Из тьмы и огня

Валтор снова приходит на следующий день. В этот раз у него менее агрессивное настроение, может, это связано с тем, что он выглядит отдохнувшим. Взял отпуск от злодейств? Он по-хозяйски располагается на кровати и велит: — Раздевайся и иди ко мне. Гелии хочется взбунтоваться, но, вспомнив вчерашние угрозы, он подавляет это желание. Положив футболку и джинсы на стол, он приближается к Валтору, закусив щеку изнутри: это помогает держать себя в руках. Валтор полностью одет, даже сапоги не снял, что идеально подчеркивает контраст "тюремщик-узник" или же, что более верно, "хозяин-раб". Валтор пропускает между пальцами его спутавшиеся волосы, но делает это не грубо, как вчера, а так, что это похоже на поглаживание. Потом целует, без укусов и яростного доминирования. Если закрыть глаза, то можно представить, что целуешься с девушкой. — Смотри на меня, — приказывает Валтор, отрываясь от его губ, и Гелия покорно смотрит на красивое лицо, надменное и жестокое, пару секунд выдерживает твердый давящий взгляд блекло-голубых, будто выцветших глаз. Валтор продолжает перебирать его волосы, массируя кожу головы кончиками пальцев. Наклоняется к губам Гелии, не касаясь их, будто ждет ответных действий. Гелия не отодвигается и не подается навстречу, демонстрируя безразличие и старательно сохраняя равнодушный вид, а внутри все скручивается в комок: я не хочу этого делать, я его ненавижу, мне с ним противно, мне с ним никак! Валтор еле заметно вздыхает с разочарованием и целует его сам. Гелия остается безучастным, тогда Валтор шепчет, обдавая его жарким дыханием: — Мне не нравится целовать того, кто изображает из себя статую. Я жду хоть какой-то реакции, это ясно? "Если я сверну тебе шею, такая реакция тебя удовлетворит?" — со злой горечью думает Гелия, тут же пугаясь: никогда раньше он не хотел убить человека. Впрочем, человек ли Валтор? Он больше похож на демона, уничтожать которых — долг любого Специалиста... Вот только вспышки отчаянной жестокости — плохой помощник в этом деле. Валтор расстегивает брюки, приспускает их с бельем и усаживает Гелию на свои бедра. — Сделай все сам, — командует, вкладывая в руку Гелии холодный флакон со смазкой. Щеки Гелии пылают, все его существо восстает против приказа. Валтор усмехается, отлично понимая, что он чувствует. — Я жду, — обманчиво-мягко говорит он. Не поднимая на него глаз, Гелия открывает флакон и выливает немного вязкой жидкости на ладонь, кожей ощущая вожделеющий взгляд. Смазанные пальцы проникают в узкое отверстие легко и больно: расслабиться не выходит, хоть он и старается. Между ягодиц становится скользко. Гелия тупо смотрит на вставший член Валтора, не в силах заставить себя до него дотронуться. В конце концов решает, что смазки и так достаточно, но Валтор качает головой. — Так тебе будет больнее, — в голосе сквозит фальшивая забота. Гелия, судорожно стиснув в кулак пальцы другой руки, молча касается горячей плоти и делает пару движений вверх-вниз по стволу. Дыхание Валтора едва заметно учащается. Гелия, сосредоточенно нахмурившись, вводит член в себя. Опять больно, хоть и не так, как в первый раз. Гелия медленно опускается, принимая член внутрь, чувствуя, как он плавно скользит в узком проходе. Поймав одобрительный взгляд Валтора, слегка приподнимается и снова опускается, постепенно это дается все легче, но быстро устают бедра. Гелия выпускает член из себя почти полностью — и с силой насаживается, и вдруг чувствует что‐то необычное, от чего кровь приливает одновременно к паху и щекам. Гелия повторяет движение, и его собственный член, мягкий и не эрегированный, начинает вставать, а скольжение чужого внутри делается не таким уж неприятным, а скорее возбуждающим. Гелия останавливается, плотно садясь на бедра Валтора. Одно дело, когда тебя насилуют, принуждают и ничего хорошего, естественно, ты при этом не чувствуешь. И совсем другое, когда тебя предает собственное тело, откликаясь на прикосновения врага. Валтор смотрит с насмешкой, насквозь видя Гелию со всеми его терзаниями, рвущими рассудок в клочья. Валтору явно нравится за этим наблюдать. — Продолжай, — от возбуждения его голос ниже обычного. — Кажется, это становится не таким уж неприятным? Чужие ладони намекающе поглаживают бедра Гелии, и тот, закрыв глаза и пытаясь отстраниться от происходящего, снова начинает двигаться. Вопреки желаниям разума он и впрямь испытывает нечто, похожее на удовольствие. Хочется усилить это чувство, лаская себя, но самоконтроль помогает сдержаться. Гелия еще не сломлен. Валтор кончает, вскидывая бедра навстречу Гелии, и тот неожиданно думает, что его враг очень красив в этот момент. Было бы здорово зарисовать это лицо, ненадолго переставшее быть насмешливо-спокойным. Мысли приводят в еще большее смятение. Гелия неуклюже привстает и слезает с Валтора, расслабленно лежащего, подложив руки под голову. Светлые волосы мягкими волнами разметались по простыням. — Уходи, — говорит ему Гелия, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, а не как мольба. — Ты ведь получил, что хотел. — Откуда тебе знать, чего я на самом деле хочу... — тянет Валтор. — Мести. И власти над магическим измерением, это следует из всех твоих поступков. Вот только что ты будешь с ней делать? — Это уже мои проблемы, — Валтор вытирается простыней и застегивает ширинку. — Кстати, твое восприятие меня отличается удивительной однобокостью. Но чего еще можно было ожидать... Он поднимается и на прощание говорит: — Советую сделать что‐нибудь со стояком. Если тебе вдруг не приходилось сталкиваться с подобной проблемой раньше, я, так уж и быть, могу провести инструктаж. Гелию поражает, как можно так плоско шутить. — Сам справлюсь, — цедит он сквозь зубы. * Гелия считает дни и ждет момента, когда его убьют или отпустят. Не может же он вечно сидеть в заточении? Но идет уже третья неделя, с тех пор как Гелия живет взаперти, и не похоже, чтобы Валтору это надоело. Он появляется не каждый день, чаще вечером, но порой и днем или ночью. Иногда хвастается Гелии новыми приобретениями в коллекции заклинаний, но сильно счастливым не выглядит. На шестнадцатый день заключения Гелии Валтор заявляется внезапно раздосадованный. Гелия надеется, это из‐за того, что кто‐то наконец сумел ему помешать, но причина в другом. — Чертовы Трикс, — бормочет Валтор, расстегивая свою дурацкую рубашку с кружавчиками. — Этим идиоткам ничего нельзя доверить! — Так прогони их. — Но они хорошие ведьмы, — нелогично заявляет Валтор, притягивая его к себе и касаясь губами горла. У Гелии уже не в первый раз появляется странное чувство, что он что‐то упускает. Что‐то, мешающее понять все эти метания врага, перепады настроения, желание получить как можно больше силы, стереотипный злодейский образ... — Сколько тебе лет? — спрашивает он у Валтора. Тот с неохотой отрывается от его шеи. — Достаточно. Гелия наконец понимает, что его смущает: Валтор ведет себя как подросток. Ну, может, не совсем как подросток — но то, что он творит, не похоже на действия умудренного жизнью существа. Конечно, есть вероятность, что все только так выглядит, а на самом деле он четко следует намеченному плану... но Гелия почему‐то в это не верит. В этот раз, несмотря на первоначальную взвинченность, Валтор нежен. Проникновение давно не приносит боли, и Гелия, хоть и борется с собой, все равно получает грязное, животное удовольствие, за которое безумно стыдно. Он лежит на спине, раскинув ноги и стараясь не представлять себе, как это выглядит со стороны, но все равно видит: себя, раскрасневшегося, вздрагивающего в такт толчкам внутрь тела, и Валтора, плавно входящего в него. Но воображение Гелии, натренированное рисованием, в красках изображает напряженные мышцы спины Валтора, плавный изгиб позвоночника, растрепавшиеся светлые волосы, местами прилипшие к потной коже, стройные бедра, движущиеся между бедер Гелии... И, если абстрагироваться от чувств, если забыть, что все это — не добровольно, что Валтор его фактически насилует — сцена выходит потрясающе красивая, хочется немедленно ее зарисовать. Гелия невесело смеется про себя, представив, как говорит это Валтору и как тот реагирует. Но скоро становится не до смеха и не до эстетики. Гелия с трудом подавляет порыв стиснуть коленями бока Валтора, а то и скрестить ноги у него за спиной, притягивая ближе, прижимая к себе, чувствуя больше, полнее — так, как хочется... Валтор — враг. Это выжжено у Гелии на подкорке. Это мысль, которой он живет. И поэтому он запрещает себе поддаваться и думать, в какой же миг облик Валтора стал вызывать не только ненависть. Он возбужден, когда Валтор кончает, прижав его к кровати своим весом. Гелия думает, что снова придется догоняться в ванной, но, когда он собирается подняться, властная рука придавливает его к кровати. — Лежи, — приказывает Валтор и, склонившись над его пахом, берет в рот. Гелия не может сдержать стона, настолько это неожиданно — и своевременно. Вот и срывает к чертям его самоконтроль, и он запрокидывает голову, и впивается ногтями в ладони — так сильно сжимает кулаки, и подается бедрами навстречу мягким губам и ловкому языку. Приподнявшись на локтях, он видит мерно движущуюся светло-русую макушку. У Флоры волосы темнее, но свет не включен, и можно представить, что это она бесстыдно и жарко ласкает его ртом. При мысли о Флоре возбуждение ослабевает. Она слишком нежная, светлая, чистая. Гелия бы не смог поступить с ней так грубо. С Валтором, понятно, таких проблем не возникает. Гелия выбрасывает Флору из головы и расслабляется. В этот раз у Валтора получается то, что никогда не получалось раньше: заставить его кричать. Правда, отнюдь не от боли или страха. После секса Валтор не уходит. Полулежа на кровати, лопатками опираясь на спинку, он достает прямо из воздуха свитки с заклинаниями и погружается в их изучение, позабыв, кажется, обо всем на свете. Гелия идет в душ, возвращается и обнаруживает, что за это время Валтор даже не изменил не слишком удобной позы. Гелия садится на противоположный край кровати. Валтор его не замечает. — Я всегда хотел обучаться магии, — зачем‐то признается Гелия, жалея об этих словах сразу, как только они произнесены. Валтор поднимает голову, глядя на него с удивлением. Пару секунд молчит, словно колеблется, а потом зовет: — Иди сюда. Гелия не понимает зачем, но послушно перебирается поближе. — Тебя не могли не обучать хотя бы азам. Это было бы слишком даже для Красного Фонтана. Ты в состоянии прочесть эти руны? Гелия кивает. Он учился колдовать не только в школе, но и во времена отшельничества. Магия чересчур сложна, чтобы освоить ее без учителей, однако теорию он знает хорошо. — Тогда... — Валтор задумывается, будто прикидывает, с чего начать. — Отчего бы тебе не попробовать воссоздать вот эти чары? Изумленный предложением Гелия смотрит на ровные строчки значков. — Я не сумею разобраться, как это делать. Валтор удивляет его снова: — Я помогу. — Но зачем тебе... Валтор пожимает плечами. — Так ты будешь пробовать? И Гелия пробует. Заклинание — это не слова, не звуки и уж тем более не "магические" жесты. Это череда воображаемых образов, которые надо воспроизвести в точной последовательности с нужной скоростью, не сбиваясь. У Гелии не получается. После первой неудачи он трясет головой и собирается сдаться, но потом натыкается на внимательный взгляд Валтора и решает продолжить попытки. Во второй раз он чувствует, как его направляет чужая воля, не подавляя, но подсказывая нужный порядок мысленных преобразований. Через полчаса Гелия добивается слабого результата, но развить успех не удается: он слишком устал. Не хватает сил даже вытереть потный лоб. — Это довольно неожиданно, — говорит Валтор. — Я был уверен, что ты не справишься. — Я и не справился, — вяло отвечает Гелия. У него в голове шумит, мысли в хаосе — ментальное перенапряжение дает о себе знать. — Это было очень сложное заклинание. Не для новичков, но, тем не менее, ты понял принципы его работы и почти сумел их осуществить. Тебе банально не хватило сил... а способности у тебя весьма неплохие. Такого Гелия точно не ждал. Он только и может, что ошалело моргать. — Продолжим в следующий раз, — как ни в чем не бывало объявляет Валтор. — А сейчас спи. Думаю, чары тебя сильно утомили. Гелия настолько удивлен всем случившимся, что ему в голову не приходит возражать. Он устраивается рядом с Валтором, укрывается и засыпает под тихий шелест бумаги: Валтор возвращается к изучению своей коллекции. Он продолжает учить Гелию на следующий день, и на следующий. Потом пропадает на сутки — Гелия весь изводится, — и снова появляется, проводя с пленником все больше времени. Кажется, общество Трикс потеряло для него всякую привлекательность. Они занимаются сексом и магией, и Гелия вскоре обнаруживает, что привык и к тому, и к другому. Он больше не идет против себя самого и прекращает видеть преступление в том, чтобы обнять Валтора или погладить по волосам в приступе сиюминутной нежности. А Валтор, в свою очередь, прекращает насмешки и рассказывает Гелии о встречах с его друзьями без издевательского оттенка повествования. Пленение превращается в фарс. Так проходит два месяца. "Флора меня, наверное, уже похоронила", — думает Гелия без особых эмоций. Ему не до этого: он дорвался до тайн и секретов волшебства, о которых раньше и мечтать не смел. Гелия — прилежный ученик, а Валтор — хороший учитель, как ни странно. * — Почему ты возишься со мной? — Скука, — тянет Валтор, — скука способна свести в могилу даже меня, а общение с тобой — неплохой способ ее развеять. И... это приятно: делиться заклинаниями с тем, кто способен их оценить по достоинству. — Но почему я, а не Трикс? — Я сказал: с теми, кто способен оценить, — хмыкает Валтор, щелкая его по носу — не обидно, а скорее... по-дружески?