Сад жасмина

Чуя никогда бы не подумал, что жить со знанием, что его любят, и не слышать этого, очень тяжело. Зачем он тогда спросил, кем является для Дазая? Друг с привилегиями. Только сейчас он понял, что оставаться в неведении или осознавать проще, чем точно знать. Только спустя месяц Дазай будто охладел к Чуе. Он не давал обнимать себя, поцелуи из нежных превратились в жёсткие, сухие и скорее собственнические. Накахара ничем не мог объяснить такое странное отношение к себе, но даже не стал возражать, пытаясь дотянуться до метки ожиданий Осаму. Он никак не мог понять, куда делся его Дазай, рассказывающий мрачные истории из детства, хрипло шепчущий на ухо нежности и пошлости, мягко целующий в губы и успокаивающе прижимающий к себе. Но единственное, в чём был точно уверен, это то, что он ничего не сделал. Обязательно нужно будет спросить у Осаму, что случилось, что так сильно изменило его отношение. Дазаю… Дазаю было сложно. Он впервые находится в отношениях. В здоровых отношениях. Пусть странных, но здоровых, где оба любят, заботятся, помогают, спрашивают обыденные вещи, но которые зачастую так важны для чувства защищённости, что без них невозможно. Он хотел завладеть этим чувством, завладеть самим Чуей. Хотел показать ему, что Осаму - единственный, кто имеет на него права. И уверенности в этом ему добавлял недуг рыжего. Дазай не унижал Накахару, но жёстко контролировал. Он был буквально в руках Осаму целиком и полностью. Отписывался куда идёт и что покупает, с кем встречается. Шатен, который не знал, что такое отношения, доверие и любовь, считал что так и должно быть. Он был уверен, что так делают все. «Я выйду в магазин за хлебом» Короткое сообщение пришло на телефон, и Осаму, сидящий нервный, потому что Чуя давно не выходил в сеть, немного успокоился. Молодец парень, отписывается. Это можно было бы принять за заботу. За любовь. Это она и была, правда больная, сложная и невыносимо затягивающая. Невозможно сопротивляться чувству защиты, постоянного контроля, которых не хватало у Чуи в детстве. Невозможно сопротивляться чувству власти, которой Дазаю было добиться очень непросто. Только спустя небольшое количество времени, они оба поняли, что это уже ненормально и выходит за рамки дозволенного. Чуя пришёл в школу. Он даже не успел зайти в здание, как его резко остановили за рюкзак и уволокли за угол. Тонкие руки развернули к себе лицом. И Чуя увидел по истине страшные глаза Дазая. В них будто не было ничего, но при этом было всё. И боль, и злость, и страх, и ужас. И бездонная, чёрная пустота. Он наклонился очень низко, касаясь уха губами. — Почему не отписался? — грозно прошипел Дазай. — П-прости, я забыл… — Чуя больше не чувствовал той любви и заботы в голосе, обычно скрывающиеся за холодным тоном. — Ах забыл… ха, — Дазай отстранился и усмехнулся, медленно обходя Накахару кругом, словно тот дорогой товар, который надо проверить перед покупкой. Он остановился перед рыжим и несколько секунд пристально всматривался в испуганные голубые глаза. Взмах рукой. Шлепок. Звонкий, отрезвляющий. Дазай как в замедленной съёмке видит как голова резко поворачивается, а бледная рука тянется к щеке. Теперь они оба смотрят друг на друга с испугом. Осаму переводит взгляд на ладонь, которой только что ударил любимого человека. Он замирает в ступоре и не может до конца осознать, что только что сделал. Это был не он, будто только что это был другой, совершенно другой Дазай. Но он чувствует осторожные объятия вокруг спины и шелковистые волосы под подбородком. Ручки мягко поглаживают бока, а на груди разливается жар от судорожного дыхания. — Чуя… прости меня. Это… это был не я… — неуверенно произносит Дазай и прижимает своего мальчика ближе к себе. — Я знаю, я всё знаю, — рыжему сложно давались эти слова. Он чуть не закашлялся, а щека горела огнём. Он так испугался, что еле заставил голос не дрожать. — Чу… я пойму, если… — Нет. — Накахара вздохнул. — Даже не думай, что я тебя брошу. Ты навсегда останешься со мной. Только… прошу, не… делай больше так, — он приложил ладонь к красному пятну на лице и немного потёр его, поморщившись. — Хорошо, я постараюсь…