Вряд ли Феликс мог ожидать, что в этот вечер окажется в чужих руках. Наверно, поэтому потрясение пронзило всё его тело, когда он почувствовал покалывающее ощущение на губах — его поцеловали. И, хоть мужчина был непозволительно близко, Ликс мог разглядеть знакомые, родные черты лица. Это был Со Чанбин. Он здесь. Он сейчас рядом.
Вопросов всё ещё оставалось больше, чем ответов. Феликс увидел его впервые за три года, но он практически не изменился — всё та же пушистая чёлка спадает на лоб, всё те же морщинки у глаз, полуопущенные веки и тёплые губы со вкусом сладкой карамели. Однако менялось их положение — Чанбин слышал всё то, что говорил Ликс, а Ликс видел фотографии Бина. Поэтому, наверно, они могут сейчас смотреть друг на друга немного отрешённо и испуганно.
— К-как… Я ничего не понимаю, — дрожащим голосом вымолвил Феликс, не отрываясь от чужого лба. Он не мог сообразить, как они дошли до этого момента, не мог понять, о чём вообще говорит Чанбин, но видел по глазам — то, что старший и правда скучал.
— Это всё враньё, — выдохнул грузно Чанбин, не смея отпустить тёплые щёки. — Ты поверил этим фото, да? Это неправда, Хэнбокки.
— Но… Но вы пили вместе, и ты улыбался… — завертел головой Феликс и захотел её опустить, но Бин удержал его на месте. Он стёр с щёк его горячие слёзы и сам уронил одну.
— Я был идиотом. Я думал, что ты больше меня не ждёшь. И я правда хотел жить дальше, но… — Чанбин нежнее огладил его щёку, когда увидел страх в чужих глазах. — Но понял, что предан только тебе, Бок-и. Что моё место здесь, рядом с тобой. У нас с ней ничего не было и даже не дошло. Дахё-нуна не сможет заменить мне тебя, мой мальчик. Никто не сможет.
Чанбин бы всё равно не смог забыть трепет сердца, когда смотрел на Феликса, все прекрасные воспоминания и даже приступы лёгкой ревности, которые вызывали улыбки. Он искал его в своей памяти, мысленно держался за руку и продолжал бесконечный путь, хотя и пытался опустошить своё сердце, обмануть самого себя. Забыл про ту нить, за которую его тянул Феликс — это была как связь родственных душ, как самое прекрасное чувство на свете, которое невозможно было избежать.
Ликс всхлипнул и почувствовал, как снежный шарик в руке медленно сползает, а затем падает на асфальт. Он не разбивается, но откатывается дальше. Феликс щупает чужую ладонь на своей щеке — она вовсе не чужая, а родная и тёплая. Настоящая. И хён тоже настоящий, он здесь, прямо напротив. Всё, что нужно Ликсу, — просто приблизиться и потонуть вместе с ним.
— Х-хён… — пробормотал он, а затем с опаской льнёт к чужой груди. Он чувствует телом, как у Чанбина безумно колотится сердце.
Бин тут же обхватывает его спину и нежно поглаживает по ней, прижимая к себе сильнее, чтобы тот наконец почувствовал себя в безопасности. Феликс всхлипывает и жмётся сильнее, не веря собственным эмоциям и ощущениям — это тепло хёна, он в его объятиях. Это всё не бесконечно продолжающиеся сны с одним и тем же концом.
— Я здесь. Всё хорошо, — шепчет как мантру Чанбин, целуя парня в висок. — Я не уйду. Теперь правда… никогда не уйду.
Всё ещё продолжающийся снег таял на их горячей коже и будто специально восторженно окружал. В какой-то момент Феликс всё же нашёл в себе силы оторваться, чтобы снова заглянуть в чужие глаза. Чанбину даже не нужно было слов — младший видел, как в немного расширенных от счастья зрачках бегущей строкой проносятся три заветных слова. Ликс чувствует. И это становится толчком к тому, чтобы Феликс приблизился и поцеловал — прямо так, как они это заслуживали.
В этом месте они поцеловались впервые. В этом месте они воссоединили сердца, а потом поцеловались снова, как только сбитое дыхание позвало Чанбина сюда. И мужчина кладёт свои ладони на талию, мажет по чужим губам увереннее и ненасытнее, потому что он до безумия соскучился. Феликс охотно отвечает и перестаёт понимать реальность — в голове сплошной туман. Только Ликс и Бин. Только эмоции.
Чанбин совсем немного сжимает талию, но этого достаточно, чтобы Ликс практически сошёл с ума. Он не знает, как жил без этих прикосновений. Не знает, как они оба справлялись без друг друга. Но это определённо было самое ужасное время, которое чёрт знает как нужно было пережить. Но теперь всё иначе. Теперь, когда Феликс чувствует проходящее мурашками вожделение, когда целует глубже сквозь слёзы и улыбается, всё это остаётся в прошлом.
Колючий мороз обжигал щёки, а губы обжигали нескончаемые поцелуи. Феликс был счастлив символизму выпавшего снега и романтики, которую предоставило это место, но в конце концов им обоим стало до безумия холодно даже в объятиях друг друга. Даже Чанбин, ранее хваставшийся своей устойчивостью к низким температурам, быстро сдал назад и поёжился на одном месте.
— Поехали ко мне домой, — слетает с его губ и рассеивается горячим паром по снежному воздуху.
Феликс затуманенным взглядом ещё пару секунд смотрит на старшего, ощупывая и будто проверяя, настоящий ли он, но всё же кивает. Этого предостаточно, чтобы на какое-то время отрезвить их обоих.
Ликс быстро поднимает с холодного асфальта снежный шарик, по которому рассыпались декоративные белые хлопья, и следует за Бином к мотоциклу.
— У меня нет запасного шлема, так что уткнись мне носом в спину, чтобы ничего не попало в глаза.
Феликс мог поклясться, что скучал по этому ветру от скоро несущегося транспорта, по теплу родного тела, которое он обнимал за талию и прижимался как можно крепче. Парень мог уловить сигналы автомобилей, визг колёс машин и бьющееся сердце. Даже в таком положении он его чувствовал. Словно тиканье часов в тишине танцевального зала, словно качающийся маятник или стук метронома в наушниках во время выступления. Только в сто раз ярче и красивее — Ликс был до безумия в него влюблён.
Он пытался распробовать слова хёна на вкус, вертел их на языке и улыбался с покрасневшим то ли от мороза, то ли от смущения лицом.
«Но понял, что предан только тебе, Бок-и. Что моё место здесь, рядом с тобой. Никто мне не сможет заменить тебя».
Это было как самый вкусный десерт, как любимый айс-американо в кафетерии, как брауни и карамельный попкорн в кинотеатре. Заставляло душу размякнуть, оставить тело на ощупь как нежную шерсть барашка.
Чанбин держит его за тёплую руку, когда снимает с себя шлем и припарковывает мотоцикл на стоянке у дома. Феликс ничего перед собой не видит и не замечает, все мысли только о Бине и о том, что они снова окажутся в родном месте, где три года назад проводили вместе время. Внизу живота тотчас же скрутило — Ликс знал,
как они проводили там время.
— Здесь почти ничего не изменилось.
— Как и мы с тобой, Бок-и.
Может, они и поменялись в чём-то. Во взглядах на жизнь, в отношении к миру, в осознании самих себя. Но их отношения так и остались такими же тёплыми и нерушимыми, словно старинный замок на холме.
Феликс начинает целовать старшего уже в лифте. Странное ощущение, что он безумно изголодался по нему за время поездки, не покидало голову. Да и Чанбин, впрочем, не был против — они не виделись чёрт знает сколько, за это время и посмотреть на кого-то не смели, не считая вчерашнего кейса с Дахё, и сейчас наконец вместе. Поэтому эмоции через край, поэтому Ликс так нетерпеливо жмётся ровно до того момента, когда до ушей доносится скрип открывающихся на нужном этаже дверей.
Вскоре и входная ударяется о стену с грохотом, потому что Чанбин распахнул её практически в неконтролируемом нетерпении. Младший благодарит господа бога и всех святых за то, что люди придумали дверь с ключами-карточками. Как только она закрывается, и Чанбин не спешит ничего поворачивать, Феликс буквально вцепляется в него пальцами и снова целует, проникая языком сквозь зубы. Бин что-то неразборчиво мычит и помогает снять белую шубу, оставляя парня в одной чёрной кофте с длинным рукавом.
Бирюзовый палантин летит на пол, и, кажется, Бин случайно на него наступает. Но вряд ли ему есть до этого дело, когда он хочет поскорее снова прислониться к чужим губам своими, проводя по ним языком и хаотично двигая руками, словно он в первый раз вообще с кем-то целуется.
Однако это всё равно не остаётся без следа — Феликс выстанывает что-то невнятное, хватаясь за грудь и проводя по ней чуть ниже, а потом наконец отрывается, заглядывая в чужие потемневшие глаза. В квартире не горит свет, но он всё равно это видит.
— Примем душ?
— Хён хочет принять со мной? — улыбнулся коварно Ликс, толкая его в плечо. — Надеюсь, ты успел за это время починить замок.
— Специально для тебя сделал, милый.
Конечно, действительно было глупо полагать, что принятием душа всё закончится. Ещё под струями горячей воды Чанбин оказывается настойчиво прижатым к стенке кабинки, когда Феликс нетерпеливо блуждал по его обнажённому, мокрому телу руками и тёрся возбуждением о бедро. Губы уже болели от поцелуев, но Ликсу эта боль до безумия нравилась. Особенно нравилось, когда трение немного усиливалось за счёт жёсткой воды и заставляло младшего стонать, посылая вибрации по чужому телу.
Кабинка сжалась до состояния вакуума. Наверно, Чанбин бы упал сейчас в обморок от того, насколько же жарко сейчас ему стало, но передумал, когда Ликс с ухмылкой оторвался и прижался губами к кожей за ухом. Бин опустил ладонь на его мокрые блондинистые волосы, немного сжав загривок.
Феликс расценил это как призыв к действию. Он напоследок ещё один раз облизал шею, сжав пальчиками мягкие соски и заставив хёна этим вздрогнуть, а затем без лишних слов опустился сначала на одно колено, а потом на другое.
У Чанбина член стоит как каменный, и ему почему-то впервые немного смущающе сейчас оказываться в таком положении. Однако в голове всё тут же туманится, когда Ликс заинтересованно касается основания ладонью и кладёт ствол себе на щёку, поднимая возбуждённый взгляд наверх. С закрытой крайней плотью головки тут же выступила капля предэякулята и смылась струями воды.
— Г-господи, почему ты такой… — выдохнул Чанбин и осторожно разгладил его светлую мокрую чёлку, чтобы она не лезла в глаза.
Феликс не упустил возможности поцеловать ствол и провести по нему языком, а затем взять его в тёплую ладошку, чтобы открыть блестящую от воды головку. Он скучал по этому. Скучал по их горячей стороне отношений, по тёмному властному взгляду хёна, который опускался на него сверху вниз и одним своим присутствием на чертах лица Ликса говорил, что ему нужно сделать.
С губ Чанбина слетел слишком громкий по сравнению с прошлыми стон — Феликс, не теряя ни секунды, осторожно и чувствительно взял головку в рот, посасывая с языком. Горячие капли воды казались ему метеоритами, которые прожигают кожу, но Ликс стремился к тому, чтобы стоны Бина прожигали его сильнее. Поэтому он насаживается глубже, вбирая сколько может из-за отсутствия опыта за эти долгие годы одиночества, и заодно поднимает на хёна невинный взгляд, словно не он сейчас откровенно старшему сосёт.
Живот становится полон от бабочек, когда старший тихо стонет с каждым новым толчком в горло, потому что там узко и мокро, а ещё до ужаса горячо. Чанбин бы соврал, если бы сказал, что не скучал. По этим трепещущим ресницам, веснушчатым щекам и красивым, распухшим губам, которые сейчас блуждают по его члену.
— Бо… Бок-и, ах, — только и может выдохнуть он, когда Ликс отстраняется на несколько секунд, чтобы поцеловать головку ещё раз и поводить по ней губами, прежде чем снова насадиться и попытаться расслабить горло. — Язык…
«Я помню», — проносится у Феликса в голове удовлетворённо, потому что это тогда был его первый раз. Он проходится всем языком по структуре выпирающих вен, не отрываясь от члена, а затем нажимает на уздечку, заставляя Чанбина чуть ли не согнуться пополам.
— Д-да, это… Боже…
— Я так давно этого не делал, — выдохнул Ликс, когда оторвался опять и пальчиком помассировал липкую от естественной смазки уретру.
— Я всё ещё не могу променять твой минет ни на что другое…
Феликс покраснел гуще в ответ на похвалу. Его член призывно дёрнулся, и он опустил на него руку, охнув. Время идёт, но его кинки совсем не меняются — ему до сих пор нравится до умопомрачения, когда хён хвалит его во время секса.
Чанбин вовремя хватает его за руку, чтобы поднять с дрожащих колен, а затем снова глубоко целует, запуская пятерню в мокрые волосы. Феликс жмётся к нему и снова нетерпеливо трётся о бедро, приоткрывая губы, чтобы хён мог проникнуть языком. Тогда Бин, не отрываясь ни на секунду, обхватывает оба ствола ладонью и медленно надрачивает, заставляя Феликса чуть ли не вскрикнуть от ощущений.
Он трясущимися от возбуждения руками отстранил от себя Чанбина, продолжая томить их на шее, и посмотрел вниз, прижимаясь к чужому лбу с тяжёлым дыханием. Ему нравилось и одновременно было невероятно неловко смотреть на то, как рука Чанбина размеренно двигается вдоль стволов и как они, кажется, твердеют только сильнее.
— Хён…
Бинни… — вдруг выдохнул Феликс, прислонившись к чужому плечу щекой и сбито простонав от трения плоти. Чанбин охнул, когда Ликс назвал его так. — П-прошу, ах…
Бинни, пожалуйста…
— Нам нужно помыться до конца, прежде чем мы пойдём на кровать… — протянул Чанбин, не переставая медленно тереть их стволы друг о друга. — Хорошо, мой мальчик?
Феликс кивнул и покраснел. Он скучал по «моему мальчику» до безумия, которое могло заполонить весь его мозг.
Он думал, что умрёт быстрее, чем они помоются. Чанбин заботливо помог ему вытереться белым махровым полотенцем и снова повесил на вешалку. Только когда он сам взъерошивал свои волосы своим, Ликс заметил на нём странную надпись и прищурился, чтобы разглядеть. Вздох слетел с его губ, когда перед глазами образовалась вышитая надпись «Sydney».
— Это же… моё полотенце?
Чанбин поднял брови и прищурился. Его щёки заметно покраснели.
— То, которое ты мне дал после того, как я попал под дождь, — признался Бин, поймав на себе немного шокированный взгляд. — Я забыл его тебе вернуть.
— Думаю… что оно теперь общее, — усмехнулся Ликс. — Пусть остаётся здесь.
К тёплой спальне они пошли вместе, не разрывая контакта рук и не одеваясь в домашнюю одежду. Знали, что раздеваться снова будет слишком нелепо, ведь в этот вечер они просто так спать не лягут. Феликс задевает взглядом знакомую гостиную с обеденным столом, где, помнится, они ели с утра и где Чанбин кормил его рамёном, затем они заходят за угол и направляются к спальне.
И там всё такое же, заставляет Ликса погрузиться в чувство ностальгии, проходящей по телу сладкими мурашками. Те же стены, та же кровать с тем же знакомым покрывалом, которое Чанбин аккуратно снимает, чтобы освободить белую простынь и мягкое одеяло. Он тепло улыбается, когда Феликс взъерошивает свои мокрые локоны волос с отросшими корнями, а затем прыгает на кровать, подползая к изголовью и пихая одеяло ногами в сторону.
— Матрас такой мягкий, что я сейчас в нём утону… — сладко пролепетал он, потягиваясь, пока Чанбин что-то искал в выдвижном ящике стоящего рядом комода.
— Ты такой милый.
Феликс закатил глаза и, пока хён не видит, лениво стал ласкать себя, чтобы член не размяк полностью. Его взгляд блуждает по освещённой жёлтой лампой спальне, на секунду останавливается на окошке и до сих пор идущем снеге за стеклянной гладью, а затем опускает его на письменный столик. Однако, теперь перестал быть заметен тот календарь две тысячи пятнадцатого, который Бин постоянно забывал снять. Сердце пропустило удар — на его месте теперь томилась фотография в коричневой рамочке, где Феликс мог увидеть своё лицо.
— Ты сохранил её… — охнул он, не отрывая от неё глаз.
— Ты про что? — Чанбин поднял брови, как только залез на кровать к Феликсу, а затем повернулся в ту сторону, куда он смотрит, и улыбнулся. — А, ты… про фотографию…
— Она всё ещё у тебя, — с придыханием повторил примерно то же самое Ликс и поймал чужой коньячный взгляд, теперь уже направленный на него. — Я думал, что ты забыл.
— Я ни на секунду не мог выкинуть тебя из головы.
Вгонять Ликса в краску было любимым удовольствием Чанбина. Младший тянет к нему руки, чтобы Чанбин навис сверху, а затем нежно целует, запуская пальцы в мокрые волосы. Бёдра рефлекторно приподнялись, когда Бин провёл по чувствительной после душа, веснушчатой коже ладонью и ощупал мягкие соски. Феликс нетерпеливо потёрся о бедро и простонал в губы.
Чанбин кратко улыбнулся и оставил поцелуи на щеке и челюсти, позже переходя на жилистую шею с выступающим кадыком.
— Только… не оставляй отметин, — охнул Феликс, когда Чанбин прошёлся по выпирающей косточке языком.
— Твои фанатки точно разочаруются, узнав, что их оппа уже принадлежит кому-то, — пропустил смешок старший и прикусил мочку уха. Феликс тут же выгнулся дугой. — Я самый счастливый человек на земле, потому что у меня есть ты.
— Пре… Прекрати меня смущать,
Бинни… — со стоном выдохнул Ликс, когда старший перешёл к груди и оставил там мокрый поцелуй. Кожа приятно пахла арбузным гелем для душа, а ещё Чанбин по сравнению с ней стал слишком румяным.
— Это ты прекрати… — буркнул он, отводя взгляд, потому что это прозвище звучало с уст Ликса потрясающе. Феликс, заметив это, слабо улыбнулся.
—
Бинни… Это звучит лучше, чем хён?
— Ты знаешь меня лучше, чем я себя.
Старший смущённо улыбнулся и почувствовал себя подростком. Казалось бы, мужчина тридцати лет, а стесняется как девчонка, стоит только этому бархатистому голосу произнести два слога. Однако, сторона взрослого мужчины определённо знала себе цену — Феликс снова развязно простонал и вцепился в простыни, когда Чанбин оттянул зубами сосок и размашисто его лизнул. Ладонь медленно прошлась по очерченным изгибам пресса, а затем Чанбин придвинулся ниже и поцеловал лобок ровно там, где дёргалась истекающая смазкой головка.
— Ты так много тренировался, твоё тело такое красивое, — посмотрел на парня Чанбин и, поймав то, как тот прикусывает фалангу пальца, обхватил снова возбуждённый орган рукой.
— Ч-чёрт, Бинни, ах… — выдавил из себя Феликс, когда Чанбин любезно опустил крайнюю плоть и распределил естественную смазку по члену. Чёрт знает, когда он научится держать себя в руках, потому что Бин, зная все его чувствительные места, дразнится и оттягивает момент.
Старший поцеловал его в основание, а затем провёл языком по всей длине, заставив Феликса подпрыгнуть на кровати. Чанбину стоило только поднять ствол, чтобы было удобнее взять в рот и насадиться, как Ликс простонал так громко, что, наверно, это услышали бы соседи. Как это было горячо, как же узко и чувствительно. Феликс никогда не привыкнет к этому — каждый раз, когда Чанбин делал ему минет, был как первый.
— Боже… Боже-боже, хён! — Он мог поклясться, что на глазах сейчас выступили слёзы от удовольствия. Чанбин двигал вокруг ствола языком, иногда отрывался и массировал пальцем мягкую уздечку, не забывая про головку, и, наверно, Феликс готов был сойти с ума.
Ликс подогнул ноги, когда в них стрельнули заряды электричества, и вдруг рефлекторно опустил трясущуюся ладонь на мокрые волосы, слегка иж сжимая. Только потом, когда Бин снова отстранился, когда почувствовал хватку на голове, Феликс испуганно одёрнул сам себя.
— Ох, прости, я… Я забылся, — ойкнул он и отвёл стыдливо взгляд. Однако Чанбин, перехватив запястье, снова положил руку на собственную голову и не упустил возможности поцеловать головку.
— Мне нужно извиниться перед тобой за то, что заставил ждать, — улыбнулся он и подставил голову. — Делай, как тебе нравится. Я не против.
— Точно? Я не хочу, чтобы тебе было неприятно, хён…
— Всё в порядке. Я не против, я же сказал, Бок-и.
Когда Чанбин снова насадился, Феликс снова вскрикнул и вплёл пальцы в мокрые локоны волос. Он ещё несколько секунд с опаской рассматривал расслабленные черты лица Бина в момент, когда он делал минет, а затем всё-таки осмелился сжать волосы и слегка двинуть голову старшего по направлению к основанию члена. Тогда Чанбин полностью расслабился, доверяя младшему дело.
Наверно, именно в этот момент Феликсу чуть ли не снесло крышу. Губы у Бина образуют кольцо, которое сжимает член со всех сторон, и Ликсу это нравится настолько, что он немного ускоряет темп, подмахивая бёдрами вперёд. Чанбину удаётся не давиться, когда головка достигает корня языка, он отдаётся Феликсу полностью, потому что считает это своим запоздалым долгом. И, кажется, младший пользуется этим сполна.
— Господи, я сейчас… Я чувствую, что сейчас…
Наверно, Феликс так бы и кончил старшему в рот, если бы не его рука, сжавшая основание. Ощущение приближающегося оргазма медленно растворилось, и Ликс обиженно и нетерпеливо захныкал, ослабляя хватку. Чанбин успел в этот момент оторваться и вдохнуть побольше воздуха в грудь.
— Бинни, я же почти кончил… — выдохнул Феликс и запрокинул голову назад, пытаясь отдышаться от такого марафона.
— Ну же, мы ведь с тобой только начали, мой мальчик, — облизнув распухшие губы, сказал Чанбин и сел на кровать. — Хочешь, сменим позу? Я растяну тебя.
Феликс какое-то время ещё втыкал в потолок, пытаясь осознать услышанное, а затем кивнул и присел на кровать тоже. Чанбин нежно поцеловал его, обхватывая щёки, перешёл на плечи и расположился немного подальше от изголовья, чтобы младший мог устроиться у него на коленях.
— Подай, пожалуйста, смазку, она рядом с тобой лежит, — попросил Чанбин и, пока Феликс пытался до неё достать, немного смутился: — Я… на самом деле, не думал, что сегодня ты останешься у меня дома, поэтому презервативов у меня нет…
— Я надеюсь, что у тебя есть справка, — усмехнулся Феликс и открыл тюбик.
— Что, нужно показать, да? Я могу сходить сейчас, если…
— Я шучу. Я тебе верю, не волнуйся. Я тоже чист.
— Оу… — Чанбин заметно покраснел, но всё же хихикнул и выдавил какое-то количество смазки, согревая её на пальцах. — Ты же… Наверно, за это время…
— Нет, ни разу. Я ждал тебя, — прижался к нему ближе Феликс. — Только тебя, Бинни-хён. Поэтому надеюсь, что ты будешь со мной… Ах, нежен…
Он охнул, когда почувствовал, как Чанбин заводит руку ему за спину и приставляет пальцы к ободку. Они чувствительно его потирали, чтобы Феликс расслабился, и он ощущал себя одним огромным нервом, которого сейчас куда не тронь — везде ему будет приятно. Бин поцеловал его щёку, затем кончик носа и уголок губ. Ему не хотелось, чтобы в момент, когда он проникнет всего одним пальцем, Ликсу было неприятно.
Но младший всё равно утыкается ему плечо и что-то невнятно бормочет. Ощущения достаточно забытые, хоть Феликс и сам пытался растягивать себя в одиночестве. Когда это делает кто-то другой, это и ощущается иначе. Особенно, когда это делает Бин. Боли нет, зато есть ощутимый дискомфорт, который старший пытается сцеловать. Он опускает руку ему на член, лаская, пока пальцем пытается нащупать простату, ведь на это требуется какое-то время.
— Всё в порядке? Не больно? — спрашивает Чанбин, наклоняя голову и пытаясь посмотреть в спрятанное лицо Феликса.
— Я просто пока… не привык… — протянул Ликс, поёжившись и охнув, когда Бин медленно ввёл второй. — Я не знаю, может… ах!
— Попал, — победно возрадовался Чанбин и слегка надавил тыльной стороной пальцев назад. В таком положении это немного неудобно, однако ощущения Ликсу доставляет всё равно крышесносные.
— Хён, б-боже… Блять, — стиснул зубы младший в попытке заглушить стон, но всё равно утробно охнул своим привычно низким голосом, когда старший начал медленно трахать его пальцами, то раздвигая их, то снова сдвигая, а затем проник ими чуть глубже. — Я… Я сойду с ума, боже…
— Я скучал по твоим эмоциям, — улыбнулся Бин и обвёл ладонью истекающую предэякулятом головку, пока продолжал растягивать «ножницами» тугие, ребристые стенки.
В какой-то момент Феликс нашёл в себе силы оторваться от чужого плеча с тяжёлым дыханием и посмотреть на Чанбина. Тот охнул от его волшебного вида: раскрасневшиеся щёки, туманные шоколадные глаза, спадающая на лоб и уже высохшая чёлка, а ещё губы, которые приоткрыты в кратких стонах от продолжающихся размерных движений. Обстановка, в которой они находились, делала его только более невероятным, похожим на сказочное существо.
«Какой же ты красивый», — пронеслось в голове у Чанбина, и Феликс всё понял без слов. Он со вздохом обхватил очерченную скулу перед собой и мазнул губами по чужим, словно хотел распробовать эту фразу самостоятельно.
Бин медленно вытащил мокрые пальцы и опёрся руками на кровать, немного откинув спину назад. Феликс качнулся в сторону из-за потери равновесия, но вовремя удержался и перешёл рукой от щеки к шее. Головка члена коснулась рельефного живота и слегка испачкала его липкой смазкой, пока они продолжали целоваться и твердеть только сильнее.
В какой-то момент Ликс специально надавил мужчине на грудь, чтобы он приземлился ровно на подушку и устроился поудобнее. Последний поцелуй был сладким на вкус — именно так охарактеризовал его Феликс. Он приподнялся и осторожно отсел немного назад, чтобы взять чужой ствол в руку.
— Хочешь начать так? — спросил Чанбин, охнув, когда Феликс взял тюбик в руки и смазал член по всей длине. — Я мог бы сам…
— Хочу тоже за кое-что извиниться, — улыбнулся младший, когда завёл член за спину и осторожно направил его ко входу. — За то, что тоже хотел сдаться сегодня.
Чанбин протяжно застонал — Ликс медленно опустился наполовину, прикрыв глаза, а потом нашёл в себе силы дойти до конца и наконец сесть. Чувство непривычное, как будто новое — Феликс, честно говоря, забыл про то, как бывает неприятно на первых порах, поэтому поёжился и замер, чтобы дать себе небольшую передышку. Бин опустил ладони на его бёдра и огладил их.
— Больно? — прошипел старший и почувствовал, как по виску стекает капелька пота.
— Да, это… немного… Ты очень большой.
— Иди сюда.
Феликс боялся лишний раз двинуться из-за дискомфорта, прошедшего зарядом электричества в поясницу, но всё же осторожно опустился к Чанбину. Почувствовав себя в его объятиях, он наконец смог на какое-то время успокоиться. Они тихо прислушивались к дыханию друг друга и наслаждались атмосферой: приглушённый жёлтый свет лампы, затемнённые углы комнаты, снег, всё ещё идущий за окном… Они хотели запомнить это, выгравировать в памяти, чтобы это была их собственная история — история любви и трагедии, заботы и одиночества, которые они перенесли сквозь шесть лет, чтобы быть вместе здесь и сейчас.
Феликс уткнулся ему в плечо и вдохнул родной аромат — Чанбин настоящий, и с ним так хорошо, даже если немного больно физически и морально. Сейчас всё пройдёт, как и пройдёт боль в спине, заменяясь удовольствием. Для них был уготовлен хороший конец.
— Я люблю тебя, — еле слышно прошептал младший и осторожно двинул бёдрами, пытаясь найти нужный угол. Чанбин охнул и оторвал Ликса от своего тела, чтобы посмотреть в глаза.
— А я тебя больше. — Ему хотелось произнести это, видя парня перед собой и чувствуя его внутри.
— А я тебя ещё больше, — простонал Феликс и покраснел, когда аккуратно привстал, а затем насадился ещё раз. Он двигался медленно и размеренно, позволяя Чанбину обхватить руками ягодицы, а затем продолжить подмахивать бёдрами в такт младшему.
Комната наполнилась яркими стонами, которые растворялись в спёртом воздухе. Угол был предельно желателен, как и удовольствие, о котором так думал Ликс. Он громко скулил, когда старший попадал по простате, слишком красиво искажался в лице от наслаждения и чувствовал себя вскипающим от ощущений. В какой-то момент он даже перестал двигаться и упал мужчине на грудь, потому что тот стал вбиваться самостоятельно, сжимая мягкие ягодицы.
Наверно, Феликс был непозволительно шумным, когда хён трахал его, но, кажется, всё это постепенно переставало быть важным с переполняющими его чувствами и бабочками в животе, которые рассеивались по телу. Член внутри достаточно удался в ширину, а ещё чувствовался без презерватива в три раза горячее. Ноги постепенно начали затекать в одном положении, голос срывался, но ему было плевать. Потому что тепло чужого тела было важнее.
Чанбин быстро нашёл чужие губы и смазано поцеловал Феликса, словно этим мог связать себя с ним крепче.
— Если бы я мог только… быть к тебе ближе ещё сильнее, чем сейчас, я бы был, — протянул Бин и ещё раз толкнулся, заставляя Феликса опустить голову в очередном стоне, но затем снова возвращая его в прежнее положение. — Смотри только на меня, мой мальчик. Я хочу видеть твоё лицо, когда тебе хорошо.
— Это так… Это так смущает, хён, — простонал младший, но Чанбин завертел головой, продолжая толкаться.
— Нет никого красивее тебя в момент, когда ты счастлив.
Феликс почувствовал подъём в животе и охнул. Его член всё ещё продолжал тереться о живот Чанбина, оставаясь без должной стимуляции, пока Чанбин двигался и доводил их обоих до пика. Да и ног парень уже не чувствовал — казалось, что всё вокруг сузилось до одной маленькой комнаты, в которой они были единственными и неповторимыми. Людьми с общей судьбой и будущим, что они построят вместе.
— Хочешь поменяться местами? — будто услышав его мысли, сказал Бин. — Я не хочу, чтобы ты прятался от меня, мой мальчик.
— Д-да, пожалуйста…
Приходится выйти на какое-то время из податливого тела, чтобы Феликсу было удобнее лечь на спину и немного размять ноги. Чанбин покрыл член ещё одним слоем смазки, прежде чем раздвинуть бёдра младшего в стороны и плавно войти. Теперь Ликс может обхватить чужие плечи и откинуть голову назад, весь истекая в попытках ухватиться за оргазм.
Чанбин стал вбиваться немного быстрее, продолжая попадать по простате. Наверно, самым чудесным было осознавать в этот момент то, что его мальчик с этого момента больше никуда не исчезнет. Что после секса они окажутся в объятиях друг друга, а ещё будут переживать те же моменты дальше, изо дня в день, потому что это не может надоесть. Потому что Бин, как бы не старался, не мог разлюбить.
Он приподнял его бедро выше, чтобы войти немного под другим углом, и этим заставил Феликса изогнуться в удовольствии.
— Боже, хён, как… Как хорошо… — практически выкрикнул он и положил руку на член. — П-прошу… Прошу, пожалуйста…
— Какой же ты красивый, — выдохнул Чанбин, чувствуя, как с минуту на минуту дойдёт до пика. — Ты… Ты — самое дорогое, что у меня есть.
— Я… Я люблю тебя, хён, — из последних сил вымолвил Феликс и поклялся, что увидел звёздочки перед глазами. В момент в животе всё стянулось, и он приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на Чанбина. — Прошу, кончи… Кончи внутрь, пожалуйста.
— Какой же ты горячий… — Бин обхватил его бёдра и продолжил вбиваться до победного. Увидев, как Феликс корчится в ожидании оргазма, он сам обхватил его ствол и нажал на уздечку. — Давай, милый…
Как же красиво Ликс стонал, когда белесая жидкость брызнула из уретры на его живот. Как же возбуждающе на Чанбина это подействовало — он ещё совершил пару толчков, прежде чем застыть в немом шоке, когда член начал пульсировать и выплеснул всё внутрь. Наверно, лучше оргазма Бин не испытывал никогда, сколько бы не врал и не прикидывался. Чувства бушевали в нём, а Феликс ощущал себя самым счастливым человеком на земле. Наверно, этим они и были связаны — чем ближе, тем сильнее колотятся скрепленные красной нитью сердца.
Через несколько минут уже отошедший от оргазма Феликс ёжится от попадающей на простынь спермы, вытекающей из него вязкими каплями. Это было тепло, даже горячо, но сейчас хочется поскорее вымыться ещё один раз и пойти спать. Тело немного ноет, а ещё весь Ликс словно пластилин — такой же мягкий и податливый.
— Я всё подготовил, — сказал Чанбин, когда зашёл обратно в спальню. — Можем идти помыться. Снова пойдём вместе?
Феликс охотно закивал. Бин тепло улыбнулся и наклонил голову — любовался.
— Запрещено быть таким милым, — прыснул он в кулак и махнул рукой в сторону выхода. — Тогда пошли.
Однако Ликс не сделал ни единого движения. Он сдвинул брови, поджал красные губы и немного неловко опустил подбородок, словно хотел о чём-то спросить, но не мог найти лучших слов.
— Что? Что-то не так? — тут же заметил Бин. — Что-то случилось, Бок-и?
— Может… Это, конечно, глупо, но может, ты отнесёшь меня на руках?
Чанбин застыл в небольшом недопонимании, но потом охнул, когда сердце забилось чаще. Феликс предлагал именно это.
— Ты же не любишь это, с чего вдруг?
Феликс потянул к нему руки, словно маленький ребёнок.
— Я просто очень скучал.
Улыбка не могла не расцвести на его лице. Бин почувствовал к нему любовь ещё сильнее, чем думал до этого. Он тут же кивнул и заботливо подошёл, чтобы подложить руки по ноги и плечи, а затем с хриплым звуком, слетевшим с губ, поднять его. Феликс тут же зацепился за шею и провёл рукой по волосам.
— А ты тяжёлый. Ну ничего, я качался именно ради этого момента, — усмехнулся Чанбин и поцеловал Ликса в щёку. — Пойдём, я тебя помою. Будешь в моих объятиях сегодня самым чистым.
Бин прошёл ровно до середины зала, когда Феликс задал внезапный вопрос:
— Ты же… больше не уйдёшь?
Сердце заколотилось быстрее. Ликс вдруг стал в его руках маленькой пушинкой, которую легко может снести обычный порыв ветра. Его нужно было оберегать, защищать, и Чанбин раньше явно не был тем, кто мог гарантировать эту защиту на всю жизнь. Но, глядя на их положение сейчас, он точно мог заявить, что готов пойти на что угодно, лишь бы остаться здесь. Рядом. Держа Феликса на руках, признаваясь в любви и согревая в объятиях — прямо так, как он этого заслуживал.
Он мягко улыбнулся и снова поцеловал — теперь уже в уголок губ.
— Теперь точно. Больше никуда, Бок-и. Я буду защищать нас до конца.
У Феликса не осталось ни единой причины, чтобы не поверить. Он мягко прижался к нему и подумал, что, наверно, зря отказывался от этого раньше. Именно так Ликс наконец был способен услышать чужое гулкое сердцебиение, которое свидетельствовало о том, что Чанбин ни разу не солгал.
***
— Так значит вы хотите мне сейчас сказать…
— Вы сейчас серьёзно?
Феликс старался дышать как можно ровнее, чтобы не сойти с ума. Почему-то именно сейчас казалось, что земля уходит из-под ног, хотя ещё с утра всё было в порядке. Пидинимы смотрят на них с непониманием и вящим удивлением, но, конечно, в основном на другого человека, стоящего рядом с Ликсом. Наверно, в кабинете секретаря в тренировочном центре они ожидали увидеть кого угодно, но не Со Чанбина спустя три долгих года после разрыва контракта.
Сзади них стоят два менеджера: один из них знакомый Феликсу Ким Сонхо, который, наверно, ожидал всё, что угодно, кроме как признания айдола в отношениях; второй же — менеджер Чанбина, который пришёл удостовериться в том, что «права» продюсера здесь будут соблюдены.
Бин заводит руки за спину и наклоняет голову.
— Да, я… тоже рад вас видеть, Джисан-пидиним, — кратко усмехнулся он. — Но, может… нам правда стоит поговорить по делу?
— По какому делу нам с вами разговаривать, Чанбин? Что вы нам снова хотите объяснить? — нахмурился Пак Джинён и сел на стул секретаря, которого попросили выйти.
— Мы пришли, чтобы рассказать об отношениях, — незнамо какой по счёту раз проговорил Чанбин. — И мы готовы обсудить условия и издержки, которые придётся потерпеть.
На какое-то время в кабинете повисла тишина. Было страшно думать о том, как отреагирует директор, как на них надавит пидиним и что скажет менеджер Феликса. Конечно, в поддержке Сонхо-хёна Феликс не сомневался, но стресс не мог не пройти незаметно, когда всё, о чём ты думаешь, — это благополучие отношений.
— Ли Феликс, — тут же вскинул брови Хон Джисан, посмотрев на младшего. Тот поёжился на одном месте и опустил взгляд в пол. — Может, объяснишь, как так получилось, что мы просим тебя не влазить в скандалы, пока у тебя идёт пик популярности по продажам и концертам, а ты идёшь и заявляешь нам про отношения? Это так проявляется твоя заинтересованность в работе? Ты вообще знаешь, что может случиться, если мир узнает, что популярный айдол встречается с мужчиной? На нашем веку такого даже случайно не происходило.
— Я понимаю. — Феликс опустил отливающую золотом макушку и стал рассматривать свои кроссовки, пытаясь увильнуть от строгого взгляда. Он думал, что это будет намного легче.
— Я уверен, что таких пар в шоу-бизнесе полно, пидиним, — прервал его Чанбин. — Вопрос в том, как они так скрываются, если даже мы о них не имеем понятия.
— Или им просто запрещают встречаться, — добавил Пак Джинён. — Я не хочу притеснять вас за ориентацию, но вы вообще понимаете, как отреагирует общество? А то, что контракт…
— Извините, что прерываю… — вторгся в разговор вдруг менеджер Феликса. Младший с надежной взглянул на него. — Согласно контракту, Ли Феликс имеет право встречаться с кем-либо после трёх лет с начала дебюта. И, на самом деле, там не сказано ничего про половую принадлежность партнёра…
— Контракт — это формальность, — сказал Хон Джисан металлическим тоном. — Главное то, как реагирует на пар общественность. Нам ваш роман одних убытков будет стоить, Со Чанбин. Нужно предложить нам очень выгодные условия для того, чтобы мы согласились.
— Поэтому мы и готовы сотрудничать чисто на Ваших, пидиним, — вдруг встрял Феликс, наконец подняв голову. — Наше одно единственное — мы хотим быть вместе без угрозы того, чтобы вы расторгли мой контракт. В остальном условия только ваши — мы можем не видеться на публике, скрываться, играть лучших друзей — что угодно. Как именно вы захотите.
— И потом… — Чанбин посмотрел на своего менеджера, который тут же подошёл к парням. — У Вас с «P NATION» контракт о сотрудничестве в формировании группы. Наш директор всегда вступается за отношения в рамках компании и отстаивает интересы артистов, так что будет хорошо, если у Вас и здесь будут дальнейшие поводы для сотрудничества.
Пидинимы переглянулись между собой. Феликс почувствовал себя немного увереннее, чем прежде. Всё то, о чём говорили они, — это издержки и условия. Ликс не нарушал контракта и тем более не совершал ничего криминального — он просто любил и хотел быть любимым, несмотря на своё положение айдола.
За окном всё ещё шёл снег, было так спокойно и хорошо. Он будет с Чанбином завтра, послезавтра, в следующем месяце и году… Сколько бы не прошло времени, они преодолели трудности вместе. Оставалось совсем немного, финишная черта — прошло шесть лет. Целых шесть лет потребовалось, чтобы наконец быть вместе. Это трагично, но их ждал счастливый конец — он подкрался незаметно, щекотал затылок и дышал в спину.
— Я готов на любые условия, пидиним, но если Вы не дадите добро на наши отношения, то я готов уйти в другую компанию, где мне это разрешат.
Чанбин удивлённо поднял брови и посмотрел на уверенного в себе парня. Сзади охнул и Сонхо-хён — до него, кажется, доходило лёгкое понимание, почему Феликс так вёл себя все эти годы.
— Ты так серьёзно настроен? — нахмурился пидиним. — Ты вообще сам готов вынести ту ненависть, которая польётся на вас, если что-то пойдёт не так, даже если мы дадим добро?
Феликс немного поник головой. Это звучало очень страшно — он видел комментарии после новости о том, как Дахё и Чанбин попали в объективы камер, и даже после опровержения они продолжали сыпаться. Ничего хорошего в этом не было. Однако рядом с ним любимый человек — наверно, благодаря этому Ликс готов сворачивать горы и совмещать любимую работу и любимым человеком. Для него это — одно целое.
— Да, я готов.
Терять такую звезду, как Ли Феликс, ни одной компании бы особо не хотелось. Он приносит очень много денег, а ещё более, чем успешен среди других сольных исполнителей. Самым худшим было, наверно, даже получив неустойку, выгнать из лейбла звезду, которую любит общественность.
Пидинимы снова неоднозначно переглянулись. Феликс посмотрел на старшего и улыбнулся — тот показал большой палец вверх. Теперь не только хён боролся за него — Ликс отвечал тем же, взяв ответственность за себя и за свои поступки, и теперь всё должно было сложиться так, как нужно. Они взялись за руку, скрепив этим обещание никогда не бросать.
— Тогда, думаю, мы готовы обсудить условия.
***
В кабинете остались только два менеджера и пидинимы. С плеч Феликса будто упала тяжёлая ноша, которая постоянно не давала дышать. Конечно, некоторые условия всё ещё не давали им полную свободу действий, но теперь они встречаются официально — не обходя запреты компании и вводя в курс дела верхушку. Чанбин провёл по лоснившейся от пота коже на лице — кажется, он знатно перепугался, хоть и держался молодцом. Однако всё прошло так, как они и представляли. Это ли не было самым главным.
— Я чуть, блин, в штаны не наложил… — выдохнул старший и опёрся руками о колени. — Как же я скучал по этому сморщенному лицу Хон Джисана. Ужас, я и забыл, какое оно страшное в напряжении.
— А я теперь его постоянно вижу, прикинь! — воскликнул Феликс. — Прикинь, каково мне тут было без тебя. Когда проведёшь эфир без менеджера, и тебя сразу вызывают! Думал, вообще Сонхо-хён скоро в каталажку прям на улице будет меня забирать, когда я в сторону фанатки не так посмотрю!
— Я удивился, что они так просто нам дали добро… — протянул Чанбин. — Думаешь, есть подвох?
— Не знаю, хён. — Феликс улыбнулся. — Мне сейчас вообще плевать. Я просто… очень счастлив. Наконец все мои мечты сбылись. Надеюсь, сбудется и та, где мы побываем на причале в Австралии!
— Ты всё ещё про неё помнишь? — хохотнул Чанбин. — Ты такой отчаянный! Так и хочешь меня своим родителям показать, да?
— Ну хён, я же серьёзно!
Они продолжили смеяться, медленно направляясь куда-то по коридору. Сейчас чувства переполняли обоих — хотелось улыбаться и быть самим собой, хотелось отпраздновать, прокричать об этом всему миру, но их отношения должны быть скрытными и совсем незаметными.
«Счастье любит тишину», — подумал про себя Ликс. Возможно, это было даже лучше, чем ловить косые взгляды на улице. Обниматься с хёном, как друзья, общаться и улыбаться, но осознавать, что ты для него особенный. Это ли не самое главное?
— Может, пойдём в честь этого сходим куда-нибудь? — покрутил пальцами Чанбин и наклонил голову. — Можем сходить в ресторанчик через дорогу, или…
— Эй, Со Чанбин!
Парни резко вздрогнули, и фраза старшего осталась недосказанной. Они повернулись в сторону коридора, возле которого проходили к лестнице. Феликс расплылся в счастливой улыбке — это были все те люди, которые оставались рядом. Не мог не удивиться и Чанбин — он не ожидал увидеть столько знакомых лиц одновременно, да ещё и так близко.
Джисон побежал к нему самый первый и кинулся в объятия. Помнится, так, как сейчас, они не обнимались никогда. Далее подошёл Бан Чан, похлопывая их обоих по плечам, а затем Хёнджин, Джису и Ян Чонин. Этих людей Чанбин помнил, по ним он скучал почти каждый день, даже несмотря на то, что пытался жить дальше.
— Эй, Джисон, мы с тобой на прошлой неделе виделись, ты чего? — усмехнулся Чанбин. — Ну давай-давай, хватит тебе, дай с ребятами поболтать.
— Это он так придуривается, — прыснул Хёнджин. — Боже мой, как давно я вас не видел вместе! Капец, если бы мне вчера про Вас Ликс все уши не прожужжал, я бы сейчас в таком шоке был…
— Я не верю своим глазам, правда… — протянула Джису. — Это вы что, у директора были? Правда, что ли? Неужели…
Феликс приставил палец к губам и положительно кивнул головой. Чонин охнул и захлопал в ладоши. Все друг друга поняли без слов — на самом деле, они и в курсе обещаний были, только вот не до конца были уверены в том, что когда-нибудь всё же смогут ещё увидеть эту парочку вместе.
— Вы вообще как здесь оказались? — спросил Чанбин. — Что, следили за нами?
— Ну вообще, это Хёнджин-хён увидел вас вместе, когда в кафетерии сидел, — воскликнул Чонин. — А потом всем нам рассказал, ну мы и пошли встретить! Так давно Вас не видели, теперь будете часто здесь бывать?
— Если вам нужно что-то спродюсировать, то конечно! — улыбнулся Чанбин и осторожно отцепил от себя Джисона. — Ну ты как коала повис… У тебя есть тот, на кого ты вешаться можешь, а то я смотрю, что он недоволен этому.
Хан пропустил смешок, когда заметил, как потешно сложил руки на груди Хёнджин. Джису похлопала его по плечу и нашла момент, чтобы щёлкнуть по носу. Чанбин тут же нашёл момент, чтобы их всех потрепать по голове — все они были как одна большая семья, к которой он ужасно привык. Видеть их всех вместе сейчас позволило насладиться чувством ностальгии в полной мере.
— А ты, Чонин, ты же дебютируешь как раз в группе, которую вместе формируют «JYP» и «P NATION», правильно? — поинтересовался Бин, и Ян гордо закивал. Феликс усмехнулся — этот парень действительно много работал, чтобы достичь успехов.
— Так точно!
— Ужас, ты был трейни даже дольше, чем я и Чани-хён, — охнул Чанбин. — И как? Готов?
— О, я к этому шёл долго. За то время, что Вы отсутствовали, я себя и в рэпе пробовал, и вокале. Меня даже в рок-группу хотели запихнуть, представляете?
— Наш Чонин слишком милый для рока, — усмехнулся Хёнджин и потрепал его по голове. — Правда же?
— Эй, кто бы говорил! У тебя лицо ещё более смазливое, чем у меня!
Так они все и разговорились. Рассказывали истории, стоя в коридоре, делились пройденными этапами в своей жизни, как и Чанбин тоже — смотря на Чани-хёна, говорил, как повзрослел, как тяжело переживал всё это на первых порах, а потом смог взять себя в руки. Разъяснил ситуацию с Дахё и слухами вокруг, пожурил Хёнджина и Хана за то, что они прислали Феликсу эту дурацкую статью, но всё же подумал, что если бы не они, то вряд ли Бин бы встретился с Феликсом так драматично и красиво.
Он скучал по этой атмосфере. На самом деле, скучал и по старой компании, в которой провёл свои лучшие годы — «P NATION», конечно, была по-своему хороша, но ничто не могло заменить ему дни продюсирования трейни с «3RACHA», выступления на сцене и горькие влюблённости, одна из которых прошла через года.
Именно с этой мыслью, когда Чанбин практически перестал быть частью разговора и смотрел, как увлечённо что-то рассказывает ребятам Феликс, Бин вдруг озирнулся за плечо. Сердце немного поёжилось в груди — он ведь сейчас в тренировочном центре, ведь так?
Значит, здесь должен быть Ли Минхо?..
Чанбин сглотнул. Он ещё раз посмотрел на задорность разговоров ребят, а потом на Чана, который спокойно слушал их с улыбкой на лице. Язык сам прошёлся нервно по губам, и, краем глаза заметив некую настороженность Чанбина, Крис повернулся и одним взглядом спросил о том, что не так.
— Хён… — Бин подошёл к старшему вплотную и зашептал ему на ухо. — Ты не знаешь… где сейчас Минхо?
Чан сдвинул брови к переносице и приоткрыл губы. Пока все продолжали разговаривать друг с другом и слушать Ликса, мужчины медленно отошли подальше, чтобы пошептаться.
— Ты… — произнёс старший, почесав затылок. — Ты точно хочешь встретиться с ним?
— Мне будет достаточно просто посмотреть. — Чанбин тяжело выдохнул. — Хочу своими глазами увидеть, как он сейчас.
Чан сглотнул и посмотрел куда-то вперёд, будто ещё какое-то время раздумывал о целесообразности желания младшего. На самом деле, у него не было ни одной причины, чтобы запретить это делать — он близок с Минхо уже три года настолько, что знает теперь его повадки, а также внутреннее состояние как свои пять пальцев. Хо здоров, Хо радуется жизни и отпустил прошлое, как бы трудно это не было.
Осталось в этом убедиться Бину. Он достаточно жил в неведении о том, как живут те, кто ему раньше был дорог.
— Он в танцевальном зале, на втором этаже.
Пока никто не заметил отсутствие Чанбина, он быстро побежал по лестнице вниз, буквально чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. В этом была какая-то причина — наверно, то, что последний раз Бин видел Минхо, когда три года назад уезжал из общежития. А в остальном — кромешный туман. Какие-то отрывки новостей, письмо о ресте с заявлением об уходе на лечение…
Главное, чтобы с ним всё было хорошо. Вот, что тогда думал про себя Чанбин.
Он слышит звуки музыки из зала тренировок. Подкрадывается чуть ближе и замечает открытые двери, откуда видно нескольких трейни и руководящего ими парня с зачёсанными назад тёмными волосами, знакомыми очерченными скулами и яркой интонацией, сопровождающейся активной жестикуляцией.
— Итак, последний раз прогоним и можете гулять!
Чанбин задержал дыхание. Он никогда бы не подумал, что когда-нибудь увидит щуплого, загнанного Ли Минхо в роли яркого хореографа с румянцем на лице и ослепительной, настоящей улыбкой. Никогда бы не подумал, что он будет выглядеть таким новым и счастливым — таким, каким был в их совместные моменты почти десять лет назад. Даже намного сильнее — теперь, наверно, больше его ничего не тревожит.
Как бы не пытался, Чанбин не мог отвести взгляд и сдвинуться с места. Его переполняла гордость и облегчение — Минхо действительно продолжал жить, Минхо нашёл своё счастье и, скорее всего, Чани-хён хорошо о нём позаботился за это время.
— Так, ладно, расходимся. Я от вас устал, честное слово… — вытер Хо пот со лба, и все трейни хором засмеялись. — Чего вы ржёте? Доводите меня постоянно с тем, что с десятого раза не можете синхронно двигаться, а потом смеётесь! Вы жестокие, совсем сонбэ не уважаете…
— Простите, хореограф Ли!
— Хореограф Ли, может, сходите с нами пообедать?
— Хореограф Ли, пожалуйста, покажите мне ещё раз, как делать это движение!
Чанбин не мог не прыснуть в кулак. Кажется, Минхо был нарасхват. Один из самых любимых учителей в компании — может, эта роль ему подходила даже больше, чем роль популярного айдола.
— Айщ, нет, всё! Расходимся, на этом дополнительные консультации сворачиваются, — завертел руками Хо и поймал на себе расстроенные взгляды. — Всё, идите обедайте. Дайте мне отдохнуть перед следующей делегацией… У меня после вас ещё столько же тараканов, представьте, каково мне!
— Ла-а-адно… Но так хотелось!
— До свидания, хореограф Ли! До завтрашних занятий!
— Пока-пока, досвидос! — помахал напоследок рукой Минхо, когда ребята рассосались из зала, и перенёс вес с ноги на ногу, многозначительно ухмыляясь. — Вот мелочь. Трудолюбивая ме…
Он прервался на полуслове, когда перевёл взгляд на дверной проход и заметил фигуру, стоящую чуть дальше первого заворота, где только что прошли трейни. Чанбин вздрогнул и потерял самого себя в пространстве, почувствовав, как сердце закатилось в пятки. Минхо смотрел на него неотрывно, то щурясь (наверняка пытался понять, правда ли это тот, кто померещился), то снова расслабляя черты лица и оставаясь в таком же недоумении.
Бин оступился. Вряд ли Хо хотел его видеть — это первое, что пришло сейчас в голову. Они, всё-таки, как-никак, типичные бывшие. Обычно бывшие, которые расстались таким образом, как это сделали они, не общаются. Однако, разве… не бывает исключений?
Когда Чанбин хотел уже развернуться и стыдливо уйти, Минхо вдруг поднял брови, сложил губы в немом звуке «о» и показал на мужчину пальцем.
— О, Со Чанбин!
Ладно, это был немного… неожиданный поворот. Очевидно не то, что ожидал Чанбин.
Минхо медленно двигается в сторону прохода в коридор и становится ровно у дверного косяка. На его лице застывшее изумление, он немного ошеломлён и сбит с толку, но всё равно одним лишь уголком губ улыбается и машет рукой.
— Эй, Со Чанбин! Жесть, тебя-то я точно не ожидал увидеть! Заходи давай!
Чанбин не может определить, шутка это или нет. Но появившийся недовольный взгляд Хо в ответ на то, что старший так долго стоит на месте, вмиг отрезвляет сознание. Со хватается за голову и быстро пересекает порог танцевального зала, оказываясь почти что на расстоянии двух метров от Минхо. Он что-то проверяет в телефоне, цыкает и закатывает глаза, а потом снова обращает взгляд на Чанбина.
— Чёрт, уже через двадцать минут трейни придут… Работа кипит, ни секунды, чтобы продохнуть, — пожаловался Хо, тяжело вздохнув. — Блин, откуда ты здесь вообще? Ты же, я слышал, работаешь теперь в другой компании.
— О, я… — замялся Бин, совершенно не понимая, как реагировать на такое поведение. — Да так, было кое-что… А ты сейчас вот так работаешь?
— Да, после реста и лечения решил, что больше на сцену ни ногой, — качнул головой Минхо. — Слишком много она мне принесла дерьма. Зато какая классная работа — хореограф! Я занимаюсь танцами, как люблю, ещё и других учу. Намного меньше стресса, тем более, что мне сказали его избегать. А ты как сам, чем занимаешься? Я последний раз видел тебя на просторах сети, когда ты песни две выпустил.
— Да так, продюсировал потихоньку… Вот, в армии отслужил, когда была возможность, — протянул Чанбин и неловко прикусил губу. — Ну, а в принципе… Всё, как обычно было… Да-а-а…
Минхо нахмурился, когда увидел, как Чанбин скован. Он понял всё сразу — конечно, его дружелюбие могло сбить с толку каждого, кто не общался с парнем хотя бы год, чего уж там говорить о Бине. Да и закончили они на весьма трудной ноте для обоих.
— Эй, Со Чанбин, тебе хотелось бы, чтобы я на тебя злился?
Бин вздрогнул, и его щёки зарделись.
— Что? О чём ты? Нет, это…
— Я про то, что ты ошеломлён от того, что я добр к тебе, — поднял брови Минхо и устроил руки на своих бёдрах. Его бежевая толстовка намного помялась, и он тут же её поправил.
— Просто… Ох, извини, я просто думал посмотреть, как у тебя идут дела спустя время, но не рассчитывал, что ты захочешь заговорить. — Чанбин тяжело вздохнул. — Это немного… сложно принять. Я привык к тому, что мы друг друга игнорируем.
— Я просто забыл и отпустил, Чанбин, — сказал Хо, задумчиво кивая головой. — Мне, конечно, на это время потребовалось, и я всё ещё не могу тебя за многое простить, но мне легче просто отпустить. Знаешь, и давно мне нужно было это сделать. Впрочем, больше зла я на тебя не держу. Во всяком случае, когда я тебя увидел сейчас, мне не захотелось ударить тебя по лицу, как раньше. А раньше, поверь мне, вмазать хотелось так, что мама не горюй.
— Так это значит, что мы теперь можем общаться? — удивлённо вскинул брови Чанбин. Минхо усмехнулся.
— Не то, чтобы я хотел быть с тобой закадычными друзьями… — почесал затылок он, на что Чанбин иронично ухмыльнулся. — Но ты мог бы поздравлять меня на дни рождения.
Они оба тихо посмеялись.
— Ты, на самом деле, выглядишь намного лучше сейчас.
Хо приподнял уголок губ и поправил зачёсанные назад волосы с половиной чёлки, которая продолжала спадать ему на лоб.
— Вообще, по внутренним ощущениям не могу не согласиться. Даже непривычно быть счастливым каждый день. — Минхо снова посмотрел на старшего. — Но, у меня была семья и Чани-хён. В итоге, привык. Ничего так, знаешь.
— Надеюсь, хён о тебе хорошо позаботился, — поджал губы Чанбин. Минхо кивнул.
— Здесь не согласиться нельзя. Во-всяком случае, готовит он уж лучше тебя, — дерзко ухмыльнулся он, заставив Бина обиженно насупиться.
— Не правда, другие так не считают! Я многому научился, пока был один.
— Нет, я уверен, что ты всё ещё плох. В любом случае, не удивлюсь, что у тех, кто так говорил, правда ужасный вкус. — Минхо потёр свои руки, усыпанные в слегка видных полосочках шрамов, но даже так Бин это заметил.
— Твои руки, надеюсь… больше не болят, правда?
Минхо тяжело вздохнул и посмотрел на них, кратко улыбнувшись. Не заметить, как на самом деле изменился его ранее стеклянный, неподкованный к трудностям взгляд, было невозможно. Теперь он был живым, отливал настоящим янтарём и смотрел на прошлое с пониманием. Как будто это была часть пути к его становлению личностью, которая теперь способна вытерпеть любые трудности и пройти через них с мечом в руке.
— Нет. Больше боли нет. Как и сердце больше у меня не болит, — сказал он размеренно. — И к тебе я больше ничего не чувствую. Может быть, то, что мы прошли, было даже нужно, чтобы сейчас я стоял на этом самом месте.
— Знаешь, как я рад это слышать? — глупо улыбнулся Чанбин. — Это правда единственное, что мне хотелось услышать от тебя.
— Просто я всегда выполняю обещания, Со Чанбин.
Бин кивнул. Да, это Минхо сказал точно. То обещание, данное в кабинете, после которого последовало избавление от капсулы прошлого, являющейся подвеской на его шее, было дано не зря. Всё-таки, Хо нашёл в себе силы двигаться дальше.
А Чанбин остался на том месте, где и должен был.
— Теперь и я тоже.
Именно в этот момент, когда они оба так горячо разговорились, Минхо заметил в проходе ещё одну фигуру. С белокурыми волосами и веснушчатыми щеками — она с интересом и небольшим шоком смотрела на то, как мужчины болтают между собой, и Ли всё же решил дать Чанбину знать о том, кто, кажется, пришёл за ним.
— Ли Феликс!
Чанбин пулей обернулся назад и охнул, когда парень прошёл вперёд и ещё раз окинул взглядом двух мужчин перед собой.
— Хён, я тебя везде искал, а ты был здесь… — протянул он, а затем посмотрел на улыбающегося Минхо. — Сонбэ, здравствуйте. А вы тут…
— Я пришёл поздороваться и узнать, как у Минхо дела, — объяснил Бин и погладил Ликса по плечу. — Мне было интересно, извини, что оставил там одного.
— Погодите, а вы двое что… снова сошлись? — охнул Хо и, когда увидел положительный кивок, поднял брови. — Офигеть… А ты, Со Чанбин, и правда выполняешь обещания! Я думал, ты шутишь…
— Был момент, да, — усмехнулся Чанбин. — Ну, вот, понял, что жить так больше нельзя… В любом случае, я просто рад, что всё разрешилось. И что мы… пообщались с тобой, Минхо.
— Эй, я всё ещё жду поздравление на прошлый день рождения! — воскликнул Минхо и показал на Бина пальцем. Феликс немного не понимал, что происходит и как так получилось, что эти двое помирились, но не мог не улыбнуться. Возможно, Бин объяснит ему это позже. — Или хотя бы на рождество… Символично бы было.
— Да-а-а… — протянул Чанбин, когда перед глазами пронеслись воспоминания о том рождестве, которое они провели вместе десять лет назад. — Ну, если ты этого, конечно, хочешь.
— Знакомые всегда должны друг друга поздравлять на праздники! — Минхо скрестил руки на груди и самовлюблённо поднял подбородок, чтобы посмотреть на старшего свысока. Всё же, он достаточно вырос за это время, дабы быть способным теперь сделать это. — Хотя бы открытки, как предки обычно присылают в KakaoTalk или просто рассылки… Скука смертная, конечно, но лучше, чем молчание.
Хо подмигнул им обоим, и все засмеялись. Краем глаза он подцепил время на своих наручных часах фирмы «Apple» и охнул, недовольно закатив глаза, как он это обычно делает.
— Чёрт, уже трейни с минуты на минуту прийти должны, — цокнул языком он и очертил этих двоих своим оценивающим взглядом. — Если не хотите попасться в их лапы с новыми самсунговскими смартфонами, по-хорошему должны быстро ретироваться. И побыстрее, желательно. И я вас не выгоняю, просто предупреждаю! Вам же попадаться нельзя.
— О, точно, заболтались мы, наверно… — схватился за голову Чанбин. — Идти нам надо…
— Да, давай побыстрее, хён, там ещё менеджер нам хочет сказать пару слов, — потянул старшего за руку Феликс, и тот нехотя поплёлся за ним, продолжая смотреть на Минхо.
Последний раз они одарили друг друга понимающими улыбками. Для Чанбина не было большего облегчения, чем это — Минхо не держал на него зла. Да, возможно за что-то не простил до сих пор и был абсолютно прав, но всё же не держал зла. Они поговорили так, словно ничего и не произошло, и Чанбин был безумно счастлив увидеть то, что этот парень теперь полностью здоров и счастлив. Стоило за это отдельно отблагодарить Чана, который оставался с ним всё это время рядом.
А ещё стоит поблагодарить ещё раз Минхо. За то, что сдержал обещание и действительно стал жить дальше, несмотря на трудности.
***
Ночное небо, усеянное пушистыми тучами, казалось увесистым и особо красивым сегодня. Чанбин, стоя под козырьком у входа в знакомый ресторанчик, в котором они с Феликсом первый раз в жизни поели, рассматривал городской пейзаж перед собой — всё ещё не растаявший снег под ногами, идущие куда-то люди, горящие жёлтым светом фонари, тёмные ели на другой стороне дороги и голые деревья, увитые нитями гирлянд в предновогоднем настроении. До дня рождества оставались считанные дни, и они снова здесь — в месте, где появились их самые крепкие и живые воспоминания.
Бин проверяет мессенджер, пока кого-то ждёт. В диалоге высвечивается несколько непрочитанных сообщений от Ким Ёнхуна. И, наверно, если бы в корейском можно было писать капсом, то, наверно, это было написано именно так.
«Капец, ты всё-таки сделал это, жесть!!!».
«Я до конца сомневался в том, что ты действительно просто сдашься, и был прав!!!»
«Ты заметил, что я всё время прав, хён?»
«Это неспроста так… Прислушивайся к моим советам, ясно?»
«Я плохого никогда не скажу».
«Передавай привет Феликсу! Надеюсь, что у меня есть ещё возможность познакомиться с Джису…»
«Но это я так, к слову!!! Просто не забудь меня упомянуть, ладно? ㅠㅠ»
— Опять он за своё… — произнёс Чанбин одними губами и выдохнул горячий пар. Мороз обжигал щёки, и мужчина кутался в свой привычный бирюзовый шарф, чтобы избавиться от небольшого ощущения немения конечностей.
Наконец входная дверь открывается, и из забегаловки выходит Феликс, который в спешке надевает на себя шапку и тут же натыкается на Чанбина. Тот улыбается и засовывает руки в карманы пальто вместе с телефоном, который сейчас ему вряд ли понадобится. Ликс морщится от холода, и его веснушчатый нос тут же краснеет. Он пытается скрыть его под маской, но Бин специально стягивает её, чтобы полюбоваться на парня подольше.
— Ты долго. Я успел замёрзнуть, — хихикнул старший и щёлкнул Феликса по носу. Тот фыркнул и закатил глаза.
— Извини, я решил напоследок сгонять в уборную.
— А мне вот Ёнхун написал, но я ничего ему не ответил, — вздохнул Чанбин и перенёс вес с одной ноги на другую.
— Что пишет?
Чанбин показывает парню сообщения, и тот смеётся заливисто и так приятно, что Со не может не заулыбаться. Он очаровательно милый, когда хохочет, словно ребёнок. Как мальчик из любой сказки с счастливым концом — жёлтый цыплёнок, усыпанный веснушками, стоит, словно самое милое создание на планете. Наверно, так и было на самом деле.
— Я так просто ему Джису не отдам, пусть посторонится, — напыжился он и из невинного цыплёнка превратился во взъерошенного воробья: — Только, конечно, если она сама не захочет.
— Ёнхун по уши влюблён, — снова засунул в карман телефон Чанбин и вышел из-под козырька у двери. — Прямо как я!
— Эй, давай потише, — шикнул Феликс и покраснел. То ли от мороза, то ли от смущения — Чанбин не знал. Ему сейчас хотелось поцеловать эти персиковые губы, но на улице нельзя. А жаль. Атмосфера такая, что можно позавидовать даже самой хорошей романтической дораме.
— Как жаль, что я не могу сказать этого вслух, — вздохнул Бин. — Может, научимся читать мысли друг друга, как считаешь?
— Неплохая идея. Но требует доработок. Думаю, нужно посоветоваться со специалистами.
— Мы с тобой будем первооткрывателями.
Чанбин взял его за руку. Ему совершенно не было страшно за это — многие парни в Корее делают это по-дружески. Никто не будет знать, что за этим жестом кроется. Никто не узнает, что творилось все эти годы между двумя знаменитыми парнями, которые сейчас наконец способны посмотреть в глаза друг друга без опаски и сожаления. Наверно, кроме ласково тающих на коже снежинок, которые медленно сыпались с неба и заставляли посмотреть наверх.
Феликс тепло улыбнулся и поймал одну из них. Чанбин почувствовал его рядом с собой. Парень стоял вот тут, прямо в паре сантиметров, и изумлённо наблюдал за ними. Не было ничего красивее Ли Феликса, смотрящего на то, как падает снег в преддверии рождества и зимних праздников.
— Хён, это снег, — завороженно прошептал Ликс, принимая каждую из снежинок, которая словно укрепляла их связь. Это было правдой — именно они связали их сердца вместе. — Как же красиво…
— Красиво, — завороженно проговорил Бин, смотря на младшего с трепетом в глазах.
Да, Феликс был самым красивым. Они были красивыми вместе, прямо сейчас и прямо в момент, когда соединились в одно целое. Достаточно было всего лишь сцепленных рук и слепленных между собой снежинок, которые растворяются на их красных носах.
— Пойдём, или ещё немного посмотрим на снег? — ухмыльнулся Бин, наклонив голову. Феликс продолжал с замиранием сердца наблюдать за искрящимся волшебством, которое происходило прямо перед ним. Его шоколадные глаза блестели, губы дрогнули в лёгкой улыбке.
— Ещё немного… Я хочу запомнить это.
Чанбин не имел права отказать. Он сжал его руку в своей немного крепче и почувствовал её живительное, успокаивающее тепло. Кажется, больше ему и не нужно было. Хватало Феликса рядом, хватало его дыхания, растворяющегося паром в морозном, колючем воздухе, хватало его портрета на фоне узоров ветвей деревьев, покрытых тонким слоем снега.
Помнится, что на этом самом месте Феликс сказал ему и как изменил их понимание будущего друг друга. Чанбин запомнил эту фразу раз и навсегда.
«Вы выбрали меня, сонбэнним, спасибо!»
Ликс был неправ. Это Бин должен был благодарить за то, что Феликс в тот вечер выбрал его. И теперь, благодаря этому, Чанбин здесь. До самого конца и до первого снега.
