До костей

Заснеженный Хогвартс стоял неспокойно, словно хотел сообщить о наближающейся беде. – Ужасно холодно... Здравствуйте профессор Флитвик. – Гарри улыбнулся. – Почему вы не в Хогсмиде? – О, у меня есть дела в школе... – Пробубнил мужчина, идущий со строны посёлка. Снег падал на кончик носа, тая, оставляя мокрый след после себя. Каждый укутался плотнее в тёплую одежду, заходя в магазинчики или пабы. – Как прекрасно что мы взрослые! Можно ходить в Хогсмид в любые выходные... – Да, Рон, хоть какой-то плюс от взросления. – Пар выдыхался вместе с голосом Гермионы. Впереди виднелись первые верхушки домиков, и два силуэта. Кэти Белл звонко смеялась с очередной шутки Лианны. – Здравствуйте. – Оставляя мокрые следы на полу, они прошли в глубь «Три Метлы» – Гермиона. – Взгляд устремился на Слизнорта, сидящего одиноко за столиком у стены. – Ребята! Как я рад вас видеть... – Сливочное пиво оставило след на верхней губе, и мужчина неловко вытер. – Здравствуйте, профессор. Почему вы один? – Гарри пытался вести себя максимально дружески, непроизвольно поправляя очки. – Моё любимое место... Раньше этот паб назывался... Что-то... Не припомню. Впрочем, неважно. Кружка упала на стол, слегка разливая содержимое. В пабе тепло, что давало о себе знать краснота на щеках. – Гарри, знаете, раньше, я проводил так называемые «вечеринки» с лучшими учениками курса. Вы, кстати, мисс Грейнджер, тоже можете прийти. – Весьма любезно, сэр. – Гермиона неловко улыбнулась, не понимая зачем она там. – Мистер Визли... – Мужчина сморщился, но быстро скрыл свои эмоции. *** – Блять! – Рывок телом, но чья-то рука её задержала. Кэти вдруг взмыла в воздух ... очень грациозно, подняв руки вверх... и было в этом что-то очень странное, что-то неправильное, жуткое... Глаза Кэти были закрыты, а лицо застыло без всякого выражения... Поднявшись над землёй, Кэти вдруг ужасно закричала. Глаза её распахнулись, но то, что она видела или чувствовала, очевидно, причиняло ей нестерпимую боль... И это вызывало такой ужас у каждого очевидца, иак, что стыла кровь в венах. – Отойдите, отойдите! – Флитвик выбежал вперёд короткими шагами, в силу своег роста. – Профессор, помогите ей! – Рваными вздохами вырывался голос Рона. – Чертовщина, блять...! *** – Почему вы, трое, всегда находитесь в центре событий?! – Мамским тоном спросила Минерва, переживая. – Задаюсь этим вопрос на протяжении семи лет, профессор... – Рассыпался голос Гарри, слегка грубо. Она не хотела думать. Не хотела думать, кто это сделал. Не хотела думать, что это мог сделать он. Потому что по иронии судьбы – всякие злодеяния начали происходить после того, как парень вернулся с Мэнора. И она внимательно смотрела на поведение слизеринца, так и не обнаружив ничего странного. Кроме отношения к ней. Ожерелье шипело, переливаясь под дневным светом. Витало в воздухе, как Белл. Как что-то тёмное, манящее. – Это сделал Малфой. – Земля ушла из под ног. Так быстро, что она, мать его, покачнулась на месте, пытаясь найти точку опоры. Она дёрнула Гарри за рукав мантии. Такова реальность. – Удивительное предположение, мистер Поттер. – Так и не обернувшись, ответил Снегг. – Идите. Дверь хлопнула. – Это что, блять было?! Ты с ума сошёл?! – Она била его кулаками, не смотря куда. Агрессия выливалась наружу, подгоняемая страхом. Бурлила в крови, создавая жар. Колотила, пока не обмякли руки. Пыталась долбануть по сердцу, чтобы он понял. – Ты знаешь это! Он был там! Он видел его! – Гарри крикнул. И, сука, самое отвратное – Поттер был прав. Но ей не хотелось верить в это. Словно у неё отняли последний кусочек рассудка, забирая надежду в лучшее. Из раза в раз, Гермиона смотрела на то, как Малфой перестал смеяться с шуток Блейза, отводя взгляд в сторону. Перестал посещать уроки, и Мерлин, перестал есть. Руки парня тряслись, и она знала от чего. Но не признавала. Ссылала на усталость, на стресс от учёбы, и Бог знает на что ещё. Пыталась не думать, что у него больше нет шанса. Нет выхода. Но Гарри доказал это. Заставил её вдохнуть полной грудью – вызывая боль. – И что?! Ты знаешь что он на нашей стороне! – Слёзы катились вниз. Так просто. Посреди коридора. Даже не заметила как заплакала. Пусть знает, как это больно. Отвратительное чувство. Знала же, чем это всё обернётся, дура. И всё равно была на его стороне. – Не обманывай себя Гермиона...! Он вернулся оттуда другим человеком! Ты сама об этом говорила. – Тихо! Гарри, прекрати... Ты видишь, что ты делаешь?! – Рон взял его за руку, отвёл в сторону, приглушая голос. Они ушли. Лучшие друзья ушли. Оставили одну. *** Снова гостиная. Снова он. Сидит возле камина. Так, словно ничего не случилось. Как же всё заебало. – Что?! Не смотри на меня так... – Она рухнула. Мир давно рухнул. – Ты... Плачешь? – Тон его казался обеспокоенным, а сам парень выглядел помятым, но она сослала это всё на пелену перед глазами, из-за которой не может видеть его эмоции. Ему плевать. – Катись к чёрту, с такими вопросами...! Драко уставился на неё, но ближе не подошёл. Словно боялся обжечься. Дотронуться, словно знал что вызывает в ней. Какие чувства. Сколько слёз она успела пролить идя с кабинета декана сюда? Тонны, видимо. Пустота внутри отзывалась горечью, вызывая тошноту. – Отлично, супер. – Спокойствие парня дразнило её, заставляя кипеть. – Это всё?! Это всё, что ты можешь сказать, придурок?! – Гермиона перешла на крик. Даже не пугаясь своей агрессии. Грудь вздымалась вверх, пальцы сложились в кулаки. Ещё слово – и пойдёт в наступление. – Что я ещё должен сказать? – Он оставался непроницаемым, будто в нём отключили всякие эмоции. – А где «иди нахуй, Грейнджер?» Где все те поганые слова, которые я слышала на протяжении всех лет?! ГДЕ ОНИ?! Прямо на пол. Упала, рыдая. Господиблятьбоже Гермиона поняла, что мир рухнет не тогда, когда Лорд начнёт действовать. Он рухнул сейчас. Рухнул в ожидании кровавой войны, рухнул в секретах и догадках. Всё это создало такую смесь, что её нервная система просто не выдерживает. – Почему...? – Она качалась туда-сюда, словно психбольная. – Почему ты не расскажешь что произошло...? Грейнджер смотрела прямо в серые глаза. В глаза, полные холода и боли. В глаза, которые она искала везде. И почему-то так тянет, не оставляя выбора сопротивляться. Цвет его глаз напоминал ей зимнее небо. Такое, что стояло каждый день, закрытое серыми тучами. Малфой оставался непреклонен, совершенно не обращая внимания на её истерику: – Потому что тебя не должно это волновать. – Хмыкнул, отводя взгляд в сторону. – Но меня волнует это! – Она встала, дрожа. Пытаясь унять дрожащие колени. – Всё потому, что ты герой. Ты всегда была им. Тебя не волнует это, тебе плевать на меня. Ты просто хочешь добавить в список своих героических дел, вот и всё. «Великая Гермиона Грейнджер никчёмного пожирателя смерти Драко Малфоя.» Вот, чего ты хочешь! Увидеть такой заголовок. Потешить своё эго. Пожирателя смерти? Слушать его было сродни ада, мучая себя. Но она слушала. Слушала, чтобы знать какой он. Знать, кому хотела помочь. Ковыряла незажившую рану, чтобы знать. Это создавало иллюзию ситкома. Какой-то индивидум написал худший сценарий истории. Мерлин, это почти невесомо – чувствовать холод от него. Серые глаза не блестели, оставались спокойными, словно ему вообще плевать что происходит вокруг. Но Малфой стоял тут, продолжая слушать её. – Как ты вообще... смеешь говорить такое?! После всего, что между нами было...? – Что было, а? Пьяные поцелуи, или секс ради веселья? Не обманывай себя Грейнджер, – Снова эта ебучая фраза. – это называется с к у к а. А не то, что ты себе надумала. – Она не думала об этом. Гермиона думала о их разговорах по ночам, то, как она удивлялась когда узнавала его. Секс для неё был на нижнем уровне, чем качества человека. – Боже, ты отвратителен! Как я вообще могла... Почему мне хотелось помочь тебе... Он даже не посмотрел, уставился в окно за которым падал хлопьями снег. – Рад, что ты поняла всё сейчас, а не стоя со мной под венком, клянясь в любви. *** Они с Гарри больше не разговаривали. Она сидела намного дальше от него за столом в Большом зале. – Гермиона, в чём дело? – Уизли подала голос, полный интереса и сожаления. – Все хорошо, просто задумалась... Дело в том, Джинни, что её жизнь сплошной клубок ниток, разных цветов. И их нужно как-то распутать. Она обожглась, и это тревожит. Потому что обжечься об Малфоя – непростительно. Мозг подкидывал «дура, Грейнджер, дура.» Он не тот, кому можно было доверять. Гриффиндорка знала это, но всё равно рискнула. Подпустила, засранца, ближе. Рассказала кто она. Каждую мелочь их дела. Он – не тот. И речь тут не о любви. Хотя, отрицай, не отрицай – Малфой вызывал в ней (отдалённое) чувство симпатии. За каждым его словом дергалось и сердце. За каждым взглядом - пропускало удар. И ничего с этим не поделать. Простой азарт, подгоняемый интересом. Почти неделю назад, она усомнилась, была ли она права в том, что защищала его: – Гарри, давай поговорим? – Он поднял голубые глаза, смотря на неё, но отказываться не стал. Они молча шли на Астрономическую башню. И это так... чуждо. Молчать рядом с Гарри. – Что? – Снова поправил очки. Тон в голосе вызывал у неё ощущение времени. Словно он не хотел слушать, просто, просто дал ей минуту на слово, а потом уйдёт. Не собираясь прощать. – Прости меня... Я вспылила, ты был прав, я была слишком ослеплена своей правотой... – Рассеяно ответила она, смотря в даль, на заснеженные окрестности замка. – Рад, что ты это понимаешь... Раз всё хорошо, я тут подумал.... Может сходим вместе на вечеринку Слизнорта? Отпрянула, надеясь услышать извинения с его стороны: – Да, это отличная идея, учитывая что я так и не смогла найти пару. Таки ушёл. Но чувство тепла тянулось по венам вместо крови, отчего стало спокойней. Она всегда любила Астрономическую башню, откуда можно было увидеть всю мощь и красоту замка и окрестностей. Казалось, виднелся горизонт за верхушками деревьев Запретного леса... Осталось выполнить последний пункт. • Никогда больше не помогать Драко Малфою. *** Но его появление на вечеринку в руках Филча снова вызвало горечь. Вот он – Драко Малфой, на вкус как горечь. Кроме поцелуев. – Ладно-ладно. Не приглашали меня. – Он дёрнулся, пытаясь вырваться. – Я провожу вас до ваших покоев, мистер Малфой. – Конечно, профессор. – Вырвалось ядом с его рта. Горечь. Было дело поддался Гарри вперёд, вслед за ними: – Стой. Не смей. – Даже бровью не повела. Играла роль незаинтересованности. – Я... в туалет. Пусть даже так. Где-то там, ей не хотелось знать, был ли Поттер прав, чтобы снова не облажать. Но она отпустила его руку, словно доказывая себе в очередной раз: ни малейшего шанса что слова друга пустое место. Темнота коридоров играла на руку, притаившись в углу. – Не глупи! – Шикнул Северус, вжимая слизеринца в стену. – Я выполняю свою работу! – Не смотря на положение, глаза Драко блестели. Показывали ярость. – Я поклялся защищать тебя! – Тогда отпустите меня, профессор. Я нужен ему в целости и сохранности. Палочка мужчины взлетела вверх, прямо к горлу. – Ты неисправим. Каждый твой шаг отдаётся заклинанием в Нарциссу... И Гарри расценил это как угрозу, потому что, вероятней всего - магия одаривала мать парня далеко не самым приятным заклинанием. Слышалось это как «Круциатус». Тогда-то Малфой обмяк: – Мне... – Слова душили его. – Мне так плевать, вы бы знали. Даже гриффиндорец округлил глаза. Насколько известно, леди Малфой была для него на первом месте. Но глаза не выдавали эмоций, кроме отвращения. Отлетел в сторону, убирая палочку. Слова парня удивили его, но он ответил лишь: – Ступай. *** – Ты же будешь с нами? – Скулила подруга, расспрашивая её. – Я... Я приеду на следующий день. – Но тогда праздника уже не будет! – Рон поставил чашу с соком на стол, сильнее, чем следовало, отчего содержимое красными каплями вылилось на поверхность. Как кровь. Она даже не собиралась отчитываться. Всё, чего она хотела – провести рождество с родителями. Возможно, в последний раз. Потому что дальше – неизвестность. Проявиться ли Лорд сразу, после праздника, в своё день рождения или нет – оставалось загадкой. Тридцать первое декабря дата, когда родился Том. От любовного зелья, не более. Поэтому, для неё казалось символически, что тот начнет действовать именно в это день. – Еды, которой наготовит твоя мама, хватит на несколько дней вперёд, поэтому, я ничего не пропущу. – Гермиона даже повернулась, ожидая смеха близнецов. Но их здесь нет. Они осели в своём магазине, каждый месяц посылая им письмо с приглашением. Чтобы попробовать новые шалости. Амортенцию или бесконечный набор всяких незамысловатых игрушек, что пользовались большим спросом у первокурсников желающих нагребсти побольше, дабы в школе не было так скучно. Нужно обязательно заглянуть туда. Гермиона кинула стопку книг перед собой, отодвигая тарелку с кашей: – Взяла тут немного... Рон, возьми. – Если это – немного... Тогда я даже не знаю что говорить. – Потому, что ты совсем забил на учебу со своим квидиччем. Напоминаю, у нас в конце года экзамены. Гарри подавил нелепую улыбку, полную удивления и боли. Она пыталась сохранить ту крупицу нормальной жизни. Зная, что ждёт их потом – Грейнджер пыталась надеятся, что этот год они всё же закончат. Словно у них было всё впереди. Учеба давно не спасала её, но виду она не подавала. – Мне совершенно некогда это читать... – Слегка напористо ответил рыжий, отодвигая книгу от себя пальцем. – На перерывах. Меня не будет рядом когда ты будешь писать экзамены. Или Аврорат уже не так важен для тебя? – Ухмыльнулась, когда парень открыл рот, чтобы оправдаться. Но её отвлекли. Тео стоял над ней, смотря на книгу, что она предложила Рону. – Мерлин, Уизли, мы проходили это на пятом курсе. Твои знания там и остановились? – Он улыбнулся, доволен своей шуткой. Гермиона подняла брови. – Видишь, даже другие это понимают. – Кивала она головой. Большой зал уже пестрил новогодними украшениями. Но ёлки всё ещё не было. – Пошли, отойдём. – Словно не замечая взглядов на себе, ровно проговорил слизеринец. – Что-то случилось? – Но она даже не смотрела на него. Взгляд упал на стол, за которым собрались слизеринцы, наверное, даже больше поговорить, кидая выпады друг другу, чем поесть. Но... – У тебя всегда такая тревожность? – Нотт улыбнулся, снова, открывая верхний ряд зубов. – Я всего лишь хотел спросить, будем ли мы украшать ёлку, или ты сделаешь это с Малфоем. Честно? Она даже не знала, потому, что учитывая обстоятельства, теперь она дежурит с Теодором, и возможно, им следует это сделать. Но Драко оставался главной старостой, отчего, это задание висит на нём. – Я дежурю с тобой, поэтому, ты составишь мне компанию. – Снова натянутая улыбка. Ей вообще не до этого. – Через четыре дня Рождество. Когда приступим? Она прищурила глаза, думая: – Сегодня. Завтра дежурство, и у нас не получится. Да, мы определенно сделаем это сегодня. Чтобы первокурсники на утро удивились: как это так, что дерево украсило себя само. Магия. – Гермиона залилась хохотом. Будучи на первом курсе; когда была ребенком, она не вникала в старостат, и была уверенна что у этого праздника свои секреты на этот счёт. Ёлка словно знала, когда ей наряжаться, чтобы на утро стоять красивой. Точно за три дня до Рождества. Но, как оказалось, магии здесь нет. Перфекты школы вечером собирались около дерева, доставая не одну коробку с игрушками, вывешивая. – Тогда после ужина? Дождёмся когда все уйдут. *** В его руке тлела смерть. Он подкурил наверное, даже больше для виду, чем наполнить лёгкие едким дымом. Поэтому, фильтр жжет пальцы. Курить больше нечего. И от этого, хотелось курить ещё больше. Малфой даже взял ещё одну, покрутив в руках. Видя в ней спасение. Но, вспомнилось, что он никогда не курил в поместье. Какой бы пиздец не происходил. Словно боялся, что Нарцисса его отругает. Словно ему четырнадцать. Хотя закурил он в пятнадцать. Драко знал, что сегодня нужно украсить виновницу торжества. Но, как назло, ему ни разу не попалась на глаза кудрявая голова. Поэтому, он решил сделать всё сам. Почти сам. Прихватив за собой Блейза и Пэнси. Чтобы она удивилась. Что в нём осталось хоть капля человечности. Хотя, он даже не знал, кому доказывал это больше. Себе? Будто он не проклинал Кэти. И, блятьсука, это ожерелье было не ей. Альбусу. Это было директору. Он не хотел делать это своей рукой. Передать чёртово украшение через других лиц, просто чтобы знать, что старик не понял что это он. Чтобы не было так больно. Каково же было его удивление(?) когда подружка Белл пыталась вырвать с рук гриффиндорки ожерелье, завернутое в пергамент, будто почуяла неладное. Дёрнула так, что Кэти коснулась ожерелья. Над ним опять смеялись. Смеялась жизнь, типа, сука такая, крича: – Ты пожиратель смерти. Только ты можешь поступать так подло. Только ты в праве марать свои руки в грязь. Ты пропитан кровью. Но, ебись конём это всё, он даже ничего не сделал. Его руки чисты, и ни одна капля крови не упала на них, пока. Драко даже осмотрел их. Смотрел каждый раз, когда сознание кидало: Пёс. Ты – пожиратель смерти. Блядство. *** Она прицепила за крючок очередную игрушку, впутывая её в волосы. – Да... – Он закрыл глаза, блаженно ухмыляясь. – Вместо этой херни, – Тео пнул её ногой. – которую я блять как устал тащить сюда, должна стоять ты. – Магией? – Она засмеялась, не понимая усталость парня. – Держать палочку вытянутой рукой целых семь минут, я считал, невыносимо тяжело. – Нотт согнул её пополам, напрягая. – Смотри какая. Она ещё больше засмеялась, тряся головой, отчего игрушки падали на пол. – Мерлин. – С ним было приятно. Ей нравилось его внимание. Будто он оттягивал то липкое чувство внутри, что заставляло вздрагивать от одной мысли. Каждый взгляд отдавался интересом, и чём-то ещё, что она понять не могла. Но подпускать его ближе Гермиона не стала. Потому что была уверена, что Тео нравится Пэнси, как он говорил ранее. Он хотел разрядки, и нашёл её в виде лица Гермионы. А быть может, ей просто показалось. Но единственное, что она знает – ей тоже хочется отпустить всё, и забыться. Почувствовать свободу и никакого выбора. Но не позволяет себе такого, даже не зная, виной тому Паркинсон, или кто-то ещё. – Зачем ты это делаешь? – Гермиона даже прикусила язык. Задала вопрос, не подумав. – Делаю что? – Нотт хмыкнул, и отпустил игрушку. Он сократил расстояние, подойдя ближе. Совсем немного. Но этого хватило, чтобы задохнуться. Духи сладко ударили в нос, отчего она прикрыла глаза, вдыхая. А когда открыла – его губы накрыли её. Так резко, что она едва успела выдохнуть. Она робко ответила на поцелуй, когда он – яро сминал её губы. Даже думать не хотелось. Поэтому Гермиона отложила мысли о слизеринке в самую дальнюю полку. Паркинсон даже не отвечала взаимностью. Со стороны это было красиво – она сидит на углу когтевранского стола, над ней зависла крепкая мужская фигура. И Грейнджер даже улыбнулась ему в губы. Она обвила его талию ногами, руками притягивая ближе. Вошла во вкус. Парень в свою очередь, зарылся ей в волосы, сжимая. – Твою мать... – Прошипел кто-то с боку, и этот голос явно не Теодора. – Нихрена себе, Грейнджер. – Слизеринец отодвинулся, и мать его, даже бровью не повёл смотря на своих однокурсников. Пэнси не выдавала никаких эмоций, лишь поправила короткие волосы, которые и без этого лежали идеально. – Вы что тут забыли? – Нотт усмехнулся, смотря на картину которая развернулась перед ними, явно не счастлив их видеть. – Пришли ёлку наряжать. – Наконец, подал голос тот, которого она больше не желала видеть. – Это моя работа, Малфой. – Это прозвучало так яросно, что Гермиона даже вздохнула. – И как работается? – Вообще без эмоций. Лучше, чем с тобой. – Ты помочь пришёл, или языком трясти? – Раздражение окатило её, и она взглянула на Пэнси, которой, как казалось, совершенно плевать на то, что происходит. Драко не ответил. Не взглянул в её сторону. Отчего стало противно. – Где гирлянда? – Блейза эта ситуация, наоборот, забавляла. Паркинсон пнула ногой коробку, в которой был клубок всяких гирлянд. Распутать их было невозможно. Прямо как жизнь Грейнджер. – Почему тут пусто? – Малфой ткнул палочкой на часть дерева, что стояла к стене. – Там стена. Смысл там с тех игрушек, если их не будет видно? – Ты всю работу делаешь наполовину? – Оскалился слизеринец на парня, что минутами ранее целовал её. – Боже блять, закрой уже рот, и занимайся делом. – Пусть так. Только какого черта ты здесь забыл, вот это уже интересно. – Малфой, ты сам попросил поменяться. В чём проблема? – Я просил дежурства, потому что находится рядом с тобой – противно. Нотт подлетел вперёд. – Прекратите! – Мулат засмеялся. – Вам что, по пять лет? До чего же её злило поведение Малфоя. Завалился сюда, качает права. Лезет на рожон. – Если тебе так хотелось украсить ёлку – вперёд. Я ухожу. – По-моему уходить должны мы. – Резко ответила слизеринка, и, чёрт возьми, развернулась к выходу. Гермиона остановилась. Совершенно не хотелось оставаться наедине с Драко. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. – Согласен. Тео, идём. – Забини улыбнулся, смотря на гриффиндорку, которая, как ему казалось, сейчас взорвется от негодования. Малфой не сдвинулся. Так и остался стоять около волшебного дерева, держа палочку в руках. Но, Мерлин, единственное, что он сделал – посмотрел на Нотта, который не проронив не слова, двинулся в выходу. Это немыслимо. Почему Теодор согласился и просто ушёл? Секундой ранее, он яросно доказывал что это его задание, а теперь – ушёл. Она так и осталась стоять на месте. Спиной к Драко. Слышала его выдох, когда большие двери хлопнули, закрывая спины слизеринцев. Сзади послышался звук треска игрушек. – Сука. – Прошипел тот, смотря на пару забавок, что разбились. Медленно, словно мёд стекающий с ложки – повернулась. – Не смей, Малфой. Украшай ёлку руками. – Гермиона хмыкнула и повернувшись, восстановила сломанное. – На кой чёрт мне магия? – Малфой не слушал её, продолжал делать так, как считал нужным. – Боже, ты невыносим. Сделай хоть раз что-то так, как я прошу! – О, разве я не делал? – Самой своей дьявольской улыбкой. – Ни разу! Ты пришёл помочь, но опять всё испортил! – Прикрикнула она, сильней сжимая яркую игрушку в руках. Сейчас лопнет. – Что испортил? Твои лизания? Салазар, Грейнджер, ты противна мне. Кто следующий? – Ты в своём уме? – Боже, хочется уйти. – Какого было спать со мной, а позже идти в объятья Нотта, м? – Снова режет раскалённым ножом, прямо по коже. В области сердца. – В чём причина, я не пойму? Тебя это так заботит? – Парировала она. – Мерлин, ты... сам сказал, что это ничего не значило! Так какого ты лезешь туда, куда тебя не просили? Я свободная девушка, и имею право делать то, что хочу. Тема закрыта. – Уж не думал что пай-девочка скачет по злым слизеринцам. Что на это скажет Поттер? – Гермиона могла подумать что его это правда волнует. Но тогда ей прямиком к психиатру. Малфоя забавляло это. Его веселило то, какое влияние он оказывал на людях. То, как причинял им боль, и успокаивал – если настроение хорошее. Чёртов тиран. – Отлично. С меня хватит. – Развернулась на каблуках туфель, и фыркнула. Дверь хлопнула за её спиной.

***

Холодный рассвет в комнате снова встречал Малфоя. Это вошло в привычку – открывать окно, впуская ледяной воздух, чтобы просто чувствовать. Хоть что-то. Потому, что последний месяц ощущение пустоты внутри окончательно поглотило его, и Драко даже привык. Лишь холод заставлял чувствовать хоть что-то. Желание укрыться под тремя слоями одеяла, или, Мерлин, просто вдыхать. Чувствовать, что он человек. Наближающейся праздник не вызывал в нём хоть капли радости, когда раньше – он ждал его целый год. Но менялось всё, и слизеринец даже не успел понять, когда всё обернулось так. Он чувствовал себя вампиром, покровителем чёрной ночи, потому что сон давно его не волновал. Засыпая, он боялся снова увидеть Лорда, полностью в крови его знакомых и близких. А ведь ему нужно соответствовать. Способствовать этому. Чтобы каждый, кого он знал – погиб. Звенящую тишину в комнате нарушал вой ветра, что с утра до ночи кружил снежинки в воздухе, опуская их на землю. Какой-то чёртов ад. Драко ненавидел всех, кто довёл его до такого состояния. Потому что крик собственной души оттдавался эхом – пустота. Но больше всего он ненавидел себя. Знал, что есть шанс спастись, знал, что не всё потеряно. И не сопротивлялся, когда этот шанс отняли. Виной всему – женщина, его мать, что плюнула в лицо. Это заставляло дышать. Чтобы в конце концов – засмеяться ей в лицо «Дружить с грязными? Ты поверила в эту сказку? Смотри, мама, я не такой» стоя по колено в крови. Он пытался защитить её, даже не моргая. На автомате. После того, что она сделала. Чертова реальность. Отец всегда твердил, что жизнь несправедлива, и позже собственной рукой подписал контракт на смерть, где неверный шаг отдавался болью Круциатуса. Малфою даже начало казаться что он не живёт. Он просто существует. Тело соглашалось с этим, и больше не просило есть, пить, спать и курить. Это стало отвратным. Но пока бьются сердца тех, кто позже умрёт, это имело хоть каплю значения. Доказывал себе, что пока не конец. Золотые ребята обязательно справятся. Но разве к тому времени пока крестражи не будут уничтожены, он не убьёт полмира? Вопрос почти что риторический. Секреты, что хранит Том – почти не возможно узнать. Драко думал насчет этого – действовать в одиночку. Но не хватило бы сил и духа. Не попасться. Это почти вызвало смех, если его можно назвать таковым. Хрип, от прокуренных лёгких едва можно считать как веселье. Простой оскал, не более. *** Зал, наполненный учениками, создавал хаос. Какофонию звуков. Каждый занимался своими делами – попивая горячий чай, обсуждая лекции. Не зная, что ждёт их впереди. Он заметил Блейза, одиноко сидящего с края стола, давясь вкусной едой. Его сейчас вырвет. И почти пошёл к нему. На выдохе остановился. Резкий разворот, прямо тогда, когда обернулся Поттер. Просто уйти. Сейчас же. Но слышал шаги сзади. Принялся в бег – быстрый шаг. Дойти бы до ванны старост, и прокурить там всё, к хуям. Дверь хлопнула, и он остановился около умывальника, брызгая лицо водой. Он сзади. Даже не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять. Он это чувствовал. Дышать было невозможно, щемило в области сердца – грудной клетки. Но, сука, улыбнулся, самой кривой улыбкой. Дай хоть вздохнуть – приготовиться. Магия разрезала воздух, свистела, летя прямо в спину. Боже, убей меня, чего медлишь! Видишь как мне плохо? Убей, Поттер, убей! Но рывком тела отлетел в сторону. Кран сломался вдребезги, шипя водой. Бежал среди кабинок, отстреливаясь. Заклинания Поттера били всё подряд – стены, краны, зеркала. Вода хлюпала под ногами, а он бежал. Прямиком в тупик. Попади уже! Ну же! И полилась кровь: – Сектумсемпра! – Отлетело эхом, попадая точно в цель. Даже больно. Наконец. Он хрипел, но – от радости. Как же приятно чувствовать. Над ним – лицо Гарри. Юноша явно не ожидал такого. Не думал, что это причинит боль. Не знал. Но эта эмоция быстро слетела с его лица, как маска: – Ты отравил её! Ты жалок, Малфой... Смотри мне в глаза! И Малфой смотрел. Почти ничего не видел, пелена затмила, и снова выдался хрип. Такой, знаете, последний. Потому что начал теряться. Аристкократическая кровь мешалась с водой – создавая ярко-бордовый цвет. И скрип тяжелой двери его больше не волновал. И то, что он доказывал себе, что вот он, Гарри Поттер, справиться – тоже. Это было почти невесомо, чувствовать как затягивают раны слова профессора. Зачем? Дать себе ответ на этот вопрос он не мог. Кому-то зачем-то важна его жизнь. Драко почти умер(или это так казалось, пока он терял кровь.) Но даже это у него отняли. *** Выжил, и даже «спасибо» не сказал. И снова та же комната. Выручай-комната. Но, в его голове, это то помещение, где проводились все вечеринки. Где была каморка, куда запирали студентов, которые играли в «Правда или Действие?» Там, где он слушал Грейнджер, попивая это её маггловское вино, что на вкус было лучше, чем он ожидал. Теперь это просто комната хлама. Даже тот исчезающий шкаф – хлам, в его представлении. Нужная-ненужная вещь, которая впустит сюда злодеев. Яблоко вернулось надкусанным, и он выдохнул – работает. Господи, что он творит...? Выполняет свою работу. Драко даже расстроился. Это значит, что скоро это случится. Скоро он направит палочку на директора, чей смерти он не желал, и ещё лучше – Хогвартс войдёт во власти Лорда. Остаётся только ждать. *** Темнело. И так тихо, почти незаметно, кружились в воздухе снежинки. Но даже здесь – витала магия. Возле покоев профессора ЗОТИ – Слизнорта, куда явились Гарри с Дамблдором. Сложно было не заметить столь большую концентрацию волшебства. Потому что даже в разных частях замка не было настолько ощутимо волшебство. Окутало тело, заклинание заглушки, слегка создавая вакуум в ушах. Внутри был целый переворот – вдребезги разбитая комната. Летала пыль, мебель, стояла наперекосяк, журналы, книги – всё разбросанно. Под ногами хрустело стекло. Скрежет отдавался тихим эхом, и ощущалось – за гранью. Кто-то явно не в духе. Гарри не проронив не слова, обратил внимание на полки, забитые рамками с колдографиями. И одно колдо, манило взгляд. Ученики, стояли радостно, улыбаясь. И укололо – мама. Рыжеволосая Лили, смеясь, смотрящая в камеру, вызвала такое чувство, что он мог поклясться кому угодно – болит. Он даже не знал её. Слушать рассказы других о ней – сродни ада, потому что он даже не мог вообразить какой была мама. Где-то вдалеке отдавался эхом её голос, но Гарри не был уверен, что принадлежал он ей. Не помнил. Гриффиндорец прикрыл глаза в выдохе, что вновь тронул пыль. Снова летала пыль. – Гораций... – Сладко протянул мужчина, осматриваясь. Где-то в самом углу стояло кресло. Но покрытое пылью оно не было. Годрик... – Я знаю, что ты здесь. Люмос едва освечивал комнату. Но этого хватило, чтобы увидеть как кресло, трясясь, становится человеком. Мужчина простонал, после трансформации, и устало выдохнул: – Давно не практиковался... – Разминая плечи, ответил тот. – Не хотел гостей сегодня, но раз уж вы пришли... – Тогда, следует вернуть всё на свои места... – Палочка взлетела вверх, но, заклинание не выпустило. Каждая разбитая вещь воссоединилась в одно целой, и комната, ранее покрытая мраком, впустила свет от люстры. – Зачем ты явился, Альбус? Я совершенно не в настроении. – Я видел. – Он обратил внимание на Гарри, что стоял рядом, всё ещё тяжело дыша. – Тогда в чём дело? Ты нарушил мой покой. – Мы с Гарри пришли серьёзно поговорить... – Всё что угодно для моего лучшего ученика! – Тот развёл руки в сторону, показывая открытость. – Именно за этим я и пришёл. – Неловко вставил директор, смушаясь обстановке, что повисла туманом в комнате. – Гораций, мы знаем друг друга не первый год, и я никогда не отказывал тебе в помощи. Теперь, прошу помочь мне. Помочь нам. Мужчина резко повернулся, смахивая блеск в уголках глаз: – В чём дело, Дамблдор? – Не будем ходить вокруг да около, ты был любимым учителем Тома Реддла. И ты единственный знаешь о чём он спросил тебя, тогда, на ваших посиделках. Мне нужна правда, и я очень надеюсь что ты предоставишь нам её. – У тебя есть моё воспоминание. – Пожал плечами тот, пожевывая губу. – Я знаю что это ложь. Ты видел что с ним стало? Мне нужны ответы, Гораций! – Давил директор, пока взгляд Гарри всё ещё возвращался к той полке с колдографиями. – Прекрати. Я дал тебе всё что мог, больше у меня ничего нет. – Не будьте трусом, Гораций, скоро начнётся война, и каждый в Хогвартсе об этом знает! Но они не знают, что могут умереть... Волан-де-Морт беспощаден, и он скоро вернётся. Если вам есть что скрывать, расскажите сейчас. – Мерлин, не нужно имён! – В ужасе оскалился мужчина. – А я его не боюсь. Я чувствую его каждый день, могу видеть послания от него! Я должен закончить начатое моими родителями! Судя по колдо, моя...мама...была вашей любимой ученицей, вы стоите рядом, обнимая её. И разве Вам хоть чуть-чуть не жаль её? Она погибла, спасая мир. Погибла, спасая – меня. – Вы правы, Мистер Поттер, но мне нечего вам предложить. То воспоминание... – Ложь. Я видел его своими глазами. Он спрашивал о крестражах, и к сожалению, я не могу знать как их найти, чтобы уничтожить его. Одному вам известно, как всё было на самом деле. Я не поверю, что Том стал таким по своей глупости, он уверенно шёл к своей цели, вы помогли ему! Иначе как объяснить то, что ему всё-таки удалось создать крестражи? Все шесть лет я боролся с ним, но как действовать дальше – я ни имею ни малейшего понятия, поэтому обратился к Вам, с помощью, но Вы молчите. Пусть так. Я найду способ, чего бы мне этого не стоило, и надеюсь, что когда всё закончится, Вы будете проклинать себя, за то, что не захотели помочь мне, в своё время.