Мохито

— Да сколько уже можно?! Это тридцатая рубашка, — простонал рыжий, растекаясь на диванчике для гостей. — Ещё немного и я решу, что тебе нравится проводить со мной время. — Очень, — ответил Осаму, наслаждаясь сменой эмоций на его красивом лице. — О, боги. Тогда просто выбери уже что-то и пойдём в более уютное место. Не смейся, но ещё немного и я врасту в этот диван, — возмущённо произнес Чуя. Кейни, стоящая рядом с ним, тихонько хихикнула. Дазай же подавил улыбку и попросил под громкий стон разочарования Чуи, принести новую рубашку. Дазай сам не понимал, зачем он это делает. Он ненавидит долго находиться в магазинах, но ему слишком нравится недовольное выражение лица Накахары. Наконец через полчаса они вышли из магазина. — В следующий раз я просто дам денег за испорченную мною вещь. Да я с мамой и сестрой так долго вещи не выбираю. Да что там они! Я с Акико так долго по магазинам не хожу, а она, между прочим, выносит мозг похуже тебя, — возмущался рыжий. — Девушка? , — « — И вот зачем он спросил?»: Дазай сам не мог найти на это ответ. — Нет, подруга. Я гей, — ответил Чуя. — Извини за этот нетактичный вопрос. Ты хотел посидеть в более удобном месте. Есть идеи? , — спросил Дазай. — Не стоит извиняться. Хм… Неподалёку есть неплохое кафе, — ответил Чуя. Он понятие не имел о чем можно говорить с мужчиной всё время до кафе и в нем самом. — А сладкое там есть? , — спросил Дазай. Сладкое и алкоголь это две его главные слабости. — Там есть чудесные пироги и пирожные, — с яркой улыбкой ответил Чуя. Дазай поймал себя на том, что хочет улыбнуться в ответ. *** — И в тот момент, когда я уже на ходу надеваю куртку мне в спину летит возмущённое: «— Накахара, если вы опять пропустите пару по математике, то следующую будете сидеть в кабинете директора.» Ну не люблю я математику, я чистый гуманитарий. Я лучше нарисую, спою, напишу… Да всё что угодно, кроме этих ужасных цифр, — с улыбкой рассказывал Чуя. — Я сам не люблю математику, а в школе я подкупил учителя, и не ходил вообще на уроки, имея 5 за все четверти, — ответил Осаму, отпивая горячий шоколад. Кафе ему понравилось, милое местечко с улыбчивыми официантами. — Везёт. Мама меня заставляла учить, ещё и репетиторов посещать, — вздохнул рыжий. — Моему отцу было плевать на это, а маму я совсем не знал, — произнёс Дазай. Ещё через час они бродили по осеннему парку, обсуждая поэзию и современных художников. — Было весело, не знал что моя неуклюжесть может стать причиной проведения интересного вечера, — с улыбкой произнёс Чуя. — Мне тоже было весело с тобой, — слегка улыбнулся Осаму. — Ты очень милый, когда улыбаешься. Прости за то, что я испортил твою рубашку и ты, наверное, не так планировал провести вечер, — извинился Накахара, заказывая в приложении такси до дома. — Ну, в моих планах было найти красивого парня и провести с ним ничего не значащую для нас двоих ночь. А новая рубашка мне нравится гораздо больше, чем старая, так что не извиняйся, — ответил Дазай. — Оу… — только и выдохнул Накахара. Приехавшая машина такси нарушила повисшую неловкую паузу. — Пока, — Чуя улыбнулся и махнул рукой. «— Мальчишка.», — пронеслось в голове у Дазая. — До свидания, — ответил Осаму, провожая взглядом удаляющуюся машину. *** В комнате душно и даже открытая форточка, в которую медленно просачивается на улицу сигаретный дым не помогает. Молодой, полностью обнаженный, рыжеволосый парень, с чересчур наигранным наслаждением, отсасывает у сидящего в кресле мужчины. — Достаточно, — прозвучал властный голос, а рука до этого мягко перебирающая, слишком короткие волосы, жестоко потянула наверх, заставляя поднять глаза. — Вам не понравилось, хозяин? , — промямлил парень. — Нет, — холодно ответил Дазай, рассматривая зелёные глаза напротив. Чёрт. Он же просил рыжего с голубыми глазами. Похоже на одного сутенера в городе станет меньше. Его размышления прервал голос: — Мне плевать чем ты там занят, выкидывай свою очередную подстилку прочь, у меня есть к тебе разговор. Вошедший мужчина с тёмными волосами, кончики которых были белоснежными, с брезгливостью рассматривал парня, который до сих пор находился между ног Осаму. — Как не культурно, я вообще-то ещё не закончил, — протянул Дазай, закуривая новую сигарету, жестом показывая парню сидеть на месте. Всё не то. И эта чертова покорность во взгляде вместо задорного огонька, раздражала. — Мне плевать, — жёстко ответил Акутагава. — Какие мы грубые или ты только с блондинчиками такой лапочка? , — протянул издевательски Осаму, наслаждаясь опасно зажёгшимися огоньками в глазах друга. Акутагаву Рюноске он знал всю свою жизнь. Он воспитывался как его верный телохранитель. Осаму прекрасно знал все его привычки, любимые развлечения. Например: играть милого бармена, собирая информацию для себя и Осаму. А также Дазай прекрасно знает, что при любом удобном случае, если он что-то неправильно сделает или перейдёт ему дорогу, Рюноске убьёт его с особой жестокостью. Как убил и его отца, за то что он решил развлечься с его сестрой. Дазай сам бы его убил за это и так слишком долго терпел, Гин он воспринимал как младшую сестрёнку. Но, к сожалению, он был в другой стране и в окружении слишком влиятельных людей. — Вон отсюда, — небрежно бросил Дазай, даже не смотря в сторону парня. — Хорошо, хозяин, — промямлил рыжий, возясь с одеждой. — Вон. Быстро и молча, — холодно повторил Дазай. После того как за парнем закрылась дверь, Дазай поднялся и небрежно поправив свою одежду, спросил: — Ну и зачем ты пришёл, Рюноске? Ты ведь должен был охмурять того блондина, за которым уже месяц следишь. — Он дал мне свой номер и наконец-то расстался с тем кретином, ну, он так думает, — ответил Рюноске. — Что этот олух хотел сделать? , — выходя из комнаты отдыха спросил Дазай. — Пустить его по кругу, так как ему он казался слишком правильным, — идя за ним, ответил Акутагава. — Мерзость. Надеюсь он сдох в какой-то канаве, вместе с теми кто на это согласился, — открывая дверь своего кабинета произнёс Дазай. — Тебе бы пророком быть, — съязвил Рюноске. — Не заговаривай мне зубы, Шкет. Зачем тебе его друг? — А по уважительней к начальнику не как Пёсик? И причём здесь его друг? , — изобразив искреннее удивление, спросил Дазай. — Не изображай дебила, пожалуйста. И так день дерьмовый. И ты думаешь, я не заметил, что все твои новые любовники: рыжие и практически у всех голубые глаза, — проворчал Акутагава, садясь в кресло. — Эх… Ничего от тебя не скрыть. Моей тёмной стороне понравился Чуя Накахара, точнее его свет, — тяжко вздохнув, ответил Дазай, садясь в кресло напротив. — И этот человек издевался надомной за то, что я влюбился в бармена, — фыркнул Акутагава. — Влюбился? Рюноске, ты серьёзно? Я и любовь в одном предположении — это ругательство, ну или чудо, — раздражённо произнёс Дазай. Эта тема всегда была для него болезненной. В детстве он учился любить, сам не получая её от отца. Первая любовь, разбила ему сердце изменив. Он долго плакал, вспоминая дни проведённые с любимой девушкой. В 16 лет он понял, что является геем и перестал тратить время на девушек, которые чаще просто раздражали его, любя не его, а деньги. Его парня, с которым он встречался 3 года, убил конкурент Мори Огая, он даже мысленно назвал его именно так. Дазай убил каждого из его семьи, не щадя никого. Придя домой он рухнул на колени в своей комнате, со сжатым снимком в руках и разрыдался. За что был избит Огаем. С тех пор, только отношения на одну ночь, не больше. Это стало его главным правилом, которое он не собирается нарушать. — Земля вызывает Дазая, как слышно? Приём. Шкет, ты ещё со мной? , — выдернул его из воспоминаний обеспокоенный голос Рюноске. — С тобой я. А всё, что ты говоришь чушь, — проворчал Дазай. — Считай как хочешь, но если бы это было чушью, ты бы его уже трахнул, а не дрочил бы на фотки в журнале, — протянул Рюноске, показательно двумя пальцами беря журнал с фотографиями Чуи Накахары. Дазай лишь фыркнул и произнёс: — Сам то не лучше, у тебя чуть ли не на стене висят фотки твоего милого бармена. — Не докажешь, — произнёс Акутагава. — Пф. Ты думаешь мне больше заняться нечем? , — спросил Дазай. — Есть конечно, например вот этим, — жестом фокусника Акутагава достал флешку из кармана пиджака. — Опять работа, — печально протянул Осаму. — Разумеется, босс, — издевательски протянул Рюноске, фыркая из-за слабого тычка в бок. Все — же иногда Дазай ведёт себя как ребёнок, потому что у детей должно быть нормальное детство, а не тот ад, который он пережил.