Сила природы (Force of Nature)

Каждое поле для Экси, на которых когда-либо был Жан, пахло одинаково. Это была уникальная смесь пота, запахов покрытий, дезинфицирующих средств и талька в сочетании со старым деревом и хлором, благодаря которым каждый стадион Экси пах одинаково, даже сейчас, когда все органы чувств Жана были настроены , чтобы внимательно осмотреть свою новую тренировочную площадку. Он плохо помнил, но верил, что в последний раз, когда он входил на этот стадион, он твердо стоял на двух ногах, потому что наказание за проигрыш был бы хуже, чем сама игра против Троянцев с его уже имеющимися травмами. Но сейчас Жан чувствовал только тупую боль своих ран, которые заживали в течение последних нескольких недель, поэтому он мог более детально рассмотреть то, что его ждет. Красно-золотое оформление стадиона Троянцев ничуть его не удивило, равно как флаги и знамена, которые приветствовали его и говорили о командном духе. Прихожая была оштукатурена и соответственно окрашена в навязчивой манере. Яркие, жизнерадостные цвета раздражали его и без того перегруженные глаза, и то что, он сейчас шел к стене почета троянцев, определенно не помогло. Здесь был указан каждый игрок, нынешний состав и те, кто давно ушли, уже получившие диплом. У нынешнего состава была отдельная стена со своими фотографиями, смесь сумасшедших картинок, не имеющих ничего общего с серьезностью и достоинством этого вида спорта. Под ними были красные таблички с именами соответствующих игроков, подписанные золотыми буквами. Рядом с ним висели памятные таблички всех выпускников за прошлые года. В Эверморе такой традиции не было. Важна была лишь нынешняя команда и ее достижения. Бывшие игроки сохраняли свою позицию в своей сущности, в своих телах и своей душе, если она у них была. В чем Жан сильно сомневался, во всяком случае. Темные толстые стены украли душу каждого, в том числе и его. Жан побрел от памятных табличек к трофеям Day Spirit Awards за спортивное мастерство в играх и за их пределами. Этот бесполезный приз троянцы выигрывали восемь раз подряд. В Экси нужно стремиться сокрушить и победить своего соперника, а не относиться к нему с уважением и дружбой. Это было абсолютно неправильное решение сократить количество человек в игре против Лисов, когда на поле было всего девять человек, это было самой глупой вещью, которую Жан видел за последнее время. Хотя ... не совсем. Решение Джостена пожертвовать собой ради Миньярда и приехать в Эвермор было гораздо глупее. Это принесло ему недели боли, унижения и пыток, как физических, так и психологических, которыми Рико наслаждался в полной мере, особенно учитывая, что он также подвергал пыткам и Миньярда. Жан все еще испытывал отвращение к тому, как радостно Рико тыкал ему в лицо, и с каким весельем он показывал видео Миньярда, записанные во время его терапии , их было много, но показывал он не все. Рико изо всех сил пытался сломить Джостена. Он использовал их, во время пыток ножом. Он использовал их, чтобы ранить Джостена и наказать его. Жан в то время подчинялся своему капитану, хотя он изо всех сил старался залатать упрямого мальчишку снова и снова, снова и снова убеждал его не подписывать контракт и, наконец, вытолкнул его из гнезда. Ему это удалось, однако в то же время он ненавидел Джостена за то, что тот приходил и уходил добровольно. И как Джостен поблагодарил его за поддержку? Продав его главной ветви семьи, не спрашивая, под стать сыну самого преступного убийцы, которым он является. То, что Джостен даже смел подумать, что спас свою жизнь таким образом, было почти забавным, он бы даже рассмеялся, если бы Жан все еще мог смеяться над чем-то, касающимся Экси. Еще месяц и три недели, и этот фарс закончится. Жан перевел взгляд с красных стен в сторону входа на стадион и последовал за своим капитаном, который придержал для него дверь, молча улыбаясь ему. С сегодняшнего утра эта улыбка была вымученной и менее дружелюбной, чем раньше. Нокс вообще был тише, чем вчера. Это вызывало у Жана что-то вроде удовлетворения, знать, что улыбка на лице был всего лишь фасадом, убаюкивающим его в безопасности. Жан готов поспорить, что вчера он вышел за рамки, сказав «нет». Ему следовало просто сказать «да» фильму, в конце концов, ему тоже понравился этот мультипликационный фильм про робота. По крайней мере, пока в игру не вошли люди. Подтвердив свою абсолютную правоту, Жан закрыл тему и приготовился к тому, что должно было произойти. Прежде всего, это был стадион, на который он сейчас вошел, ярко освещенный неоновыми лампами и окнами, пропускающими дневной свет. Жан никогда раньше не замечал этого и с изумлением устремил взгляд на высокий потолок, который так отличал этот стадион от Эвермора. После он перевел взгляд на изношенные высокие стены из оргстекла, ограничивающие игровое поле. Беговые дорожки, окружавшие его, заставляли трепетать. С Воронами бег всегда был наименее болезненной частью тренировок, поэтому он пробегал круг за кругом, чтобы получить хотя бы смутное ощущение свободы. Этим, он поделился с Джостеном, который бегал с кровоточащими ранами, мрачный, упрямый и по большей части отчаявшийся. Нокс открыл одну из дверей из оргстекла, и Жан последовал за ним на поле. Как всегда, паркет поглощал его шаги, когда он двигался к центру поля, которое также стало центром его существа. Жан знал, что, если у него отберут спорт и приобретенные навыки, ничего не останется. Он закрыл глаза и позволил ощущениям этого места погрузиться в себя. Это был не Эвермор, поэтому он казался немного неправильным, почти как заноза под кожей, но в тот момент было достаточно того, что это был стадион. Прямо сейчас ему было необходимо, почувствовать наконец что-то знакомое вокруг себя после недель неизвестности. Это дало ему спокойствие, в котором он так нуждался с тех пор, как приехал сюда. Вновь открывшаяся дверь на поле заставила его открыть глаза и он увидел приближающегося человека, который был меньше в его памяти. Значительно меньше. Он также не помнит улыбки, которую сейчас видит на его старом лице. Жан знал лицо этого человека, он знал, кто он такой, но это никоим образом не подготовило его к страху, который внезапно сжал его сердце в холодной, непоколебимой хватке. Откровенно говоря, Троянского тренера Жан запомнил иначе. Менее страшный, огромный и широкоплечий с руками, которые предположительно могли убить медведя. Жан уже был большим, но Риман был на полголовы выше его, мускулистым и действительно устрашающим по-своему. Он мог бы легко сломать Жану кости, не прибегая к помощи чего-либо. - Привет, Жан, приятно видеть тебя здесь. Лучший бэклайнер NCAA, - сказал он своим глубоким басом. Жан сглотнул и уставился на протянутую ему руку. Видимо, и здесь все иначе. Хозяин никогда бы не потерпел такого неуважения к себе, или к другим Воронам. Хозяин никогда бы не поприветствовал бы его и даже не похвалил бы его таким образом. Он не был лучшим бэклайнером. Он был достаточно хорош, чтобы остаться в живых и служить источником дохода для Мориямы. Тщательно и полностью подготовившись ко всему, он протянул руку и вложил ее в руку тренера, который удивительно нежно пожал ее, одарив его теплой улыбкой, так отличавшейся от улыбки его капитана. Никто в Эверморе не улыбался по доброте. - Ты хорошо доехал? Блондин уже показал тебе самое необходимое и устроил первую экскурсию? Жан мельком взглянул на Нокса, который молча стоял рядом с ним с тех пор, как они вышли на поле. Он кивнул и с облегчением заметил, что мужчина отпустил его руку, не сломав ее. - Очень хорошо. Мы сделаем все остальное позже, на следующей неделе мы сначала отдадим твои документы и уладим все дела с администрацией университета, чтобы мы могли правильно зачислить тебя. Жан наклонил голову. - Да, спасибо, сэр. - Я знаю, что все это должно быть для тебя новое и незнакомое, особенно по сравнению с Эвермором, но все будет хорошо. Если у тебя будут какие-либо вопросы, не стесняйся спрашивай у Нокса или у меня, мы будем рады помочь. Жан кивнул. Что еще он мог сделать? Слова были настолько непонятными, что он не знал, что с ними делать. Последним, у кого он попросит совета, будет его тренер. Это было бы непростительным кощунством. - Кстати, об этом ... у тебя они уже есть? - Жан в замешательстве поднял голову, и заметил как огромные черные брови его тренера нахмурились. - Я имею в виду вопросы. - Нет, сэр. - Хорошо. Но у меня есть. Размер? - Жан непонимающе моргнул. - Для твоей униформы, - Жан снова склонил голову, демонстрируя явное смирение. Было бы неудивительно, если бы его тут же наказали, прямо здесь, за его глупость, неспособность уследить за мыслью своего тренера. - Размер L, сэр. - Я так и думал. Хорошо. Подготовлю заказ. Пока не забыл, цифра 3 уже занята. Если посмеешь, можешь попытаться отвоевать ее у Альварес. В таком случае мне было приятно познакомиться с тобой, и я прошу тебя заранее представить надпись на надгробие. Если ты по понятным причинам недостаточно храбр, то получишь номер 7. Хорошо? Жан беспомощно перевел взгляд с их тренера на Нокса, чьи дикие жесты и отчаянное выражение лица должны были указать ему, что последний вариант будет лучше. Он нахмурился и был удивлен, что Риман теперь так открыто угрожал ему смертью, но все же дал ему выбор повиноваться. Кто он такой, чтобы не принять его? Не то чтобы это сильно напугало Жана. Тем более, что он не питал симпатии к цифре три, а наоборот. Он никогда не просил ее и не хотел быть помеченым ею. Если бы у него был выбор, как у Джостена, он позволил бы стереть эту метку со своего лица. И снова сын Веснинского был намного сильнее его. - Номер 7, подойдет. - ответил Жан, увидев, что от него ждут ответа. - Что ж, умный мальчик, я бы тоже сделал бы такой выбор, - доброжелательно кивнул его тренер и внимательно посмотрел на него. Он рассматривал Жана внимательно и без гнева, особенно, его волосы, скрытые кепкой, и его щеки, которые все еще имели красные отметины, они были доказательством последнего жестокого насилия Рико. Взгляд Римана ясно сказал ему, что тренер знает больше, и это заставило Жана нервничать, хотя ему не следует удивляться. Ваймак, должно быть, поговорил с ним и сказал, чего ожидать. - Дэвид сказал, что я должен быть полегче с тобой, - и секунду спустя Риман решается подтвердить свои подозрения: - Что насчет твоих травм? Как думаешь, сможешь ли ты участвовать в новом сезоне? - Я могу внести свой вклад, - осторожно ответил Жан, а Риман начал гладить свою густую черную бороду. - Что касается основной тренировки, я буду ждать разрешения от Фионы. Она врач команды и определяет физическую форму моих игроков. Но если ты хочешь пробежаться или сделать несколько легких упражнений в выходные и поиграть в мяч, тогда я разрешу тебе прямо сейчас. Тренер Риманн предупреждающе поднял указательный палец: - Упор на простоту, Моро. Черные глаза тяжело посмотрели на него, и Жан непроизвольно сглотнул. Он ничего не мог поделать с этим наставлением. Серьезность с которой оно было сказано пугала его. Он не знал, что Риман имел в виду под словом «легко». У него никогда в жизни не было легких тренировок по экси. Это метафора? Если да, то для чего? Может быть, ирония? Цинизм? - Нокс, ты позаботишься об этом, - прорычал Риман, и его капитан отсалютовал так неуважительно и беспечно, что Жан вздрогнул. - Да, тренер. Легкая тренировка. Упражнения, какими бы легкими они ни были, с практикой была еще одна большая проблема. Жан сглотнул, запаниковав в поисках фразы, которая не принесет ему наказания. Ни один из вариантов не подходил, поэтому Жан откашлялся и выпрямился. - Могу я сказать кое что? - мягко спросил он, и Риман удивленно хмыкнул. - Тебе не нужно спрашивать разрешения, мальчик. Просто говори. Жан нервно размял свои ноющие пальцы и посмотрел на изношенный пол стадиона. И снова ему потребовалось почти невежливое количество времени, прежде чем он нашел в себе смелость заговорить. - У меня нет спортивного снаряжения. Рене Уокер забрала меня ... она ничего не взяла с собой, когда приехала в Эвермор. У меня ничего нет, - признался он и встретил стену молчания, которая определенно не означала ничего хорошего. Как ему тренироваться ни с чем и выполнять свою работу? Верно. Никак. Он, вероятно, мог бы радоваться, что он еще не лежит на полу с кровотечением из носа, и его не бьют палкой, превращая его спину в кровавую шишку. Звук удивления наконец сорвался с губ его нового тренера: - Вы еще не ходили по магазинам? Жан в ужасе поднял глаза, когда осознал свою грубую ошибку. О чем он думал, как он мог подставить так своего капитана? Как Жан мог предать его, когда он должен был быть тем, кто ответит за эту ошибку? Жан слишком хорошо это знал, так как они с Джостеном получили достаточно наказаний за проступки друг друга в рождественские каникулы. И сейчас, он не мог придумать ничего лучше, чем подставить Нокса перед тренером? Он сглотнул и скрестил руки на животе, зажимая нижнюю губу между зубами. - Нет, мы сначала купили основной запас. Ни о чем, кроме этого, мы пока не позаботились. Если бы мы захотели потренироваться, я бы схватил Жана сегодня и прошелся бы с ним по магазинам. И так просто тренер принял ответ Нокса и хмыкнул. Он не повысил голос, не ударил ни капитана, ни его, ничего не сделал, кроме как отмахнулся от этого неряшливым взмахом руки. Жан ошеломленно уставилась на них двоих, для которых это казалось совершенно нормальным. - Хорошо. Что еще мне нужно знать? Моро? Обеспокоенный Жан задавался вопросом, есть ли еще что-нибудь, что ему лучше сказать или спросить, и, наконец, кивнул. - Хотите особый план питания, сэр? - наконец спросил он. Веселое фырканье удивило его. - Не позволяй Ноксу убедить тебя, что конфеты полны витаминов и поэтому они должны быть важной частью твоего рациона. В остальном случае ешь то, что полезно для тебя и то, что тебе нравится. Жан послушно кивнул, хотя снова не мог понять смысл сказанных слов. Он никогда не принимал никаких решений о том, что ему есть в течении последних нескольких лет, а теперь ему предоставили полный контроль над этим? Как ему решить, что для него хорошо? Беспокойство овладело им, просто при мысли об этом, и проникало в его и без того совершенно хаотичное сознание. Ничто из этого не было тем, к чему он привык, все было новым, было полной противоположностью того, что было в прошлом, и он не знал, как с этим справиться. Когда он подумал, что наконец нашел свое место на этом стадионе, он ошибся. Ни один из других его стандартов здесь не работал, и даже люди, которые его окружали, сильно отличались от Воронов или даже от Лисов. Насилие было ощутимо у них обоих, но здесь его отсутствие было похоже на постоянную фантомную боль, которая сводила Жана почти с ума. Он надеялся, что все утихнет, особенно когда семестр и тренировки начнутся снова, и он отвлечется. - Если больше ничего нет, я отпускаю вас двоих на солнце. А Нокс ... легкая тренировка! Тренер явно выгонял их со стадиона, по крайней мере, так Жан интерпретировал его жесты и мимику. Он осмелился взглянуть на своего капитана, чтобы сориентироваться. То, что он увидел широкую ухмылку на веснушчатом лице, его не особо удивило. - Увидимся завтра, тренер, - присвистнул Нокс и был вознагражден рычанием. Но когда Риман отправился в комнату для инвентаря, перестал обращать на них внимание. Неохотно Жан покинул стадион и молча последовал за Ноксом к покосившейся машине. Помня о пружине, он осторожно сел на пассажирское сиденье, как только дверь открылась. Нокс одарил его одной из своих уже напряженных улыбок, и Жан сглотнул. - Мне очень жаль, - сказал он тихо, настолько тихо, что его чуть не заглушила музыка, которая доносилась из радио, которое другой мальчик поспешил выключить. Жан посмотрел на свои сцепленные руки, боясь того, что увидит на лице другого мальчика. Его встретила тишина. - О чем ты сожалеешь, Жан? - наконец тихо спросил Нокс. Слишком тихо по мнению Жана. Как бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвется. - Я сказал тренеру Риману, что у меня нет подходящего тренировочного снаряжения. Нокс удивленно посмотрел на него. Жан заметил это по движению уголков глаз. - О Боже! Это ерунда. В конце концов, тренировки еще даже не начались, зачем нам покупать спортивное снаряжение в первый день? Я рад, что смог убедить тебя взять хотя бы пуховое одеяло. - И подушку, - бормоча добавил Жан. И снова Нокс унял его страхи, а не подтвердил их, что само по себе было достаточно пугающим. Между ними воцарилась тишина, которая заставила Жана сильно нервничать. Он подозревал, что молчать это не в стиле Нокса. Молчание означало, что было что-то еще, что ему не понравилось, потому что оно было новым и незнакомым, и Жан не знал, как на это реагировать. Молчание означало, что он явно сделал что-то не так. Жан осмелился взглянуть в сторону своего капитана. Нокс положил руки себе на колени и уставился на них, словно готовясь к разговору, который собирался начать. Невольно Жан прижался к пассажирской двери. Его левая рука дернулась в ожидании удара, в ожидании, что ему придется защищать голову, но ничего не произошло. С каждой секундой, которую они здесь сидели, Жан нервничал все больше и больше. Это был не тот Нокс, которого он встречал раньше. Тот Нокс давно бы сказал что-нибудь, если бы его что-либо волновало, даже если это пустяк. Только когда воздух стал напряженным и Жан захотел выключить кондиционер, дующий на них холодным воздухом, его капитан прочистил горло и поднял голову, повернув ее так, что его пронзительные голубые глаза могли записывать каждое движение лица Жана. Он чувствовал себя обнаженным под этим взглядом. - Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, - начал Нокс, и Жан подумал, имеет ли смысл просто выскочить из машины и убежать. Подальше от его капитана, подальше от этой стоянки, подальше от этого города. На несколько секунд он предавался безнадежной мысли, что он сбежит на просторы этой страны, которые он так часто видел с самолета. В пустыню, подальше от всех, и никто его не найдет. Сколько раз эта мысль не давала ему покоя в Эверморе, когда он истекал кровью и мучился от боли на холодном бетоне или полу холла после того, как Рико заканчивал с ним? Подобно фантастической утопии, Жан позволял себе увлечься этой мыслью и таким образом отделялся от своего тела и своих страданий, чтобы сохранить рассудок. Но, как и в Эверморе, он не осмелился, сломленный годами и напоминающий пса на привязи, полный страха и в то же время очень послушный. Жан знал, что от него требуется ответ, поэтому он автоматически кивнул, на самом деле не желая этого. Нокс громко сглотнул. - Прошлой ночью, когда ты задремал, читая, твой рукав задрался, и я увидел шрамы на твоем правом запястье, - после этих слов Жан судорожно сглотнул. Он знал, что проспал недолго, но от того, что у Нокса было так много времени, чтобы наблюдать за ним, у него пошли мурашки по коже. То, что он также заметил шрамы, которые Жан пытался скрывать с момента своего прибытия, чтобы не давать своему новому капитану никаких идей, было еще большей катастрофой. Жан пялился на Нокса, как олень в свете фар, не в силах пошевелиться или среагировать. - Жан, если ты хочешь пойти в полицию и подать заявление, я полностью тебя поддержу. Не только я, но и тренер. Когда он думал, что молчание, предшествовавшее словам Нокса, уже было плохим, Жан просто не ожидал самих слов, и сейчас он видел, что тишина после предложения Нокса была намного хуже, чем он мог вообразить. Сначала было недоверие. Жан надеялся, что ослышался. Он считал это плохой шуткой. Считал, что это сон. Ничего из этого не было правдой. Затем был ужас при мысли признаться офицеру полиции в том, что произошло, пока он был под опекой побочной ветви семьи Морияма, это бы привело к беспрецедентной кровавой бойне. Точно так же и с мыслью, что он вообще должен кому-то довериться. Все, что случилось? Он многого не помнил должным образом, потому что его мозг пытался только выжить. За ужасом последовал страх, что Нокс сделает это без его согласия и что у него нет другого выбора, кроме как преждевременно убить себя, до того как наемный убийца Мориямы придет к нему и и будет пытать его до смерти. Не в силах ничего сказать, Жан посмотрел Ноксу в глаза и покачал головой, когда вырвался из оцепенения. Это для него и так было уже слишком, у него стоял шум в ушах, но он чувствовал, что этого недостаточно. - Кевин сказал мне, что есть вещи, в которые я не должен совать свой нос, но это нападение. Им не должно это сойти с рук. Жан сжал кулаки и снова расслабил их с железным самообладанием. Никогда в жизни он не подумал бы, что он произнесет эти слова вслух, и пока он боролся с ними, они были осколками во рту, предназначенными для того, чтобы уничтожить остатки его гордости.. Жану потребовалось три попытки, прежде чем он выдавил больше, чем просто карканье. - Дэй прав, - сумел произнести он. - Это не имеет значения. Его ответ не встретил одобрения. - Они причинили тебе боль, Жан. Конечно, это важно, - сказал Нокс невозможное, немыслимое. Жан был собственностью, это не имело значения. Нокс знал, что он принадлежит им, почему он так говорит? Почему он сказал то, что раньше говорила ему только Рене? Жан, ты важен для меня. Она повторяла ему это снова и снова, пока он ей не поверил. Почему другой мальчик так сказал? - Почему? - смущенно прошептал он, и улыбка капитана стала такой нежной, что Жану пришлось отвернуться, это было слишком больно. - Ты помнишь? Ты часть нашей команды. Ты принадлежишь нам, а Троянцы защищают друг друга. Это звучало почти нелепо, как мотивационная речь, как пустые слова, подкрепленные еще менее благими намерениями. Но что-то в этом заставило Жана замолчать, даже если ему снова захотелось смеяться. Возможно, именно эта степень серьезности изменила отношение Жана. Там, где он ожидал насилия, Нокс снова показывал ему, что он неправильно оценивает своего капитана. Должно быть что-то, что заставляло Нокса делать это. Формула, уравнение, по которому он действовал и по которой можно определить его жизнь. Если это не было насилием, тогда что? Благотворительная деятельность? Может ли он заменить насилие милосердием и добротой? Это его уравнение? Жан понимал, что эти чувства будут бушевать внутри него сильнее, чем любой удар. И, как с ударами, он приготовился противостоять этой новой форме насилия. Мало-помалу он научил лицо не показывать эмоции, а тело - защищаться. Он молчал достаточно долго, чтобы изменить атмосферу в машине с отчаянной на дискомфортную. Затем он фыркнул и буквально пронзил Нокса взглядом. - Мои травмы - никого не касаются, - грубо попытался он, эта фраза в своей резкой форме заставила его капитана вздрогнуть. - Ни тебя, ни Троянцев, ни полиции. Нокс открыл было рот, чтобы возразить, но прежде чем Жан успел придумать новую стратегию или прежде чем его сердце разорвалось от страха наказания за его возмутительный тон, другой мальчик закрыл губы и задумчиво нахмурился. - Ты действительно этого не хочешь? - медленно и осторожно спросил он, и Жан выглянул в окно. Это был вопрос, который ему задали напрямую, и на который его учили правильно отвечать. - Нет, я не хочу этого. Волей-неволей он затаил дыхание. Других никогда не интересовало то, что он хотел. Никто никогда не слушал, что он говорил. Никто, кроме Рене. А сейчас... сейчас Нокс тоже принял то, что он сказал. - Хорошо, Жан. Я уважаю это. - Другой мальчик кивнул и, наконец, завел машину. Жан моргнул. Нокс уважал его слова? Почему? Он задумчиво прикусил нижнюю губу между зубами. - Ты бы предпочел купить спортивное снаряжение в торговом центре или в небольшом магазине? - его капитан сменил тему, и Жан был неизбежно благодарен за то, что в тот момент он столкнулся с более насущной проблемой. Маленький магазин должен быть намного лучше, чем торговый центр. Рене рассказывала ему об одном в Лос-Анджелесе, большом торговом центре, переполненном людьми. Для Жана это было ужасно, но он не может отказать капитану. Он должен выбрать торговый центр, чтобы Нокс не подумал, что он слаб, он с его шрамами унижения. - Торговый центр, - наконец коротко сказал Жан. Он переживет это, у него нет другого выбора. Слабость может подвергнуть опасности других. Взять, к примеру, Рене. Или медсестру. Эбби. Так ее звали. ~~~~~~~~~ Продолжение следует.