Сад жасмина

Да, Дазай был холоден. Он продолжал жёстко контролировать Чую, по-прежнему не говорил слова любви, а выражал её только в контроле и какой-никакой заботе. Как умел. Повсюду таскался за Накахарой, почти прописался в его квартире, несмотря на тяжёлые взгляды Акеми, которой всё чаще приходилось включать любящую мать. Но всё же, где-то в глубине души она любила сына и была рада за него, что он смог сойтись с человеком, по которому болеет в прямом смысле слова. Чуе было сложно понять Дазая. Он видел, что этот бинтованный любит его, но всё равно было как-то непривычно ощущать горячие руки на животе, крепко прижимающие к спине, а потом резкий, мрачный взгляд, пробирающий до дрожи в кончиках пальцев. Были тёплые посиделки ночью в квартире у Чуи. Были промозглые поцелуи под ливнем до укусов и кровоточащих трещин на губах. Были приятные касания и тяжёлые пощёчины, редкие, но были. Они обжигали своим холодом, а взгляд Дазая, пронизывающий до костей, прожигал дыры в сердце. — Дазай, — Чуя трясущимися руками набрал номер любимого, — нам надо встретиться. — Чуя? Зачем? — он только проснулся, точнее звонок Чуи, единственный, не стоящий на беззвучном режиме, разбудил его. — Надо. Я хочу поговорить. Именно сейчас. — Накахара ждал тяжёлого разговора. Но именно сейчас, в девять утра воскресенья, он понял, что ему это просто необходимо. — Хорошо. Я буду через полчаса у школы. — Спасибо. Чуя положил трубку и уставился пустым взглядом в такую же пустую стену. Он ничего не видел перед собой, но собирался, скорее просто на автомате. Сейчас он не удивился бы, если надел ярко-красные штаны и зелёную рубашку. Но, посмотрев в зеркало, счёл свой прикид вполне приемлемым. Белая, растянутая футболка, узкие, чёрные джинсы и красный кардиган хорошо сочетались с рыжими волосами, чуть достающими до плечей, и тёмно-бордовой, почти чёрной шляпой. Он выглядел даже красиво, поставив заметку в голове на такое сочетание. Дазай действительно ждал его у ворот школы, в своём обычном чёрном плаще, чёрных брюках и белой рубашке. Если бы Чуя не был с ним так хорошо знаком, то подумал бы, что этот тип никогда не меняет одежду, даже не стирает её. — Привет, Чууя, — Дазай тянет руки, и Накахара буквально падает в его объятия. Каникулы, но у рыжего репетиторов никто не отменял, поэтому он стал ещё загруженнее и с Дазаем не встречался уже несколько дней. А как они соскучились друг по другу. Простого разговора по телефону перед сном уже категорически не хватает, нужны прикосновения, поцелуи, объятия. — Дазай. Что нам делать? — спрашивает Чуя, выдыхая куда-то в район сердца, опаляя и оживляя его. — Что ты имеешь в виду? — Ну… ты будто стал остывать. Я понимаю, что ты не говорил, что любишь меня, вроде всё осталось как раньше, но что-то всё равно изменилось, — он ударился макушкой ему в грудь. — Ну что случилось, а? Расскажиии мне… — Накахара шептал ему, почти умоляя и крепко держа за рубашку. Его голову подняли за щёки, и коснулись лба тёплыми, шершавыми губами. — Пойдём, расскажу, только не здесь, — он аккуратно взял его за руку и повёл в сторону от школы. — Мы сейчас зайдём "Фукучи", и я тебе всё-всё расскажу. — Ладно. Вроде идти до этой тихой и уютной забегаловки не так уж и долго, но каждый шаг отдавался в голове, а кровь стучала в висках, крича и предвещая очень тяжёлый разговор для них обоих. Каждый думал о своём, но при этом об одном и том же. Они готовились. Чуя – слушать, а Дазай – рассказывать. Рассказывать о жизни, о проблемах, о страхах, о тревогах и многом другом, что не позволяло им построить крепкий мост через бездну их отношений. Им мешало беспокойство Осаму о прошлом, из-за которого он не мог сказать простое люблю, и Чуя не мог до конца принять свой статус "друга с привилегиями". Они наконец добрались до "Фукучи" и, выбрав самый неприметный столик у окна, уселись за него. Они оба заказали себе по большому латте с карамелью и молча уставились друг на друга. Головы были пусты и полны одновременно. Они не знали с чего начать и также не знали, чем это всё закончится. — Чуя… — Дазай тяжело вздохнул, не понимая, с чего начинать, — всё очень сложно… — Дазай. — Накахара был более уверен, хотя руки подрагивали под столом, — почему ты не можешь сказать, что любишь меня? — Осаму было открыл рот, но Накахара продолжил, — только не говори мне, что потому что это не так, или что-то в этом роде. Знаешь ведь, что я просто не поверю. — Хорошо, — Дазай склонил голову, собираясь, а потом резко поднял её, нечитаемым взглядом смотря на рыжего. — Начну с того, что я жил в детских домах первые одиннадцать лет своей жизни, — немного раздражённо начал он. Мысли крутились шумным вихрем, и сложно было вычленить что-то одно. — В детских домах? — Чуя спросил тихо, не желая злить или сбивать его. — Да. Именно в детских домах. Первый сгорел, и даже не смог спасти своего лучшего друга. Он сгорел заживо в этом чёртовом доме, — он пытался говорить громче, но у него упорно не получалось, оставалась лишь возможность выдыхать слова через большие паузы. — Потом меня перевели на другое место, откуда забрала Йоидоре. Ты видел её, и я даже не хочу говорить о ней. Там было множество попыток и я тоже не хочу о них говорить. — Но… — Нет, Чуя. Понимаешь, мне очень больно говорить о своей жизни. В двенадцать прямо передо мной с жизнью покончила моя подруга. Сасаке была красивой, успешной и целеустремлённой девушкой, у которой всегда всё было хорошо. Оказывается нет. Понимаешь, она, ничего не сказав, пригласила меня на крышу и там просто спрыгнула извинившись. За что она извинялась? — голос Дазая сбился на нервный шёпот, прерываемый всхлипами, — за что, Чуя?! — Дазай… — Накахара протянул руку к вихрастой голове напротив и осторожно погладил её, боясь сбить или спугнуть такой порыв откровения. — Чу, — он поднял глаза, в которых стояли острые кристаллики слёз, — я не могу. Я боюсь, что если скажу, что люблю тебя, то судьба просто оторвёт тебя от меня. Я просто-напросто боюсь этого. — Не оторвёт. Я всегда буду рядом, — рыжий пытался успокоить, но выходило плохо, Дазай только сильнее вжимал руки в покрасневшие глаза и всхлипывал. — Ну что ты… не стоит. Никто меня у тебя не заберёт. Никакая судьба, ни-че-го. — Ладно. Пойдём. — Дазай всхлипнул в последний раз и с грустной улыбкой посмотрел на Чу. Кофе давно остыл, и они просто оставили его на столе вместе с деньгами, молча уходя. Истощённые морально, уставшие физически, но… без тяжёлого камня на сердце. Дазай рассказал, Чуя выслушал.