Власть совершить чудо

      Рыжебородый с облегчением вздохнул, приблизившиеся к берегу драккары, оказались своими. Драккар побратима он узнал бы с закрытыми глазами. Наконец-то он отведёт душу после разбора дрязг местных вождей, с их попытками сговорить своих дочерей с его десятилетним сыном. Пока же, он пробовал объединить народы, сговорившись с вождями, чтобы они увеличили его армию за счёт своих младших сыновей, это было довольно рискованной идеей, потому что, естественно, младшие сыновья являлись с камнями и палками, а оружие оставалось у наследников рода. Попытка вменить в обязанность обеспечить хотя бы минимум экипировки новобранцам, со стороны вождей было встречено искренним непониманием, так что если рекрут был хотя бы в сапогах, и одет не в рваные обноски – это было достижением. И, на первых порах, новобранцы были заняты созданием для себя этого минимума, с чем оказалось всё также не просто.       Стало очевидно, что ему сплавили самых "особо одаренных", даже для своих родичей – представителей, из категории "оторви и выбрось". С продовольственным снабжением оказалось также всё не гладко, только треть явилась, с запасом зерна хотя бы на месяц. А один одаренный детина явился, неся на плече тушу оленя, подстреленного, по слухам, в лесу объявленном владением Рыжебородого. Роуз осторожно интересовалась, не опасно ли собирать в одном месте, и вооружать такое ненадёжное воинство? Он и сам уже задумывался над тем, как сделать его годным для выполнения своих основных функций.       Рыжебородый привлекал рекрутов к рыбной ловле, но рыболовецких лодок и сетей не было в достатке, плетение сетей и выделенные поля под посев зерна, но тут опять включался противный местный колорит оторв, которые выдвинув особо говорливого представителя, которого клановый вождь сдал, и видимо, именно за его язык, сообщил, что они хотят воевать а не батрачить. На его резонное замечание, о том что они производят провизию для того чтобы прокормить себя, Рыжебородому было высказано, что из набега на... – был с воодушевлением назван клан, который числился в подданнстве Конунга Хакса, и указан факт, что там его отвязное иберийское войско получит необходимую провизию, скот, серебришко, выпивку и девок. Конунг усмехнулся над наивными мечтами о серебре – отродясь, кроме олова ничего у них не водилось.       Было очевидно, что единым государством, эту без конца завоёвываемую землю, всеми кому она попалась по курсу следования, считал только он сам, а кланы, обитающие под каждой кочкой, рвали её в клочья.       Викинги, на его затею сделать иберийцев хоть сколько-нибудь сноснусной дружиной, с сомнением качали головой. Но, в тоже время, он собрал этих людей под своей дланью, и пока они были полны ожиданий, их нужно было занимать – предоставить этих оторв самим себе, было равнозначно оставить гнездо шершней рядом с медоносным ульем. И, случай наконец представился.       Известно, что коренное население Иберии, особенно в её приморских частях, было сильно разбавлено разными приливами морских Викингов, как Норманнов, так и Данов. В соответствии со своим происхождением, эти группы радовались высадке одних, и не радовалось другим. Так случилось, что к югу от Дифлинна в Уотерфорде высадились Даны из Нортумбрии, и, разумеется, их местные отпрыски примкнули к ним, в намерении напасть на Дифлинн.       Не обошлось и без осложнений, куда же без них, некоторые его новобранцы, из поселений близлежащих к Уотерфорду, оказались в родстве с местными Данами, клановые вожди исправно сватали своих дочерей ярлам захватчиков. Пришлось проявить жесткость, показывая, что Конунг Хакс предводитель Норманнов, как правитель, здесь обосновался надолго. Рыжебородый с тоской думал о том моменте, когда флот Длинноносого отправится на зимовку в Нуарег. Близкое расположение флота Длинноносого, заставляло противников, как внутренних, так и внешних, вести себя более осмотрительно. Но с отплытием побратима, весь расклад менялся и Рыжебородому необходимо было укрепить своё положение отвоевав Уотерфорд, делая ещё один Лонгпорт своим. Но, сейчас к его тревоге и радости, Длинноносый причаливал к его пристани.       На причал высыпали его бойцы, многие из которых с радостью ждали прибытия своих друзей и братьев. Рыжебородый, дал сигнал рукой, чтобы встречающие торжественно выстроились, ведь прибыл более высокий по статусу Конунг.       Швартовные кранцы ударились о причал. С борта спустили сходни, на которые ступила высокая фигура в тёмном плаще и рогатом шлеме. Сердце Конунга Хакса тревожно заныло, побратим прибыл официально, а не по простому, иначе его чёрные вихры летали бы по ветру – Кайло не признавал никаких косиц. Рыжебородый взглянул на его лицо, и оторопел – прежними были только глаза. Заметив его реакцию, Длинноносый, сдержанно обнял его, похлопав по предплечью. Конунг Хакс пригласил его проследовать за собой в длинный дом.       Они поднимались на холм Рыжебородый, чувствуя, что побратим не торопится завязать разговор, сообщая новости из-за моря, констатировал факт:       – Я, вижу путь не был гладким.       – С этим не поспоришь. – ответил Кайло, сворачивая разговор о себе, и интересуясь его делами спросил, – Благополучны ли твои земли?       – В Уотерфорде высадились Даны, готовим, поход на них.       Длинноносый остановился как вкопанный.       – Они не так многочисленны, – успокоил его Рыжебородый.       – Ты не знаешь, я думал что это начнется позже, но я ошибался.       – Дорогой мой брат, объясни мне что ты имеешь в виду, очевидно что эта эта информация затрагивает и меня.       Побратим повернул к нему своё изувеченное лицо, Конунгу Хаксу стало почти физически больно, при взгляде на него, он не мог представить как такое могло случиться, на ранение в бою это не было похоже.       – Что ты думаешь о воле Богов?       – Но, Кайло, я не жрец, не шаман, не провидец.       – Боги, выполнили твои желания?       – Я встретил тебя, и свою Роуз, я Конунг, но я сам делал шаги, чтобы достичь этого. Почему ты спрашиваешь об этом, брат мой?       – А что ты думаешь о том, что мы выполняем волю Богов, и пока просто, твои желания не идут в разрез с их волей?       – Ты хочешь сказать, что твои действия идут в разрез с волей Богов?       – Помнишь сделку совершенную в Уинчестере, чтобы освободить нас из осады Англов?       – Да, я виноват, что завёл наш флот в западню.       – Я не менее виноват.       – Но, разве ты заключил сделку с богами, по-моему это был Король Ксизор.       – Мы часто беседовали, и он считал себя проводником воли Бога.       – Но, он же Христианин.       – Ты думаешь это имеет значение?       – А что думаешь ты?       – Я думаю, что Боги меняют лицо на единое, чтобы объединить наши народы общей идеей.       – Но, мы же воюем.       – А твои подданные христиане? – Длинноносый пытливо уставился на него.       Рыжебородый опустил глаза, лицо друга производило на него странное впечатление, словно Кайло единой волей старается сдержать разлетающиеся в разные стороны куски, и это касалось даже в большей степени его духа.       – Но, причём тут высадившиеся Даны? – ответил он вопросом на вопрос.       – То, что эти Даны приняли христианство.       – Ты хочешь сказать, что мои иберийцы могут объедениться с ними против меня? – он, в отличие от своих предшественников, владеющих Дифлинном, не препятствовал местным отправлять свои религиозные обряды.       – Против язычников, как они нас называют.       – Ты жрец, предлагаешь мне принять христианство? – тихо спросил Рыжебородый, предварительно убедившись, что рядом нет посторонних ушей.       – Боги не выполняют наших желаний, они заключают сделки, чтобы мы выполнили их волю. Тогда они отпустили наших людей, а теперь могут забрать.       – Я чувствую брат мой, как ты страдаешь, но мы от рождения воины и готовы к битвам.       Их разговор прервала, вышедшие встречать гостей хлебом и солью, Роуз и его дети. Кайло преобразился, его обезображенное лицо, словно обретя утраченную целостность, засияло странной болезненной красотой, заставляя чувствовать расположение к себе с особенной остротой. Конунг Хакс чувствовал, тревогу Роуз, прячущуюся за приветливой улыбкой. Да, они то воины, а его жена, а дети? Кайло уплывёт на зимовку, а что останется ему, в какие компромиссы вступать. Можно конечно вернуться домой в Нуарег, примиряясь с отцом, и после его смерти стать обычным фьюлькаром, но чем это будет для его женщины и их детей?       Ночью, купаясь в ласках жены, чьи чуткие пальцы, находили и распутывали в его теле узлы напряжённости, он испытывал вину за свои сомнения. Она нажимала на точки, каждой из которых мудрецы востока придумали загадочное название, сегодня его напряжённость нуждалась в особенном внимании, и его королева знала как его оказать, чтобы он чувствуя себя великим конунгом, не забывал оказывать ей венценосные почести. Его язык скользил по местам, которые она, гибко извиваясь, сама выбирала подставлять его влажной власти, пока не добралась до ущелья из которого выбирался его змей. Горячий мокрый язык скользнувший, между его ягодиц, заставил его теснее всосать губами её вульву, чувствуя начинающиеся сокращения, и то как ее бедра сжимают его голову. Движениями тела она показывает, куда бы она хотела чтобы он кончил, она не хочет беременеть раньше поздней осени, и, он уважает её решение.