Фенрир

      Спустя какое-то время меня поднимают, чтобы усадить в кресло, частично нейтрализуют действие парализующих чар. Передо мной — снова Орст, холодную маску на его лице пробивает раздражение. Вокруг нас полный погром, все разломано и расшвыряно в стороны, только крови не видно, ее убрали в первую очередь.       — Не беспокойтесь, мисс Браун. Мы не причиним вам вреда. Я не хочу попасть в немилость к вашим покровителям. Вас обезвредили, только чтобы вы не путались под ногами, пока мы занимаемся Сивым. Я прекрасно понимаю, что на него покровительство не распространяется, за волка никто не станет мстить. Скоро мои люди освободятся и проводят вас домой. Подождите совсем немного.       — Что… — голос хрипит от напряжения, и я прокашливаюсь. — Что вы с ним...       — Мы убьем его, — просто говорит он. — Когда такая прибыль сама идет в руки, глупо отказываться. Его череп не продать за ту же цену, что череп Фенрира, он для этого не так известен, но за частично измененную голову оборотня все равно дают хорошие деньги. Осталось только заставить его измениться.       — Тупой ублюдок, — выплевываю я. — Он вам не животное, с которого можно спустить шкуру, чтобы постелить перед камином. Он хренов оборотень!       — Да, — Орст мрачнеет. — Признаться, я недооценил его. Не подумал, что он Сивый в той же мере, что и его брат. Зверь разорвал на части моего помощника… еще двое выживут, но не уверен, что от них будет толк. Знаете ли, способности, которые вы приобрели после встречи с Фенриром, достаются довольно редко… Вам крупно повезло. Большинство становится либо обычными оборотнями, сильными, но непредсказуемыми, зависящими от лунного цикла, либо инвалидами, суть одна. Я потерял сегодня троих, и мне нужно полностью компенсировать эту потерю. Мы заставим Сивого обратить голову, прежде чем отрезать ее, а перед этим выкачаем каждую пинту крови из его тела, срежем волосы, вырвем когти — заберем все, что можно продать. Семя оборотня тоже ценится, но вряд ли кто-то из моих станет с этим связываться, побрезгуют.       Если он хочет шокировать меня своей откровенностью, то не на ту нарвался.       — Вы крупно ошибаетесь, говоря, что за Сивого не будут мстить, — мне удается слегка пошевелить ладонью. — За него буду мстить я, и это ничуть не лучше того, чего вы опасаетесь от моих «покровителей».       Возникший в моей руке Клинок Абраксаса разрывает чары. Кинувшись вперед, я вонзаю сталь в правое плечо Орста, и тот вскрикивает, осознав все лишь в последний момент. Очень удобно, когда тебя недооценивают.       Я проворачиваю меч в ране, с удовольствием наблюдая, как белобрысый кретин пучит глаза от удивления и боли. Дернув клинок назад, я рывком заставляю Орста встать, прыгаю ему за спину и приставляю лезвие к горлу. И вовремя — в кабинет врывается коротышка-гоблин.       — Отведи меня к Сивому, или твой начальник останется без башки! — рявкаю я.       Гоблин сомневается, зыркая на меня злобными маленькими глазками, однако Орст выкрикивает:       — Веди уже эту суку! — и рычит мне злобно: — Думаешь, тебе это сойдет с рук?!       Вместо ответа я толкаю его вперед. Когда мы выходим в узкий коридор, я достаю палочку; держать меч одной рукой неудобно, однако его одного мне будет мало. Гоблин спускается вниз по лестнице, открывает дверь в подвал. Вслед за ним я пинками веду туда Орста. На круто уходящей в подземелья каменной лестнице тоже тесновато — мечом не помашешь. Подумав, я швыряю гоблину в спину парализующее заклятье — возвращаю, так сказать, любезность. В приступе кровожадности я подумывала его прикончить, но это могло бы разозлить других остроухих. У меня заключено нечто вроде молчаливого соглашения о сотрудничестве с гоблинами Гринготтса — кто их там разберет с их клановыми связями, может, смерть этого уродца они бы не простили. После сегодняшней заварушки мне понадобятся серьезные друзья.       — У вас еще есть возможность уйти с миром, — шипит Орст, когда я тычками заставляю его переступить через гоблина и идти дальше вниз. — Зачем вступаетесь за зверя? У вас семья — а он, кто он вам? Любовник? Любите покувыркаться с мохнатыми? Я был о вас более высокого мнения.       — Кто он мне? — я прижимаю клинок плотнее к его горлу, так что лезвие слегка надрезает кожу. — Друг, помощник, любовник — какая разница? Он пришел сюда со мной, и уйдет так же. Вы бы на моем месте допустили иное?       Орст молчит. Вполне вероятно, решил, что я говорю о репутации — и задумался. А я ведь совсем не о том.       Подземелье у него что надо — глубокое, сырое, с застывшим тяжелым воздухом. Даже задумываться не хочу, какие дела он тут регулярно проворачивает. Запах стоит острый, металлический. Когда темные своды содрогаются от рычащего крика — крика такого, что шевелятся волосы на затылке — я заставляю Орста двигаться быстрее.       Мы буквально вбегаем в освещенный магическими огнями зал.       — Спокойно, парни, — командует Орст своим громилам. — Браун все еще должна уйти отсюда невредимой.       Тех всего трое — отлично. Если бы Гриша не достал остальных, мне пришлось бы гораздо хуже.       Я стараюсь не смотреть на него — хватило того, что заметила краем глаза: он распят на полу, пригвожденный какими-то обсидианово-черными стержнями. Кажется, ему перебили ноги… и крови вокруг безумно много. Но Сивый точно жив — если его намеренно не хотели убивать, пока не обратится, значит, жив. Это главное.       Теперь нужно сосредоточить внимание на этих троих. Очень гармонично, надо сказать, смотрятся на фоне всей этой старой крови, годами заливавшей каменные плиты. Глядят на меня, как один, не моргая. Возможно, именно тут, именно они и разделали Фенрира Сивого, мертвого или еще живого. А теперь настала очередь младшего брата.       — Освободите оборотня, — говорю я. — Не вы одни умеете чисто головы срезать.       — Вы полны сюрпризов, — монотонно отвечает Орст и командует своим: — Делайте, что она говорит.       Громилы нехотя выполняют приказ, выдирая из Сивого стержни. Меня настораживает, что он при этом не издает ни звука. Я все-таки смотрю в его сторону — и шумно выдыхаю.       Голову ему успели отрезать.       Она держится на одном лишь оголенном позвоночнике. Кровь течет уже еле-еле. Лицо изуродовано, волосы обкромсаны и торчат клочьями. Ногти вырваны.       И у меня сносит крышу.       Полоснув Орста по горлу, толкаю в сторону — чтобы швырнуть в его людей самыми сильными, самыми безжалостными ударами заклятий. Попадаю, разумеется, только в одного, самого медлительного, пробивая ему грудную клетку. Еще двое ныряют в противоположные стороны, стреляя в ответ, но я к этому готова. Мой Протего до сих пор на аврорском уровне, и я могу, удерживая его, броситься вперед с мечом. Один выставляет перед собой собственный щит, но Клинок разрубает его без особого усилия. Вторым взмахом я отсекаю мерзавцу руку с палочкой, и тот, схватившись за обрубок, молча оседает на пол.       В этот же момент сзади прилетает ощутимый удар — но моя защита окружает меня полностью, и я остаюсь невредима. Последний громила приближается осторожно, в руках у него откуда-то взявшаяся кувалда. Штука явно старинная, магическая, один-два удара — и конец моему Протего, от следующего разлетится моя голова. Что-то мне подсказывает: слова Орста о том, что я должна выйти отсюда невредимой, более не актуальны.       Сделав еще шаг, ублюдок вдруг вскрикивает и камнем падает вниз. На его ноге плотно сомкнулась когтистая лапа оборотня — зазевавшись, он и не заметил, что оказался слишком близко к нему. Если отрезаешь голову волку, доведи дело до конца и убедись, что оттолкнул ее подальше от тела. Нога ломается, как спичка, выворачиваясь под неестественным углом, миг — и ступня отделяется с сочным хрустящим звуком. Под аккомпанемент истошных воплей я подскакиваю ближе, чтобы отсечь руку с кувалдой. Этого мужик уже не выдерживает и тоже отрубается.       — Гриша?       Он молчит. Ну да, голова-то еще не успела прирасти. Я опускаюсь рядом с ним, чтобы убедиться: процесс медленно, но идет. Раны затягиваются.       Я обездвиживаю людей Орста: помимо того, что они не смогут шевелиться, из них перестанет течь кровь. Какими бы сволочами они не были, они выживут. Даже конечности новые смогут отрастить. Главаря оставляю напоследок.       Тот сидит, зажав горло, и прожигает меня ненавидящим взглядом.       — У меня новое предложение, — говорю. — Кости не понадобятся, если вы отдадите мне свои воспоминания о том, как разделывали Фенрира. Думаю, нам и они сгодятся.       Меня посылают очень красочно и витиевато, хоть этому и мешает бульканье крови в горле.       — Вы, конечно, можете подождать. Когда Сивый восстановится достаточно, он поможет мне вытаскивать нужные воспоминания о своем брате из вашей головы. Благодаря Всевидящему я хороший окклюмент, но Легилименция мне почти не дается. Одно я знаю из опыта: сильная боль вытаскивает все необходимое на поверхность, главное, чтобы испытывая непереносимые мучения, вы постоянно слышали интересующий нас вопрос. Сивый будет отрывать от вас по куску — а я спрашивать. Как вам такой план?       Орст не дожил бы до своего возраста, занимаясь этим бизнесом, если бы не умел взвешивать риски и принимать верные решения. Ну, подумаешь, с нами ошибся разок — можно сказать, отделался легким испугом. Главное, теперь все понял правильно: я действительно готова исполнить свою угрозу и дать оборотню его покалечить. Что-то есть такое в моем лице, отчего он мне верит.       К тому моменту, как Орст заканчивает передавать мне воспоминания, Гриша уже поднимается на полузажившие ноги и бредет к нам. Самые серьезные повреждения залечились первыми, а лицо по-прежнему разбито.       Тяжело дыша, оборотень нависает над дельцом, желавшим продать его голову подороже. Шансы выжить у Орста, впервые испугавшегося по-настоящему, замершего без дыхания, нулевые, но я говорю:       — Гриша, пойдем. Мы получили, что хотели. Пойдем же.       Сивый косится на меня с тем жутким выражением, с каким разглядывал Орста. Глаза его горят таким пугающе-ярким волчьим огнём, что кажется, если я сомкну веки, все равно буду видеть эти желтые круги, выжженные у меня на радужке. Впервые я понимаю, по-настоящему вижу, что он кровный брат Фенрира. Той же кровожадной породы, того же беспощадного воспитания.       — Я не могу оставить его, — низко, очень низко и очень опасно выговаривает Гриша. В голосе уже слышатся перекаты меняющегося горла. — Слабость не забывают. И не прощают.       — Ты уже убил одного, — напоминаю я. — И, вероятно, необратимо покалечил двоих. Какая же тут слабость? Орст сумеет замять это, если мы сейчас уйдем… но если ты убьешь и его — дело уже будет не исправить. Пожалуйста, Гриша.       И он слушается.       Выводя Сивого на улицу — получается медленно, слишком медленно на мой вкус, — я не забываю прикрывать нам спины. Ударить могут в любой момент, однако нам совершенно необъяснимо везет, и мы выбираемся на воздух без вынужденных остановок.       — Я помогу тебе добраться домой, — бормочу. — Говори, куда…       Гриша больно хватает меня за руку — и сам переносит в другое место. Я помогаю ему доковылять, едва не падая, до заброшенного на вид трехэтажного многоквартирного дома. Особо разглядывать окрестности некогда, но судя по виду, мы на самой границе Лондона.       Едва переступив порог квартиры, Сивый валится вперед. Я даже не пытаюсь его удержать — расплющит же, как букашку. Издав протяжный стон, он ползет вперед на четвереньках и приваливается спиной к кровати.       Я остаюсь стоять на месте. Ну и что дальше мне делать? Спохватившись, извлекаю колбу с воспоминаниями Орста. Слава Мерлину, не разглядывала их в подробностях. Какой бы справедливой я ни считала судьбу Фенрира, зрелище не из приятных.       — Мы в расчете? — спрашиваю.       Гриша шмыгает распухшим носом, кривясь то ли от боли, то ли от моего вопроса. Я прислоняю Клинок Абраксаса к стене. Подхожу поближе, материализуя в руках чистое полотенце и поливая его Агуаменти. Накладывать на оборотня Очищающее я не рискую, поэтому, присев рядом, просто начинаю осторожно протирать его окровавленное лицо.       — В расчете? Меня знатно отпиздили, — произносит он с сарказмом. Сейчас, когда голос снова стал нормальным, слышно, как он шепелявит.       — Опять проблема с зубами, — говорю. Гриша скалится, демонстрируя щербатый рот.       — Зубы никогда не были проблемой.       Когда я перестала вытирать кровь с его лица и просто начала гладить по волосам?       — Тоже отрастут?       Он дергается, чтобы потрогать криво обрезанные пряди, и матерится. Пальцы его касаются моих.       — Ну все, возвращаемся. За хаер я их точно порешаю.       Тихо смеюсь. Ему башку отсекли, а он больше за волосы переживает.       — Боюсь, мы уже не сможем туда пройти. Ты… поступил правильно.       Гриша убирает мою ладонь, да так и продолжает держать её, поглаживая большим пальцем.       — И ты. Хорошо, что увела меня, пока я не открутил этому мудаку руки-ноги. Ты очень крутая девчонка, знаешь, да?       Я пожимаю плечами:       — Облажалась-то знатно. Не учла степень его жадности и беспринципности.       — Спасибо, что не ушла, спустилась за мной. Знаю, этот хер предлагал тебе уйти.       — Так ты… все слышал?       — Да. Большую часть.       Я вздыхаю. И еще раз. И еще — только чтобы унять боль в груди. Опускаю взгляд на его пальцы, по-прежнему сжимающие мою ладонь.       — Мне жаль, что они так поступили с тобой. Что люди так поступают с вами. Ты… действительно хороший человек, Гриша Сивый. Прости, что судила о тебе, ничего толком не зная.       Наклонившись, я целую его в щеку — и встаю.       — Отдыхай. Ты получишь свою землю, а значит, оно того стоило.       Кого-то другого я бы не оставила в подобном состоянии — но с ним все будет хорошо. А мне лучше всего уйти прямо сейчас.       Гриша меня не останавливает.

* * *

      Даже если бы меня прикончили у Орста, в «Дырявом Котле» вряд ли хватились бы до завтрашнего дня. Приготовления к открытию таверны идут полным ходом. Я просто захожу внутрь, устало плюхаюсь на один из стулов, разглядывая всеобщую суету.       Клинок Абраксаса я предусмотрительно занесла домой. Осталось только придумать, как незаметно вернуть его в мэнор, ну или объяснить Драко, зачем я снова призвала клинок спустя столько лет. У меня должно быть какое-то чертовски хорошее объяснение, иначе он мне покоя не даст. Сказать, что в доме затупились все ножи и нечем было нарезать хлеб?       Меня слегка потряхивает. Какой бы крутой девчонкой я ни была, а от такого рода приключений совсем отвыкла.       А еще — кажется, впервые мне все-таки удалось вырвать из лап смерти человека, который мне небезразличен.       Да, он может быть смертельно опасен — но его же буквально вынуждают быть таким. Гриша контролирует себя больше, чем можно было ожидать при его характере и природе. Больше, чем многие не-оборотни. Защищаясь,он разорвал на части человека — но при этом отступил, когда я его попросила, хоть и чувствовал острое желание мести и запах крови в воздухе.       Тот же Снейп ни за что бы не отступил. Его было бы бесполезно убеждать, взывая к голосу разума. Всех своих обидчиков он рано или поздно отправлял на тот свет. Чаще все-таки «рано».       Так, хватит вспоминать о Снейпе. И без того достаточно поводов для переживания, чтобы бередить старые раны.       — Мамуля! — Айви тащит ко мне за руку Роузи, младшую дочь Невилла и Ханны. — Мамуль, мы складывали салфетки!       — Молодцы, — говорю я, машинально улыбаясь.       Вместе с ними подходит Ханна.       — Я говорила, что для посетителей таверны салфетки, сложенные в виде единорогов — это чересчур, но меня сочли дилетантом.       Разглядывая мое лицо, она вдруг говорит:       — Девочки, кажется Фрэнк сейчас перебьет тарелки. Поможете ему?       Наши дочери убегают, а я отворачиваюсь от Ханны — слишком пристальный у нее взгляд.       — Что-то случилось?       Качаю головой.       — Нет… да. Наверное, случилось.       — Может, это не мое дело… но точно такой же взгляд у тебя был шесть лет назад.       Облокотившись на стол, я запускаю руки в волосы.       — Так хочется уже… спокойствия. Я пыталась сделать правильный выбор, сама знаешь. Но этим словно бы подавляла что-то внутри себя. Хочу, чтобы было как у вас с Невиллом. Надежно, безопасно.       — Будет, — убежденно говорит Ханна. — Может, не точь-в-точь, но по-своему, так, как лучше именно для тебя. Не бойся прислушиваться к себе, своему сердцу. А теперь иди.       Я поднимаю голову.       — Что?       — Иди, говорю, — Ханна улыбается. — Айви может остаться сегодня у нас.       Подскакиваю, едва не уронив стул. Кровь приливает к щекам.       — Что, если…       Но закончить мысль у меня не получается. Уже не важно, что ответит Ханна.       Я выбегаю из «Котла».