горячо. Рука Бина проходит по каждому позвонку, пальцы немного щекочут ложбинку, ведущую к анусу. Сзади Феликс выглядел ещё прекраснее — его осанка, худая спина, выпяченный зад. Чанбин хотел бы расцеловать сейчас всё, поэтому припадает губами к плечу и проводит по нему языком. — Держись за изголовье, — подал голос Чанбин, после чего уложил руки на задницу и раздвинул две половинки в стороны. Анус красиво покраснел и пульсировал без заполненности. Бин снова захватил смазку, распределяя её по чувствительным мышцам, затем размазал по члену и плавно вошёл до основания. Феликс уткнулся лбом прямо в стену, выстанывая что-то невнятное. Чанбин пристроился поближе и нашёл нужный угол, благодаря которому попадал в простату, после чего снова продолжил вбиваться. В этом положении чувства были намного ярче. Ликс рвано дышал, чуть ли не крича от острого ощущения, и на его глазах даже выступили слёзы. Ему ещё никогда так хорошо не было. Наверно, это просто не с чем сравнить. — П-прошу… — слетело с его губ снова, когда Чанбин сжал его задницу сильнее. — Сильнее, хён… — Ну, раз ты просишь, мой мальчик. Господи. Это «мой мальчик» останется с Ликсом на всю жизнь. Так же, как и крышесносное чувство в момент, когда Чанбин вдруг перестаёт играть в паиньку и ускоряется, вколачиваясь в него резче и глубже. Феликс вскрикивает и всхлипывает — Бин вдруг шлёпает его, и сладкая боль на месте, которое старший поглаживает, только усиливает ощущения. Они оба почувствовали, как их мозги плавятся. Глаза Феликса закатились назад, и он издал какой-то порнографический звук, когда Чанбин снова шлёпнул его по заднице. Это невозможно. Он как будто сейчас сойдёт с ума. То, как вбивался в него старший, как до невозможности ярко звучала смесь шлепков и стонов, — всё это сносило крышу. Ликс почувствовал яркое желание, чтобы его прижали куда-нибудь, чтобы поигрались с асфиксией или заставили чувствовать маленьким, но чтобы все эти и так острые чувства усилились стократно. — Хён… Прошу, прошу, о господи, блять… Прижми мои запястья, — буквально вымаливал он, ощущая, как коленки и руки уже не держат, как ноги становятся ватными, но всё равно не хочет останавливаться. — Какой же ты… — чуть ли не прорычал Чанбин в ответ, но вдруг схватил его запястья и прижал к стене. Феликс буквально взвыл. В какой-то момент Ликс уже ничего не слышал — все звуки перемешались, в ушах зазвенело. Он чувствовал, как будто сейчас с треском кончит, но это ощущение то приходило, то уходило снова. Невозможно. Ему практически больно от невозможности излиться, но эта боль самая приятная из всех, что он когда-либо чувствовал. Чанбин вдруг прислонился к его шее носом, а затем прикусил участок кожи, продолжая двигаться непозволительно быстро. Стенки Феликса такие податливые, так приятно и правильно огибают член, что у Бина всё ходуном ходит внутри. Он уже не знает, как это чувство назвать. Наверно, только с Ликсом он мог ощутить это в полной мере. — Скажи, мой мальчик, это же намного лучше, чем тихо дрочить, чтобы Чонин тебя не услышал, — усмехнулся он прямо ему в ухо. Хватка на запястьях усилилась, и Феликс снова измученно простонал. — Скажи же, что намного лучше. — Да… Да, намного лучше! — выкрикнул он, прогибаясь в спине так, что его голова упала на чужое плечо. — Я чувствую… Я чувствую себя так хорошо! — Ты думал всё это время обо мне, — продолжил шептать Чанбин, облизывая шею и вдруг обхватывая чужой член рукой, надрачивая. — Ты хотел, чтобы я тебя трахнул, правда? Чтобы с тобой это сделал хён… Твой сонбэ, правда? Господи боже. Сонбэ. Тогда Чанбин для него был сонбэ. — Да-да… Да! — охнул Феликс. — Я хотел, чтобы сонбэ сделал это со мной… Чтобы сонбэ трахнул меня! — Ах, мой мальчик… — выдохнул Чанбин, в какой-то момент уже намертво вколачиваясь в простату. — Я уже на грани… А ты? — Да, я сейчас кончу, хён… Хён-хён-хён, боже! В какой-то момент всё перед глазами Феликса превращается в сплошной туман. Он чувствует физически, как член Чанбина внутри пульсирует, как расширяется кончик презерватива от спермы, и кончает сам, обрызгивая свой живот, изголовье кровати и, кажется, подушку. В этот момент они оба молчат, хлопая ртами от переизбытка чувств, и только после этого измученно стонут, когда тело трясёт во время продолжающегося оргазма. Звёзды перед глазами. Тускло светящийся светильник. Небольшой холодок, проходящий по телу, вещи на стуле и боксёры на полу. Только после того, как Феликс пришёл в себя и тёр глаза, сидя на кровати, он мог наконец разглядеть перед собой этот небольшой беспорядок. Тишина. Такая уютная и атмосферная. Здесь было так хорошо. Здесь всё пропахло ими. Чанбин зашёл в комнату уже с рюкзаком. На его лице были написаны усталость и приятное послеоргазменное настроение. Они улыбнулись друг другу — такие растрёпанные и счастливые, что захотелось просто обниматься часами напролёт. — Ты как, в норме? — спросил Чанбин, пока Феликс разбирался с вещами. — Извини, что так долго, я ещё на кухне немного прибрался. — Он улыбнулся. — Ты был прекрасен. Феликс смущённо ухмыльнулся, пытаясь как-нибудь прикрыться, потому что его живот всё ещё был в сперме, а низ совсем неприкрыт. Но и Чанбин был не одет, так что можно было сказать, что они квиты. Младший потянул к нему руки, поджав губы, и они тепло обнялись. — Немного задница болит, но ничего, — фыркнул ему в плечо Феликс. — Спасибо… Ты тоже был чудесным. Мне никогда ещё не было так хорошо. Ещё минуту они сидели друг с другом в обнимку, даже не обращая внимания на отсутствие одежды. Им было хорошо и уютно. Так, что сердце замирало, а минуты становились часами. Феликс слышал, как стучит у Чанбина сердце. Он тоже был счастлив. И от этого так прекрасно… — Я тебя очень люблю, — вдруг разорвал тишину Чанбин, поглаживая Феликса по волосам. — Очень сильно. Ты моё самое родное сокровище, я не хочу тебя никуда отпускать. — И ты говоришь это, когда я такой грязный и потный… — хихикнул Ликс, проводя пальчиком по каждому позвонку на спине. — Я тоже очень тебя люблю, хён. Никогда ещё Феликс не мог представить себя настолько счастливым, как сейчас. — Пойдём помоемся, — в какой-то момент сказал Чанбин, отрываясь от объятий. — Мне срочно нужен освежающий душ, а потом обнимашки перед сном. — Хочешь, чтобы мы вместе мылись? — А что ты имеешь против? Феликс засмеялся. На самом деле, ничего. Это был даже не такой уж и плохой опыт, если так посмотреть. С хёном хотелось куда угодно. — Понести тебя на руках? — улыбнулся Чанбин, спустившись с кровати и выставляя руки вперёд. — Я могу! — Ещё чего! — возразил младший, поднявшись. — Я тебе что, подружка, чтобы меня на руках носить? Лучше попробуй догони меня, пока я не заперся в твоей ванной! — И Феликс, смеясь, выбежал из комнаты. — У меня замок сломанный, эй, я тебя потом не открою! Да, с хёном точно хотелось куда угодно. И этот тёплый рамён у них дома Феликс, наверно, никогда не забудет. Но он попробовал сегодня кое-что намного поострее.