Чёрная Жемчужина

      Танцор хотел обнять Сонхва, прижать к себе, но косые взгляды водителя немного смущали, поэтому он ограничился тем, что сжал прохладные пальцы парня в своей ладони. Ему сейчас было спокойно, тепло и комфортно. Он хотел бы, чтобы это мгновение остановилось, хотел насладиться им, пропитаться этим чувством. Он чувствовал на себе внимательный взгляд Пака: пусть смотрит. От мыслей его отвлёк сигнал телефона. Достав золотого цвета раскладушку в металлическом корпусе, который местами уже был потёртым от частого и долгого использования, прочитал сообщение от менеджера. Он быстро набрал ответ, что плохо себя чувствует и не сможет завтра прийти на работу. Такие же сообщения отправил ещё двум своим кураторам с разных подработок. Один практически моментально прислал ответ: «Это первый и последний раз! Мне не нужны эти проблемы». Танцор вздохнул, выключая свой телефон. Он не хотел сегодня думать об этом, его голова итак была забита мыслями и проблемами 24/7, он хотел отдохнуть. Когда он в последний раз отдыхал?       Сонхва наблюдал за парнем, не сводя глаз. Он не хотел подсматривать, но невольно увидел сообщение, почувствовав угрызения совести. Не будет ли проблем у Ги из-за его навязчивого желания? Сонхва хотел помочь танцору и был уверен, что мог бы помочь ему со многими проблемами, но он не знал, что именно произошло у Ги и боялся лезть с расспросами. Всё же они не были настолько близки, чтобы открываться друг другу. Хоть он и хотел этого.       Машина остановилась около большого дома, окружённого высоким забором. Сонхва немного разнервничался, сомневаясь в своём решении. Почему-то было чувство, что он собирается показать что-то очень личное и сокровенное. Ги остановился перед воротами, оглянулся на Пака.       – Я пойму, если мне нужно уйти.       – Нет! – Сонхва схватил танцора за руку, ведя к боковой двери. – Просто кроме друзей никто не бывал у меня и я…       Танцор улыбнулся. Иногда Пак был таким милым и невинным, что хотелось обнять его и целовать в нос. Ги и сам удивился своим мыслям.       – У тебя много друзей?       – Двое. Юнхо и Уён. Мой младший.       Оказавшись внутри двора, танцор с любопытством огляделся, признаваясь в своих ожиданиях:       – Думал, что здесь по периметру будут стоять головорезы с автоматами.       Сонхва рассмеялся, уверяя, что никогда не страдал желанием окружить себя повышенной охраной. Они подошли к двухэтажному в современном стиле дому, сочетающего в себе уют дерева и холодность стекла. Выглядел дом дорогим и необычным.       – Ты живёшь один?       – Да.       – Зачем тебе такой большой дом?       – Не знаю. – Сонхва замер в задумчивости. – Просто у меня никогда не было своего дома. Просто я мог позволить себе его покупку.       Пак открыл входную дверь, пропуская танцора внутрь. Свет включился автоматически, наполняя просторную, со множеством зеркал на стенах в полный рост прихожую. Сонхва снова замер, погружаясь в странные и приятные чувства, смотря на Ги в своём доме. Парень не спеша осматривал помещение. Определённо этот дом подходил хозяину, и хозяин со слегка растерянным взглядом смотрелся очень сладко. Танцор подошёл к Паку, обвивая его талию и прижимая к себе, замечая удивление во взгляде, поцеловал его. Сонхва сразу же обнял Ги в ответ, сильнее прижимаясь к нему, чувствуя лёгкую дрожь в конечностях и головокружение от поцелуя. Он замирал, когда танцор прихватывал его нижнюю губу, оттягивая её или слегка прикусывая, неровно выдыхал, когда чужой язык медленно скользил по его губе или зубам. Не смотря на спокойный и чувственный поцелуй, Сонхва возбудился, нетерпеливо дёрнулся, опуская свои руки на ягодицы танцора. Ги прикоснулся к шее Пака, слегка сжимая свои пальцы, провёл ладонью вверх до подбородка, с едва ощутимым напором отстранил Сонхва, заглядывая в практически чёрные, горящие желанием, глаза парня.       – Ты обещал меня накормить. – улыбнулся танцор, стараясь удержаться от желания снова припасть к этим мягким, манящим губам.       – Да, – отрешённо ответил Сонхва, неспособный преодолеть своё притяжение к танцору. Хотелось целовать его долго, пока губы не заболят, и дальше.       – У тебя есть тапочки для гостя?       – Тапочки? – Сонхва перевёл взгляд вниз на ноги парня, замечая его возбуждение. Это разожгло в нём ещё более сильное желание и Пак, сжав ремень танцора, потянул его на себя, ловко расстёгивая брюки и запуская руку в трусы. Ги перехватил настырную руку, сжимая запястье, сдавленно выдохнул имя Сонхва, но желание Пака было настолько сильным, что он не контролировал себя, стягивая чужие брюки ниже, одновременно присаживаясь на колени. Он сразу же прикоснулся губами к розоватой головке, с нажимом проводя своим языком. Высвободил свою руку из захвата, стянул одежду ещё ниже, полностью открывая себе доступ к желаемому. Сонхва сомкнул губы, втягивая самую головку в свой рот, старательно вылизывая её языком, несколько раз проводя прямо по расщелине уретры. Танцор схватился за волосы Пака, сжимая их в кулаке, закусывая нижнюю губу от удовольствия. Сонхва чувствовал, как член в его рту наполняется желанием, становится больше и твёрже. Он сжал свои колени, чувствуя нестерпимую боль от переполняющего его вожделения. Он сжал ягодицы танцора, скользя по члену губами вверх-вниз, не переставая работать языком. В какой-то момент Ги с силой оттянул Сонхва за волосы, заглядывая в его затуманенные глаза, останавливаясь на блестевших от слюны губах.       – Сука ты, – процедил танцор сквозь зубы, кладя руки на голову Пака, направляя его снова к своему члену. Сонхва был послушен, расслабляя своё горло и позволяя парню проникать в его рот на всю длину. Он глухо стонал, сильнее сжимая упругую задницу танцора, мечтая о прикосновении к своему собственному члену, который был готов взорваться от нетерпения и переизбытка желания. Ги сильнее и быстрее стал давить на затылок Пака, чувствуя, как плотный узел в паху был готов взорваться от оргазма. Он коротко дёрнулся несколько раз, оставляя приятный и влажный рот партнёра, кончая тому на лицо. Сонхва блаженно закрыл глаза, слизывая терпкие капельки с губ. Танцор подхватил Пака под мышки, ставя его на ноги, толкая к стене, с силой прижимая этого довольного и безумно пошлого парня с каплями спермы на лице.       – Хва, ты сводишь с ума! – шептал танцор, облизывая ухо Пака, а тот в ответ посмеивался. – Хочу тебя! Хочу слышать твои стоны, чувствовать тебя! Да чёрт, ты хуже наркотика!       Танцор просунул своё колено между колен Сонхва, ведя им вверх, надавливая на пах парня. Пак громко застонал, задергался, крепко обхватывая плечи танцора, прижимаясь к нему, хаотично двигая бёдрами. Он захрипел, изогнулся, безостановочно повторяя имя парня.       – Где у тебя ванная? – спросил танцор, подхватывая Сонхва под ягодицы, но Пак был не в состоянии отвечать на вопросы. Он впервые испытывал подобное: впервые возбудился от минета, впервые был возбуждён настолько, что кончил от прикосновения к своему члену и впервые был такой яркий оргазм, лишивший его на несколько мгновений сознания. Танцор, прижимая парня к себе, крепко держа его, отправился на поиски ванной комнаты. Третья дверь оказалось нужной, и ванная там была размером с кровать. Ги аккуратно усадил Сонхва на стиральную машину, быстро избавляя его от одежды. Невольно засмотрелся на блестевшие и практически высохшие капельки на прекрасном лице. Танцор выругался. Сонхва был слишком соблазнительным с этой блаженной улыбкой на припухших губах, с прикрытыми глазами, со спермой на лице. Внутри Ги просыпался ненасытный зверь, который хотел этого парня до рыка и безумия. Его член опять был готов к действу, и танцор в лёгком нетерпении иногда касался его. Он полностью разделся, быстро разобрался со смесителем, настроив оптимальную температуру воды и режим, перенёс Сонхва в ванну. Пак приоткрыл глаза, не совсем понимая, как он оказался в ванной, но выхватив взглядом лицо склоняющегося над ним танцора, успокоился, обхватывая его за шею, прижимаясь к губам. Он позволил парню умыть себя, получая наслаждение от его сильных, немного грубых и резких, но столь приятных прикосновений. Танцор подхватил Пака, усаживая на свои колени, прижав к себе.       – Как ты?       – Хорошо, – пробормотал Пак. Он откинул голову на плечо танцора, засмеялся. – Я счастлив.       Танцор хмыкнул на это признание, продолжая медленно поливать Пака водой. Они просидели около 20 минут, после чего Сонхва, невероятно довольный и счастливый, возвестив, что займётся ужином, вылез из ванны, накинув на плечи огромный махровый халат тёмно-серого цвета. Танцор остался нежиться в тёплой воде, вдоволь наигравшись всеми режимами, которыми обладала ванна. Он долго смотрел на моющие средства, не уверенный в дозволенности их использования, но всё же он ненавидел запах бара, который пропитывал его одежду, волосы, саму кожу, а потому всё-таки потянулся к пузырькам, приводя себя в человеческий вид. Он почему-то ожидал, что шампуни и гели будут с фруктовыми ароматами (именно так ассоциировался у него вкус и выбор Пака), но порядком удивился вполне стандартным запахам. «Совершенно не такой, как представляется», – думал Ги, вытирая своё тело полотенцем. Надевать свою одежду совершенно не хотелось: посмотрев несколько секунд на стиральную машину, он закинул свою одежду в аппарат и установил нужный режим. Однако после этого встал вопрос, что ему надеть? Второго халата в ванной не наблюдалось, свою одежду он отправил в стирку. На губах мелькнула хитрая улыбка и он обмотал свои бёдра полотенцем. Приятной особенностью дома Пака был пол с подогревом. Ходить по такому было очень приятно, да на нём и сидеть и спать было бы комфортно.       Ги прошёл на кухню, которую без труда отыскал в доме (характерные звуки и стандартное расположение комнат в доме помогли в этом). Он остановился в дверном проёме, опершись на косяк. Картина была необычной, но очень приятной для глаза: Сонхва стоял у плиты, невероятно уютный и мягкий в своём большом халате, следил за мясом, работая шумовкой, иногда возвращаясь к овощам. Он что-то тихо мурчал себе под нос, очень плавно и соблазнительно заправляя пряди за ухо. Сонхва обернулся, увидел танцора, вытянул губы в удивлении.       – Не думал, что ты умеешь готовить и, на самом деле, сам приготовишь ужин, – заметил Ги, радуясь реакции Пака, который откровенно любовался сейчас танцором, быстро бегая глазами по обнажённым плечам, рукам, груди, задерживая взгляд на полотенце, крепко обтягивающем узкие бёдра.       – Это… – Сонхва взмахнул рукой, но совершенно потерял свою мысль.       – Мне уйти, чтобы не отвлекать тебя?       – Да… То есть, нет! – щеки брюнета вспыхнули румянцем, он уставился в пол, слыша смешок танцора и смущаясь ещё больше. Заметив в своей руке лопатку, он вспомнил про готовку, встрепенулся, возвращаясь к плите. – Прости, я не подумал. Надо было принести тебе халат.       – Думаешь? – голос прозвучал совсем близко и Пак, обернувшись, столкнулся взглядом с танцором, опять засмотревшись на него.       – Нет.       Ги, аккуратно сжав подбородок хозяина дома, оставил целомудренный поцелуй на его губах.       – Мне помочь тебе?       – Нет, – Сонхва пытался отделаться от наваждения и желания накинуться на танцора прямо здесь и сейчас. – Ты мой гость. Позволь мне быть хорошим хозяином. – он, как школьник, избегал любых взглядов на танцора, боясь опять зависнуть. – Можешь пока осмотреться.       – Если я зайду в комнату, в которую не должен?       – У меня нет таких комнат.       – Знаешь, я бы всё-таки не отказался от каких-нибудь шорт или штанов.       – А, да! – Сонхва обернулся, но невольно опять засмотрелся на шею танцора, по которой медленно стекала капелька воды с волос. Он невольно облизнулся, посмотрел в шоколадные, улыбающиеся глаза и всё же обнял парня, проводя языком по его скуле к мочке уха. – На втором этаже, вторая дверь слева. Попробуй найти там что-нибудь.       Танцор прикоснулся своим носом к носу Пака, подмигнул и покинул кухню. Сонхва сделал глубокий вздох. Если бы спросили его мнение, то он бы сказал, что Ги должен всегда так ходить – с полотенцем на бёдрах. Или можно вообще без него. Можно и не ходить, а просто лежать в кровати. Он тряхнул головой, прогоняя свои мысли и возвращаясь к готовке.       Ги тем временем неспешно поднялся на второй этаж, осматривая дом. Нельзя сказать, что дом был богато обставлен, но здесь чувствовалось внимание к деталям, любовь к технологиям и рука дизайнера, учетшего все пожелания клиента. На втором этаже было четыре двери: одна справа и три слева. Танцор хотел посмотреть, что за всеми дверями, но всё же не рискнул наглеть, хоть хозяин и не запрещал этого. В конце концов, он впервые в этом доме и стоит быть более сдержанным. К тому же, любопытным всегда доставалось по носу. Парень подошёл к нужной двери, толкнул её. Это оказалась небольшая в бежевых тонах уютная спальня. Большую часть помещения занимала двуспальная кровать с большим количеством подушек. Между окном и кроватью стоял столик с фотографией троих парней: один из них точно был Юнхо, который, казалось, совсем не изменился; Сонхва угадывался с трудом (возможно, дело было во взгляде, слишком жёстком и холодном для фотографии с друзьями); а третьего парнишку танцор не знал, но предположил, что это тот самый младший, которого упоминал Сонхва ранее. Напротив кровати на всю стену располагался шкаф с зеркалами-дверцами. «Неужели настолько любит любоваться собой?» – подумал танцор, удивляясь количеству зеркал в этом доме. Потом подумал, что в этих зеркалах отражается кровать и представил, как было бы приятно смотреть в зеркало, пока на бёдрах сидит Сонхва. Ги шлёпнул себя по лбу за непрошенные мысли и резко открыл дверцы шкафа. Содержимое не отличалось особым разнообразием: множество рубашек белого или близкого к белому цвету, множество костюмов всех оттенков чёрного. На дверцах висели галстуки разных фасонов и расцветок, ремни, платки. Танцор закрыл центральные дверцы, переместившись влево, к ящикам. Там в одном из них он нашёл майку-борцовку чёрного цвета. Она была совсем чуть-чуть ему мала, плотно обтягивая грудь и бока парня. «Интересно, Сонхва понравится? Или лучше без неё?» – такие мысли крутились в голове танцора, пока он продолжал поиски, в надежде отыскать штаны. Удача ждала его с правой стороны шкафа, где были развешаны спортивные костюмы, кофты, свитера и другая неклассическая одежда.       Когда Ги спустился вниз, на столе уже ждал аппетитный и ароматный ужин. От запаха рот сразу наполнился слюной.       – Хочешь вино или виски?       – Нет, спасибо. Я не люблю алкоголь.       – Правда? Но ты же пил.       – Когда нервничаю. – пожал плечами танцор, не дожидаясь приглашения, усаживаясь за стол.       – Нервничал?       Парень посмотрел на Пака, смутился, отвернулся и решил проигнорировать вопрос. Он настолько расслабился, что стал болтать, совершенно не думая, что выдаёт. Что теперь Сонхва будет думать о нём, зная, что он не крутой, а вполне обычный. Ги расстроился из-за этого и этой ситуации, уткнувшись в пустую тарелку. А Пак, наоборот, чувствовал радость, понимая, что этот парень пусть и не специально, открывается перед ним. И был рад тому, что не он один нервничает при каждой встрече. Сонхва подошёл к танцору, обнимая его за плечи, целуя шею, затылок и ухо.       – Я рад, что я не одинок в своих чувствах, – прошептал Пак и, не дав парню времени для ответа, отошёл, беря его тарелку и накладывая еду. Первые минуты они молчали, поглощённые едой, понимая, что каждый из них был жутко голодным. Постепенно завязался разговор, Пак в подробностях, с гордостью и любовью рассказывал о своём доме. Он чувствовал небывалое вдохновение, как если бы давно уже хотел поделиться своими мыслями и только сейчас появилась такая возможность.       После ужина, убрав посуду, они переместились в гостиную, включив телевизор, остановив свой выбор на семейной комедии. Танцор, сытый и согретый близостью Сонхва, вскоре провалился в сон, но длился он недолго (по мнению Ги). Заботливые прикосновения вытащили его из царства Морфея.       – Пошли в спальню. Не спи на диване.       Ги, увидев перед собой Пака, обнял его, притягивая к себе, жадно припадая к его губам. От неожиданности Сонхва охнул, практически повалившись на танцора, который уже спустился к шее любовника, то нежно, то грубо покусывая её и облизывая. Пак рвано вздохнув, переместился на колени танцора, отводя руки в сторону, давая пространство Ги для ласк. Танцор с силой потянул за пояс халата, пытаясь развязать узел, но ему не хватило терпения, и он, спустив халат по плечам Сонхва, припал к ключицам, спускаясь ниже к соскам. С губ Сонхва сорвался жаркий стон, стоило Ги лишь слегка задеть языком тёмно-розовый сосок. Продолжая свои ласки, танцор запустил одну руку под халат, проверяя готовность Пака принять его. Немного разработав Сонхва и удостоверившись, что дискомфорта быть не должно, Ги вытащил свой член, сразу же насаживая брюнета на него. Они одновременно застонали, сжимая свои пальцы: один на плечах, другой на ягодицах. Танцор полностью контролировал движения Сонхва, приподнимая его и с силой резко опуская. Буквально через несколько фрикций Пак задрожал, оборвав свой стон и орошая майку танцора своей спермой.       – Да, Хва. Чёрт! Как хорошо! – горячо зашептал Ги, продолжая насаживать любовника на свой член, с силой сжимая его тазовые косточки. – Хочу быть единственным любовником для тебя. Будь моим.       Сонхва плавился от слов танцора, от его ласк, от чувства наполненности. Он хватался за плечи Ги, как за спасательный круг, порой теряя нить реальности, полностью сосредоточившись на ощущениях. Танцор крепко прижал любовника к себе, желая захватить Пака, стать единственным для него, стать единственным, кто бы видел такого брюнета, страстного, пошлого, жаркого, единственным, кто бы владел его телом, мыслями, душой. С его губ слабо и неразборчиво слетело «люблю», моментально потонув в сладких, коротких стонах Сонхва, который извивался в объятьях танцора, иногда беспорядочно двигая бёдрами. Оргазм взорвался внутри неожиданно, ярко, сбивая дыхание и лишая последних сил. Откинувшись в блаженстве назад, полностью доверившись рукам Ги, Сонхва сдавленно промычал, сжимая свои колени. Сперма медленно стекала по его подрагивающему члену, размазываясь по одежде, окружая двоих терпким запахом. Ги притянул парня к себе, и тот сразу же повис на нём, не способный на какое-либо движение. Танцор продолжал свой любовный акт, врываясь короткими, резкими толчками, чувствуя приближение развязки. Он, управляя Сонхва, шептал просьбы потерпеть того ещё. «Ги», – протянул Пак, прижимаясь губами к пульсирующей венке на шее. Танцор низко застонал, переходя на хрип, изливаясь прямо в партнёра. Сонхва слабо повёл бёдрами из стороны в сторону, продлевая удовольствие любовнику.       Они лежали на диване совершенно без движений и только тяжёлое дыхание раздавалось в унисон. Ги лениво, но заботливо провёл рукой по волосам Пака, который моментально ответил на ласку, потянувшись котом к руке.       – Как ты?       Сонхва не ответил (не чувствовал в себе сил), но улыбка озарила его лицо, он блаженно потёрся носом о щёку танцора, оставляя пересохшими губами поцелуй-прикосновение. Ги бережно подхватил Пака, направляясь с ним в ванную комнату. Стоять Сонхва совсем не хотел, повиснув полностью на танцоре, но последний был не против, чувствуя странное удовольствие от мысли, что из-за него Пак такой податливый. Он стал медленно споласкивать любовника водой, аккуратно протягивая руку к его анусу, которое было липким и горячим. Чувствуя капельки спермы на внутренней стороне бедра Сонхва, танцор вновь почувствовал возбуждение, пробежавшееся электрическим током по его коже, оседая в пояснице. Он сдавленно выдохнул, думая о том, что рядом с Сонхва становится сексуально озабоченным монстром. Ги аккуратно проник пальцем в тело Пака и тот незамедлительно отреагировал, прильнув к груди танцора, слабо сжимая свои зубы на его плече.       – Прости, что без презерватива. Я…       – М…       – Я три месяца назад проверялся. Но на днях…       – Помолчи, – прошипел Сонхва. – Не хочу думать.       Танцор вздохнул, расстроившись из-за несерьезности Пака. Они закончили приводить себя в порядок, добрались до спальной и сразу же провалились в крепкий сон. Сонхва прижался лбом к груди танцора, подогнув к животу колени. От Ги было жарко, но Пак не собирался, да и, честно говоря, не нашёл бы в себе силы отодвинуться. Ему было необыкновенно уютно чувствовать тепло тела танцора, ощущать его естественный запах, слышать стук его сердца и размеренное дыхание.       Впервые за всю свою жизнь Сонхва проснулся от того, что он выспался. Просто выспался, чувствуя себя практически на седьмом небе от счастья. Он по привычке потянулся к тумбочке за телефоном, но тут в его голове что-то щёлкнуло, и он быстро обернулся. На второй половине кровати, вытянувшись в полный рост, спал танцор, закинув одну руку за голову. Сонхва замер, сердце радостно сжалось. Он тихо подполз к парню, чтобы не нарушить его покой, подпёр подбородок руками, уставившись на настоящее произведение искусства. Ги был прекрасен! Каждая его черта, каждая его особенность делали его исключительным в глазах Пака. Сонхва не удержался и провёл пальцем по носу танцора. Последний на это движение сморщил свой нос, повернул голову, продолжая сон. Пак положил свою голову на плечо танцора, медленно водя пальцем по груди. Его практически сразу же обняли, прижимая ближе и сонно целуя в волосы. Сонхва был взволнован этим, ему хотелось закричать, запрыгать и засмеяться. Это было прекрасное и бесценное утро для него.       Пролежав примерно около часа в полудрёме, наслаждаясь близостью и теплом парня, Сонхва всё же встал, направляясь на кухню – голод охватил его, не позволяя думать ни о чём, кроме как об удовлетворении этой потребности. Ему нравилось готовить: нравился сам процесс, нравилась подготовка, нравилось ощущение маленьких побед, когда задуманное блюдо получалось вкусным и сытным. Но ему редко удавалось посвящать своему хобби столько времени, сколько он бы хотел. Именно поэтому сейчас он был рад и взволнован: он будет заниматься любимым делом, чтобы порадовать любимого человека. Холодильник не впечатлил своими запасами (оно и понятно), но это, наоборот, пробудило в Паке соревновательный дух. Когда он закончил последние приготовления, стрелка на часах медленно приближалась к отметке два часа по полудню. Парень быстро взбежал по лестнице на второй этаж. Танцор всё также мирно спал, лёжа на животе. Его окрашенные волосы спадали на лицо, практически закрывая его. Сонхва залюбовался этим парнем: сильная шея с заметными покраснениями от его, Пака, укусов, широкие плечи с красивыми и плавными рельефами (и с небольшими царапинами – Сонхва немного смутился, осознавая свою несдержанность), спина, вызывающая непреодолимое желание прижаться к ней, узкая талия и такие же бёдра, выпирающая ровными буграми задница. Пак облизнулся, присел на кровать, проводя рукой по ягодицам, слегка сжимая упругую часть тела. Его тело невольно наполнилось желанием. Он наклонился к танцору, целуя его покрытой незаметной, но ощутимой щетиной щеку.       – Ги, уже два часа дня.       Танцор промычал, зашевелился, как змей, переворачиваясь на спину. Лениво и медленно открыл глаза.       – Ги, – снова позвал Сонхва, не уверенный, что парень проснулся. Танцор протянул руку, обхватывая плечи Пака, и потянул на себя. Они чуть не ударились лбами, но Ги вовремя придержал любовника, прижав к своей груди. Сонхва начал возмущаться и отпираться, желая подняться: он просто очень испугался и страх преобразовался в злость. Однако Ги держал пленника крепко, а потом и вовсе повалил его на кровать, прижимая рассерженного и испуганного одновременно парня своим телом. Танцор улыбнулся, оставив на губах лёгкий поцелуй, потом ещё один и ещё, до тех пор, пока Сонхва не перестал говорить. Сделав глубокий вздох Пак уставился на танцора, который даже и не думал останавливаться в своих ласках. Он хаотично покрывал лицо Сонхва поцелуями, где-то лёгкими и едва ощутимыми, где-то более чувственными и влажными. Брюнет, лежавший вначале ледяной букой, начал оттаивать, поддаваясь танцору, подставляя щёку, шею для поцелуев, сжимая его локти и плечи. Ги случайно надавил ногой на пах Сонхва, и тот моментально отозвался слишком откровенным стоном.       – Сонхва, – уткнувшись лбом в плечо брюнета, прошептал танцор. – Не соблазняй меня.       Сонхва смутился от замечания, не зная что ответить и как себя вести. Он и сам не понимал, почему при одном только взгляде, прикосновении Ги к нему, его тело моментально отвечает волной желания, которая захлёстывает с головой.       – Я хочу тебя, – ещё более тихо прошептал танцор. – Можно?       – Да! – наверное, Сонхва ответил слишком быстро, так как Ги с подозрением посмотрел на него.       – Ты уверен? Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.       – Какие? – совершенно не понимая партнёра, спросил Пак. Ги от услышанного сделал глаза-блюдца, а когда понял, что этот парень действительно не шутит, то рассмеялся, целуя подбородок и шепча о том, насколько невинен Сонхва. И всё же танцор решил не травмировать парня и, сдержав свой порыв, заикнулся про еду. Пак просиял, мечтающий показать своё творение и услышать похвалу. Ги не разочаровал, удивлённо воскликнув от количества еды на столе и её многообразия.       Их день был таким, о каком мечтал каждый из них: спокойный, уютный, без спешки и забот, наверное, можно даже сказать, что этот день был по-семейному прекрасен. Они много говорили, и Сонхва впервые поделился с кем-то своими мыслями, переживаниями и трудностями, которые ему пришлось преодолеть, чтобы стать тем, кем он есть сейчас. Ги также много рассказывал о своём детстве, о своей любви к танцам, о своём брате и его невесте. И хотя он замолкал на некоторых моментах, перескакивая на совершенно другие темы, Сонхва был рад той открытости, которую давал ему сейчас парень.       – Я ведь на самом деле могу помочь тебе с работой. У меня есть точки. Или могу поговорить со своими партнёрами.       – Сонхва, – Ги погладил парня по щеке. – Я не сомневаюсь, что ты можешь это. Но я и сам справлюсь.       – Почему ты отказываешься от помощи? Упрямый?       – Нет. Я хочу добиться в жизни всего сам. Да и чувствую себя странно, думая о том, что мне помогает любовник.       – Я уже говорил, что могу дать тебе всё. Но поступай так, как хочешь. Могу я хотя бы рассчитывать на то, что в случае чего-то серьёзного ты свяжешься со мной? А не просто пропадёшь… так же неожиданно, как появился.       – Это такой прозрачный намёк обменяться телефонными номерами? – танцор улыбнулся. – Ты всё больше и глубже проникаешь в мою жизнь.       – Ты против? – Сонхва заметно расстроился.       – Ты и так знаешь обо мне много. Знаешь, где я работаю…       – Всего одно место из пяти! Официальных…       – Знаешь моё имя…       – Но не полное! Я даже найти не смогу тебя, если ты исчезнешь.       – Ты пессимист. Кто ищет, тот всегда находит.       Сонхва вздохнул, понимая, что никакими способами он не добьётся желаемого, пока сам парень не решит преподнести это на блюдечке. Пак поцеловал парня в щеку, прикусывая зубами его скулу, ведя языком по подбородку, наслаждаясь безумно сладкими губами, но не углубляя свой поцелуй. Он продолжил покрывать шею любовника поцелуями, облизав его адамовое яблоко, чувствуя приятную мурчащую вибрацию гортани и низкий, приглушенный звук. Его руки безостановочно блуждали по животу, бокам и груди парня, иногда задирая футболку, проникая под ткань. Сонхва продолжал исследовать каждый сантиметр кожи танцора, теряя чувство реальности, ловил каждый сдавленный вдох партнёра, движение его мышц. Возбуждение вспыхивало яркими огнями внутри него, ослепляя и унося в страну чувств. Не способный сопротивляться желаниям, Пак приподнялся, стягивая с себя штаны и трусы, доставая из-под стеклянного гостиничного столика увлажняющий крем. Ги хотел предложить дойти до спальни, но Сонхва не дал ему права говорить, накрыв его рот в поцелуе, на ощупь выдавливая крем на свои пальцы. Анус был слишком чувствительным и доставлял ощутимый дискомфорт, но Пак был не готов отказать себе в своём желании, и, чуть сморщив нос, ввел в себя пальцы. Он был рад, что особой подготовки не требовалось, и, скинув с себя окончательно штаны, уселся на бёдра танцора. Немного торопясь, он потянул вниз штаны парня, облизнувшись от вида. Обхватив горячий член Ги рукой, Сонхва надавил подушечкой большого пальца на расщелину уретры, размазывая предэякулят по головке. Танцор глубоко вздохнул, сжимая бёдра партнёра, ведя рукой вверх к паху и снова опуская её до колена. Пак, приподнявшись и удерживая член танцора, медленно стал опускаться на него, шипя от дискомфорта.       – Тебе больно. – констатировал Ги шёпотом. Сонхва мотнул головой, и сжав плечо любовника, полностью опустился, издав сдавленный стон вместе с шипением от боли. Он замер на мгновение, описал круг бёдрами, застонав от наслаждения, а через пару движений волна наслаждения перекрыла боль, и Сонхва в блаженстве откинулся назад, доверившись рукам Ги. Танцор приподнял любовника, выходя из него, ловя одновременно на себе удивлённый и недовольный взгляд, прижал Пака к себе и понёс его в спальню.       Утро наступило так быстро. Сонхва улыбнулся с закрытыми глазами, довольно потянулся, снова ощущая дискомфорт в пятой точке. Но он ни о чём не жалел, а потому полный счастья и любви провёл рукой по другой половине кровати, открывая глаза. Не увидев танцора в постели, Сонхва вскочил, выругавшись от боли.       – Ги. – тихо позвал Пак, понимая, что танцора уже нет в доме. В расстроенных чувствах он снова завалился на кровать, натягивая одеяло до самого носа, отвернулся к окну, чтобы не смотреть на пустую половину кровати. Глаза защипало от слёз, которые готовы были вырваться наружу и залить всё вокруг. Нет, Сонхва не был нытиком и неженкой, но это пробуждение сильно задело его, выбивая всю радость из тела. Он обвёл комнату взглядом, стараясь отвлечься от слёз, и наткнулся на прикроватный столик, на котором стоял бумажный журавлик. Сонхва вытащил руку из-под одеяла, дотрагиваясь кончиком пальца до бумажного носа. Заинтересованный, брюнет приподнялся на локте. Маленький и аккуратный журавлик стоял на записке.       «Ты так сладко спал, что не стал тебя будить. Хорошо отдохни и обязательно купи мазь. Прости, что довёл тебя до такого.       Я на работу. Позвони мне. А лучше напиши. Я могу быть занят.       Мой номер ниже».       Сонхва пробежал записку ещё раз глазами, но номер телефона так и не увидел.       – Обманщик! – обиженно пробубнил парень, хватая журавлика, желая смять его и выбросить, но вовремя остановился, увидев заветные цифры на оригами. Просияв и расцеловав журавлика, Сонхва снова упал на кровать, позволяя себе немного пофантазировать и помечтать.