***
После обеда Чанбин нежится с Феликсом в постели еще некоторое время. Когда омега задремал, он аккуратно встал с кровати, кушать ему особо не хотелось, поэтому налил себе чай и принялся искать на просторах интернета хороший видеоурок по химии и презентацию для повторения по биологии. После он находит тетрадь Ли, в которой утром он должен был сделать несколько номеров по математике, и проверяет выполненные задания. — Хэй, — на ухо Феликсу шепчет Со, закончив все приготовления, — Лисёнок, просыпайся, пора получать знания. Малыш, кто сейчас выспится и будет всю ночь отвлекать меня ото сна. Давай, вставай, мы сегодня позанимаемся только два часа. — Почему? — еле проговаривает Ли, но открывает глаза и тянется к Чанбину за очередной порцией поцелуев. Альфа, конечно, целует его в губы, потом целует руки и заканчивает животом, покрывая его огромным количеством бабочек-поцелуев. — Просто я так захотел, тем более сегодня последний день перед выходными, можно немного отдохнуть. Ты у меня хороший и послушный мальчик, поэтому заслужил. Тебе подать ноутбук, будешь лежать смотреть или пойдёшь за стол? — Нет, не хочу вставать, — Ли зевает и переворачивается на бок, так ему будет удобнее смотреть. — Давай его сюда, я вечером сделаю конспект. Омега усердно пытается понять новую тему «алкены», перематывает моменты, где что-то не понял и заново вникает в произносимые слова. По окончании видео он открывает презентацию по биологии. Сейчас они с Чанбином повторяют растения, а некоторые аспекты изучают более подробно, поэтому он вспоминает пройденное вчера половое размножение растений. Закончив с уроками полностью, Феликс встает, отключает ноутбук и убирает его на стол. Он идет в гостиную, где Со прилег на диване, чтобы немного отдохнуть перед прогулкой. Омега садится рядом, от чего Чанбин мгновенно просыпается. — Хён, ты как реакция окисления алкенов, а я, судя по всему, вода, — как ни в чем не бывало произносит Феликс с очень серьёзным лицом. — Что? — то ли ото сна, то ли просто от неожиданности ничего не понимая, переспрашивает альфа, но спустя пару секунд до него доходит, и он прыскает со смеху. — Ты уже закончил, как я понимаю? Но Феликс ничего ему не отвечает. Он вообще, кажется, завис, смотрит в одну точку на стене позади Чанбина, слегка приоткрыв рот. Оглянувшись, Со не находит ничего подозрительно и уже хочет спросить, что не так, но омега резко хватает его за руку и кладет на свой живот. — Потрогай, наша ягодка снова шевелится, — тихо говорит Феликс, будто боясь спугнуть. — Я уже больше месяца чувствую эти движения, но каждый раз, когда ягодка так активно двигается, я вспоминаю свою течку, проведенную с тобой. Это будто те же самые бабочки приходят, что и в ту ночь. Я чувствую себя так хорошо, особенно сейчас, когда ты рядом. Чанбин молча нащупывает место, где отчетливо ощущаются слабые толчки, и наслаждается этими секундами. Это действует на подсознание, и Со понимает, что это всё его — омега и ребенок в его животике, он действительно расслабляется, закрывает глаза до тех пор, пока активность под его ладонью не прекращается. — Чанбин-а, — всё еще тихо говорит Феликс, только теперь неизвестно по какой причине. Альфа приоткрывает глаза и приподнимается на локтях. — Я хочу посидеть у тебя на коленках… — Зачем? — спрашивает ему в тон Чанбин. — Просто захотелось, — пожимает плечами. — У тебя такие красивые бедра, думаю, я бы хорошо смотрелся на них со своим животиком. Можно? — Боже, конечно, можно, — Чанбин почти смеётся, но всё-таки принимает сидячее положение и усаживает себе на колени Феликса, тот сразу же ластится поближе к нему и трётся о щеку альфы своей. — Уже вот-вот пойдёт седьмой месяц… Нужно будет идти в больницу? — Да, но это ближе к середине следующего месяца, поэтому еще не так скоро. На улице уже темнеет, думаю, нам нужно поторопиться и пойти в магазин, чтобы не гулять слишком поздно, — Ли немного отстраняется от Чанбина и, смотря ему в глаза, спрашивает: — а ты помассируешь мне ножки, когда мы вернемся домой? — Конечно, Лисёнок, я обязательно уделю внимание твоим пяточкам, бедрам и голеням чуть позже. А сейчас давай и вправду собираться. Одевайся потеплее, иначе я расскажу твоему папе, что ты не слушаешься, — альфа улыбается, наблюдая за тем, как Феликс закатывает глаза.***
— Ликс-и, детка, садись отдохни, я сама приберусь на кухне, не натруждай себя, — мисс Со практически насильно усаживает Феликса на мягкий стул, забирая у него недомытую чашку. — Лучше расскажи, как у тебя дела, совсем редко стали приходить ко мне. — Мам, дай Феликсу повыпендриваться, чтобы ты видела, какой он хороший жених для меня, — смеётся Чанбин, за что нехило получает с двух сторон. — За что?! Я же правду говорю… — Дурак, — почти шепотом говорит Ли и пересаживается подальше от Чанбина, но поближе к его маме. — В целом у меня всё хорошо, с малышом тоже всё в порядке. В последнее время становится труднее ходить, спина сильно устает и болит, как и ноги, но я всё равно прогуливаюсь каждый день до магазина и хожу по дому. Чанбин делает мне массажи, они очень помогают. — Ты умничка! Ходить и правда нужно, — мисс Со обнимает Феликса, поглаживая его за плечи. — Твои папа и отец сказали мне, что ты не хочешь, чтобы Чанбин присутствовал на родах, хотя сам он желает. Почему? Что-то не так, ты боишься или стесняешься? — Нет, я не боюсь и не стесняюсь. Начиная с августа, мы практически всегда находимся вместе и постоянно познаем друг друга, думаю, меня уже ничего не сможет смутить. Да даже в июле, на его выпускном, я не особо стеснялся, это вообще не в моём стиле… — А можно вы будете вести такие разговоры, когда меня не будет с вами? — вклинивается в разговор, почти скуля, Чанбин. — Ну вот серьёзно, вам интересно обсуждать такое? — Да, — хором отвечают омеги. — Не нравится, иди в другую комнату или подыши свежим весенним воздухом, — продолжает уже мисс Со. — Не останавливайся, Ликс-и, рассказывай дальше, в чем дело. — В общем, — Ли вздыхает, собираясь с мыслями, чтобы более точно объяснить то, о чем думает сам, — просто я сейчас сам не знаю, как всё пройдёт, даже примерно. Не могу сказать какие будут последствия, потому что врачи тоже до сих пор не дают точные прогнозы. Всё слишком непредсказуемо. Есть вероятность, что мне будут делать кесарево сечение, притом у такого исхода больший процент, но окончательное решение будет принято либо ближе к родам, либо уже после их начала, когда врачи увидят «реакцию» моего таза на схватки. Тогда спрашивается, что там делать кому-то в принципе, не то что уж Чанбину? Да и пускай побережет свою психику для ребёнка. — Ну, это в любом случае твой выбор, детка, всё будет по-твоему. Да, причина достаточно убедительная, но если вдруг через какое-то время ты почувствуешь, что тебе нужна поддержка, то не смей молчать, проси Чанбина, родителей или меня, потому что всё может поменяться завтра или через неделю. Мисс Со замолкает на несколько секунд, держа ладошки Феликса в своих и нежно разминая каждый пальчик. Она оборачивается на Чанбина, который вообще-то впервые слышит настоящую причину и слегка недоволен этим, и, сдерживая улыбку, обращается к нему: — Бин-и, закрой ушки, раз всё ещё сидишь здесь, — поворачиваясь обратно к Феликсу, она всё ещё улыбается. Альфа ничего не понимая продолжает сидеть, но только до тех пор, пока его мама вновь не заговорила (после его и след простыл). — Феликс, вы еще занимаетесь сексом? Я спрашивала у твоего папы, но он сказал, что либо нет, либо вы просто стали меньше палиться. — Уже месяц нет, — Ли тоже дарит мисс Со улыбку. На самом деле, ему нравится эта тема для обсуждения, а еще нравится смущать Чанбина. — На последнем приеме в больнице мне посоветовали пока воздержаться. — Да, я тоже хотела сказать, что на таком большом сроке это может поспособствовать преждевременным родам. Чанбин тебя не сильно мучает своими хотелками? — Скорее, это я его мучаю, — смеётся Феликс. — Но сейчас, вы бы знали, какое удовольствие мне доставляет, когда он своими прекрасными пальцами хорошенечко проминает мою поясницу. Я обычно после улицы или перед сном становлюсь около стола, наклоняюсь, упираясь руками о него, а он массирует мои ямочки Венеры. В те моменты я благодарю, его за то, что он занимается в зале и его руки такие сильные. — Господи, вас даже в другой комнате слышно! — снова появляется на кухне Чанбин, прерывая омег, пока они не перешли к следующему вопросу, касающемуся его личной с Феликсом жизни. — Лисёнок, пошли уже к тебе домой. Я бы поработал над докладом здесь, но не взял флешку с собой. Мам, мы придём к тебе на все следующие выходные, так что готовься стряпать булочки. Альфа подходит к Феликсу, подаёт ему свои руки, на которые тот опирается и встаёт с насиженного места. — Чанбин-а, я такой беременный, — тянет Феликс и просит обнимашки и поцелуй, перед тем, как начать одеваться. — Ты такой беременный, Лисёнок, — смеясь, отвечает ему Чанбин и уходит за курткой, оставляя вместе на еще одно мгновение довольного омегу и умиляющуюся с детей маму.***
— Хён, я же сказал, что у нас будет девочка-омега, — бубнит Феликс, — и мы же договорились не обсуждать это больше, пока наша ягодка не родится. — Нет, я, конечно, понимаю, омежьи инстинкты и все дела, но я в них не верю ни капли, — отвечает ему Чанбин, не отвлекаясь от экрана телевизора, где он почти выигрывает у Феликса, но в последний момент тому удается отбиться. — Да, мы договорились не узнавать пол заранее и вообще не поднимать эту тему, но я просто уверен в том, что у меня будет сын-альфа. По-другому просто быть не может. — И всё равно у нас будет милая принцесса… Но ты хочешь сказать, что если это будет не альфа, он не будет твоим ребенком? — Ли тоже ни на секунду не отрывает взгляд, активно двигает пальцами по кнопкам джойстика. — А ты откажешься от малыша, если это будет не дочь? — они оба одновременно поворачиваются друг на друга, замирая буквально на несколько секунд, после снова возвращаясь к игре. Ответ очевиден для обоих. — Что насчет того, чтобы весь день сегодня пролежать после этого раунда? — слишком непринужденно предлагает Со. — Что? — омега удивленно и достаточно резко обращается к Чанбину. — Эй, что это с тобой сегодня не так? Со Чанбин, признавайтесь, что произошло? — его тон кажется слишком издевательским, он то ли ухмыляется, то ли усмехается, но его внимание до сих пор приковано к альфе. — Ты заболел? Не думал, что могу тебя заразить… — Я выиграл! — вскрикивает Чанбин и почти налетает на омегу с объятиями. — Ладно… сначала это было отвлекающим маневром, но сейчас я думаю, что было бы неплохо провести время вдвоём и насладиться хорошим ленивым сном и теплыми крепкими объятиями. В последнее время я был занят, так что сильно соскучился по тебе. Феликс не без труда поднимается, пересаживаясь к Чанбину на колени, и прижимается к нему плотнее, насколько это позволяет живот. Он некоторое время смотрит на альфу, будто что-то в нём изменилось или только сейчас привлекло внимание Ли. Он аккуратно пускает пальцы сквозь мягкие и достаточно отросшие пряди волос Со, оттягивает их и перебирает каждую волосинку отдельно. — Знаешь, кажется, я немного волнуюсь, когда представляю, что у меня скоро будет ребенок… у нас будет ребенок, — поправляет сам себя Феликс. — Я не боюсь, нет, я даже привык к своему большому животу, доставляющему мне не мало проблем, но всё же малыш… Я хочу плыть с тобой по течению, и чтобы рядом на лодке плыли родители, хотя всё уже так и есть. У нас много планов, в число которых входит моя и твоя учеба, после нужно найти работу, чтобы стать более самостоятельными и независимыми от родителей, а параллельно с этим необходимо достойно воспитывать ребёнка. Я не боюсь остаться без работы, ведь у меня есть ты, хён, и я тебе доверяю больше, чем себе. Но мне тревожно от мысли: каким родителем я буду. — Детка, почему ты задумался об этом? — Чанбина окутывает волнение, потому что раньше Ли не говорил так серьезно на эту тему. И дома сейчас никого кроме них нет, сможет ли он справиться сам и успокоить омегу? — Я обещаю тебе, мы вместе будем работать над собой, будем совершенствоваться и развиваться. Мы не сможем стать идеальными родителями, но постараемся быть для нашей крошки лучшими и самыми любимыми. Первое условие — расти в семье, полной любви, понимания и доверия — уже выполнено. Остальные придут к нам после рождения ягодки. — Несмотря на мой характер, папа и отец всегда поддерживали меня во всём, я всегда ощущал себя нужным и любимым. После встречи с тобой, хён, ничего не поменялось: я поступил как эгоистичная тварь, буквально изнасиловал тебя, забеременел и привязал тебя к себе. И что получил за это? Твою любовь? Это слишком жестко, я считаю… — Что ты вообще такое говоришь? — Чанбин действительно возмущен. Что творится в голове у этого омеги, если он смеет говорить такое? Со не понимает, как ему быть, грешить сейчас всего лишь на гормоны или серьезно задуматься о психическом состоянии своего омеги. Он обязательно обсудит это позже с самим Феликсом и кем-то из взрослых. — Меня никто не насиловал! У нас всё было по взаимному согласию. Если бы я был против, то не позволил бы тебе сделать это. Ты жалеешь о той ночи? — тихо спрашивает альфа, как бы боясь ответа. Но Ли активно машет головой в разные стороны, а сам прикусывает губы, чтобы сдержать порыв эмоций. — Я тоже нет. И наша ягодка, наша прелесть, наш малыш — доказательство нашей любви, которая может и пришла чуть позже, чем нужно было, но она всё же есть, хорошо? Наша крошка будет прекрасно расти, потому что удобрением будет любовь. И когда-нибудь крошка станет полноценной булочкой… ну или батоном. Феликс хихикает. Он правда успокаивается, пока альфа обнимает его за плечи и целует в лоб. Возможно, это всего лишь минутная слабость, но она дала понять многое как одному, так и другому. Чанбин впервые увидел совсем другую сторону своего парня, которая отличается от образа Ли, что всегда выглядит сильным и независимым, не переживающим ни о чем раньше времени, а решающим проблемы по мере поступления, ну или не решающим совсем. Сейчас стало очевидно, что он также уязвим, а настоящее положение точно сломило какую-то его часть. Но он стойко держится, ради себя, ради любимых. Феликс же в этом разговоре тоже нашёл для себя что-то новое. «Булочка или батон…»***
Воскресенье. Почти пять часов утра. Шестое марта — двадцать дней до предполагаемой даты родов. Феликс не спит уже почти двадцать минут и борется с желанием разбудить своего парня, сопящего рядом, или же родителей, что находятся в соседней комнате. Он встает, идёт в туалет, где проводит ещё пять минут, а по возвращении в спальню всё же целует Со в губы и тихо говорит: — Хён, пожалуйста, проснись, — Ли слегка тормошит его за плечи, и тот сразу открывает глаза. Вообще-то Чанбин спит достаточно крепко, и порой его невозможно разбудить. Но в последнее время его сон стал очень чутким, поэтому иногда он просыпается даже из-за каких-то незначительных копошений омеги во сне. — Хён, у меня очень болят ноги, и кости таза ноют. — Ты давно не спишь? — Чанбин садится на кровати, чтобы было удобнее разговаривать, а точнее заваливать вопросами. — Какая боль? Где именно болит, мне сделать массаж или принести таблетки? Хочешь я выполню с тобой дыхательную практику для расслабления таза? — его голос сонный, а глаза не открываются до конца, но он не может вести себя спокойно. — Хён, вообще-то я, кажется, что-то чувствую… Я уже полчаса не могу понять, что это, но местами, особенно сейчас, очень неприятно там, — он пальцем указывает на живот. — Что?! — Чанбин вскрикивает, но тут же осекается и чуть тише продолжает: — Что это значит? Что ты чувствуешь? — Сначала во сне я почувствовал очень слабую боль, иногда во время течек бывала такая, но я не проснулся. Через некоторое время это повторилось, собственно оно и было полчаса назад, тут я уже встал и заснуть больше не смог. И вот сейчас это снова повторилось… Я не знаю, но изначально я подумал, что это малыш просто проснулся, ведь последние дни он был не особо активным. Я не уверен, но мне кажется, что это немного отличается от обычного шевеления, я слишком сильно чувствую всё. — Нужно разбудить твоего папу, — Чанбин делает попытку встать с кровати, но Феликс останавливает его. — Детка, мы не можем рисковать, вдруг это что-то не очень хорошее, или роды начались? — Не надо будить папу, со мной всё хорошо, не думаю, что это схватки. Такая боль была и вчера, но ничего же не произошло еще. Давай подождём хотя бы до утра, там если ничего не поменяется, то я скажу папе или отцу, хорошо? — он двигается к Со, ласкаясь щекой о его грудь. — Может покушаем, йогурты еще остались? Чанбин соглашается с омегой и уходит на кухню, чтобы взять йогурт, ложечки, и шоколадные шарики, которые Феликс любит сыпать прямо в баночку, а после есть всё вперемешку. Но на кухне он сталкивается со старшим Ли — главой семейства, который тут же интересуется, почему Чанбин не спит, а сам пьёт воду. Чанбин тихо, чтобы не дай Бог Феликс не услышал, рассказывает обо всём и выражает своё беспокойство по этому поводу. Старший Ли уходит в спальню, обещая сейчас разбудить своего мужа и спросить, стоит ли волноваться. Со благодарит его и, забрав с кухни всё необходимое, возвращается в комнату, где его ждёт Феликс. Они практически молча едят, изредка сцеловывая с чужих губ размазанный (специально) йогурт. Через небольшое время почти незаметно их идиллию нарушает папа омеги, просунув голову в приоткрытую дверь и убедившись, что можно войти. — Не спится? — невзначай интересуется мужчина, садясь на кровать. — Угу, — отвечает Феликс. — А ты почему не спишь, время ведь еще мало? — Неожиданно нам с твоим отцом захотелось поесть йогурта, но зайдя на кухню, он обнаружил, что нас кто-то опередил. Так что я встал проверить и забрать мусор из вашей комнаты, а вы, как оказалось, не спите, — не сдавая Чанбина, но говоря абсолютную правду, отвечает Ли (вообще-то старший альфа выходил вовсе не воду пить, но было неловко начинать драку за последние йогурты с зятем). — Так, почему не спите? Ты хорошо себя чувствуешь? — Звучит не очень убедительно, но так уж и быть, поверю тебе, — Феликс играет бровями с улыбкой на губах, на что его папа цокает и начинает смеяться. — У меня всё хорошо. — Он врёт, — вставляет Чанбин и быстро вскакивает с кровати, потому что к его плечу уже летела рука омеги. — Эй, что за дела? — сразу возмущается старший Ли, чтобы Чанбину не досталось. — Что такое? Давай рассказывай. — О-ой, — Феликс со злостью закатывает глаза и вздыхает, — ты всё равно получишь, можешь не прятаться за папой! У меня просто немного болит живот, хотя это даже болью не назовешь, просто редкие неприятные ощущения, как перед течкой. Это же не может быть схватками?.. — Вообще может… Если можешь заснуть, то желательно сейчас поспать, утром нужно будет посмотреть на самочувствие. Если же не спится, то займись тем, чтобы собрать сумку в больницу, потому что если боли не прекратятся, мы будем вынуждены увезти тебя на осмотр, ведь иногда роды именно так и начинаются. Это могут быть и ложные схватки или вовсе что-то другое, но рисковать не стоит да и незачем. — Но мне всё равно нужно ложиться в больницу через несколько дней на предродовое обследование. Может я еще побуду дома до того срока? — Феликс строит глазки папе, хотя и знает, что это бессмысленно, вот если бы здесь был отец… — Давай посмотрим утром, солнце? — старший Ли гладит сына по голове и встает с кровати, собираясь оставить их с Чанбином. — Попробуй заснуть.***
Феликсу всё же приходится собрать вещи и лечь в роддом раньше времени. Прибывшего в больницу Феликса сразу после осмотра оповещают, что схватки не ложные и что роды начались раньше срока. Врачи настаивали на том, чтобы дождаться полного раскрытия шейки матки, хотя если делать кесарево сечение, то лучшим вариантом было бы не терять время, а начать операцию как можно скорее. Феликс согласился на это, обсудив с папой. Персонал постоянно интересовался самочувствием омеги, пока тот ходил и сидел по рекомендациям врача. Ему было трудно держаться на ногах, учитывая то, что он плохо спал. Его врач, который должен принимать роды предложил ему немного отдохнуть, если получится, потому что роды приближаются, а они требуют немало энергии. Омегу последний раз спрашивают, точно ли он уверен в отказе от кесарево, точно ли чувствует, что справится, и тот подтверждает. В скором времени у него отходят воды, головка плода опускается до уровня тазового дна, и родовой процесс начинается. А через час на свет появляется малыш. Долгожданная ягодка Чанбина и Феликса. Мальчик-омега.