三
ケ
原
純
平
После пары ударов молнии вдруг воздух наполнился стуком. Он был тихим, будто стучали под землёй. И тут из-под земли вырвалась костлявая рука! Кому принадлежала эта рука? Логично сказать, что Дзюнпею, но разве мертвецы не переходят Сандзу, после чего не возвращаются уже в мир живых? То-то же. Значит, то был осквернитель могил? Если то было так, то это был бы псих какой-то, раз он прямо в землю зарывается. Кто бы то ни был, но этот очень худой человек еле-еле вылез наружу, забрал монетки, которые он должен был отдать при пересечении Сандзу, томик манги «Астробой» и, постояв немного под дождём, схватил надгробие, чтобы…забрать с собой. Ох, тогда ещё никто не знал, кто это… — М? Рецу, а все же будет хорошо? — спросила Таноми, немного повозившись под одеялом. — Да, это просто гроза. А пока никаких странных личностей не появлялось, хоть и прошла всего неделя… — сказал проснувшийся Рецу. После появления сожительницы он почувствовал себя отцом. Таноми не ответила. Она, прижавшись к сожителю, тихонько сопела. Рецу, немного покраснев, тоже уснул. Все спали: Кентаро снилось, как он побеждает на конкурсе бодибилдеров; Рецу и Таноми ничего не снилось; Дайко, сжимавшей подаренную Кеном юбку, будто плюшевого мишку, снились котики; Вингу снился очередной кошмар — он же в составе айдол-группы; Джуну снились мультяшки; Сомбуну снилось мировое господство; Харе снился очередной показ мод; Ричарду снился Камен Райдер; его отцу — пиво. В общем, каждому снилось сегодня в основном то, что они хотели видеть. Ибо они точно не хотели бы увидеть то, что увидели после этой ночи. Сонный Кентаро пёрся в школу. Пёрся, пёрся, пока не дошёл до Дайко и весело с ней болтающей Харакаямой…с двумя глазами? — Доброе утро, девчата. А чего это ты с глазом, Хара? — А, это? Мне сказали, что повязка пугает, потому я ношу стеклянный глаз. Кстати, он сделан из особого стекла… — начала объяснять Хара, но вдруг остановилась, заметив кое-что. Кентаро, прослушав первое предложение, переключился на Дайко, а точнее на её юбку. — Ага, понял, — сказал Кен, после чего обратился к Дайко: — О, это же подаренная юбка! — Ну да, — ответила лысая. — Она мне…понравилась. Да, понравилась. — Говорил, что мамина? — Нет. — Ну, вот, — немного стеснительно сказал Кетнаро, а сам подумал: «По словам мамы, она также говорила, когда отец её подарил. Интересно, а что еще мой отец говорил маме? Надо сегодня расспросить». «М-м-м, как же мило!» — подумала Харакаяма, покраснев и хихикнув. — Что смешного?! — смущённо возмутился Кентаро, со смехом толкнув Хару в бок. — А ничего, хаха! — Хара толкнула в ответ. Дайко ничего не отвечала, лишь смотрела и тихо, очень-очень тихо радовалась. А пока радовались они, радовались и другие. Уже более-менее сблизившиеся Таноми и Рецу шли в школу, болтая о всякой чуши. Как раз они проходили мимо того дома, где остановился Сомбун. — О, видишь трехэтажное ровное здание с бежевыми стенами? Тут Сомбун живёт. — Сомбун? — переспросила Таноми. Она хоть уже достаточно проучилась, но иногда забывала имена. Ну а что поделать, когда так много новых знакомств? — Ну тот чмошник с синей стрелой на лбу, отчибучивающий хреновые шутки. Принц ещё он, хотя кому какая разница? — А-а-а, поняла! Надо запомнить. — Только его шутки не запоминай, а то тебя в Диюй отправят без доклада, — ответил китаец. — Обычно он выходит в это время. Хотя, его режим дня — тайна покрытая мраком столь непроглядным, что свет чуть ли не полностью поглощается. — …так он должен скоро выйти? — …не знаю. Рецу, почесав подбородок, отдал Таноми свой портфель и с ловкостью обезьяны пробежался по стене и ухватился за окно квартиры на втором этаже. Таноми аж присвистнула. — Ого, ну ты крутой! — воскликнула Таноми. Рецу покраснел. Он хотел было ответить что-то вроде: «Это я ещё молодой!» или нечто тупое в стиле Шварценеггера или Кентаро, наподобие «это ты ещё меня в постели не видела!» Загордился немного Рецу, но сразу же мысли отогнал. А затем заглянул в окно. Сомбун безмятежно спал, раскинувшись на постели. Маленькая квартира была засрана: повсюду лежали пустые упаковки из-под лапши, кассет, грязная одежда и бутылки лимонада. По телевизору, что стоял на маленьком столике, шёл какой-то фильм. Боевик, походу. И хоть раковина была за стеной, но из-за неё все равно была видна горочка грязной посуды. Рецу чуть не хватил инфаркт. И он решил действовать. Радикально! Открыв окно — оно было открыто, потому надо было лишь слегка его толкнуть — и проникнув внутрь, китаец начал убираться: все стелить, мыть посуду, укладывать в шкаф и прочее. Когда стало более-менее чисто, Рецу собрал портфель Сомбуна и выкинул его в окно. Таноми успела поймать портфель спящего одноклассника, знатно удивившись. — Хей, Рецу! Ты что делаешь? — спросила громко Таноми. — Сейчас полетит кое-что потяжелее. — Насколько? — Не знаю, но лётчик весит восемьдесят пять килограмм, — произнес Рецу и, найдя школьную форму Сомбуна и выкинув её в окно, ударил Собмуна по лицу. Синестрелочник аж подскочил. — А, что, кто?! — Совесть твоя, — произнес Рецу и схватил Сомбуна за шиворот футболки и резинку спортивок. — Блять, почему моя совесть — это сраный китаец? Причём это мой же одноклассник, ещё хуже! Рецу, не слушая одноклассника, стал его раскачивать. — …ты что творишь? Ты что творишь, ублюдок?! — Доброе утро, проснись и лети! — китаец выкинул тайца в окно под вопли последнего. Но благо Сомбуна, как его портфель и одежду, словила Таноми. Держа его на руках, кошкодевушка поздоровалась с одноклассником: — Ну здравствуй! Ты прям из Таиланда прилетел? Или из космоса? — Ебал я тебя в космосе! Вы хуле творите, акробаты-хуеглоты?! — В школу идём, и тебя отнесём, — сказал спрыгнувший Рецу. — Одевайся и иди в школу. Сомбун скорчил удивленную гримасу, но все же стал одеваться. А Рецу и Таноми, дав друг другу «пять», пошли дальше, увернувшись от летящего в них сзади камня. Найто, сидя за учительским столом, забивал свою трубку табаком. А после он достал…Magnum 44. Да. Оказывается, у обычного учителя ПТУ есть свой револьвер, причём рабочий. Но Найто нажал курок и вместо пули появился огонёк. Начав курить, Найто стал играть с пистолетом, вращая им, будто одноглазый учитель — ковбой. — Ого, крутая зажигалка! А можете и мне зажечь? — спросил один из учеников, держа сигаретку в руке. — Ну хорошо, только выйдешь. Иди, — сказал Найто, держа пистолет. ПТУшник удивленно вскинул бровь, но взял сигарету в рот и уже подходил к двери. Тут Найто взял и выстрелил в потолок. Пуля отрикошетила от потолка, пролетела прямо перед учеником. От скорости пули сигарета зажглась, а сам ученик высвободил водного духа в своих штанах. — Извини, люблю поприкалываться, — сказал Найто, прежде чем в него влетела перескочившая стоявшего в двери ученика Томэй, зарядив своему коллеге с двух ног в лицо. И вот, казалось бы, обычный день. Все занимаются своими делами. Все спокойно. Но идущий по дороге Ричард первым осознал, что день не такой уж и обычный. Долговязый шёл в школу. Он держал портфель в одной руке, а в другой — свою железную биту. Он вспоминал мультики, что посмотрел, друзей и прочее. Но тут он заметил какого-то высокого парня с надгробием в руках. От незнакомца смердило гнилью, да и сам он не подавал признаков обычного человека: лицо было какое-то иссушенное и безжизненное, волосы седые и редкие, глаза нет, форма — что странно, школьная — вся грязная. И все бы ничего, можно поверить, что это просто человек, который не ел месяц и вообще не мылся. Однако одна деталь не давала покоя даже не особо внимательного Ричарда. — Эй, а почему у тебя кирпич из головы торчит? — спросил Косё, тыкая пальцем в незнакомца. Тот промолчал, продолжая свой неспешный путь. Тогда Ричард пнул неразговорчивого гражданина, отчего последний уронил надгробие и сам на него упал. Косонаги, осмотрев пострадавшего, попёрся в школу дальше, как вдруг ощутил мощный поджопник. Да такой силы, что хоть и очень худой, но без пяти кило весивший центнер парень слегка подлетел вверх, после чего упал, пролетев чуть более трех метров и распластавшись по земле. А загадочный незнакомец вновь взял надгробие и пошёл. Но не нафиг. Тем временем уже шёл урок. Все к тому времени подошли — и довольные Рецу и Таноми, и обиженный Сомбун, и другие люди. А вот Арашиямы не было: простудился, «сволочь такая», как говорил Кентаро. Хотя, знающие Арашияму люди знали, что простуда — это не причина, а повод не идти в школу. Но не суть. Ученики сидели, слушали учителя, перешептывались. Кентаро старался понять тему, Дайко думала о своём, Сомбун разрабатывал план мести. Обычный урок, и ничего такого. Урок кончился. Кто-то вышел в коридор, кто-то остался. Среди последних были лысая и Кентаро, обсуждавшие тренировки и…прабабушек. — А ты меня ударам учить будешь? Ну, то есть, чтоб я был прям крутым ударником? — Буду. Только надо отыскать манускрипты прабабушки своей, она как раз подробно про удары писала. Они где-то завалялись дома. — Слушай. Не знаю, помнишь ли ты, но неделю назад ты упоминала уже свою прабабушку. Ты сказала, вроде, она следит за тобой, или что-то подобное…кто она вообще такая? — Её звали… — тут Сомбун с криком набросился на Рецу из-за спины. — Она участвовала в египетской экспедиции как телохранитель. Знала муай-тай. Но мне кажется, что она ещё жива, ибо Дакуманы… — тут вновь раздался крик Сомбуна, но таец уже кричал от боли. Таноми царапнула его лицо. Ребята ещё какое-то время спорили, но буквально через минуту помирились. — Ого! У меня прабабушка хоть и не такая же крутая, но вот прадедушка… Не успел Кентаро начать сказ о своём предке, как тут раздался голос: — Кентаро-сан, у меня назрел очень важный вопрос! То был Юмигакано. Молодой паренёк с лопатой вошёл в класс своего «духовного наставника», чтобы все же узнать кое-что интересующее не только самого Юми, но и практически всю школу Гьё. — Блин, Юми! Ладно, что ты хотел спросить? — А вы с Дайко встречаетесь? Класс затих, уставившись на лысую и её ученика. Кентаро же так сильно ахуел, что лицо его вытянулось, будто было сделано из пластилина, который хорошенько так растянули. Тот осмотрел Юми взглядом, который выражал вопрос: «Ты что, ебанутый?» Затем тот перевёл взгляд на Дайко. Та была спокойна, все также хмурилась. Она вообще не смотрела на Юмигакано — готовилась слушать Кентаро, сложив руки в замок. Таноми же, хитрая зараза, решила встрять: — Я бы поставила вопрос по-другому: как долго вы уже встречаетесь? От такой наглости Кентаро вскочил, схватил Юми за шиворот и поволок к двери. — Ты ещё мелкий, чтоб такие вопросы задавать! Да и вообще оборзел ты! — сказал с раздраженностью в голосе Кен, выпнув малолетнего дебила, после чего закрыл дверь и сел на место. Тишина простояла ещё пару секунд, но класс более не был заинтересован в этом вопросе. Слишком сложный вопрос, чтобы думать над ним: вроде и понятно, что Дайко и Кентаро вряд ли встречаются, но из-за частоты их общения и того факта, что эти оба разных полов, просто друзьями этих двух драчунов язык бы не повернулся назвать. — Кентаро, — вдруг обратилась лысая к парню, — а мы встречаемся? — Ты чего?! Нет, конечно…или все же встречаемся? — Да не похоже на это. — Не-не, в том-то и дело, что похоже. Но по факту не встречаемся, да? — Хм…да. Не встречаемся. — Ну и хорошо. Харакаяма, слыша этот разговор, закатила глаза и принялась от скуки пытаться достать языком до кончика носа. У неё это успешно получалось, даже до самой переносицы доставал пока что целый — удивительно, не так ли? — язык. А Юмигакано тем временем слонялся по улице. — И чего он взъелся? Ну спросил и спросил, чего такого-то? Нет, блин, надо было меня выпнуть! Да будь ты проклят, Кен…а, точно, он же и так Проклятый. Это что же получается, я его святым сделаю? — рассуждал Юми. Вдруг он заметил какую-то высокую фигуру, что шла прямо в сторону их школы. Казалось, будто это один из алкашей. Но по мере приближения школяр замечал все новые детали: надгробие, что держал этот человек, его худобу, поношенность одежды, страшное иссушонное лицо без носа и без губ, отчего можно было видеть челюсти и зубы, и кирпич в голове. А медленная походка и изредка издаваемые хрипы явно давали понять, что перед Юми был!.. — Найто-сэнсей, а как вы думаете, зомби могут сдохнуть от того, что им пуля в голову попала? — спросил один из ПТУшников. Учитель даже немного задумался, после чего изрёк как всегда мудрое высказывание: — Ну это зависит от самого зомбаря. Если это ходячий кусок гнилого мяса, то он даже с одного удара ляжет! Но вот есть у этого воскрешенного есть воля к жизни — иначе не воскрес бы, логично? — и незаконченное дело, то вряд ли. — Незаконченное дело? — Это понятие немного размытое, но это, как бы сказать, эм…короче, есть люди, что верят в судьбу. И вот в их представлении людям нужно сделать то-то и то-то, но — бах! — они неожиданно умирают. И вот дела, что были якобы предначертаны этим самым погибшим являются неоконченными делами, которые надо закончить. — Ого, а откуда у вас такие познания? — Когда тебе постоянно рассказывают про судьбу и прочее, можно преисполниться. И пойти… — НАХУЙ! — вдруг раздалось сверху. Томэй опять ругалась. — …ну, и туда тоже. Зомби. Самый настоящий зомби стоял перед Юми. Его единственный глаз без зрачка хоть и не смотрел никуда, но все равно чувствовался пристальный взгляд белобрысового трупа. Юми, сглотнув, хотел было потянуться за лопатой, но тут он вспомнил, что забыл лопату дома! «Блять, как я мог?! И что теперь?.. Мои мозги сожрут и я стану таким же безмозглым и тупым ходячим куском гнилого мяса?!» Но рассуждения школяра были прерваны ударом надгробие об землю. Мертвец поставил её, после чего вытянулся во весь свой немаленький рост и направился прямо к школе. Забеспокоившийся Юми не смог придумать ничего лучше, чем пнуть зомби в живот. Тот лишь слегка скрючился, но продолжил идти медленным шагом. «Да что ж такое?! Он что, терминатор?» — возмущался Юми. Он вновь попытался как-то ударить с разных сторон, но это были как укусы комара для сумоиста: шедшему трупу было кристаллически похер на потуги Юми. Тогда школяр принял дерзкое решение: он со всего размаху влетел в зомби, сбив его с ног! Но тут хладный труп, кряхтя, встал и как схватил школяра за горло своими холодными и худыми пальцами. Приблизя Юми к своему лицу, зомбарь стал говорить…нет, не говорить, хрипеть: — Где…старшая школа… Бака? — Ч-чего? Э-это не здесь, кха. — …а?.. — Э-это с-старшая школа Гхьё, — еле-еле проговорил Юми, после чего зомби его отпустил. Школяру наконец-то пришла в голову идея посмотреть на надгробие, дабы узнать хотя бы имя мертвеца. — Дзюнпэй… Микахара? Мертвец встрепенулся. Точно, это был Дзюнпэй Микахара! Когда-то он был известен в этом городе, даже за его пределами ходили слухи о серебряноволосом японце, «стремившимся к небесам». Сейчас слава его поутихла, но в некоторых узких кругах его вспоминают и почитают как великого человека. Его тёмно-коричневые глаза, как говорили, смотрели ясно и с верой в светлейшее будущее. Был лишь один нюанс: Дзюнпэй рос в бедной семье. У них ни телевизора не было, ни кроватей, потому спали на татами, да и одежды было мало. Отец Дзюнпэя был ветераном Второй мировой войны, а после неё вернулся к профессии плотника, получая вполне стабильный доход за свои труды. Почему же семья Микахара жила в бедности? Многие называли эту причину балластом, говорили, что все безнадёжно. Но что отец, что сын не слушали злых языков и ещё более усердно заботились о единственной женщине в доме — матери Дзюнпея. Она очень тяжело болела, но даже так она вдохновляла сына жить дальше, всегда улыбаться и никогда не унывать. Если спросите у старожил Мезуши об этом белокуром пареньке, вам обязательно скажут, что он всегда был весел, шутил и вообще был примером для многих. Другие скажут, что пророчили Дзюнпэю должность не абы кого, а премьер-министра Японии, ну или на крайний случай министра обороны. А все из-за силы как физической, так и духовной. Пока беловласый великан — в пятнадцать лет он уже достиг двух метров — бился одновременно с десятью вражинами, он всегда изрекал мудрые высказывания. И не скажешь, что он всего лишь школьник. Учился Дзюнпэй хорошо. Практически везде высший балл — вполне достойно. И вот, после блистательного окончания средней школы, Дзюнпэй дал обещание, сыгравшее значительную роль в его воскрешении. Состояние его матери ухудшалось. Сомнения в действиях стали зарождаться уже и у главы семейства. Даже у отца…но не у Дзюнпэя. Он верил в поправку матери, верил в её силы, в свои, в отцовские. И вера его все кресла и крепла. И вот в тот день состоялся разговор Дзюнпэя со своей матерью.~12.04.1966, дом семьи Микахара~
Дзюнпэй вернулся домой радостный — заявление на поступление в старшую школу было одобрено. О такой прекрасной новости школяр решил сообщить матери. — Привет, мам! Я поступил в старшую школу! — воскликнул Дзюнпэй, садясь на колени рядом с мамой. Та лежала, укутанная одеялом. — Кха-кха, это прекрасно! — тихо, но с радостью в сиплом голосе произнесла она. — Сложно было? — Ни капельки! Если много трудишься — значит, что-то да получится! — произнес Дзюнпэй свою коронную фразу. Матерь лишь тихонько посмеялась. — Это хорошо, — сказала она. Но тут она стала поднимать руку. Дзюнпэй хотел было остановить маму, чтобы она не напрягалась попусту, но та все равно положила руку на щеку сына. И начался монолог, давший Дзюнпэю бесконечное стремление и реальную мотивацию, а не ту, что внушают некоторые обманщики-"тренеры»: — Ты вырос. Стал мужчиной. Скоро ты отпразднуешь свое шестнадцатилетие, а ты уже столько совершил хорошего. Старайся, сыночек. Не покладая руки. Если ты окончишь школу, и даже если ты не поступишь в университет, тебе откроется множество дверей. И среди них будет та, что приведёт тебя к счастью… Трудись, Дзюнпэй! Обещай, что проживёшь хорошую жизнь и заведешь много друзей! Ибо только они и близкие помогут тебе в этой нелёгкой, но все же прекрасной жизни. Материнская рука дрожала. По впалым щекам седой женщины текли слёзы. Дзюнпэй, став серьёзным, взял руку мамы в свою и сказал: — Обязательно, мама. Я проживу хорошую жизнь. И ты тоже проживёшь! И казалось бы, что могло пойти не так?.. Внезапная смерть Дзюнпэя Микахары потрясла без преувеличения весь город. И при этом непонятны были обстоятельства: тот просто шёл с друзьями домой, из своей далёкой школы. И внезапно его голову со стороны затылка проломил кирпич — откуда эта хренотень вообще прилетела? Кто её бросил? Какие мотивы были у гипотетического убийцы? Добивало ещё следствие то, что произошло все не в родном городе Дзюнпэя, в Мезуши, а в соседнем с ним городе. После этого происшествия администрация Мезуши всерьёз задумалась об открытии хоть какого-нибудь учебного заведения в Мезуши. И хоть новость ошарашила всех, похороны прошли скромно, двенадцатого мая, спустя две недели после дня рождения Дзюнпэя. Но помимо грусти пришедшие узрели чудо: матерь, что должна была быть убита горем, пришла сама, хотя на протяжении десяти лет не ходила за пределы дома. И как же грустно и радостно одновременно то, что мать шла на поправку, а после стала поддерживать мужа, удрученного смертью сына. Супруги Микахара прожили вплоть до начала девяностых. К ним заходили, спрашивали о делах, о жизни, о Дзюнпэе, иногда даже помогали. У пары более не было детей, однако некоторые жители называли госпожу Микахару второй мамой за её необычайные речи. Она будто их воспитывала. Также, как и своего родного сына… И вот сейчас этот человек стоял посреди школьного двора. Стоял и смотрел на здание, с явным желанием войти. Ведь то была его цель! — Окончить старшую школу… — произнес более чётко Дзюнпэй, после чего направился к дверям. Но его стал останавливать мелкий Юмигакано. — Тебе нельзя! Если тебя увидят, тебя ж на органы сдадут! — Отойди, — прохрипел Дзюнпэй. Но тут на него свалился кто бы вы думали? Конечно же… Сомбун! Но упал он не один, а с ведром в руках. Во время падения тот накинул на голову Дзюнпэя ведро, отчего мертвец стал махать руками с явным намерением отпиздить мудака, лившишего его зрения.~Минуту назад~
— Этот пиздюк куда попёрся? — спросил Сомбун. — Неужели ты его так жёстко отчитал, Кентаро? — Да я не хотел! — Ты был довольно строгим, — говорила Харакаяма, изредка поглядывая на Дайко. Вот у всех обычные глаза, а у Хары глаз-алмаз, хоть и один, потому она могла заметить, что щёки лысой стали на полтона краснее. Не каждый бы это увидел, но чудо-девочка japanese edition все же заметила эту на первый взгляд непримечательную деталь. — Ну а чего он спрашивает подобное?! Это проникновение в личную жизнь, так-то. Тут смотревший в окно от скуки Винг увидел приближающегося Дзюнпэя. Вскочив, кореец агрессивно зашептал друзьям: — Чуваки! Там зомби припёрся! — Чего-о-о-о?! — воскликнул Собмун, выдав тайну. Он подскочил к окну, выглянул, охренел, но тут же выбежал из класса, после же вернувшись с железным ведром. — Откройте окно, я его атакую! — Кого его? — удивленно спросили в классе. — Зомби! Ослепленный Дзюнпэй продолжал кружиться, пока Сомбун кружил рядом. Высыпали школяры, обступив незваного гостя. — Это что, зомби? — Ничего себе… — Да какой зомби? Просто ничего не жрал, вот и похудел так. Вышли Кентаро и его компашка. Они не стали втискиваться прямо в центр, а лишь издалека наблюдали за странным гостем. К ним подбежал Юми. — Чуваки! Вы знаете, кто это?! — Нет, если честно… — Да это же сам Дзюнпэй Микахара! — Чего?! А не дуришь ли ты меня? — спросил Кентаро. Остальные молчали, ибо не знали Дзюнпэя. — Точно он! — восклицал Юми, указывая на надгробие. Все обратили внимание на него. — Реально Дзюнпэй…как он смог воскреснуть? — Да хрен знает. Но не насрать ли, как он воскрес? Главное, что вот сам Дзюнпэй! Как живой, но, сука, не живой! А Сомбун все игрался с ходячим мертвецом. Тот уворачивался от неуклюжих ударов Микахары, иногда давая сдачи. Все это происходило под довольное улюлюканье толпы хулиганов — просто вышли на улицу в основном только они. Но вот Дзюнпэй остановился, вытянул руки вперёд и стал медленно падать вперёд. — Хаха! Это значит, что он сдаётся! — уже было возрадовался Сомбун, радуясь своей первой победе. Зомби-ученик упал на землю, после чего стал…её очень быстро копать. Это удивило всех. А Дзюнпэй, как крот, прорыл яму, сгреб всю землю, после чего бесследно пропал. Звенящая тишина наполнила воздух. Все оглядывались, лишь единицы старались прислушаться к земле — вдруг можно было услышать звуки копания. Сомбун отступил на пару шагов на всякий. И тут из-под земли вырвался ракетою Дзюнпэй! Он направил вверх свой иссушенный кулак, дабы отправить наглого тайца в полет! И у него это получилось, даже с перебором: синестрелочный был нокаутирован. В последние мгновенья перед потерью сознания Сомбун жалел, что не родился девушкой, ибо если бы девушка Сомбун сосала с таким же усердием, как сосёт таец в битвах, её бы выдали замуж за кого-нибудь из властелинов мира. Проще говоря, Сомбун опять облажался, и явно не был рад этому. Когда таец грохнулся, Дзюнпэй снял ведро и бросил его на землю. Осмотрев присутствующих своим взглядом, Дзюнпэй начал снимать свою удлиненную школьную форму — прямо такую же, как у болеющего Арашиямы. Но, увидев свою дряхлое тело, мертвец решил не огаляться. Кентаро, который знал немного о Дзюнпэе, смекнул: сейчас будет драка. — Ребят, не встревайте в драку. Особенно ты, Таноми! — произнес школяр, отдаляясь от толпы. Его друзья сделали тоже самое. — Видимо, скоро надо вызывать скорую. И как же Кентаро оказался прав. На Дзюнпэя сразу же налетел один из хулиганов, но он был сразу же отброшен мощным пинком в живот. Второй гьёновец хотел ударить из-за спины, но мертвец мгновенно вломил ему локтем. Так и началась заваруха: хулиганы кидались, а Дзюнпэй, изредка уворачиваясь, отвечал им ударами в челюсти, живот и прочие части тела. В один момент Дзюнпэй вытащил кирпич из головы и со всей дури вмазал по одному крепышу. Тот хоть и повалился, однако кирпич тут же рассыпался. Но ходячий труп не заострял на это внимание: он продолжал бить нападавших. При этом удары были его просты, но сильны: из Микахары получился бы отличный боксёр. «Следующей надо потренировать ударку», — думал Кентаро, смотря на лысую. Та смотрела в ответ, думая об этом же. Так и прошло «знакомство» Дзюнпэя Микахары со старшей школой Гьё. Пока обычная шпана отползала, мертвец направился к оставшейся на ногах компашке Кена. Подойдя прямо к Кентаро, тот протянул свою костлявую руку. Неуверенно, но школяр пожал руку, видимо, новому однокласснику. — Добро пожаловать, что ли… — Спа-си-бо, — шепотом, по слогам прознес мертвец. После он спросил про директора: — Где…директор? — Иди сначала вверх, потом направо и прямо по коридору, — сказала Хара. Дзюнпэй, поклонившись, ушёл писать заявление. Тут прозвенел звонок. Ранее побитые хулиганы медленно начали вставать и отправляться в классы, как и компашка Кентаро. — Вот Арашияма ахуеет, когда увидит Таноми и Дзюнпэя! — сказал Рецу. — Не то слово, — ответили ему одновременно друзья. Спустя два дня Арашияма вернулся в школу. Увидев этих двоих, он реально ахуел, после чего опять «простудился». Вот сука!