«Как такое произошло?» «Почему он поступил так?» «Ошибка. Ошибка. Ошибка.» «Неужели… Я не заслужил этого?» «Конечный результат ужасен.» «Он должен был выбрать меня.» «Как долго ты будешь ныть об этом?» «В конце концов, это его вина.»
Руки сжимают шелковистые волосы до боли. Ещё немного и он бы вырвал их с корнем. Как бы хотелось проронить хоть немного слёз, но парень лишь жмурился и беззвучно кричал. Дыхание затруднилось, а в груди будто разрослась одна сквозящая дыра. Она всё больше и больше давила на органы, на кости. И весь воздух пытался выйти из горла, но застревал где-то на полпути.«Сколько можно?» «Но ведь если бы не ты, то вы бы так не опозорились!» «Нет. Это он во всём виноват. Он ему важнее.» «Заткнитесь. Заткнитесь-заткнитесь-заткнитесь!»
Он опускает голову ниже, губами перебирая одно и то же слово. Мысли смешиваются, сливаются, накладываются друг на друга и будто жужжат у самого уха. Они заполнили всю комнату, как рой насекомых. И только парень их слышал. — Вил-сан, вы там? — стук, словно колокол, заставил в миг пропасть бесящий нескончаемый шум. Идеально ровная тишина воцарилась вокруг. Или же в голове? Блондин поднял голову, выпрямился, в сомнении смотря на дверь, пока стук и голос не повторились: — Вил-сан? Я принёс ваши вещи из Ветхого общежития. С облегчением вздохнув, он прикрыл глаза. Пару раз парень провёл по волосам и уверенно произнёс — Входи, Эпель. Дверь беззвучно отворилась, и на пороге показался светловолосый мальчишка. Он некоторое время вглядывался в темноту комнаты, но глаза привыкли достаточно быстро — контраст между тухлым вечерним светом в коридорах общежития и мраком спальни был небольшим. Юноша некоторое время смотрел на Вила в упор, но после дёрнул плечами и расторопно отвёл взгляд. Быстро он подошёл к креслу и поставил два пакета на него. — Ну… Я пойду. — надолго не задерживаясь, он было собирался тут же оставить старосту в одиночестве, но голос вдруг остановил его: — Стой. Сядь на минутку. — блондин качнул головой на место рядом. Помедлив, мальчик обернулся на него. Он осторожными шагами приблизился кровати, сел, уверенно расположившись почти плечом к плечу с Шенхайтом, под звуки матраса. Теперь даже они казались громкими. Мальчик уставился на еле различимые узоры ковра. Приятное безмолвие настало в комнате, но отчего-то Вил всё равно в напряжении сжимал ткань. Эпель мельком посмотрел на старосту, но почти сразу глаза его устремились обратно. Тогда он нарушил тишину: — Вы выглядите так, словно вот-вот заплачете. — Что?.. — Вил вскинул брови и пару раз моргнул, повернув голову к юнцу. Он немного выпрямился и задержал дыхание. Но вскоре прежнее выражение лица вернулось. — Я действительно выгляжу так жалко? — Я не хочу вас жалеть. Поэтому, наверное, нет. — сразу ответил Фельмьер, не отрывая взгляда от пола. — Вот как. — хмыкнул блондин, вымученно улыбаясь, — В тебе нет ни капли чувства такта. — Простите. — также твёрдо сказал первогодка. Тогда Шенхайт выдохнул, снова пригладив чёлку. — Ответь. — теперь уже сам блондин начал беседу, чем привлёк внимание мальчика. Тот полноценно посмотрел в лицо собеседника. — Почему ты сказал те слова перед выступлением? — Э? «Те слова»? — он чуть наклонил голову, не сразу поняв, но быстро его глаза прояснились. — А. Это… Наверное… Хотелось помочь. — Помочь?.. — юноша недолго молчал, в то время как Эпель хмурился. — Хм, понятно, значит— — Нет. Я соврал. — резко прервал голубоглазый, и всё его тело качнулось назад. Он выпрямился, даже как-то подпрыгнув. — Дело не в этом. Я просто… Просто… Хотел вас победить! Уверенно мальчик встрепенулся и прижал один крепко сжатый кулачок к груди. Он расправил плечи, уставился прямо в глаза собеседника. От этого Вил на миг потерялся. — Хотел доказать, что стал тем, кого вы хотели увидеть во мне. Хотел показать… что выше вас и сильнее. Победить! Вот почему я сказал те слова. — и вдруг воодушевлённый он стал медленно опускать глаза и расслабляться. — Но вы всё ещё оказываетесь сильнее… Снова. Староста Помфиоре некоторое время смотрел, как Эпель вернулся в прежнее положение, после чего еле слышно хмыкнул и погладил по голове. — Если подумать, эгоистичность — проявление силы. В конце концов, я был также эгоистичен, когда принял решение не уступать место. — Ещё — продолжил голубоглазый, не двигаясь. — Я не хотел видеть вас слабым. Ведь если вы можете быть слабым, то… насколько же я слаб в сравнении с другими. Вдруг обронённые слова заставили блондина немного вздрогнуть. Рука сама собой спустилась с макушки мальчика на щёку, осторожно поглаживая пальчиками приятную кожу. Вилу подумалось, что, может быть, он покраснел — такими тёплыми были места, которых он касался. И постепенно рука переместилась под подбородок. — Я не хочу видеть вас слабым. Я… Могу сделать что-нибудь для этого. Попытаться. Потому… — Фельмьер посмотрел на собеседника, будто умоляя. — Будьте сильным! Но его прервали. Шенхайт незаметно приблизился к лицу помфиорца и нежно коснулся чужих губ своими. Это заставило что-то вздрогнуть внутри Эпеля, воздух застрял в лёгких, зрачки сузились. Тёплое дыхание, исходившее от старосты, было приятным, от запаха духов остался вкусный отголосок. Впрочем, от бальзама на губах тоже мало чувствовалось следов, разве что маленькая сладость присутствовала. Мягкость прикосновения к лицу заставила окаменеть мальчишку. Он не посмел двинуться, не посмел сказать что-то. Он просто смотрел на спокойное расслабленное лицо сенпая. И сердце его пропустило удар. Странное чувство всё больше заполняло живот, но тогда…Эпель оттолкнул Вила.
Вскочив с кровати, он отшатнулся от сидящего и смотрел на него с широко раскрытыми глазами. Руки сразу прильнули к губам, будто пытаясь прощупать их и одновременно скрыть. Сердце заколотилось необычайно быстро, даже быстрее, чем на выступлении и изнуряющих тренировках. Он отходил шаг за шагом, пока не упёрся во что-то позади себя. — Шо енто… Вы тво́рите? Вил-сан… — некоторое время он смотрел, но ответа так и не получал. Парень низко опустил голову, не поворачиваясь, сжал кулак. Тогда Фельмьер нахмурился. — Вы издеваетесь надо мной? Лучше идите и позовите Рук-сана! Н-не втягивайте меня в ваши извращения! Помфиорец резво направился в сторону двери. Он слышал звук своих шагов и никак не мог понять, было ли это биение сердца на самом деле? И как только он подошёл к двери, потянулся к ручке, голос сзади приказал: — Стоять. — словно вернувшись в обычное состояние, блондин встал с места. Он свёл брови к переносице и скрестил руки на груди. — Хочешь сказать, что отказываешься от меня? Но в противовес к неровному тону старосты, мальчик спокойно произнёс: — Я уже давно отказался от вас. Он исчез за дверью, словно и не приходил никто. Шенхайт остался снова в одиночестве. Оно было таким странным и теперь пустым, тихим и непонятным. Лишь вопрос звучал где-то в его углах:«Что значит — "уже давно"?»