Тофу с кардамоном

Второе июня встретило Токио дождем. Нифа проснулась от барабанящих по карнизу капель, что будто бы о чем-то нашептывали. До отборочных на национальные еще оставалось немного времени, но тревога скрутилась узлом в животе девушки с самого утра. Пусть Некоме предстояло играть чуть больше, чем через неделю, за отборочные в Мияги сердце болело ничуть ни меньше. Дайчи перестал отвечать на сообщения сутки назад. Нифа знала, что у брата попросту не оставалось времени ни на что, кроме усиленных тренировок и попыток сплотить команду чуточку сильнее перед решающими матчами. Отчего-то ее тревожность вновь напомнила о себе. Непослушные пальцы никак не хотели рисовать обе стрелки симметричными, и Савамура бросила попытки, стерев подводку с лица. Она опаздывала на занятия. Не могла вспомнить, взяла ли с собой все необходимые учебники. Едва ли не угодила под колеса, перебегая дорогу. Зонт она оставила дома, и морось намочила волосы прежде, чем облака расступились. В голове вертелась только одна мысль: если Карасуно пройдет, она сможет провести с братом гораздо больше времени здесь, в Токио. Показать ему город, что стал Нифе родным, познакомить со своей новой жизнью и стать чуточку ближе. А еще она знала, как важны эти отборочные для Дайчи, что уже следующей весной выпустится из школы. — Сава-чан, ты чего в облаках витаешь? С тобой все хорошо? — Мориске оказался рядом так внезапно, что от неожиданности девушка отскочила на пару шагов назад. — Все чудесно, — добродушная улыбка расплылась на губах. Нифа научилась прятать за ней свои истинные чувства. — Я просто немного проспала. Либеро смотрел на нее с недоверием. Савамура практически ощущала физическое давление от его взгляда. Тяжелое, гнетущее. В ее сердце оставались вещи, которые она предпочитала не выносить на всеобщее обозрение, делясь лишь с Кенмой. То, что она оберегала будто драгоценность, пусть эти чувства и разрушали ее. — Не задерживайся и поспеши на урок, — пробормотал Яку и направился вглубь здания. Нифа осталась в одиночестве среди шкафчиков с обувью. Первый звонок пронесся по коридору, призывая всех поторопиться. Руки действовали сами по себе, доставая школьные тапочки. Девушка даже не заметила янтарных глаз, что внимательно за ней следили. Будто в тумане, она уже было направилась к своему классу, как чья-то рука перехватила ее на полпути. — Тебе нельзя в таком состоянии показываться в классе, — голос Кенмы был на удивление тверд. Ступая за ним следом, Савамура практически ни о чем не думала. Она не понимала, отчего вдруг весь мир превратился в одно огромное ватное облако. Ей становилось все тяжелее и тяжелее сохранять фокус на волнующих вещах, и все, что осталось, это биение сердца в висках. Порыв ветра ударил в лицо, заставляя Нифу прийти в себя. В тени на крыше, где они так часто прятались с Козуме от капитана, было безопасно. Тут и там виднелись небольшие лужицы, оставленные утренним дождем. Пальцы парня разжались, и Савамура осела на пол. Все силы будто бы разом ее покинули. Она не почувствовала удара о бетон, словно ее колени были сделаны из стали. Подол юбки намок практически сразу, но и на это Нифа не обратила внимания. Весь ее мир сузился до тяжести в груди, что все сильнее и сильнее поглощала ее, утягивая на дно. Кенма присел рядом и обхватил лицо девушки ладонями. — Это опять происходит? Мягкий, терпеливый голос обволакивал сознание Нифы, помогая ей сосредоточить свое внимание на друге. На его отросших корнях, которые она без конца предлагала ему подкрасить. На морщинке между бровями. На том, что его ладони слегка вспотели, и он старался касаться ее осторожно. — Я в порядке. — Не лги, — хладнокровно отрезал парень. — Твоя рубашка застегнута слишком неаккуратно, чулки разной длинны, а в глазах туман. Я уже видел такое в прошлом году. Савамура вздохнула. В том, что Кенма знал ее лучше всех, были и свои недостатки. Он изучил признаки того, что ее сознание выдавало ошибку, код неисправности. Когда она впервые столкнулась с неприязнью со стороны женской половины класса, ей пришлось целый урок просидеть в туалете, пытаясь успокоить дрожащие руки и струящиеся по щекам слезы. Это оказалось страшнее, чем она могла себе представить. Нифа теряла концентрацию, проваливалась куда-то, пытаясь собрать себя. Девушка не хотела называть это громкими словами. Ей казалось, что все это глупость, а диагнозы ставят при более серьезных проблемах. Но Козуме упорно твердил, что с паническими атаками нужно что-то делать. По крайней мере, просил ее не оставаться наедине с тревогой, сжирающей сердце. — Я не понимаю, почему, — губы Нифы задрожали. — Ведь все хорошо. Я не… Нет причин. Тогда почему? Козуме молча прижал ее к своей груди. Позволил спрятаться, чтобы не приходилось держать все под контролем. Эмоции, рвущиеся наружу, полились немыми слезами. Савамура не могла кричать, не могла даже всхлипнуть. Лишь ее плечи содрогались. Она так ненавидела себя за эту слабость. Нифа не ломалась даже тогда, когда приехала в Сендай впервые за год. Волновалась и злилась, но оставалась собой. Возможно, все воспоминания о мечтах и стремлениях брата сделали свое дело. Она знала, что была совершенно беспомощной. Ни ее чувства, ни страхи никак не помогут Карасуно победить. Савамура могла лишь стоять поодаль и наблюдать за тем, как волейбольные команды префектуры Мияги набрасываются на еще неокрепших воронов, пытаясь разорвать их на куски. Хлопнула дверь. Чьи-то тяжелые шаги стремительно сокращали расстояние, приближаясь к укрытию. — Сколько раз мне вам говорить, что рейды не являются уважительной причиной для… Куроо запнулся на полуслове. Его взгляд цеплялся за детали, складывая картинку воедино. Козуме прижал Нифу еще ближе, пытаясь скрыть от взгляда капитана. Его инстинкт кричал о том, что важно защитить девушку, не дать кому-либо увидеть ее слезы, даже если этим кем-то и был его близкий друг. В тот момент это не имело значения. На мгновение янтарные глаза блеснули яростью. Тетсуро удивился, глядя сверху вниз на свернувшийся комочек из двух вымокших подростков. Очередное напоминание о том, что он был чужим в этой ненормальной дружбе. Кенма и Нифа были словно созависимы. Они готовы были защищать друг друга до истощения. Иногда это даже пугало. — Возвращайтесь к занятиям, когда… Нужное слово так и не было найдено. Не сумев закончить предложение, Куроо направился прочь с крыши. Он знал, уже вскоре Нифа вновь будет лучисто улыбаться всей команде, а Козуме скроет свои эмоции за сотней замков. Капитану не было места там, в тени. Его руки ни за что бы не прикоснулись к Савамуре таким образом. А она бы никогда не позволила себе оголиться перед ним всей своей душой. И быть может, это было к лучшему, ведь Тетсуро не умел утешать именно так, как Нифа в том нуждалась.

***

Телефон вибрировал где-то в сумке, брошенной неподалеку, но девушка не двигалась. Руки Кенмы, которые продолжали ее обнимать, фортом выросли вокруг ее израненного сердца. Быть может, это Дайчи делился новостями с отборочных. Или же Ри решила уведомить о результатах матча. Нифа все еще не была готова покинуть убежище, созданное Козуме лишь для нее одной. Дождевая вода высохла довольно быстро. Волосы, что Савамуре приходилось выравнивать, вновь завились от влаги и липли к шее. Пальцы, сжимающие ткань чужой рубашки, онемели. Горло горело царапающимися словами, что так и не сорвались с губ. Она знала, что не сможет заставить себя пойти на занятия. Не позволит одноклассникам увидеть ее столь уязвимой. Броня приспособилась к убийственным взглядам, но все еще иногда пропускала удары. Сердце постепенно выровняло свой ритм. Нифа не имела ни малейшего понятия, сколько времени они так просидели. Вероятно, довольно долго, раз Тетсуро пришлось их искать. Ей почему-то захотелось засмеяться от осознания того, что именно об этом он и говорил. Увидь их кто, пошли бы слухи, если этого еще не случилось. Но ничто во всей огромной, необъятной вселенной не сумело бы заставить ее оставить Кенму. — Ты хочешь поехать в Мияги. Не спрашивал. Утверждал. Савамура уже устала удивляться тому, насколько точно Козуме чувствовал ее мысли и настроение. Она действительно хотела поехать, но не могла бросить парней во время подготовки. Отборочные одинаково не щадили никого. Разве имела она право оставить их ради другой команды? — Они справятся без меня, я знаю это. Я не нужна там. — Нифа, хватит. Я чувствую твою ложь. Все оправдания застыли на языке. Ей хотелось убедить друга в том, что это вовсе не ради нее самой, только вот они оба знали, что это не имело смысла. Кенма уже разгадал ее, озвучив то, о чем она боялась даже думать. — Капитан меня не простит, — девушка тяжело вздохнула и отстранилась от парня. Ее глаза опухли и покраснели, и пришлось прищуриться от яркого света, от которого она успела отвыкнуть. Савамура заправила прядь волос за ухо и, нервничая, подняла взгляд на Козуме. Первым, что она заметила, было недовольство. Скрытое практически идеально, если бы девушка не знала парня так хорошо. Для Кенмы делить ее с кем-то, кого он сам не считал другом, было чуждо. Он принимал Дайчи, но не мог усмирить чувства, ведь с его появлением в жизни Нифы секретов стало больше. Девушка начала недоговаривать, иногда ходила слишком задумчивая или радовалась чему-то, о чем не хотела говорить Кенме. Он не понимал. Пытался привыкнуть и смириться, но ему все больше казалось, что Савамура-старший попросту воровал у него близкого друга. Глядя на Нифу, видя ее состояние и понимая, кто был всему этому причиной, Козуме не мог простить Дайчи того, что он делал с сестрой, пусть и не преднамеренно. Очередная вибрация телефона привлекла внимание девушки. Она отыскала его на дне сумки и принялась пересматривать сообщения. Несколько было от Ри, где она возмущалась, комментируя игру Тоору. Нифа быстро пробежалась по ним глазами, но отложила. В сообщении от матери говорилось, что она ждет ее дома на день рождения Синтаро. От Дайчи были всего пара предложений. «Мы выиграли. Завтра матч против Аободжосай». Вздох облегчения звучал оглушающе. Казалось, она и вовсе не дышала все это время, пока листала входящие. Значит, им удалось преодолеть первый рубеж. Стать чуточку выше, выйти за пределы. Нифа не могла скрыть улыбку. Тепло постепенно разносилось венами по телу. Девушка чувствовала взгляд Кенмы на себе, но оставалось одно сообщение, что Савамура неосознанно оставила напоследок. Имя Сугавары Коуши каждый раз вызывало в ней удивление, когда Нифа видела его на экране собственного телефона. Отчего-то ее радовало, что семпай, который заботился о ней весь последний год средней школы, продолжал учтиво узнавать, как ее дела, делиться новостями о Карасуно и смешить. Прошло всего несколько дней с тех пор, как она ответила на его сообщение, но тем не менее то уютное теплое чувство, что она испытывала, живя в Мияги, окутывало ее и в Токио. «Спасибо, что писала Дайчи все те подбадривающие слова. Ты бы видела, как он играл сегодня. Настоящий капитан. Уверен, будь ты на трибунах, он справился бы еще лучше. P.S. Пусть меня и не выпустили на поле, я все равно благодарен за твою веру». Савамура боролась с желанием прижать телефон к груди. Эта доброта цепляла. В ней было нечто, чего девушке так не хватало в повседневной жизни. Отношения с Кенмой были сравни общению с частью себя. Он был больше, чем просто другом, продолжением ее сущности. Куроо всегда держался поодаль, не позволяя ей на самом деле с ним подружиться. Но Коуши дарил ей это ощущение покоя и возможности быть такой, какая она есть. С ним Нифа не чувствовала себя скованной правилами, о которых так настойчиво твердил Тетсуро. Оторвав взгляд от телефона, Савамура успела заметить отблеск боли, что отразился в глазах Козуме. Парень быстро отвернулся, цепляя на лицо маску безразличия. — Кенма, — девушка потянулась к другу, сгребая его в свои объятья. — Ты никогда меня не потеряешь, слышишь? Ты — это я, а я — это ты. — С чего ты взяла, что я этого боюсь? Нифа вздохнула. В моменты ревности он всегда пытался отгородиться от нее, сделать вид, что ему и вовсе безразлично. Не хватало только приставки, на которую можно обратить все свое внимание. — Я тебя люблю, и ничто в мире этого не изменит. Даже ты сам. Козуме поежился. Ему становилось некомфортно, когда Савамура произносила это слово на букву «л». Она словно забиралась ему под кожу и сворачивалась в груди котенком, не желающим уходить. Именно в такие моменты парню становилось практически неловко. Он чувствовал себя уязвимым перед этой искренностью и бескорыстием, что и подкупили его в Нифе с первых дней знакомства. Позволив подруге эту вольность, он не мог выкинуть из головы улыбку, что появилась на ее губах, пока она читала сообщения. Ту, полную облегчения, что появилась сперва. И радостную, что последовала за ней. Что-то подсказывало Кенме, что предназначались они совсем разным людям. И если о существовании одного он еще имел представление, то кем же тогда был второй?