Есть ли путь домой?: 1.Ты поймешь, что меня не сломить

      Хакода вошел в лазарет и еле удержался от крика.       На стене была кровь. Не очень много, но достаточно, чтобы забеспокоиться. Множество мелких пятен, похожих на отпечатки пальцев и одно пятно побольше, как эпицентр всего этого безобразия. Хакода почувствовал, что его пульс учащается. Он пересек комнаты и осторожно стянул покрывало с ребенка.       Испуганное лицо, смотревшее на него снизу вверх, было словно удар ножа в грудь.       Мальчик с трудом сел, широко раскрыв здоровый глаз. Вокруг другого глаза влажно блестел кроваво-красным воспаленный ожог. Порез, который Хакода видел раньше, снова кровоточил, но не так сильно, чтобы быть источником всей этой крови на покрывале и волосах ребенка.       — Что случилось? — спросил Хакода. Лицо мальчика исказилось в хмурой гримасе, которая, кажется, была его обычным выражением.       — Я ударился головой.       — Как?       Глаза мальчика сузились:       — Ваш чокнутый целитель пыталась дотронуться до моего лица!       Хакода нахмурился:       — Акела хотела тебе помочь.       — Это не оправдание! Почему я должен доверять ей? Почему я должен доверять любому из вас? Час назад вы хотели убить меня!       Дерьмо. Что ребенок успел услышать? Неудивительно, что он в таком состоянии.       — Мы не собираемся убивать тебя, — сказал Хакода. — Это предложил Ааке, но его не поддержали.       Мальчик зло усмехнулся:       — Вы обдумывали это! Пусть это был только вариант, мне и этого достаточно! И ваша целительница сказала, что лучше бы меня пустили на корм акулам! Что она имела в виду, когда говорила это?       Хакода покачал головой:       — Это не важно. Ты ранен и тебе больно.       — Я в порядке! Бывало и хуже! — мальчик отвернулся, избегая взгляда Хакоды и нож в груди вождя провернулся.       — По крайней мере, тебе стоит умыться. Вряд ли будет удобно спать с кровью в волосах, — рассудительно заметил Хакода. — А если не заняться порезом, то от холода ему станет хуже.       Мальчик по прежнему не смотрел в глаза, но вождь видел, что он задумался.       — Хорошо, — наконец сказал он. — Но повязку я буду накладывать сам. Я знаю как.       Хакода ничего не спросил. Он не хотел знать.       — Я отнесу тебя, ладно?       Мальчик уставился на него свирепым взглядом:       — Тебе лучше не ронять меня! ***       Шеф не уронил его. И не хватался за лицо, и не травил, и не связывал, чтобы бросить акулам, и не…       Он вынес его из карцера — по всей видимости, они называли его лазаретом, хотя Зуко и не видел, чтобы тут было много больных — в комнату рядом с ним, именно тот спальный кубрик, в которой беседовали два воина. Зуко чувствовал себя словно в смертельной ловушке.       С деревянных балок на потолке свисали сетки, которые, по предположению Зуко, могли быть кроватями. В левом дальнем углу стоял стол,заваленный свитками. На каждой из длинных стен было по четыре широкие полки, две у пола, а две над ними, выше, к которым вели короткие деревянные лестницы. На всех койках , кроме одной, лежали вещи, одежда, бурдюки для воды, ведра и стояла коробка с надписью «Острые предметы».       Койка, не заваленная хламом, была самой дальней справа, и именно на ней Шеф оставил его, прежде чем исчезнуть за дверью в глубине комнаты. Зуко заметил, что все двери открываются деревянными ручками. Он задумался, как они запираются — эти люди имеют вообще понятие о замках? Или частной жизни у них не существует?       Шеф вернулся. В одной руке у него было ведро с водой, а в другой грубая на вид тряпка. Вода слегка курилась, и Зуко стало интересно, как её нагрели.       Мальчик нахмурился. Перестань любопытничать и лезть не в свое дело. Это именно то, что втянуло тебя в эту заваруху.       Он взял ткань у шефа и начал стирать кровь с рук, не глядя на них. Вода была приятно теплой, но ощущение холодного воздуха на влажной коже сводило все удовольствие на нет.       Зуко принял предложенную вождем мазь от ожогов — ту же глиняную бутылочку, которую он видел у целителя. Используя свое отражение в ведре с водой, он наложил лекарство, сосредоточившись на том, чтобы ничего не пропустить, а не на волдырях и не на факте, что его глаз не открывается достаточно, чтобы обеспечивать хороший обзор.       Шеф расхаживал взад-вперед, словно чего-то ожидая. Зуко изо всех сил старался не обращать на него внимания, пока вымывал кровь из волос и промокал рану на голове, которая уже не кровоточила, но всё еще определенно была кровавой.       Закончив, он поставил ведро на пол, выжал в него мокрые волосы и наложил повязку на глаз и затылок, как учил его дядя.       Дверь открылась и вошли те два воина, которые заходили к нему раньше.       — Ты, наконец, доставил его сюда! — весело сказал тот, что моложе.       — Акела будет в ярости, — сказал другой и прозвучало это не так весело.       — Мы просто будем избегать её, правда? Обычно это срабатывает.       — Мальчики, — сказал другой, более суровый голос. Зуко мог бы поклясться, что этого человека за столом не было еще секунду назад. — Не приставайте к ребенку.       — Извини, Бато, — уступил Младший.       — У меня имя есть! — прорычал Зуко. Ему надоело, что его называют «ребенком». Как брать в плен, так он не ребенок! Не ребенок, чтобы практически при нем обсуждать, как его лучше убить! Не ребенок, чтобы угрожать ему быть пущенным на приманку для акул! Тогда почему они считают, что он… ниже их?!       — Правильно! У меня оно тоже есть, — сказал Младший. — Я Токло.       — Что ты творишь? — прошипел Старший.       — Пытаюсь его не злить, — сказал Младший сквозь зубы. Он что, думает, что Зуко его не услышит, если он не будет шевелить губами?! — Я бы предпочитал, чтобы меня не пытались убить два человека.       «Ух, наверное, это тяжело», — хотел сказать Зуко, но промолчал. Он снова начал чувствовать усталость. Вода с волос пропитала одежду и вызывала дрожь.       — Идите спорить в другом месте, — сказал тот, что сидел за столом — Бато? — Дайте ребенку отдохнуть.       Зуко был почти благодарен ему за вмешательство. Держа правую ногу прямо, он поднял её на койку, а потом лег на бок, лицом к комнате.       «Я не буду спать, просто отдохну», — сказал он себе. — « Я ни за что не засну»       Он повторял это, как мантру, пока его глаза не начали слипаться.       «И что мне теперь делать?» — успел он подумать, прежде чем заснул.