Rollerskates // Роликовые коньки

Мать плакала, пока прощалась, слишком крепко прижимаясь к нему в объятиях, от которых возникало ощущение, будто ломались все кости. Римус смущенно смеялся, настаивая на том, что с ним все будет в порядке, и что ей не о чем беспокоиться, и конечно же я-заведу-себе-много-друзей, и да-я-в-состоянии-приготовить-себе-еду-не-присылайте-мне-лазанью. Все это, естественно, было ложью, но он не мог позволить своей матери волноваться. Отец понимающе посмотрел на него, между ними существовало неписаное соглашение — держать его мать в неведении, о глубоко укоренившихся тревогах Римуса по поводу университетской жизни, поэтому никто из них об этом и не упоминал. Римус кивнул, слабо улыбнувшись отцу, прежде чем проводить обоих родителей обратно к машине и помахать им рукой. Он был первым, кто зашёл в их коридор, другие люди лишь толпились вокруг, неся чемоданы и картонные коробки вверх по лестнице, поэтому когда он возвращался на третий этаж по левому коридору (его дому на следующие пару лет), он принял сознательное решение улыбнуться как можно большему количеству людей. Он, наверное, выглядел как сумасшедший, но, по крайней мере, у него не будет репутации грубияна. Он рухнул на свою (новую) кровать, разочаровавшись состоянием своего (нового) матраса, (новые) пружины которого неудобно впивались в его (старую) задницу. Он знал, что спать на этом будет не весело. Вздохнув, Римус расстегнул рюкзак, который он ранее небрежно бросил на стопку постельного белья, после чего он выудил оттуда свой телефон, разблокировал его и пролистал контакты. Он хотел с кем-то поговорить, но не знал с кем именно. Он не уехал далеко от дома, чтобы поступить в университет, всего в часе езды, но его лучшие друзья проехали почти в три раза больше в противоположном направлении. Его палец завис над именем Алиса Пруэтт, желая позвонить ей, но он знал, что она сейчас тоже скорее всего занята переездом. Алиса, вероятно, уже встретила кучу людей, которые нравились ей больше, чем Римус, и конечно же он просто не мог винить ее в этом. Он познакомился с ней и Фрэнком Лонгботтомом только во время их перерыва в учебе, но он решил, что нельзя быть такими хорошими друзьями с кем-то, кого знаешь всего год. Римус заблокировал телефон и положил его обратно на незастеленный матрас, уронив голову на руки, потирая при этом глаза так, как он часто это делал, когда чувствовал себя таким подавленным. «Тук-тук» Римус резко вскинул голову и подпрыгнул на месте при звуке чужого голоса, пронзившего тишину комнаты. Светловолосая девушка, в которой он узнал Марлин МакКиннон, со скрещёнными на груди руками, свисавшей с одного плеча посыльной сумкой, и улыбкой, которая была как будто приклеена к ее идеально очерченным чертам лица, стояла, прислонившись к дверному косяку. — Ох! — Римус поспешно встал, вытирая руки (которые были необычно потными и отвратительными) о джинсы, прежде чем подойти и встать напротив Марлин. — Привет, я Римус. — Я знаю, глупый. — она легонько ударила его по плечу. Римус заметил идеально наманикюренные ногти Марлин, когда одна из ее рук легла на бедро. — Мы говорили на днях в Facebook. Я Марлин, занимаюсь изучением ветеринарной науки. Римус кивнул ей, но затем остановился, когда понял, что он, вероятно, похож на одну из тех собак, которых люди, как его отец, изображали на приборных панелях своих машин. — Да, — он прочистил горло. — Твои родители не помогают тебе переехать? Это был глупый вопрос, но в данный момент он был не в настроении для разговора. Его нога начала дрожать. — Да, они внизу разгружают машину, — усмехнулась она. — Я просто хотела посмотреть, не пришел ли кто-нибудь еще. Ты уже видел кухню? Она хорошая? Прежде, чем Римус смог даже начать отвечать, она снова пошла по коридору (Римус выбрал комнату, ближайшую к выходу, чтобы свести к минимуму количество людей, с которыми ему придется поговорить утром на выходе), оставив его с «Увидимся позже, Римус!» Римус вздохнул, убежденный, что он снова испортил потенциальные платонические отношения своей же неловкостью. Проклиная себя за то, что был таким чертовски социально неумелым, он вернулся к своей кровати и начал распаковывать вещи, в то время как придирчивый голос в его голове велел ему смириться и позвонить Алисе. *** Римус закрыл дверь, чтобы понервничать в тишине своей комнаты, из-за чего он в итоге пропустил приход остальных своих сожителей по коридору. Он слышал, как они грохотали в холле, особенно в соседней комнате, где кто-то отвратительно громко играл и беззвучно подпевал под поп-панк. Уже распаковав вещи, Римус обнаружил, что теперь ему нечего делать, кроме как сидеть в потертом рабочем кресле и лениво вертеться, осматривая обстановку своей новой комнаты. Он повесил два плаката, единственные, которые он мог снять со стен дома — на одном были изображены члены Бомбейского велосипедного клуба, а на другом была репродукция карты мира 1800-х годов. Его стол был идеально организован; мать купила ему органайзеры и коробки, чтобы все его оборудование и файлы были в порядке; а его проигрыватель стоял в углу. Будучи студентом, изучающим английскую литературу, его полки были заполнены книгами, кроме той, которая была набита виниловыми пластинками, все они были тщательно упорядочены в соответствии с алфавитом. Раздался стук в дверь, и Римус встал, чтобы открыть ее, повернув голову, он увидел долговязого мальчика — слишком худого, чтобы это вообще было законным, на несколько дюймов ниже Римуса, ухмыляющегося ему из-за пары толстых очков в черной оправе. — Привет, Джеймс, а ты, я полагаю, Римус? — Он протянул руку для рукопожатия, и Римус осторожно сжал ее, надеясь, что его ладони не слишком вспотели. После того, как Римус кивнул, Джеймс продолжил. — Мы все собираемся заказать пиццу и поесть на кухне, если ты конечно хочешь познакомиться со всеми? У него был один из самых шикарных акцентов, которые Римус когда-либо слышал, а его одежда и то, как он стоял, сразу сказали Римусу , что он имеет дело с капитаном футбольной команды, получившим частное образование: «Мои родители владеют многомиллиардным бизнесом» Джеймса Поттера, который говорил о себе в разговоре больше, чем кто-либо другой, кого Римус когда-либо встречал. — Просто иди и скажи Лили, чего ты хочешь, она заказывает. Комната 306, рядом с моей. Он закончил на подмигивании, отчего Римус почувствовал себя очень неловко, а затем вернулся в свою комнату. Вечер на кухне с пиццей — он мог бы это сделать. Насколько это может быть трудно? Все, что ему прийдется сделать, это быть нормальным. Но, конечно же, всё не может быть так просто, верно? Он некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале, которое поставил на книжную полку, изучая то, что видел, пытаясь оценить, выглядит ли он достаточно приемлемо, чтобы ему позволили общаться с другими людьми. Джемпер, который он обычно носил, был с ярким рисунком и на два размера больше, чем нужно, так что он выглядел слегка утопающим, но в нем было уютно, и он пах домом; узкие джинсы, которые Римус носил, были почти годовалой давности, так что они были немного мешковаты на коленях. Его лицо было таким же, как и всегда, обычным. Он вздохнул; он может с таким же успехом начать год, как и собирался. Римус взял телефон со стола, сунул его в карман и направился в сторону кухни отметив при этом, что постоянный шум, доносившийся из соседней комнаты, казалось бы, уже прекратился. Он повернулся, выходя из своей комнаты, и наткнулся на что-то твердое. Что-то, пахнущее кожей, моторным маслом и мокрой собакой. — Смотри по сторонам, приятель. Парень был значительно ниже Римуса ростом, но его присутствие намного лучше ощущалось. Его волосы были длинными, почти до плеч, они легко спадали на его глаза, которые были такими поразительно серыми. На нем была поношенная кожаная байкерская куртка и самые узкие джинсы, которые Римус когда-либо видел. Не то, чтобы он конечно туда смотрел. — П-прости. — Заикаясь, пробормотал Римус, не совсем уверенный в том, куда ему все-таки нужно сейчас смотреть. У парня были лучшие скулы, которые Римус когда-либо встречал. — Не беспокойся, — он хлопнул Римуса по спине и повернулся, чтобы пройти дальше по коридору в сторону кухни. — Так ты идёшь за пиццей? Римус кивнул, затем остановился — черт возьми, опять как собака с приборной панели — и последовал за парнем по коридору. — Да, я Римус. — О-о-о, — тон его голоса был понимающим, и он слегка рассмеялся. — Студент-англичанин. — Вот дерьмо, — слова вырвались из него слишком быстро, чтобы он успел подумать над их смыслом. — Сириус. — Ты говоришь не приветливо, — он приподнял бровь, придерживая дверь на кухню открытой и пропуская Римуса вперёд. — Знаешь, я просто посмеялся. — Хмм. — Римус многозначительно посмотрел на него и сел за большой круглый стол, где уже собрались почти все его соседи. Он сидел между Марлин (которая была увлечена разговором с другой девушкой с темными волосами, скрученными в беспорядочный пучок на макушке и оживленно жестикулирующей руками) и Лили, которой он, кстати, только недавно сказал слово «гавайская», но в итоге она лишь улыбнулась ему, и Римус все-таки рухнул на сиденье. Это было так типично; горячий парень в узких джинсах был придурком. Но это не отменяет того, что он все-таки был горячим. Группа, казалось, собралась вокруг масштабной модели горы Эверест, полностью сделанной из коробок от пиццы Domino’s, окруженной рвом из-под банок сидра. Римус заметил, что Сириус не стал ждать, пока ему предложат выпить, и открыл одну бутылку, сделав большой глоток, прежде чем повернуться к Джеймсу, который стоял в дверях. — Эй! Присоединяйтесь к вечеринке! Джеймс странно посмотрел на Сириуса, но в итоге по его губам скользнула улыбка, и он сел рядом, взяв со стола одну из банок сидра и открыв ее. — Все здесь? — Спросила Лили, затем начала пересчитывать всех, указывая при этом на каждого длинным бледным пальцем. — Отлично! Ладно… — Она подняла крышку первой коробки и, прищурившись, посмотрела на содержимое. —Хорошо, кто хотел пепперони? Марлин взяла коробку, а остальные члены компании начали открывать другие пиццы, осматривая начинку, распределяя в итоге пиццы должным образом. — Эй, Пит, ты хотел маргариту? — Кто просил барбекю? — Какой язычник заказал фрукты к своей пицце? Римус посмотрел туда, где сидел Сириус, держащий закрытую коробку над головой, как трофей, с выражением притворного отвращения на его прекрасном лице. Римус вздохнул. — Я, — он сделал паузу, беря коробку из протянутой руки Сириуса, во время чего заметив на ней кожаные браслеты, когда рукав его куртки отодвинулся. — Спасибо. Они сидели и ели, разговор был скучным и предсказуемым: в какой школе ты учился раньше? Какие *уровни «А» вы взяли? Какой предмет вы изучаете? Сириус не участвовал — заметил Римус, он вместе с Джеймсом решил повалять дурака, бросая кусочки лука из своей пиццы в миску с чипсами, которая стояла в центре стола. Слегка осознавая, что Лили разговаривает рядом с ним, Римус внимательно наблюдал за Сириусом; наблюдал, как его глаза прищуривались, когда он смеялся, и как он постоянно проводит рукой по волосам, чтобы убрать их с лица, и то как он.. — А как насчет тебя, Римус? — Лили повернулась к нему, но он все еще летал в облаках. — Я такой гей… — Он сказал это, не будучи в состоянии остановиться. Слова слетели с его губ, как пицца, выпавшая из коробки, когда ее опрокинул кто-то, спешащий покинуть комнату. Вот так Римус и оказался на полу, прижавшись спиной к двери, закрывая голову руками и пытаясь притвориться, что он не голоден, и не хочет пиццы, которую он только что уронил на кухонный пол. Римус застонал и подтянул колени к груди, обняв их, проклиная при этом самого себя за то, что был таким глупым и озабоченным придурком. Нет, он не совершит ошибку, снова поужинав с Сириусом Блэком.