Веселые юноши То ли крупные бездари, то ли боги sobakasoma — Пыльные губы
Смешно, но сотрудников в летний лагерь действительно набирали по объявлению — в лучших традициях гневных родительских тирад. Поз, который скинул ссылку с описанием вакансии, все никак не мог перестать угорать. А еще администратора, с которой связался Антон, вовсе не смущало ни отсутствие педобразования, ни очень скромный опыт работы, ни то, что его портфолио фотографа состояло в основном из пейзажей и архитектуры. Антон, который сильно сомневался в своей пригодности к этой работе, на все вопросы отвечал откровенно, чтобы избежать недоразумений, но, очевидно, лагерь испытывал кадровый кризис — закономерный, учитывая уровень предлагаемых зарплат, — так что его кандидатуру утвердили уже на следующий день. И Антон, все еще не вполне веря, что его дурная навязчивая идея провести последнее лето перед дипломом в летнем лагере воплощается в жизнь, принялся собирать шмотки и полупрофессиональный «Кэнон». До Питера он добирался ночным экспрессом и за время дороги немного расслабился, хотя жесткое кресло и неуютный холодный свет этому не способствовали. Как и проблемы с билетами, спешка, простуда, а главное, неизвестность — все это ощутимо действовало на нервы. Утренний туман, укрывший поля, которые тянулись за окном поезда, был похож на гигантскую паутину. Глаза пекло, и Антон снова потер их, размышляя об арахнофобии, о неаппетитном бутерброде, который все же надо было съесть, и пытаясь понять, почему сидя люди спят с открытым ртом. Последним вопросом сложно было не задаваться из-за парочки напротив, всю дорогу проспавшей подобно усталым и беспечным хорькам. Антон в очередной раз скользнул по соседям взглядом, потом сел скрестив ноги и припал к полупустой бутылке воды. До Питера оставалось еще полтора часа.***
Бодрые и приветливые таксисты в шесть утра — это по всем законам нонсенс, выдумка и аномалия, и тем не менее Антону повстречался именно такой. Невысокий, седой, с бумажным стаканчиком кофе, он вышел из темно-зеленого «Ауди» и одной рукой придержал чемодан, который Антон запихивал в предупредительно открытый багажник, чем завоевал глубокое уважение и робкую благодарность своего измотанного пассажира. Под ненавязчивое кантри (по крайней мере, именно это слово всплыло в голове у Антона) они ехали по узким улицам. Антон копался в телефоне, иногда поглядывая по сторонам, отписался Оксане, что доехал нормально, и зашел в чат с Позом, у которого собирался остановиться. Увидел впечатляющее «был в сети в 4:05» и вздохнул. Он ненавидел будить людей, особенно уснувших под утро. Убежденный сова, он всю жизнь страдал от ранних подъемов в школу, потом в универ, а временами просто так, потому что окружающие с садистским упорством старались переделать под себя его режим дня. Хоть Поз и был давним приятелем и сам позвал провести у него несколько часов до лагерного автобуса, не возражая против раннего приезда, Антону было не по себе. Поэтому, чтобы потянуть время, он, расплатившись с таксистом, который окончательно доломал шаблон пожеланием удачи и хорошего дня, двинулся в ближайший супермаркет, отыскавшийся на гугл-картах.***
— Ты чего это тут? — тоном боевого офицера осведомилась женщина лет пятидесяти, в застиранном флисовом халате и пестрых шароварах до середины икр. Ниже этой самой середины на тощих ногах красовались полосатые махровые носки, на которые были напялены изящные вьетнамки. Женщина подобралась совершенно бесшумно, видимо со стороны соседней квартиры, и смотрела с подозрением и такой откровенной насмешкой, что Антон растерялся и почувствовал себя странно уязвимым, неудобно придерживая чемодан между коленей и сжимая шуршащий пакет с едой. — Я к Диме, — пробормотал Антон, слишком уставший, чтобы провоцировать конфликт. — Звонок не работает, — злорадно сообщила тетка, не двигаясь с места. — Ага, — обескураженно кивнул он и все же полез за телефоном, о котором и думать забыл после эффектного появления незнакомки. — А если бы и работал, — с напором продолжала та, — ты бы всех в шесть утра разбудил? Совесть вообще есть? — М-м-м… — неопределенно пробормотал он, соображая, как отвязаться от любопытной соседки. Как назло, связь в подъезде была отвратительная, и мессенджер упорно не желал подключаться к интернету. Ситуация была идиотской. — И надолго? — не переставала допытываться тетка. — Не-а. У меня в три ночи автобус, где-то к часу меня уже здесь не будет, — брякнул Антон и по ее переменившемуся лицу понял, что брякнул зря. — Ну да, конечно, — с опасной кротостью промурлыкала соседка. — Тут же до утра обычно не спят. Антон едва не переспросил, серьезно ли она, но вовремя опомнился, хотя убедить себя, что можно издеваться над незнакомым человеком настолько невинно и натурально, было непросто. — Звонить ему, что ли, собрался? — Тетка тем временем подозрительно уставилась на телефон в его руках. — Ты не звони, не дозвонишься, дрыхнет он. Только перебудишь всех! Антон не обратил внимания на ее слова и убрал чемодан к стенке, понимая, что застрял здесь на некоторое время. — Ну погреми еще! — проорала вдруг тетка, когда колесики негромко стукнулись о каменный пол. В этот самый момент за спиной Антона щелкнула дверь, и одним действующим лицом в нелепой подъездной сцене стало больше. — Доброе утро, Варвара. — Голос, несмотря на секундную заминку, прозвучал невозмутимо. Потом его обладатель обогнул Антона, появляясь в поле зрения. — Утро, — нерешительно кивнул Антон, не удивляясь ничему и отдаваясь на волю судьбы. — Здравствуй. — Некоторое время незнакомец изучал его, для чего тому даже не пришлось запрокидывать голову. Тетка, вопреки ожиданиям, не начала возмущаться с новой силой и даже не попыталась объяснить, с чего устроила под чужой дверью утреннее представление. — Спасибо, что встретили нашего гостя. — В тоне не было издевки, но суть заявления с лихвой компенсировала это. — Арсений. — Он протянул руку, и Антон встрепенулся, собираясь представиться, но Арсений перешел к делу, очевидно не располагая свободным временем. — Комната Димы — вторая справа. — Отпустив чужую ладонь, он открыл дверь шире, придержал ее, и Антон пробрался внутрь вместе с чемоданом. Дверь за ним закрылась снаружи, послышались удаляющиеся голоса — тетка мгновенно переменила тон и теперь щебетала влюбленной школьницей. Антону ничего не стоило представить, как она едва поспевает за Арсением, слишком терпеливым для человека, вынужденного выходить на работу в шесть утра. Перевел дух, осмотрелся. Внутри было тихо и мирно. А он вломился в этот сонный покой — лохматым, помятым, взвинченным после бессонной ночи. Антон неслышно стащил с себя кроссовки, подумав, умостил чемодан в нише под полупустой вешалкой и направился в указанную комнату. По дороге оценил впечатляющие трехметровые потолки и странную планировку, которая в современном здании показалась бы нерациональной. Но кому она нужна, рациональность, если толстые кирпичные стены дышат прохладой и историями, а старинной дубовой мебели место на антикварных аукционах? К тому же здешние интерьеры окончательно лишали его шанса убедить себя в реальности происходящего. Разве не за этим все затевалось? Все правильно, он, как взрослый мальчик, сбежал от проблем. Или взял тайм-аут — чуть более щадящая для самолюбия формулировка. Антон надеялся за лагерную смену придумать, как жить эту жизнь дальше, потому что последние полгода его подкосили. А вот почему он вместо загородного безделья вместе с Окси выбрал навесить на себя дополнительных трудностей и ответственности — вопрос на миллион. Но отступать было поздно. Антон негромко постучал в закрытую дверь, толстую, добротную. Ответа не было, но он и не ждал, поэтому просто вошел внутрь. То, что в первую минуту привиделось чудовищным бардаком, при ближайшем рассмотрении оказалось уютной обжитой берлогой, в меру захламленной и очень душной. Высокие окна были не только наглухо закрыты, но и занавешены плотными шторами, и утро еще не проникло сюда, как и свежий воздух. Поз не спал. И судя по количеству кружек, окруживших его ноут, и красным глазам, еще не ложился. Упоенно щелкая мышкой, он не сразу заметил вторжение в свой мирок, а потом, видимо, его коснулся прохладный воздух из коридора. Мельком глянув в сторону двери, он дернулся от неожиданности, едва не свалив опасно звякнувшие чашки, а потом бледно улыбнулся, искренне, но устало. — Тебя дядя впустил? — спросил Поз, ловя провод от наушников и выдергивая их из ушей. — Он, — подтвердил Антон, проходя внутрь и сжимая плечо старого друга. — Я думал, вы будете хоть немного похожи. Поз громко фыркнул, ерзая на стуле. — Он же не родной. И даже не совсем дядя. Дальний родственник Анны, она с ним связалась, когда узнала, что я не хочу пока переезжать в Канаду вместе с ними. Только так мама согласилась меня оставить. — Зная твою маму — вполне себе достижение, — пожал плечами Антон. — Дружище, мне двадцать, у меня законченная вышка, есть работа, я могу снимать собственную квартиру. — Поз поморщился. — Ничего, еще пара месяцев — и все решится. А пока я стараюсь не разводить бардак на кухне и называю Попова дядей, чтобы не интриговать соседок лишний раз. Это довольно консервативный район, если ты понимаешь. — Друг ухмыльнулся. Антон изумленно уставился на него, потом вспомнил не в меру язвительную Варвару и то, как мастерски ее утихомирил Арсений… Престарелая фурия едва ли не ела из его рук, и тут колоритную дамочку можно было понять: впечатление названый дядя Поза производил сильное. Даже Антон, который никогда не испытывал неловкости при общении по причине благоприобретенного безразличия к мнению других о себе, почему-то избегал встречаться с Арсением глазами. Как будто… мог увидеть слишком много, а сейчас не было никаких сил ни на восхищение, ни на возмущение, или неприязнь, или любопытство. Но не признать, что Попов — неординарная личность, Антон все же не мог. — А Попов с нашим фамильным носом — это было бы нечто. — Поз потянулся до хруста и снова расплылся в улыбке. — С носом или нет, он меня впустил, — пожал плечами Антон. — Мог бы спокойно спать. — Ты решил, что это я так тебя ждал? — Друг обвел красными глазами кофеиново-бутербродный бардак и мрачно ухмыльнулся. — Если бы. Я просрал дедлайн. Не рассчитал, набрал слишком много работы. Еще несколько часов… — Он тоскливо зевнул, заглянул в ближайшую кружку и опечалился еще больше. Антон, и сам до недавнего времени закрывавший учебные долги в подобном режиме, понимающе кивнул. — Ну да ладно. — Поз заставил себя сосредоточиться, что явно далось ему непросто. — Душ рядом с кухней, на кухне чайник и чашки. На балконе кушетка. Попов предлагал подготовить для тебя одну из пустых комнат, но это пришлось бы делать мне, а дел и так… — Он виновато развел руками. После двадцати лет жизни под одной крышей с матерью Поз явно питал отвращение к любой домашней работе и созданию уюта, и его можно было понять. Даже эта неловкая попытка устроить друга поудобнее дорогого стоила. — Не суетись, — тепло улыбнулся Антон, поднимая с пола рюкзак, набитый самым необходимым. — Я сейчас с удовольствием усну и на голом полу. — Я тоже. — Поз душераздирающе зевнул и тупо уставился в экран ноутбука.***
Балкон был просторным и чистым, у дальней его стены громоздилась баррикада из однотипных картонных коробок, частично перекрывая двери смежной комнаты. На кушетке лежали подушка, плед и простыня, и Антон снова умилился предусмотрительности друга. На самом деле он без проблем мог бы устроиться и просто положив под голову свернутую куртку. Да и вообще не искать вписку, а погулять до вечера по городу, оставив вещи в камере хранения. Правда, понимание, что тогда период без нормального сна достигнет шестидесяти часов, заставило его проявить чуточку ответственности. В таком состоянии неплохо сдавать экзамены и защищать курсачи, но не иметь дело с детьми. Поза он больше не трогал: тот действительно был занят и при этом немало раздражен, о чем говорили не резкие слова, но множество мелких движений, которые он едва ли осознавал. Так что Антон самостоятельно заварил себе чай, выкопав из недр рюкзака походную кружку — подозревал, что все здешние чашки незаметно перекочевали на стол друга. Высунувшись в окно вместе с многострадальным бутербродом, он дышал свежим, еще не загазованным воздухом и осматривал окрестности. Вид навевал мысли скорее о крае мира, чем о крупном городе — несколько жилых домов старинной постройки, среди которых психоделически желтел супермаркет, а дальше — сплошная сочная зелень. Болота, согласно гугл-картам, куда заглянул любопытный Антон. Не было слышно даже шума машин — только периодический стук трамваев. Удивительное место. Свежее и прохладное, оно здорово прочищало мозги от ничего не значащей, но крайне навязчивой ерунды, которая так любила лезть Антону в голову. Невзирая на кажущуюся аскетичность, кушетка оказалась весьма удобной даже с его ростом — а много ли надо после восьми часов в кошмарном, псевдоэргономичном кресле? — и Антон не заметил, как задремал.***
Время проходило лениво. Антон проснулся спустя четыре часа, еще пару раз засыпал, дослушал аудиокнигу, припасенную в поезд и благополучно забытую, и все же посетил ванную, откуда вернулся чистым, посвежевшим и выбритым. Откат после стресса и коктейля из стимуляторов сделал из Поза абсолютно не расположенное к человеческому общению аморфное существо, способное только цедить минералку из помятой бутылки и без энтузиазма отвечать на вопросы. Оживился он только однажды, когда Антон поделился переживаниями насчет грядущей дороги в обществе полусотни малолетних созданий. — Их будет укачивать, они будут канючить и стенать, потеть, проситься в туалет и блевать, — злорадно напророчил друг. — Ты много об этом думал, — нервно усмехнулся Антон, которому это совсем не казалось смешным. — Если бы. Я периодически тусуюсь с одной риелторской конторой, подрабатываю в офисе админом. Так вот, мы ездили на озеро. Тимбилдинг, вся фигня. И эта прелесть началась уже через полчаса. Только они еще пьяные были. — Ну ты сравнил риелторов с безобидными детьми, — хмыкнул Антон. — Ну да. — Поз вздохнул и поскучнел: очевидно, усталость навалилась с новой силой. В конце концов в Антоне взыграло человеколюбие, и он отстал, оккупировав чужой комп. Ближе к десяти вечера, когда Арсений вернулся домой, о чем свидетельствовала только негромко щелкнувшая дверь, он с трудом запаковал свой рюкзак обратно и собирался вызвать себе такси. Гостеприимство гостеприимством, но полуночный грохот чемодана, хлопанье дверей, топот, неловкие столкновения с предметами обстановки вряд ли порадовали бы хозяина квартиры. Он уже шнуровал кроссовки, когда тихий скрип паркета выдал чье-то приближение. Поз едва ли был способен двигаться настолько неслышно, к тому же снова задремал полчаса назад, а потому Антон поспешил разогнуться. Арсений, все в той же одежде, что и с утра, все такой же невозмутимый, наблюдал за ним, опершись плечом о стену. Он был расслаблен, а черты не выражали ничего, кроме умеренной усталости, и все же его присутствие показалось Антону отчетливо доброжелательным. Поз вроде бы обмолвился, что дядя работает в военном госпитале, но сейчас казалось, что в нем пропадает гениальный педиатр. Неужели Антон производит настолько скорбное впечатление, чтобы этот человек рассматривал его с едва ли не профессиональным интересом? — Я пойду, — зачем-то сказал Антон шепотом, опасаясь потревожить Поза. — Спасибо, что разрешили остаться. — Насколько я знаю, автобус отправляется только ночью. — Арсений не шептал, но его голос все равно был на грани слышимости. — Хотел погулять по городу, — с некоторым запозданием объяснил Антон, отвлекшись на неуловимо гипнотические интонации. Он всегда восхищался плавностью хорошо поставленной речи некоторых знакомых и даже немного завидовал, потому что, на его взгляд, сам так и не сумел подняться выше уровня быдловатых бытовых диалогов. Казалось, что любая сколь угодно глубокая мысль — а такие нет-нет да мелькали в голове, — стоило ее озвучить, превращалась в грубую шутку, что ли. Дурацкое соображение, детское и несвоевременное, но в дышащей стариной квартире, рядом с ненавязчиво интеллигентным обладателем идеальной осанки, неброского, но стильного гардероба и понимающего взгляда Антон показался себе нелепым. Неуклюжим и заслуживающим снисходительности. Отвратительно. — С этим? — Арсений приподнял бровь, косясь на громадный чемодан. Антон тоже опустил глаза на свой багаж, потом встретился взглядом с хозяином квартиры и ответил на незаданный вопрос: — Там два фотоаппарата, мой старый и основной, внешняя вспышка, штатив, аккумуляторы, ноут, компактный свет с набором фильтров. — Он улыбнулся уголком губ. — Думаю, если проявить фантазию, на пару встреч кружка этого хватит, а что дальше… Админ с этой темы съехала, так что я постарался взять хоть что-то. — Антон развел руками и больно, но спасибо, что бесшумно, задел костяшками дверцу шкафа. Арсений улыбнулся, не то его неуклюжести, не то служебному рвению, и в уголках глаз появилось множество тонких морщинок — признак скорее живой мимики, чем возраста. Интересно, сколько ему лет? На вид около тридцати, но едва ли больше. К тому же теперь он устал после рабочего дня… — Я немного знаком с ней, — поделился он. — С админом, Лидией. Глаза Антона округлились. — Откуда? В смысле, — он нахмурился, — как это… А, Поз… Дима в смысле. — Арсений следил за его умозаключениями, чуть поджав губы, чтобы спрятать улыбку, и не торопился помогать. — Это вы ему сказали? Про вакансию. — Вроде того, — склонил голову Попов. — Обмолвился, а Дима очень заинтересовался. Сказал, что есть одна великолепная кандидатура на роль лагерного фотографа. Антон почувствовал, как теплеют уши и шея. Он ведь не считал свое увлечение чем-то серьезным. Никогда нигде этому не учился, снимал интуитивно, обрабатывал, нахватавшись инфы из бесплатных туториалов, и никогда не пытался использовать свой «Кэнон» как способ заработка. Впрочем, не могли же они всерьез рассчитывать найти профессионала за одиннадцать тысяч в месяц? И все же облажаться было бы неприятно. Тем более в глазах этого… — Я не слишком… — нехотя начал Антон, но Арсений, кажется, его не услышал. — Собственно, я только и хотел сказать, что Лидия не требует невозможного от кружководов. Просто разнообразить досуг пионерии. — Снова лучики в уголках голубых глаз. — Она тебе, конечно, расскажет подробнее, но в прошлом году фотограф просто иногда болтался рядом с отрядами, периодически делал пару кадров, потом бесследно пропадал. Закидывал какие-то фотки на сайт — и ладно. А в отведенное под кружки время собирал желающих — не очень много — и двигал с ними на какую-нибудь локацию типа леса. Подозреваю, пятнадцать минут позировали, оставшиеся полтора часа болтали. — Арсений сложил руки на груди, наблюдая за меняющимся выражением лица собеседника. Антон молча кивнул. Он не мог сформулировать, почему эти простые слова произвели такой эффект, но его разом отпустили если не все, то большая часть тревог. Наверное, просто нужно было услышать хоть от кого-то не «на месте разберешься», «да что там уметь» и «посмотрим, как пойдет», а что-то уверенное и конкретное. Он никогда не отличался склонностью к всестороннему планированию, скорее наоборот, но неопределенность последних дней и ощущение, что все как будто играют в игру, правила которой ему неизвестны, давили на нервы. Антон помолчал, потом закинул рюкзак на плечо, подрегулировал лямки, хлопнул себя по карманам и в последний, как он считал, раз посмотрел на Арсения. — Спасибо, что разрешили остаться, — искренне повторил он и протянул руку. — Выспаться было очень кстати. Тот, помедлив мгновение, сжал его руку, глядя чуть более пристально, чем было объяснимо для мимоходом оказанной услуги. — Увидимся, — буднично проговорил Арсений и отпустил чужую ладонь. Это его действие каким-то образом почти пробило отстраненность Антона, практически свело на нет решение не брать на себя слишком много, не обрастать необязательными связями и не вовлекаться в лишние истории. Но Антон вовремя тормознул себя. Это не для него. — Возможно, однажды, — вежливо ответил он и поспешно, насколько позволял размер багажа, вышел за дверь.***
В другое время Антон наверняка остался бы — Арсений явно был не против беседы и позднего гостя, и его можно было бы расспросить о лагере и его админе, о городе, еще о множестве вещей… Но не сегодня. Последние месяцы разрядили социальную батарейку Антона в ноль. Он продолжал общаться с друзьями, преподами, родителями, не шарахался от телефонных звонков и сам выбрал в качестве летнего отдыха находиться в обществе 24/7, но этот человек… Спустившись по лестнице и окунувшись в прохладный летний ветер, Антон все же сформулировал для себя, что было не так. В глубине души ему было безразлично, что о нем подумают окружающие. И коллеги, и начальство, и все люди, на чьи звонки он без трепета отвечал. Временами он заговаривался, мог завтыкать в процессе разговора, затупить, заказывая пиццу, не вписаться в дверной проем — и даже не трудился отслеживать реакцию окружающих. Не пофиг ли? А вот в случае с Арсением то, насколько он был не в форме после этого года, будто бы катком его переехавшего, как-то чересчур остро било по самолюбию. Не то чтобы хотелось пускать пыль в глаза названому дяде Поза, нет, просто неплохо бы мыслить ясно, хоть немного соответствовать его четкости и непринужденности. А в нынешнем состоянии своей бедной головы Антону об этом приходилось только мечтать. Голове нужен был отдых. Смена обстановки и климата, сбалансированное питание несколько раз в день, свежий воздух, сон… Впрочем, о последнем, как вскоре понял Антон, предстояло забыть на ближайшие три недели.