Мохито

— Ацуши ушёл на свидание с Акутагавой, Акико с мамой на свидании, Гин со своей девушкой, — протянул недовольно Чуя, в пятницу оставшись дома в одиночестве. Время уже приближалось к двум часам дня, а Дазай, таким хриплым голосом говоривший, что придёт, так и не появился. Рука Накахары зажила, об произошедшем напоминали лишь жёлтые пятна синяков. Вдруг в дверь позвонили. — Ну наконец-то моя пицца, — довольно произнёс парень, вставая с дивана. Так как сегодня он дома один, Дазай походу не появится. Можно спокойно расслабиться. Накинув на себя только старую растянутую футболку с пандой, он направился к двери. Не посмотрев в глазок, а сразу открыв дверь, Накахара удивленно моргнул глазами. Перед ним был не курьер, а Дазай в белой рубашке с двумя расстёгнутыми пуговицами, «творческим» беспорядком на голове, бутылкой вина и розой в руках. — Прости, что я без предупреждения, но надеюсь, что ты мне рад. Это тебе, а это нам, — произнёс Дазай, протягивая удивленному Чуе розу и вино. — Спасибо. Проходи. Я ждал пиццу, так как думал, что ты не придёшь, — произнёс Чуя, пропуская гостя в квартиру и закрывая дверь. — Пицца — это хорошо. Только вот у меня аллергия на помидоры, а мой друг узнав это, только с ними и заказывает, — проходя в уютную кухню, пожаловался Дазай. — Сочувствую. Я заказал две с сыром и курицей, отлично подойдут к вину, так как ничего приготовленного у меня нет, — ставя розу в вазу, а вино убирая в холодильник, произнёс Накахара. — Совсем? Ты хочешь сказать, что целый день ничего не ел и на ужин будешь есть пиццу? , — удивленно спросил Дазай. Странное, давно забытое чувство расправило крылья в его, как ему казалось, давно умершей душе. Чувство заботы о другом человеке. — Эм… Ну всё не так плохо как ты думаешь, с утра я поел приготовленную Ацуши кашу, а на обед заказал суп из ресторана, а на ужин просто захотел пиццу, — под строгим взглядом, карих глаз, начал оправдываться Чуя. — А приготовить? , — поднял бровь Дазай. — Я не умею, — опустив глаза, прошептал Чуя. — И вообще в век доставок, готовка — это лишнее. Я так решил, после того, как поджог кухню пытаясь приготовить рис, — смотря исключительно на свои ноги, оправдывался Накахара. — Не смейся! И вообще мы с тобой не так близко знакомы, чтобы я тут перед тобой оправдывался! , — обиженно прокричал Чуя, под громкий смех Осаму. — Прости. Ну не дуйся, — гася улыбку извинился Дазай. — Ну правда прости. А хочешь, я тебя научу? , — поняв, что Чуя продолжает обижаться, спросил брюнет и это сработало, голубые глаза посмотрели на него с грустью, прикрытой насмешкой. — Правда? Меня? Пф. Смешно. Меня научили за все годы моей жизни «готовить» только лапшу быстрого приготовления и то, в последний раз я вылил кипяток себе на ногу, благо большая часть оказалась на полу, — печально вздохнул Накахара, вспоминая тот инцидент. Как кричала на него Йосано, строго на строго запретив появляться на кухне, как вздыхал, прибираясь Ацуши. Они пытались научить его готовить хоть что-то, но всё выходило не так как надо: яичница сгорала, блины пригорали к сковородке так, что проще было её выкинуть чем отмыть, из-за риса у которого выкипела вода, пришлось вызвать пожарных, и тому подобное, списка его косяков на кухне, хватит на то, чтобы обмотать планету целиком. — Мне кажется, что ты преувеличиваешь. И сейчас я тебе это докажу, — спокойно произнёс Дазай и подошёл к холодильнику. — Так у тебя есть курица, так и ещё овощи. Прекрасно. Сейчас я попробую, если ты конечно согласен, научить тебя готовить, — заговорчески произнёс Дазай, вкладывая на стол овощи и курицу. — Правда? , — с какой-то детской наивностью спросил Чуя. Дазай подметил, что глаза у Накахары стали ещё ярче. — Ага, — согласился Дазай и снимая с крючка фартук, подошёл к парню. Аккуратно завязав его на Чуе, он дольше чем нужно, задержал руки на его талии, обжигая. — Первое, что нужно сделать, это вымыть руки, — выдохнул он на ухо замершему в его руках Чуе, и отпустил. Вымыв руки, Дазай закатал рукова белой рубашки, а Чуя нервно одёрнул футболку. — Шаг второй. Ты умеешь чистить овощи? , — спросил Дазай. Чуя кивнул. — Прекрасно. И так преступим. Ты чистишь морковь и лук, я занимаюсь курицей. Договорились? , — с улыбкой спросил Осаму. — Ага. Только если всё пойдёт через одно место, то я тебя предупреждал, — проворчал Чуя, начиная чистить овощи. Дазай лишь улыбнулся. Удивительно, сейчас находясь рядом с этим рыжеволосым парнем, он улыбается чаще, чем за всю жизнь. Тряхнув головой, прогоняя не нужные сейчас мысли, он принялся готовить курицу. Смеясь и шутя друг над другом, они едва услышали дверной звонок. — Пиццу привезли. Я заберу, — произнёс Чуя. — Стой, у тебя соус на губах, — окликнул его Дазай и подойдя ближе, мягко поцеловал, напоследок лизнув уголок губ парня. — Вот так-то лучше, — довольно мурлыкнул Осаму, рассматривая растрепанного Чую. Если бы ему раньше сказали, что вид домашнего парня, с растрепанными волосами, может возбудить, он бы посмеялся на этим, но не сейчас. — Эм… — начал Чуя, но Дазай его перебил: — Пицца. Её и так поздно привезли, а если ты не откроешь, то курьер просто уйдёт. — Точно, — отходя от шока, произнёс Чуя и пошёл открывать дверь курьеру. — Ваша пицца, простите за ожидание, пробки, — оправдывался молодой парень. — Да ничего страшного, — произнёс Чуя. — Вот здесь распишитесь. Ага. Спасибо. У вас кстати очень красивые глаза, — широко улыбнулся курьер. — Спасибо, — смущённо ответил Накахара. — Солнышко, ты там скоро, — раздался приближающийся голос Дазая и тёплые руки властно прижали Накахару к себе. — Приятного аппетита. И хорошего вечера, — попрощался курьер, забирая из рук Чуи бумагу и ушёл. — Сообразительный, — произнёс Дазай, зарываясь носом в волосы Накахары. — И что это было? , — закрывая дверь, спросил Чуя. — Я ужасный собственник, — прошептал Дазай, касаясь губами шеи, вызывая не громкий стон. Приняв это как сигнал к действию, брюнет начал исследовать податливое тело голубоглазого, находя всё новые и новые чувствительные места. — Ммм… Постой. Дай хотя бы пиццу положить и если ты не забыл, у нас курица в духовке, — произнёс Чуя, понимая, что ещё не много и вновь придётся вызывать пожарников. — Чёрт, — выругался Дазай и под удивлённый писк Чуи поднял его на руки, и понёс в сторону кухни. Посадив Чую на стол, благо они убрали, всё с него, забрав у него из рук коробки с пиццей, Дазай вернулся к изучению губами, так понравившиеся, нежной кожи на шее. Отпускаясь губами всё ниже, Дазай с удовольствием слушал, становящиеся всё громче, стоны Накахары. — Ах… По… Подожди, — хрипло произнёс Чуя. — Что-то не так? Ты не хочешь? , — спросил Дазай, ища в потемневших глазах напротив ответы на свои вопросы. — Нет. Просто, я не хочу вызывать вновь пожарных. Чёрт. И закончить так не хочу, — произнёс Чуя. — Не беспокойся, духовку я выключил, а так мы точно не закончим, если ты кончено хочешь продолжения, — протянул Дазай, как бы случайно задевая уже вставший член Накахары, вызывая у того громкий стон. — Ммм… Не против, — простонал Накахара. Словно подарок, Дазай развязывал уже не нужный фартук, избавив от ненужной, по его мнению, одежды Накахару он замер, рассматривая смутившегося парня. «— Это намного лучше, чем я себе представлял», — мысленно произнёс Дазай. — Ты прекрасен, — уже в слух, хрипло, произнёс Осаму, вовлекая Чую в новый поцелуй. Посчитав, что так несправедливо, он голый, а Осаму одет, Накахара непослушными руками, начал расстегивать пуговицы рубашки, недовольно мыча в поцелуй, так как ничего не получалось. — Не получается, — прохныкал Чуя, когда поцелуй прервался. Дазай одним движением снял, мешающую им обоим, рубашку, теперь давая возможность Чуе рассмотреть себя. Всё худое, но подтянутое, тело было покрыто шрамами, некоторые делал он сам, другие Мори, а все остальные появились из-за его работы. — Мерзкое зрелище? , — негромко спросил Дазай. Он перестал замечать их уже давно, но все любовники и любовницы видели его только в рубашке. Чуя стал исключением. В этом Дазай признался себе довольно легко, как и то, что если Накахара согласится с ним ему будет не всё равно. — Нет, — проведя пальцем по старому шраму на животе, произнёс Чуя. — Они часть тебя. А ты красивый, — прошептал голубоглазый и наклонившись, провёл уже языком по шраму, вызывая первый глухой стон Осаму.