Сила природы (Force of Nature)

- Жан ...? Он не слышал в голосе такого беспокойства с тех пор, как Рене вытащила его из гнезда, она окликнула его, когда он лежал на холодном твердом полу стадиона Воронов. Услышать это сейчас сонным и смущенным голосом, было так больно, что это отвлекло Жана от нарастающей паники, которая шептала ему на ухо, чтобы тот немедленно покинул эту комнату. Присутствие его капитана было небезопасным, не тогда, когда он увидел его волосы и, вероятно, подумал о том, чтобы вырвать оставшиеся. Несмотря на свои мысли и страхи, Жан оставался в оцепенении на своем месте, его одежда лежала в руках мертвым грузом. Он ничего не мог поделать, кроме как посмотреть в глаза Ноксу. Это было грубо и неуместно, но он должен был знать, что произойдет дальше. Он должен был знать, что другой мальчик собирается сделать, чтобы защитить себя от этого. - О Боже... Жан с ужасом на лице заметил, как Нокс откинул одеяло и опустил ноги на пол, готовый встать. Он заметил, на капитане были только боксеры, что никоим образом не улучшило ситуации. Нокс так же не приложил никаких усилий, чтобы смягчить ее, когда встал и шагнул к нему. Испугавшись, Жан отшатнулся и ударился спиной о шкаф, в результате чего его ручка вонзилась прямо во все еще заживающую рану, которую Рико нанес ему своим ножом. Несмотря на то, что Жан привык к боли, в его нынешней ситуации она удивляла его. Он не смог сдержать стон и вздрогнул. В этом была один плюс, это заставило Нокса остановиться. - Жан, твои ... твои волосы. Твоя голова ... Тебе нужно пойти к врачу, - чрезмерно взволнованные слова достигли его ушей, это не то, что он ожидал услышать. Врач? Из-за его волос? В замешательстве Жан посмотрел на своего капитана, который стоял перед ним с беспомощно раскрытыми руками и не мог отвести глаз от беспорядка на его голове. - Это пройдет, - выдавил Жан, прежде чем у Нокса появятся глупые мысли. - Об этом уже позаботились. В доме медсестры. После ... после Эвермора. - Важное уточнение, неловко и поспешно сорвалось с его губ, и он надеялся, что этого будет достаточно. Так и было, хотя это не уменьшило ужаса на лице Нокса. - После ... когда-нибудь?, - медленно повторил его капитан, и его осенило. Тот, кто проинформировал Нокса о Жане, очевидно, упустил самое главное, в первую очередь то, почему он был похищен из его старой команды. Жан тяжело сглотнул. Он не мог этого объяснить. Он не мог произнести ни слова, которым можно было бы описать то, что Рико с ним сделал. - Это не имеет значения, - пробормотал Жан, надеясь, что Нокс действительно перестанет беспокоить его своими вопросами, взглядами и тревогой. Он просто хотел принять душ и спокойно переодеться. На мгновение показалось, что Нокс собирается поспорить. Светловолосый мальчик приоткрыл рот и нахмурился. Но затем складка на его лбу разгладилась, и он сомкнул губы. Нокс снова улыбнулся своей дружелюбной улыбкой, которую Жан хотел стереть с его лица в тот момент, потому что это было так незаслуженно. В этой ситуации не было повода для улыбки. Абсолютно никакого. - Хорошо. - Простое слово, которое могло означать все и ничего. Жан мысленно зарычал. Ведь ничего хорошего в этом не было. - Могу я воспользоваться ванной? - спросил он, и Джереми задумчиво кивнул. Облегченный тем, что на этот раз ему все сошло с рук, Жан убежал в маленькую комнату и посвятил себя изнурительным попыткам раздеться, принять душ, вымыть волосы и сменить пластыри. Что из этого он ненавидел больше всего, он не мог сказать. ~~ ** ~~ Краем глаза Джереми наблюдал, как его новый сосед по комнате сидел за барной стойкой и смотрел на свою тарелку. На ней еще оставалось немного яичницы, которую Джереми приготовил для них обоих. К кофейнику, стоявшему рядом с ним, еще не прикасались, даже если Жан то и дело поглядывал на него. Что-то в его позе и выражении лица подсказывало Джереми, что Жан не прикоснется к нему, пока он не предложит ему немного, и это было неотъемлемой частью набора впечатлений, от которых по спине Джереми пробежала холодная дрожь. Жан так испугался его этим утром, что попятился от него. Учитывая волосы, которые были местами вырваны, что было заметно в проплешинах на темно-коричневом лбу, и вчерашнее поведение бывшего Ворона, Джереми неизбежно задавался вопросом, что случилось, что вызвало передачу столь известного номера три. В любом случае, это были не просто внутренние споры, и у него возникло искушение взять свой мобильный телефон и написать Кевину, который, по-видимому, предоставил ему только самую необходимую информацию. Вроде той, что Жан не может быть один. Вопрос был в том, почему поведение Жана так сильно отличается от того, о чем говорил Кевин. Что мальчик, сидевший в тишине позади него, думал о нем? Страх, который он видел утром, не был из-за этой абсурдной, токсичной связи, которая, по-видимому, также была у Жана и Рико. Джереми глубоко вздохнул и обернулся. - Почему ты боишься меня, Жан? - спросил он неловко и слишком громко, за что получил удивленную пару серых глаз, которая уставилась на него. На Жане была шапочка - светло-серая вещь, которая подходила к его глазам и подчеркивала его резкие черты лица. Это делало его невероятно привлекательным, даже с бледной кожей, глубокими кругами под глазами и недавно зажившими порезами на лице. Джереми не получил ответа на свой вопрос, только то, что он уже видел в сумерках этого утра: возникновение паники, которую он спровоцировал одним своим вопросом. Джереми не знал, почему это происходит, и это действовало ему на нервы. - Слушай, Жан, если я тебя чем-то пугаю, пожалуйста, скажи мне. Я не хочу, чтобы ты меня боялся, я хочу чтобы тебе здесь было хорошо. После ... того, что случилось в Эверморе. - Джереми на мгновение замолчал, позволяя своим словам проникнуть в суть. - И что бы там ни случилось, ты всегда можешь поговорить со мной, если тебе нужен кто-то, кто тебя выслушает. Выражение лица Жана говорило, что, если бы он так же хорошо говорил по-китайски, он бы встретил такой же уровень понимания. Джереми почти мог видеть, как вопросы накапливаются у Жана в голове, а также то, как он отказывался произносить их вслух через узкие губы. Терпение не было сильной чертой Джереми, как и молчание, но его инстинкт подсказывал ему тренировать оба этих качества и дать Жану столько времени, сколько ему было нужно для ответа. Прошли секунды, за ними минуты. Бесконечно долгие, мучительные минуты, в течение которых они просто смотрели друг на друга, моргали, сохраняя молчание. Если бы Жан не смотрела на него так пристально, Джереми подумал бы, что его игнорируют. Он попробовал в третий раз: - Пожалуйста, Жан, будь со мной честен. Другой мальчик опустил взгляд и сложил руки на коленях. - Ты капитан, - прошептал Жан, как будто это все объясняло. Джереми склонил голову в сторону. - Это так. - Командой владеете ты и тренер Риман, - это выражение заставило Джереми нахмуриться, но он решил промолчать сейчас, когда Жан, очевидно, решил поговорить с ним. - Твой способ отдавать приказы очень отличается от способа Рико. Я не знаю, как лучше им следовать, если ты формулируешь их как предложения. Слова бывшего Ворона эхом разнеслись по безмолвной кухне, и Джереми почувствовал, как внутри него поднимается жар. Он лихорадочно пытался вспомнить, когда отдавал приказы, но ничего не получилось. Зачем ему? Они были равны, и их тренер относился к ним с уважением. Никто не был выше других. - Рико и тренер Морияма отдавали тебе приказы в Эверморе? - мягко спросил он, и Жан кивнул. - Они владели командой? - Жан снова подтвердил это. - На что это было похоже? - Они говорили, что нужно делать, и назначили соответствующие наказания за проступки. - Такие как дополнительные круги? - предположил он, хотя Джереми уже подозревал, что наказания в Эверморе были намного хуже, чем это. Намного хуже. - Вроде того... - Твои волосы… это тоже наказание? Жан кивнул, и сердце Джереми мгновенно разбилось. Это не было наказанием. Это была чертова пытка. Никто и никогда не имел права на такое злодеяние. - Жан, это нападение. Они не имели права так поступать с тобой. Жан покачал головой. - Нет, он мог. Я принадлежу ... принадлежал ему. Как я принадлежу сейчас тебе. Преданность и смирение в его голосе, с которыми Жан говорил о чудовищах, поражала. Безмолвно и в ужасе Джереми уставился на профиль своего нового бэклайнера и в этот момент понял, что даже не замечал верхушку айсберга, которым на самом деле был Эвермор. Никто не должен владеть другим человеком, это было просто невозможно. Это было странно и средневеково. И ни в коем случае это не было тем, за что выступал Калифорнийский университет. Джереми медленно отошел от буфета и ещё медленнее подошел к Жану. По нарастающему напряжению он увидел, что другой мальчик просто ждал насилия, и Джереми начал понимать, почему. Однако он черта с два оправдает ожиданий мальчика. Ни в жисть. Как в замедленной съемке он опустился на колени, что неизбежно делало его меньше Жана, сидевшего на высоком барном стуле. Так он мог хорошо рассмотреть опущенное лицо и осторожно положить руку на руку Жана, чьи пальцы впились в бедро. Они дернулись, но не ускользнули от его легкой хватки. Джереми откашлялся: - Ты мне не принадлежишь. Ты не принадлежишь ни нашему тренеру, ни команде. Ты часть нашей команды. Я клянусь, что никто здесь не причинит тебе вреда и не будет бить тебя, Жан. У тебя есть право быть здоровым и невредимым, как и у любого другого человека. У тебя есть право делать свой собственный выбор и иметь свои собственные желания. Никто здесь не будет отдавать тебе приказы и наказать, если ты не сделаешь что-то так, как я или тренер этого хотим. Мы обсуждаем, а не наказываем. Жан не смотрел на него, но Джереми знал, что его слова были услышаны. Когда он увидел, что широкие плечи Жана дрожат, это сломало его ещё больше, хотя он отшатнулся в следующую секунду, когда увидел, что дрожь была вызвана весельем. Жан засмеялся, но с его губ слетел не радостный звук. Он поднял глаза, и Джереми встретился взглядом с ледяными, наполненными ненавистью глазами, которые жгли его со всей своей внимательностью. - Никогда не слышал такой ​​чуши. - прошипел Жан и убрал руку. Он резко встал, опрокинув барный стул. И посмотрел на Джереми с усмешкой. - Можешь остановить свою гуманистическую грязь. Я знаю, что ты лжешь, тебе не нужно притворяться со мной. Джереми уставился на Жана, не в силах ни как-либо среагировать, ни ответить на зловещие слова. Он хотел возразить, но не знал, как противостоять этому убеждению, этой идеологической обработке, которую Вороны, очевидно, оставили в мальчике. Под горящим взглядом Жана Джереми встал и скрестил руки. - Если ты так думаешь, почему ты здесь? - спросил он, пытаясь успокоиться, и Жан презрительно прошипел. - Потому что у меня нет выбора. Неужели это так? Чувствовал ли он себя обязанным делать это? Он вообще не хотел быть здесь? Его заставили? Это многое объяснило бы, даже учитывая, что многое из этого не поддается пониманию Джереми. Он без злобы указал за спину. - Это твой выбор. Ты можешь уйти, если не хочешь быть здесь. Вот дверь. Я не буду тебя останавливать, и я не хочу, чтобы ты был недоволен решением играть за Троянцев. Он, должно быть, сказал что-то абсолютно отвратительное,так как Жан оскалил зубы, как бешеный зверь, и шагнул к нему. Невольно Джереми попятился от него. В этот момент он с болью осознал, насколько больше и сильнее был другой мальчик и насколько чаще он сталкивался с жестокостью. Джереми никогда не имел дела с насилием, исключением было лишь то, которое практиковалось в их виде спорта, и то для него это было слишком много. Он не хотел ни с кем драться. Он также не хотел, чтобы его били. Однако сейчас его шансы обойтись без этого, по-видимому, были слишком малы, и с болезненным страхом он осознал, что они в доме совершенно одни. - Жан, пожалуйста, перестань. Ты меня пугаешь, - выдавил он, и эти слова мгновенно заставил Жана усмирить свою агрессию. Широкие плечи опустились, и жесткий ненавистный взгляд стал более спокойным, но не менее враждебным. Однако Джереми все еще был слишком напуган, угрожающим видом собеседника, чтобы вернуться к тому чем был занят. Не сводя глаз с Жана, он отступил в коридор и надел сандалии. Так же слепо он потянулся за ключами от машины и квартиры, лежавшими в миске, которую ему дала мать, когда он переехал в Лос-Анджелес. - Я вернусь ... позже ... я должен ..., - неуверенно сказал он , и открыл дверь. Джереми вышел из квартиры и поспешно закрыл за собой дверь, затем спустился по лестнице к своей машине. И только когда он завел машину и покинул кампус, ему стало более спокойно и менее тревожно. Пробираясь через утреннее движение в сторону лагуны Дель Рей с громко включенной музыку, он постепенно смог избавиться от последних нитей страха, которые держали его в своих тисках. Приехав он припарковал машину, спустился на пляж и стал смотреть на утреннее солнце, Джереми, наконец, смог без страха все обдумывать. Сейчас он мог сосредоточиться на вопросах, которые были самыми важными. Вопрос о том, представлял ли Жан опасность для его команды, имел первостепенное значение. Если это так, бывший Ворон улетит обратно в Пальметто, прежде чем он посетит первую тренировку с Троянцами. Никто не смеет вредить его команде, и он определенно не потерпит методов Воронов и попыток запугать Троянцев. Джереми схватил один из маленьких камешков и швырнул его в волны, бившиеся о берег недалеко от него. Расстроенный, он сел на теплый песок, который был таким приятным на ощупь. Если говорить честно, эта ситуация его разозлила. Кевин позвонил ему и попросил помочь. Он описал ситуацию в двух словах, очевидно, опустив все важные детали, тем самым загрузив Джереми проблемами, которых он не мог представить. Решение проблем всегда было сильной стороной Джереми, но даже у него были пределы. После того как на второй день их совместной жизни ситуация обострилась таким образом, он не был уверен в их общем будущем. Джереми достал сотовый телефон и разблокировал его. Стиснув зубы, он набрал номер Кевина и позвонил ему. Джереми пришлось звонить четыре раза , прежде чем другой нападающий взял трубку, они переключились на видеозвонок. - Привет, - поздоровался Джереми и менее чем через десять секунд увидел лицо Кевина . - Привет, Джер! - он заметил, что Джереми улыбнулся немного натянуто. - С тобой все в порядке? - Ужасная тренировка, как обычно. А у тебя? - Там еще некому тренироваться. Это заставило Кевина нахмуриться, как и предполагал Джереми. Он любил его провоцировать. В этом отношении Кевин был очень простым и сосредоточенным умом. Экси был его всем и всегда был на первом месте, и горе тем, кто не считал также. Как ему удалось подняться так высоко в рейтинге Кевина со своим отношением к делу, все еще оставалось загадкой для Джереми. Возможно, когда-нибудь он поймет. - Поэтому ты лениво сидишь на пляже и бездельничаешь, вместо того, чтобы поддерживать себя в форме с помощью тренировок? Джереми фыркнул и приподнял бровь. - Жан с тобой? - спросил Кевин после нескольких секунд молчания, и Джереми покачал головой. Он тяжело вздохнул. - Он в общежитии, и ... мы поссорились. Кевин приподнял брови в удивлении и наклонился вперед, от этого его лицо на экране почти комично увеличилось. - Серьезно? Ты и он? Как тебе это удалось? Джереми, не колеблясь, рассказал ему все, что произошло, чем они с Жаном занимались и о чем говорили. Он рассказал ему о своих страхах и последствиях для Жана, которые могут последовать после такого поведения в Калифорнийском университете . Кевин воспринял все это с невозмутимым лицом, и даже когда Джереми закончил, он молчал, поджав губы. - Жан никогда бы не напал на тебя, - наконец сказал он. - Он не так воспитывался. - Это выглядело иначе. - Я верю тебе. Но он ... его так не воспитывали. - Ты уже говорил это. - Рико выбил это из него, - наконец уточнил Кевин, и Джереми удивленно приподнял брови. - Что? - Когда он приехал в Эвермор, это было не по его собственной воле. Его использовали в качестве выплаты долга его родителей Они оставили его Воронам, когда Жану было одиннадцать лет. Джереми в шоке уставился на свой телефон, надеясь, что он ослышался. Погашение долга? Это объяснило бы зацикленность Жана на слове «владение» и то, почему он считал себя им. С Воронами это было не более чем погашение долга. - Это торговля людьми. Это незаконно, - ошеломленно прошептал Джереми, и Кевин фыркнул. - В определенных кругах никого это не волнует , Джер, и тебе лучше не совать туда свой нос. До сих пор это никого не волновало, и он жив только потому, что Рене вытащила его оттуда. В противном случае Рико убил бы его, и всем было бы наплевать. Джер, Рико делал с ним вещи, которые ты даже не можешь представить в своих худших кошмарах. Не только Рико, но и тренер тоже. Так было всегда, и все закончилось всего два месяца назад. Джереми с силой сглотнул. Он чувствовал себя все более и более беспомощным с каждым словом, исходящим из уст Кевина. Жану было одиннадцать лет, когда родители бросили его там. Он находился в руках Эвермора девять лет, и Джереми не мог даже представить, что произошло за все эти годы. Насколько это было ненормально? Насколько отвратительно и бесчеловечно? - Если ты все это знаешь, почему он не с тобой и Лисами? Ты его друг ... тот, кому он безусловно доверяет. Кевин презрительно фыркнул: - Нет, я не такой. Если кто и не имеет права так себя называть, то это я. Вот почему я и попросил у тебя помощи. Ты, твоя команда, ваш тренер, у вас все хорошо. В вас нет ничего продажного или плохого. Если кто-то и сможет помочь ему исцелиться и показать, что есть еще что-то хорошее, кроме тьмы и насилия, так это вы. - Он с нами добровольно? - Настолько добровольно, насколько это возможно для человека без свободы воли. Джереми нахмурился, продолжая прокручивать в уме слова Кевина, пока они не обрели хоть какой-то смысл. Но у него оставался еще один вопрос: - Почему ты не рассказал мне это сразу? Кевин покачал головой. - Я вообще бы не стал говорить тебе, потому что не имею права рассказывать его историю. Я просто не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное впечатление о Жане, поэтому говорю тебе это сейчас. Он заслуживает шанса. Медленно и задумчиво Джереми кивнул. - Хорошо. Я поговорю с ним, - вздохнул он, - давай посмотрим, сможет ли безудержное обаяние троянцев вырвать его из прошлого. Это было задумано как довольно отчаянная шутка, но Кевин был далек от смеха. Напротив. Тонкая пелена слез, которую Джереми видел в его глазах, тревожила. - В одиннадцать лет он был дружелюбным мальчиком, который рвал когти из-за отчаянной тоски по дому, потому что это было единственное, что он мог в чужой стране. Рико сломала его … основу. Сопротивление и доброту. Жан больше не понимает концепции добра и привязанность, и думает, что это только сломает его. Будь осторожен в том, что ты делаешь и как ты это делаешь. Джереми молча кивнул и вздрогнул от удивления, когда сотовый телефон на другом конце провода перешел из рук в руки, и внезапно на экране появился один из близнецов, Миньярд. Джереми никогда не был уверен, с кем из двоих имеет дело, и мог только догадываться по выражению лица, что это Эндрю. - Верни мне мой телефон, засранец, - прорычал Кевин на заднем плане. Но безрезультатно. - Значит, это ты заставил идиота плакать, - сказал Миньярд своим классически звучным голосом, в котором скрыта скука. Ловушка, - подумал Джереми, - потому что скрытая угроза, мелькнувшая в этом простом заявлении, заставила его непроизвольно вздрогнуть. - Это был не он! Это был он, но Джереми мудро держал это при себе. - Я могу чем-нибудь помочь тебе, Миньярд? - он предпочитал придерживаться фамилии, не имея достаточно храбрости, чтобы спросить, с каким из них имеет дело. - Нет. А теперь возвращайся к своему французскому благотворительному проекту. В замешательстве, Джереми уставился на экран, ожидая другого объяснения, которого так и не последовало. Вместо этого он был вознагражден прекращением телефонного разговора. Джереми удивленно фыркнул. Миньярд, как всегда. Это точно был Эндрю. Он медленно опустил телефон и уставился на солнечное летнее море, которое блестело перед ним. Лос-Анджелес... Лос-Анджелес, это чистая радость жизни. Это солнце, это тепло и приветливые, сердечные люди. Лос-Анджелес был пульсом, который поддерживал жизнь Джереми во всех его аспектах. Никогда в жизни он не чувствовал ущемления его прав, всегда был осыпан любовью и научился раздавать ее щедро. Для него было невообразимо, что здесь, в США, были люди, лишенные этой искры жизни. Это глубоко ранило его душу, и то, как воспитали его родители, теперь оказало большое влияние. Он хотел помочь. Он хотел исцелить то, что было разрушено. Джереми глубоко вздохнул и встал, вспомнив, что Жан не может оставаться в одиночестве. Он решительно стряхнул песок со своих шорт. Оставив позади пляж, Джереми вернулся к своей машине, которая как обычно увезла его по улицам, старым и загруженным. Движение стало более интенсивным, так что Джереми потребовалось больше времени на дорогу, чем он планировал, он въехал на парковку университета и припарковал стареющего монстра. Расправив плечи, он вышел из машины и преодолел последние несколько шагов к их общежитию почти так же быстро, как на пути оттуда. Однако у самой двери он простоял не меньше пяти минут, внезапно почувствовав себя беззащитным. Его сердце бешено колотилось, когда он наконец собрался и вставил ключ в замок. Джереми осторожно открыл дверь, готовый к любой ненависти или ярости. Из-за утреннего конфликта, который ему пришлось пережить с его давно отработанным упорством. К тому, что мальчик, проявивший к нему агрессию всего несколько часов назад, теперь стоит на коленях на полу в квартире, его лоб упирается в кухонную плитку, а руки вытянуты на полу перед ним, Джереми был совершенно не готов. Он слишком часто видел эту позу в различных фильмах, поэтому сразу понял, что это был знак абсолютного подчинения. Джереми знал, что ему нужно подойти. Он знал, что ему нужно вмешаться, но не мог сдвинуться с места. Его взгляд остановился на пальцах, которые были странно кривыми, как будто они были сломаны несколько раз. Шесть пальцев выглядели так. Джереми ели отвел от них взгляд, но это было ошибкой. Жан снял шапку, от чего Джереми начинало подташнивать. Мальчик показал ему свои волосы, поврежденную кожу головы, предложил наказать его ими. Вид Жана и последствия всего, что с ним произошло, выглядели ужасно. Теперь у Джереми загорелись глаза. Он молча выплакал слезы, которые видел на глазах Кевина, и в конце концов резко их смахнул. Сейчас это было не важно. Джереми освободился от оцепенения и шаг за шагом подошел к Жану. Он сел на пол недалеко от него и снова робко положил руку на изуродованные пальцы, слова Кевина словно маяки в его мыслях. Жан сильно вздрогнул, его дыхание участилось, но он остался в этой ужасной позе. Это было унизительно, и Джереми чувствовал это унижение вместо Жана, словно кислота внутри, поглощающая его. - Ты можешь мне сейчас не верить. Можешь даже, не через неделю, или через месяц, или через полгода. Но я не буду тебя наказывать. Я не буду нападать на тебя физически, бить тебя или делать с тобой что-то другое. Я не буду отдавать тебе приказы, потому что Троянцы так не работают. У нас в команде все равны. Мы заботимся друг о друге, и теперь ты являешься частью этой команды, поэтому мы тоже будем заботиться о тебе. Если это то, чего ты хочешь. Если ты хочешь уйти, я помогу тебе найти место, которое сделает тебя более счастливым, чем это. Если нет, мы вернемся к беспорядку, который я устроил в этой квартире ... и к нашему полю для Экси , которое на самом деле довольно крутое. Последнее было сказано с улыбкой, и Джереми позволил своим словам передать все что он имел ввиду. Он не знал, что еще сказать, кроме бессмысленной болтовни, которая, вероятно, выбьет Жана из колеи, а не подбодрит его. Ему потребовалось несколько минут, пока дрожь в стоящей на коленях фигуре утихла. Минуты, чтобы его дыхание выровнялось. Джереми почувствовал неистовое желание обнять Жана, хотя он инстинктивно понимал, что это будет совершенно неправильный подход. Потому что Рико заблокировал это для него своими пытками. - Я угрожал тебе, - наконец вырвались слова, тесные и давящие, подчеркнутые сильным французским акцентом. Было ли это отчаяние, которое сделало родной язык Жана еще более заметным? Наверное. - Уже прощен. Хотя я бы предпочел, чтобы этого больше не было. - Я не согласен. - Это не сделает тебя первым или последним. Когда ты встретишься с Лайлой и Альварес, ты почувствуешь себя святым в этом вопросе. - Мне некуда идти. Джереми тихо вздохнул. - Тогда мы сделаем это место лучшим местом, где ты мог бы быть. Как насчет этого? - Ужасно, - пробормотал Жан, и Джереми против своей воли фыркнул. - Неужели мои кулинарные навыки настолько плохи? - он пытался поднять их разговор на уровень, который был более юмористическим, легким, менее травматичным и более приземленным. Копна каштановых волос медленно задрожала, и Джереми приподнял бровь. - Давай, подними голову, чтобы я увидел, врешь ли ты, - сказал он легко и игриво. Успех, которого он добился в этом, заставил его улыбнуться внутри. Неуверенно и медленно Жан подошел к Джереми и теперь стал перед ним на колени. Он прижал руки к бедрам и посмотрел Джереми прямо в лицо. В не столь безымянном ужасе, который он увидел, была несравненная тень, от которой серые глаза становились еще ярче, чем они были на самом деле. Девять лет насилия остались позади Жан, девять лет в руках психопата по имени Рико Морияма, коим он очевидно был. Джереми определенно не был достаточно квалифицирован, чтобы адекватно справиться с такой травмой, но он приложит все усилия, чтобы помочь Жану снова узнать, что такое радость. - Эй. - Он подтянул к себе ноги и положил руки ему на колени. - Итак. Что ты хочешь, чтобы я приготовил? Должен ли я готовить нам сытный ужин каждый вечер? Ужас, который теперь поразил лицо защитника, был менее серьезным. Это была одна из честных инстинктивных реакций, которых Джереми насчитал уже три. - Нет? Жан покачал головой. - Что тогда? Жану потребовалось мгновение, прежде чем он, по-видимому, решил, что может быть честным: - Я люблю лазанью. - Осторожно, как будто ему угрожала опасность быть избитым за это, Жан рассказал ему секрет, который Джереми запомнил почти мгновенно. Лазанья. Хорошо. Он мог бы готовить ее, начиная с сегодняшнего дня. Хотя бы по рецепту. - Тогда это будет лазанья. Недоверие Жана было очевидным. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода, Джереми держал в уме свои слова. Но, в конце концов, у Жана не было другого выбора, кроме как поверить Джереми, потому что он не давал обещаний, которые не мог сдержать. ~~~~~~~~~~~~ Продолжение следует.